Двойная Луна - 2. «Бригада "Шесть-девять"»

Разбудил Рейна Грей уже ближе к вечеру, так же осторожно покусав. — А-а-а? — зевнув, Рейн попытался встать и застонал. — Перекинься пару раз, все пройдет, — Грей усмехнулся. — И вставай, я дозвонился до продавца, надо подъехать и забрать шкаф. Нам его еще собрать. И за вещами. — Давай, сейчас. Рейн перекинулся в пса, зевнул во всю пасть. Грей потрепал его по холке, заставив скульнуть от прошившего все тело импульса удовольствия от потревоженной свежей метки. Или то было удовольствие напарника? Судя по виду Грея, ему молодой, широкогрудый, обещающий стать мощным, заматерев, овчар весьма нравился. Потом Рейн перекинулся обратно. Полегчало. До ванной он уже дошлепал нормально, не раскорячиваясь. А когда вышел — испытал чувство дежавю: от запахов с кухни закружилась голова и завопил голодный желудок. — Я плов сделал, будешь? — Грей, уже готовый к выходу, приоткрыл крышку вместительной чугунной кастрюли, принюхиваясь к аромату. — Спрашиваешь... Еще как буду! Ужин — или завтрак? В принципе, не важно! — съели быстро, в желудке приятно потяжелело. Теперь можно было заниматься и остальными делами. И они занялись. Сперва смотались за шкафом. Посмотрели на него «вживую», переглянулись без слов. — Подходит, берем. Инструменты есть? — Грей вынул из кармана пачку денег, сунул в руки Рейну и ушел в машину за кофром с отвертками и прочим инструментарием: у хозяина ничего подобного не оказалось. Рейн расплатился, игнорируя любопытные взгляды. Потом помог Грею разобрать шкаф и снести связанные скотчем запчасти в машину. — Так. Можем сразу заехать к тебе и забрать вещи, — Лорейн осмотрел багажник. — Места хватит? — Да, наверное. Оставлю телевизор. — Поехали. Адрес? Рейн был благодарен напарнику за то, что тот промолчал о качестве его бывшего жилья. И о бардаке в нем. И так же молча помог собрать все, что принадлежало Рейну, в две не особо большие сумки. — Телек твой? Тогда грузим, места в машине хватит. — Ладно, сейчас попробуем это унести, — с некоторым сомнением произнес Рейн. Хотя его и самого удивляло, как мало вещей скопилось у него за пять лет самостоятельной жизни. Может, потому, что ему в принципе не нужно было много? Квартира Грея стала немного меньше, когда Рейн выгрузил свое барахло. Они изрядно провозились, собирая шкаф. — Ломать не строить, — добродушно ворчал Грей, иногда чертыхаясь. Зато в новый шкаф спрятались все вещи, бесстыдно выставленные напоказ на вешалке, а сама вешалка перекочевала в прихожую, для курток. Осталось придумать что-то для папок с документами — собственных у Рейна было всего три, и те тощие. Зато в квартире непостижимым образом стало уютнее. Было ли дело в легшем на пол у матраса половичке, в занавесках или отсутствии лишнего на виду, Рейн не мог бы сказать. Пристраивая свои мыльно-рыльные принадлежности на полочки в ванной, он ухмыльнулся себе в зеркало, повертелся, разглядывая четыре белесых точки-шрамика. Чтобы их вообще увидеть краем глаза, следовало нехило извернуться, да и знать, куда смотреть. Ему было интересно, останется она, или надо будет подновлять? Рейн всерьез озадачился этим вопросом и пошел к Грею. — Метка остается... как бы сказать... в твоей ауре, в запахе. Шрамы как таковые сойдут через пару-тройку полных оборотов. Это же незримое нечто — навсегда. Раньше, от древнейших времен и до, примерно, века назад, альфа стаи метил весь молодняк, определяя принадлежность именно к своей стае. И при смене альфы ритуал повторялся. Один оборотень мог носить две-три метки, хотя это уже считалось не слишком хорошим делом, почти позором — значило, что в стае слабые альфы, если они так часто меняются. Сейчас изменилась традиция. Метка — это что-то вроде обязательства старшего и сильнейшего. Защищать, обучать, поддерживать. Мало кто ее предлагает, ведь это огромная ответственность. И мало кто соглашается, именно потому, что это навсегда. — То есть, ты можешь поставить ее еще кому-то? — уточнил Рейн. — Супруге, если внезапно ты согласишься на триаду. Сразу скажу — бывшей метку я не ставил, иначе развод был бы попросту невозможен. — С чего бы мне соглашаться? — хмыкнул Рейн. — Ты спросил — я ответил. Рейн обнял его. — Пора собираться. — Заедем в хороший алкомаркет, купим... что там твои родители предпочитают? — Мама обычно не пьет, отец иногда пропускает рюмку красного вина. — Хорошо, «Шато Гийом» сорокового, надеюсь, не заставит его морщить нос. — Грей... — Рейн скривился, как от зубной боли, — зачем такие траты, мы же... — Даже если мы едем ругаться, сперва следует просто поговорить, — Грей погладил его по загривку, усмиряя клокочущие в душе напарника-любовника чувства. — Успокойся. Все будет так, как будет. И я буду рядом. — Только это меня и успокаивает. Так, где мой костюм. Надо выглядеть очень прилично для светского визита. В итоге оба вырядились в строгие костюмы. У Грея Лорейна такой, оказывается, тоже был, висел в чехле. Темно-серая, с едва заметной искрой, ткань подчеркивала загорелую кожу, обтекала широченные плечи и узкие бедра. Зеленоватая сорочка, строгий галстук с платиновой булавкой. Видимо, остатки былой роскоши. — Так и хочется все это с тебя поскорее снять, — Рейн залюбовался напарником. — Снимешь, — хохотнул тот, оглядывая и младшего детектива весьма плотоядно: наряд Рейна был почти таким же, разве что в цветовой гамме отличался, да галстучной булавки не было. — И я сниму. Но потом, когда вернемся. Идем. Нервничать Рейн начал уже на подъезде к дому родителей. Грей, держа руль левой, правой сжал его ладонь, почувствовав эту пока еще внешне незаметную дрожь. — Спокойно, Рейни. Учили вас дышать на счет? Давай, вдох — раз, два, три, четыре, выдох, раз, два. Вдох. Рейн подышал, успокоился. — Идем. Ему уже было почти смешно: такие горки, то вверх, то вниз. Главное, что же, ему за ручку Грея держаться постоянно, чтоб не снесло остатки самоконтроля? Он выбрался из машины и зашагал по широкой дорожке между роскошных розовых клумб. Дом семьи Грей был прекрасным двухэтажным особняком, довольно скромно отделанным красным кирпичом снаружи, но Рейн прекрасно помнил его внутреннее содержание, буквально вопившее, что дела у владельца идут в гору, причем не просто идут — летят со свистом. Дверь распахнулась, не успел он сделать шаг на широкую ступень крыльца. — Добро пожаловать домой, мастер Лорейн, — с достоинством кивнул ему Эжен, дворецкий и эконом семьи, человек. — Как представить вашего сопровождающего? — Мой партнер Грей Лорейн. Так и представьте. Эжен снова кивнул и прошествовал по холлу в сторону большой гостиной. Хм, с чего бы вдруг родителям в такое время там сидеть? У них кто-то в гостях? Он скосил глаза на Грея, держащего морду кирпичом и выглядящего так, словно он по три раза на дню бывает в подобных особняках. Потом спохватился: наверняка до развода напарник и сам в таком жил. — Потом могу показать комнату, в которой я обитал пять лет назад. — Надеюсь, уезжая отсюда, ты не превратил ее в памятник себе? — на ухо ему рассмеялся Грей. — Или в руины. Мне будет очень интересно, Рейни. — Нет, я просто ее оставил, как была. Надеюсь, там не сделали музейный зал. — Ло-о-ори, братец, — послышалось сверху, с лестницы. Оба синхронно подняли головы. Рейн — сдерживая злость: как он мог забыть о том, что сестра обожала называть его этим мерзким сокращением! Грей — с завуалированным любопытством и толикой восхищения. Девушка, медленно спускавшаяся к ним, была... наверное, определение «роскошная сука» соответствовало ей на все двести процентов. — Моя сестра, Эреана Грей. Мой партнер Грей Лорейн. Знакомьтесь. Грей церемонно обозначил поцелуй над протянутой ему кистью. — Польщен знакомством, юная леди. — Взаимно, — проурчала та. — Вы весьма... симпатичны. — Благодарю, леди Эреана. Вы позволите вас так называть? Рейн почувствовал укол злости и зависти: он сам так не умел, несмотря на воспитание. Грей вне участка, не в форме — словно преобразился, натянув маску великолепного самца. И, что самое обидное, эта маска на него села, как влитая, пряча того Грея, каким Рейн привык его видеть. — Разумеется, — сестра взмахнула ресницами. — Мастер Лорейн, мисс Эреана, мистер Лорейн, проходите в гостиную, вас ждут, — появился, словно чертик из коробочки, Эжен. Рейн любезно открыл пред сестрой дверь. — Старшие вперед. — Надо же, мой маленький братец не забыл правила этикета? — под сладостью ее голоса чувствовалась изрядная порция яда. — В отличие от тебя нет, но я не скажу родителям, что ты поприветствовала меня как вульгарная кабацкая шлюха. Ладонь Грея сжала его запястье, успокаивая. — Не стоит ссориться, — тот примирительно усмехнулся сверкнувшей глазами в ярости девушке. — Мы не ссоримся, просто ее иногда стоит ставить на место. Мама, добрый вечер. Женщина, с которой Грей уже встречался прежде, обозначила отстраненный кивок и улыбку, едва приподняв уголки губ. Детектив Лорейн подметил эту странную отстраненность, кажется, еще большую, нежели тогда. И понял, что напарник сознательно проигнорировал стоящего у камина отца. Эдмунд Грей без парика, шлюхи на коленях и алкогольного дурмана казался более старшей, чуть более крупной копией сына. Правда, и с более грубыми чертами лица: кровь его супруги сгладила резкость скул и тяжесть подбородка Рейна. Темные волосы на висках припорошены сединой, под глазами слегка заметны припухлости — то ли следы отравления алкоголем, то ли бессонной ночи. Это удивляло: неужели нельзя было сменить ипостась на истинную два-три раза, чтобы подогнать метаболизм и избавиться от всего лишнего и ненужного в организме? — Мой партнер, Грей Лорейн. Любить и жаловать не прошу. А теперь пройдем сразу за стол, выпьем чаю, и я покажу Грею свою комнату. Сократим ненужную болтовню раз в пять. От Эдмунда шибануло густо и терпко раздражением и нарождающимся гневом: — Щенок, что ты себе позволяешь! А Грей понял, отчего напарника так бесило это обращение. — А потом пообщаемся с тобой по поводу одного ночного клуба. Грей, очень старавшийся охватить взглядом всех фигурантов, заметил резкий отток крови от лица хозяина дома, презрение в глазах его дочери и ненависть, на секунду, не более, отразившуюся в глазах жены звериными огоньками. — Какой еще клуб?! — рыкнул Эдмунд. Если бы не натренированный слух и великолепная интуиция, помноженные на опыт и знание психологии, Грей бы поверил в праведное негодование главы семьи. Но зеленым новичком он давно не был. — Поговорим позже, — отрезал Рейн. — И по поводу клуба. И по поводу... посетителей клуба. Мама, Эреана, может быть, чаю? — Рейни, распорядись, будь любезен, — пропел хрустально-безмятежный голос леди. — Дорогой, не кипятись. Мистер Лорейн, рада вас видеть в добром здравии, — Элинор Грей поднялась с кресла и подошла к сыну и его спутнику. Детектив Лорейн поцеловал ее руку: — Взаимно, леди Грей. — Чай подан, — доложил Эжен спустя несколько минут после отданного Рейном распоряжения. Подхватив мужа под локоть, леди буквально заставила того идти. Следом вышла Эреана, одарив мужчин оценивающим взглядом. — Рейни, тише, — выходя следом за ними, Грей снова сжал руку любовника. Напряжение за столом можно было резать ножом и мазать на лепешку вместо острого соуса. Рейн разговаривал о погоде и природе, мило улыбался и забрасывал мать комплиментами. Та поддерживала разговор, сестра время от времени вставляла короткие едкие комментарии. Грей, выразив должное восхищение чаем и пирожными, тоже вклинивался в ничего не значащую беседу, стараясь держать под наблюдением всех членов семьи Грей и отслеживать степень бешенства Рейна. Он немного опасался, что тот устроит скандал, но напарник держался, пока не понял сам, что подошел к пределу. — А теперь мы вас оставим, мне нужно показать Грею мою комнату. Она так изумительна, что он должен на нее взглянуть. Эдмунд открыл рот и начал приподниматься, но тонкие пальчики жены сдавили его локоть, заставив подавиться словами. — Конечно, дорогой, ступайте. Рейн вышел из гостиной быстрым шагом, остановился в коридоре, дожидаясь Грея. Детектив Лорейн не стал ждать взрыва. Он просто притиснул любовника к стене, слегка сжал его загривок и заткнул рот поцелуем. — М-м-м! Может, хоть до комнаты дойдем? — Тс-с-с, давай, послушаем, — обозначая слова только губами, предложил Грей, усмехаясь. Рейн кивнул и замер, вслушиваясь в разговоры, летящие из гостиной. — Значит, клуб? — голос леди Грей звенел уже не хрусталем — замороженным в тонкие смертоносные льдинки ядом. — Дорогая, мальчишка невесть что несет, у него какая-то ерунда в голове. — Мама, о чем ты, — вторил голосу Эдмунда презрительный голос дочери. — Лори снова придумал себе несуразицу, поверил в нее и обиделся. — Замолчи, Эри, ты понятия не имеешь, что происходит. — О, мама, будто ты имеешь об этом хотя бы какое-то понятие! — пренебрежительный смешок. — Еще одно слово, Эри, я попрошу тебя покинуть пределы моего дома, — леди Грей, судя по звукам, поднялась. — Я перестаю оплачивать ваши счета, юная леди, пока не научитесь смирению и терпению. И твои счета, дорогой, тоже останутся без моей подписи. — Но, дорогая, это совершенно недопустимо! Подслушивающие детективы переглянулись. — Недопустимо твое поведение. — Ты веришь дрянному мальчишке?! Этому поганому щенку, который пошел против всех традиций и правил нашей семьи?! — взорвался негодованием Эдмунд Грей. — Если у моего сына будут весомые доказательства, ты и твоя дочь покинете мой дом немедленно. Эжен! Узнайте у Лорейна, как скоро он соизволит нанести мне визит. Мужчины буквально на цыпочках и в мгновение ока взлетели на второй этаж, пока дворецкий не покинул столовую. — Так. Веди в свою комнату, бегом-бегом, — Грей широко улыбался, словно мальчишка, счастливо обокравший соседский сад и избежавший заряда соли под хвост. Рейн ухватил его за руку и затащил в роскошную спальню, словно сошедшую со страниц журнала «Интерьер тысячелетия: дорого и богато». Белоснежный цвет, позолота и лепнина. — Ох, епта... Мы в музее? — Грей бегло огляделся, ухмыльнулся еще пакостнее и толкнул Рейна на кровать, сминая атласное, с ручной вышивкой, покрывало: — Оскверним экспозицию? Рейн немедленно впился в его губы поцелуем. Было в этом что-то безумное: он никогда бы не решился заняться любовью в своей комнате в то время, когда в доме сестра и родители. Не решился бы раньше. Сейчас ему было плевать на них, на Эжена, который должен был войти с секунды на секунду. Грей расстегнул его пиджак и прикусил сосок прямо через ткань сорочки, сжимая ладонь на возбужденном члене, выпирающем горбом под ширинкой. — Мастер Грей, вы не могли бы навестить вашу мать, когда завершите экскурсию? — стука в дверь они не услышали, а вошедший Эжен был невозмутим. Рейн простонал «Да-а-а!», отвечая не столько дворецкому, сколько Грею, но этого хватило, чтобы Эжен убрался прочь и закрыл за собой дверь. После чуть слышного щелчка замка вжикнула молния, звякнула пряжка ремня. Раздевать любовника Грей не стал, просто чуть приспустил его брюки и слипы и принялся вылизывать широкими мазками от основания до головки, заставляя поскуливать и просить. Минет и в самом деле был достаточно быстрым, однако его хватило, чтобы Рейн снова вернулся в спокойное состояние. Относительно спокойное — его все еще потряхивало от ненависти к отцу. — Думаю, нам нужно идти к твоей матушке. Вернее, тебе, — заметил Грей, приводя в порядок его костюм и поправляя галстук. — Да. А ты чем займешься? — Хм... Отправлюсь пообщаться с остальными? Рейн вздохнул. — Не самая удачная идея. Может быть, побудешь тут? Осмотришься, сломаешь пару статуэток, пожуешь занавески, залезешь немытыми лапами на одеяло... — Рейни, я, по-твоему, тупая избалованная колли? — вскинул брови Грей. — Нет, ты умный неизбалованный... э-э-э... кто ты? — Овчар, как и ты, — хмыкнул напарник. — Мы с тобой одной крови, ты и я. Вставленная фраза из известной детской сказки Рейна изрядно повеселила. — Надо будет тебе уши почесать. — Иди уж, чесатель. Я подожду тебя тут. Обещаю не устраивать бардак в доме твоей матушки. — Я сам в шоке, что все это... — Рейн обвел рукой комнату. — Принадлежит ей. — Выходит, чего-то ты о своей семье не знаешь. Это шанс узнать. Поговори с ней без нервов, спокойно, покажи, что с тобой стоит быть честной. — Хорошо, я поговорю с ней. Рейн вышел, направился в комнату матери. «Спокойно. Спокойно, без нервов... Да, блядь, как — без нервов?», — сердце колотилось где-то под горлом, мешая нормально дышать. Какие еще кости он выроет из семейной клумбы? Мать ожидала, сидя в кресле, все такая же далекая ото всего, словно звезда на небе. Рейну хотелось потрясти ее за тончайшие шелковые кружева на груди, обрамляющие скромный вырез платья. Вместо этого он остановился у дверей, медленно наклонил голову, не отрывая глаз от ее лица: — Ты хотела меня видеть, мама? — Присядь, дорогой, — она улыбнулась одними уголками губ. — Расскажи, с кем именно был твой отец в клубе. И есть ли у тебя доказательства? Рейн сглотнул, но повиновался. — Доказательств масса, мама. Запись его голоса, маркеры передвижения... Я был там, лично видел эту пьяную мразь с каким-то шлюшонком! С кем именно — я не могу сказать, дело еще в разработке, и ведут его другие детективы. — Спасибо, дорогой, думаю, этого будет вполне достаточно для возбуждения дела о разводе. Тогда-то его и прорвало. — Мама, объясни, я ничего не понимаю! Я всегда считал, что... — Что семья Грей богата потому, что твой отец зарабатывал все эти деньги? — мягко закончила леди Грей. — Да. — Нет, милый. Семья Грей бедна, твой отец все промотал по шлюхам. Деньги принадлежат мне, конечно, дом твой отец непременно затребует в качестве отступных, но мне не жаль этот особняк. Я перееду на виллу «Адеррато» на берегу моря. — А... Эреана? — глупо спросил Рейн, хотя ему, по сути, не было дела до того, что будет делать сестра. — А я? То есть... почему... Почему ты столько лет позволяла этому кобелю!.. — он задохнулся от негодования. — Тебя я не оставлю, милый, не волнуйся. Будешь приезжать ко мне в отпуск. Эри... она — его дочь, пускай теперь с отцом и живет дальше. — В смысле — его дочь? — снова захлопал глазами Рейн. — В прямом смысле, дорогой. Ты — мой сын, она — его дочь. Он сжал кулаки и задал самый дурацкий вопрос, который только было возможно задать: — Почему ты не рисуешь, мама? — Потому что я утратила ту искру, которая нужна художнику. Рисовать посредственно я не хочу, а хорошо — не могу. — Это из-за него? Она кивнула. — Я любила его, так безумно... — Почему только сейчас? — Доказательства. Эдмунду как-то удавалось скрывать свои похождения от тех частных детективов, которых я нанимала, — она пожала плечами. — Возможно, он просто перекупал их, с этим я тоже разберусь. — Если я могу чем-то помочь... — Я найму в помощь Томашевскую. Или Салливана, я еще не решила. Рейн кивнул, молча глядя в пол. Молчание затягивалось, как удавка на шее. — Ты хочешь что-то спросить, Рейни? — мать подошла к нему, ласково провела по затылку, где всегда торчком стояла одна упрямая прядь. Он вздрогнул: на ее прикосновение метка отозвалась покалыванием. Не неприятным, но и совсем не так, как на ласку Грея. — Я не знаю, мам. Много всего. — Не стесняйся, поговори со мной. Ты всегда был таким замкнутым, мой маленький Дождик, — ее тонкие руки были горячими, пальцы гладили его, словно ему снова пять. — У меня метка, — неуклюже сказал он. — Я знаю. Это хорошо, что ты, наконец, сумел избавиться от того дерьма, которое тебе в голову запихивал Эд. Рейн в шоке посмотрел на нее. Его утонченная мать, леди — сказала «дерьмо»? — Надеюсь, вы будете счастливы. Если что-то понадобится, деньги или связи, обращайся. — То есть... ты не против, что я... мы... — Вместе? Ничуть. Когда ты выбрал полицейскую академию, я уже знала, что так случится рано или поздно. Твой Грей Лорейн, — она хихикнула, как девчонка, потешаясь над казусом с их именами, — хорош. Отчасти, я даже завидую тебе. — Ты тоже найдешь себе кого-нибудь. Мам... А ты альфа? — Догадался? — она рассмеялась еще веселее. — Метка отозвалась. Но почему ты так вела себя? — Как истинная леди? — Ну... да, — он слегка стушевался. Мать потрепала его по голове, поцеловала в висок, привстав на носки. — Женщине-альфе нужно быть или похожей на мужчину-альфу, или стать серым кардиналом, чтобы править из тени. Леди Элинор отшагнула на пару шагов назад, покружилась, чуть разведя руки, словно красующаяся в новом платье девчонка. — Я похожа на гору мышц, милый? — Нет, ты очень хрупкая. — Меня бы не восприняли всерьез. Несмотря на то, что моя хрупкость очень мнима, — она хихикнула снова. — Хочу посмотреть на тебя в истинном виде. Давай, раздевайся и покажись. Рейн вздохнул, разделся и перекинулся. Подошел к матери, вывалив язык. — О-о-о, мой пушистый одуванчик стал таким могучим зверем, — та плюхнулась на ковер и принялась его тискать. Рейн не сразу сообразил, что в детстве наверняка непроизвольно перекидывался, отсюда и «одуванчик», да и рожают оборотни в истинном виде. Под руками матери хотелось умильно вертеться, подставляя под ласку то живот, то морду. И урчать. И стучать по ковру хвостом. Он словно в самом деле возвращался в то самое раннее детство, в котором помнил мать не такой холодно-фарфоровой куклой, как позже. И, признаться, он был почти счастлив, что будет развод. Сканда-а-ал, конечно, но лучше пусть скандал, чем тянулась бы и тянулась такая жизнь. — Вот еще подрастешь, станешь вообще неотразим. Вернувшись в более привычный облик (и выругав себя мысленно за подобное определение), Рейн спросил: — Мам, я вправду веду себя, как щенок? — Нет, Дождик, как молодой шкодливый пес твоего возраста. — Учить меня еще и учить, да? Леди Грей улыбнулась. — Ты всему научишься. — Значит, ты не против наших с Греем отношений... А он почти в открытую предложил мне триаду, — слегка растерянно признался Рейн. — Я не знал, как на это реагировать. — Надеюсь, глупостей не натворил? Нет, я не против, Дождик, твой партнер... мил. — Он надежен, он теплый, — Рейн заговорил, захлебываясь словами и спеша выплеснуть свои эмоции, потому что кому же еще, как не матери? Кто еще сможет понять и утешить? И закончил вопросом: — А я мог натворить глупостей? Значит, как брак, триада предпочтительнее? Ну, то есть, я не хочу сказать, что я прям уж рвусь... — Все зависит лишь от вас двоих. Если вам хорошо вместе — никто больше не нужен. — А щенки? Ну... — он смутился, опустил глаза в пол, мучительно подбирая слова. — Я не скажу, что хочу сейчас щенков, но потом, в будущем... — Захочешь — завести всегда можно, это дело нехитрое и временами приятное. Рейн покраснел и прижал уши. — Ну, все, ступай, твой партнер уже наверняка извелся. Хотя для альфы на чужой территории он удивительно спокоен и адекватен. — Он классный! Спасибо, мама! — просиял Рейн и поспешил к партнеру. Грей встретил его внимательным взглядом, оценил состояние и настроение, галстук в кармане и не застегнутые верхние пуговки сорочки, ухмыльнулся: — Хвастался, каким большим уже вырос? — Мама сказала, что я могучий зверь. — Я вижу, вы все прояснили? Мне теперь тоже нужно кое-что спросить у леди Грей. Подождешь? И мы можем вернуться домой. — Конечно. Соберу пока вещи на память. Грей кивнул и вышел, оставляя Рейна наедине с воспоминаниями детства и отрочества. Рейн собрал коллекцию порножурналов, плюшевого зайца и коробку коллекционных фигурок по фильмам. Конечно, это было так по-детски, но ведь и воспоминания родом оттуда? Заяц был единственным другом. Фигурки были ценны сами по себе. А журналы... Должно же хоть что-то в доме быть сексуального? Кроме хозяев — те ведь вечно в делах и на работе. Грей вернулся довольно скоро. Ему и обсудить-то с леди следовало только один вопрос: не будет ли будущая бывшая леди Грей вставлять палки в колеса расследованию, если за ее будущим бывшим мужем обнаружатся какие-то грехи? Препятствовать расследованию та не намеревалась никоим образом. Грей поблагодарил и сказал, что, если леди не требуется никакой помощи, намекая на возможные попытки Эдмунда Грея переубедить супругу с применением рукоприкладства, то они с Рейном откланяются, все-таки, ночь почти на дворе. — Я разберусь, — ласково сказала леди Грей. — Всего вам доброго. Он поцеловал ей руку и вышел. Да, как альфа, он прекрасно понял, кто в этой семье — глава. Но хрупкая женщина! Да даже если она примет истинную форму, тварь, по ошибке Творца именуемая мужчиной и мужем, тоже может это сделать. А он явно крупнее и сильнее. И его дочь... Она тоже явно не на стороне матери. — Можем ехать? — уточнил Рейн. — Да. Но я несколько обеспокоен тем, что твоя мать останется наедине с недоброжелательно настроенным супругом и его дочерью. — Не думаю, что они решатся причинить ей вред. Не идиоты же они. Грей только посмотрел мрачно и дернул углом рта. Сколько он такого навидался, а ведь даже не работал в убойном отделе. — Знаешь, пожалуй, нам стоит смотаться домой, переодеться и вернуться. Будет тебе немножко полевой практики, а у меня — чистая совесть и заткнувшаяся паранойя. — Не так уж я этот костюм и люблю. И он качественный, не помнется. И... Из дома с визгом вылетела ухоженная сука без клока шерсти на боку. Следом прокувыркался огромный рычащий клубок. Вместо того, чтобы встрять в свару двух овчарок, Грей придержал дернувшегося Рейна за плечо. — Тихо. Стой. В поединок альфы и претендента вмешиваться нельзя. — Но мама... Леди одерживала безоговорочную победу: вгрызлась сопернику в бок, нещадно разорвала ухо и прокусила обе передние лапы. Грей любовался грациозным, пусть и не слишком мощным, но определенно очень гибким и быстрым телом. Вот уж кто явно не пренебрегал тренировками истинной формы, так это леди Грей. В отличие от жирного, неповоротливого кобеля-мужа. Его она в конце концов взяла за глотку, опрокинув на спину. — Все? Теперь они с Эри уберутся? — Конечно. Право на логово стаи они потеряли. Грей встряхнулся, укладывая непроизвольно вставшие дыбом волосы и дорожку шерсти на хребте. Всмотрелся в победившую альфу. Псица тяжело поводила боками, все еще воинственно топорща шерсть на загривке. Но пару раз ее все же укусили, палевый бок украшало кровавое пятно. Волноваться стоило вряд ли — один оборот, и все заживет. Она заметила гостей, неспешно направилась к ним. Грей отпустил Рейна. Своего щенка, пусть и с чужой меткой, альфа не тронет. Псица обнюхала сына, кивнула и величаво потрусила в сторону дома, презрительно шкрябнув лапой в сторону мужа. Выглянувший из дома Эжен внимательно оглядел поле боя, покачал головой при виде разоренной клумбы и закрыл дверь. — Все, Рейни. Мы можем спокойно уехать домой. Теперь леди Грей ничего не грозит. — Какая крутая мама... Детектив Лорейн только усмехнулся, подталкивая напарника-партнера к машине. Кажется, в этот день парадигмы не только разрушались, но и строились новые. И второе было хорошо.