***
Просыпаюсь от того, что кто-то придавил мою руку к кровати. Верчу головой в разные стороны и понимаю, что этот кто-то никто иной как Хосе. Хосе — мой друг. На данный момент единственный. Он всегда поддерживал меня и не бросал в трудные минуты. Но почему он в моей квартире сейчас? По-моему, это даже не моя квартира… Все белое. Настолько белое, что глаза слезятся. Стены, потолок, шторы на окнах, дверь, тумба возле кровати с поручнями, капельница… Что? Зачем мне капельница? Я в больнице, но что случилось? Зову Хосе, но изо рта вылетают какие-то шипящие звуки. Поднимаю руку, чтобы потрясти его за плечо, но кисти моих рук совсем не слушаются. Тем не менее Хосе открывает свои глаза и сонно озирается вокруг. Он смотрит на меня, как будто первый раз видит. — Ана? Ты проснулась! О, Господи, как я рад! — восклицает Хосе и поднимается с кресла, на котором он спал. — Я сейчас позову врача! — он стремительно скрывается за дверью. Да, я в больнице. У меня не двигаются руки и ноги. Надеюсь, это не надолго… Слава Богу, что видеть могу. Ведь я работаю в издательстве, читаю произведения начинающих авторов и пишу на их рецензии. — Здравствуйте, Анастейша. Меня зовут Эдвард Саммерс. Я — Ваш лечащий врач и на момент Вашего пребывания в больнице, я буду помогать Вам стать на ноги. — Я — Анастейша Стил. И на данный момент, пребывая в больнице, хочу узнать, почему я здесь оказалась? — за словом в карман я не полезу. Доктор улыбнулся краешком губ. Он — красавчик, но мне не интересно. Интересней, что я делаю в больнице? — Вы попали в аварию, — он переглядывается с Хосе, и тот утвердительно кивает. Не понимаю их переглядок! — Вы — единственная, кто выжил там. У меня как будто выбили весь воздух из легких. Я отчетливо помню, что ехала на работу. Моя машина пусть и старая, но удобная и экономная — то, что нужно для человека с довольно низким уровнем дохода. При последнем повороте возле редакции что-то случилось с рулем, я не могла повернуть его. Потом на меня понеслась машина, и я, кое-как справившись с управлением, смогла вывернуться, но потом… пустота. В голове всплывают воспоминания какими-то не очень понятными обрывками, и я жмурю глаза, стараясь немного заглушить головную боль, которая пришла вместе с воспоминаниями. Это очень трудно… Я единственная, кто выжил в той аварии. Это было вроде двадцать восьмое сентября. Но я не уверена в точности даты. — Какой сегодня день? — задаю вопрос, интересующий меня. — Четверг. — Дата, мне нужна дата. — Тридцатое июля. — Что? — это что же получается? Я проспала больше полугода? Такое возможно? — Анастейша, ты впала в глубокую кому. Твой организм так отреагировал на множественные наркозы. — Множественные? Почему я не чувствую ног и рук? — стараюсь пошевелить ими, но они не слушаются меня. — Ох, Ана, у Вас серьёзная травма позвоночника. Требуется длительная реабилитация. — Док, скажите ей правду. Она сильная девочка, — голос Хосе прерывает речь доктора Саммерса. — Какую правду? — о чем они вообще? — Чудом будет то, что у тебя будут двигаться хотя бы кисти рук. — О чем вы вообще? Я что, не буду ходить? Нет, я не верю в это… — Ана, я прошу, просто успокойся, тебе нельзя волноваться. Это может еще хуже сказаться на твоем здоровье. Это не приговор… — Хосе! Как не приговор?! Разве они не понимают, что я не могу не двигаться? Что же теперь будет? Как я буду жить дальше? Это же очень трудно, я всегда думала, что быть инвалидом — ужасно и очень трудно, а теперь сама попала в такую ситуацию, в которой только один выход… — Я хочу увидится с родителями… если это возможно. — Конечно, Ана. Они были возле тебя почти все время, но уехали на прошлой неделе. — Как можно скорее. Мне это очень нужно, — безжизненные звуки вырываются из меня, и я измученно улыбаюсь Хосе. Мой милый друг… Мне так жаль, что я сделаю то, что причинит тебе боль. Но так нужно. Я чувствую душой, что не смогу жить нормальной жизнью в таком состоянии. И у меня остается единственный выход из этой проблемной ситуации. — Как ты себя чувствуешь, милая? — Хосе садится возле меня и заглядывает в глаза, потирая мои пальцы, и я совсем не чувствую этих касаний! — Единственное, что я могу делать — это говорить. Как думаешь, как я себя чувствую? Просто прекрасно! — отворачиваюсь к окну, рассматривая зеленые деревья и их листву. — Анастейша, прости. Я не хочу тебя оставлять, но ты не хочешь видеть меня, поэтому я зайду завтра. Сейчас поспи немного и отдохни, — Родригес наклоняется ко мне и целует в лоб, приглаживая мои волосы.***
— Доченька, ты в своем уме? — мама горько плачет и крепко сжимает кулаки, строго смотря на меня. — Как тебе вообще такое могло в голову прийти? Мы что, зря боролись за твою жизнь полгода? — Мама, пожалуйста, не нервничай, — устало закатывая глаза, произношу я. — Вы должны принять мое решение и согласиться с ним. Иначе будете мучится со мной всю оставшуюся жизнь. — Ты представляешь, как нам будет больно?! — взрывается мама и, хлопнув дверью, выбегает с комнаты. — Папа, пожалуйста, скажи что-нибудь, — Рэй напряженно смотрит мне в глаза, и я съеживаюсь под этим взглядом. — Рэй, не молчи! — А что мне сказать тебе, Ана? Ты убиваешь не только себя, но и свою мать этим необдуманным решением. Ты рубишь с плеча даже не попробовав улучшить свое состояние. И… подумай о маме… — папа тяжело вздыхает и садится на мою больничную кровать. — Ты же знаешь о ее проблемах со здоровьем. — Папа, а мне как жить? Ты представить себе не можешь, как мне плохо. Сначала я чувствовала лишь боль, а теперь даже ее не могу почувствовать! Меня даже кормят с ложечки! Я только и могу то и делать, что неподвижно лежать в этой постели, ставшей мне гробом! Сколько я здесь? Больше полугода, и я не вижу смысла оставаться здесь еще. Пора прекратить эти мучения, Рэй. — Если ты сделаешь это — я ни за что не прощу тебя. Им придется это сделать. Принять мой выбор и простить. Смотрю вслед уходящему мужчине и не могу сдержать слез, которые не вырывались наружу все это время. Я сделаю больно моим родителям. Но и буду продолжать это делать, если изменю свое решение. Я стерплю любую боль, но не ту, от которой будут страдать папа и мама. А они будут страдать, видя меня беспомощную и прокованную к кровати. В детстве у меня была мечта, которая со временем осуществилась и превратилась в хобби, с которым я не расставалась никогда и ни при каких обстоятельствах. Когда я была еще совсем малышкой родители брали меня с собой несколько раз на совсем непонятные мне тогда концерты и выступления. Позже я узнала, что мама участвовала и до сих пор является членом фонда, который помогает «солнечным» детям, именно для них и были представлены эти концерты. С тех самых пор я захотела сама танцевать, что и делала до момента аварии. Я множество раз танцевала перед маленькими детишками и их родителями, но каждый раз, после выступления закрывалась в гримерке и подолгу рыдала навзрыд. Родители этих малышей приняли их такими, какими они есть, невзирая на трудности и частые проблемы. Танцуя перед ними, я постоянно взывала к Богу для помощи этим семьям и молилась о здоровье моих близких. Я очень боялась, что со мной могло случится что-то подобное. И вот я почти в такой же ситуации, и не могу принять моего теперешнего положения. Раньше я танцевала или читала, чтобы избавиться хотя бы в мыслях от проблем. Сейчас же я не говорю про танцы, — я страницу перевернуть не могу. И я боюсь, что никаких улучшений не будет.