Mars needs some(no)one

Февраль 2045. -Знаешь, мне иногда кажется, будто мы никогда с тобой и не жили на Земле. Она отсюда кажется такой крошечной, холодной и чужой, что мне трудно осознать, что когда-то мы жили там. - Я всегда говорил, что Марс это место, где мы с тобой найдем настоящий дом, - он легко пожимает плечами и осторожно подходит ближе, с интересом рассматривая новую работу. – Это он, да? Новое порождение твоего гения. - Ты слишком льстишь мне, это всего лишь андроид, Лео, - Рави улыбается мягко, оборачиваясь на старшего. Его лицо ничуть не меняется от этих слов, только уголки губ поднимаются вверх и он с интересом рассматривает андроида, касаясь руками то его плеч, то торса, пробуя то ли на прочность, то ли на мягкость. - Он холодный совсем, не то, что твой первый прототип, - замечает Лео, склонив голову, и оборачивается на Воншика, задумчиво смотря на его руки. – Твои и мои теплые. Разве он не должен быть таким же? - Его кожа станет теплой, когда я закончу его, - просто пожимает плечами Рави и смотрит на созданного им робота с интересом. – Дашь ему имя, Лео? Старший оборачивается удивленно, будто не ожидал такого предложения. Он смотрит какое-то время на Рави: его глаза такие темные, будто в них совсем нет радужки, и на секунду Воншику кажется, будто совсем другой человек вместо привычного стоит около него, но Ким отводит взгляд и ощущение сходит. Несколько раз парень обходит андроида на подставке, кладет руки ему на плечи сзади и спереди, осторожно раздвигает пальцами веки, холодные и обтянутые дорогим материалом, воссоздающим эффект настоящей кожи, а после возвращается к столу. У Лео спокойное, умиротворенное лицо, кажется, будто ничто не может заставить его волноваться, и иногда Рави кажется, что люди не бывают такими. Но Лео существует, спокойно отбивается от марсианской полиции, когда они пытаются уличить их в незаконных опытах и попытках создания искусственного интеллекта, и тогда Воншик успокаивается, ведь только Лео решился бы защищать его, когда он действительно тайно занимается неправильными с точки зрения закона и даже морали вещами. - Думаю, ему подойдет имя Эн. - Почему Эн, Лео? - Через одну буквы от Эл, - просто пожимает плечами старший и оборачивается на Рави, опираясь поясницей о стол. – Звучит плохо? - Вовсе нет, это ведь придумал ты. - Тогда хорошо. Их разговоры в последнее время (несколько лет, наверное), всегда получаются такими обрывистыми. Рави не может быть уверен на сто процентов, но кажется, будто раньше их общение было другим, каким-то более активным и живым. Они даже ссорились, ругались, могли не разговаривать друг с другом, но не теперь. Но несколько лет назад они жили на Земле, а теперь живут на Марсе, планете, которая стала для Лео и Рави новым настоящим домом. Миром спокойствия и верности, где не нужно ничего доказывать. Телефон разрывается где-то на верхних этажах их дома, но никто на него не реагируют. Звонить могут только те, кого слышать не хочется, поэтому надоедливая трель старого аппарата преследует их день, работает как часы. Каждый день, в обозначенный час телефон звонит, пока через двенадцать с половиной минут тишина снова не душит его противный, въедающийся в подкорку рингтон. После этого они поднимаются наверх, и Воншик привычно идет готовить обед. Лео собирается на улицу. Надевает шапку, чтобы поднимаемая сильным марсианским ветром пыль с мертвого моря не попадала в уши, сверху на глаза ложатся летные очки, чтобы защитить и его глаза. Он напоминает путешественника по бескрайним просторам севера, только вместо снега у них за окном бесконечные дюны красного и рыжего песка, вместо обжигающего кожу холода – жара, которая плавит все тело. Лео ответственно относится к экипировке, он скрывает каждый участок кожи за специальными одеждами, которые защитят от жары. - Я пойду в Старый Город, - механически сообщает он тихо, когда они оба уже расходятся. – Создай робота, который будет готовить обед вместо тебя, и мы сможем ходить вместе. - Я так и сделаю, родной, - шепчет за дверью кухни Рави, слыша захлопывающийся звук двери. Эн поднимается из подвала и просит одеть его. Рави достает из огромного шкафа одежду, и отправляет его обратно вниз. На сковородке жарятся куриные яйца, которые за большие деньги покупает Лео на рынке в городе. И которые они оба ненавидят есть. Так проходит их утро. *** Вечера на Марсе особенно красивы, потому что дневная песчаная буря утихает, становится тихо-тихо, будто планета все еще мертва и они вдвоем, Лео и Рави, единственные живые существа на сотни миль вокруг. Они сидят на шезлонгах, повернутых к огромной пустой рытвине, простирающейся на много-много километров во все стороны света от них - у кромки Мертвого Моря – и смотрят на звезды. Лео еще в на Земле изучал звезды, когда они оба были студентами университета в Бостоне, поэтому он рассказывает о созвездиях и небесных телах. Рави знает каждое слово его рассказа, но прикрывает глаза и слушает снова и снова, как губка впитывая в себя названия одних и тех же звезд, которых на небе совсем не много для них, слушает истории о созвездиях, которые не менялись уже тысячелетиями и иногда опускает взгляд к самому горизонту, чтобы посмотреть на маленькую льдисто-зеленую точку в чернилах. Земля выглядит по сравнению с другими звездами фальшивой и неправильной. У Лео нет про нее ни одной теории или истории. Они никогда не говорят о ее легендах, не вспоминают ее истории, и Рави не испытывает тоски по этому поводу, хотя внутри что-то трещит подобно тонкому льду, когда он безжалостно думает: «Бесполезная, бесполезная маленькая Земля». Лео вытирает дорожки слез с его лица и говорит, что не стоит выжигать слизистую, когда перед глазами Воншика снова появляется Земля, зеленая и яркая, такая живая. Лео рядом с ним еще совсем мал, ему будто бы лет двенадцать. Он скидывает машинку с высоты второго яруса их общей кровати в лагере и смеется так ярко, что расплескивает радость, как молоко из горшка. Тэгун смотрит на Рави, склонив голову, как маленькая птица, и говорит о гравитации и законе Ньютона, рассказывает о глупой истории про яблоки и не может перестать улыбаться. За окном их маленького домика на четверых, где сейчас нет соседей, тихо качается ветка какого-то дерева, кажется, дуба, и лениво скребет веткой по стеклу, будто зовет их погулять. Они возвращаются домой и готовятся ко сну. В комнате у них тишина, только слышны немного неловкие шаги за дверью – Эн принимается за уборку, потому что заняться ему больше откровенно нечем. Старший холодно молчит, и, наверное, Рави нужно сделать что-то, но он не знает, что. - На Марсе хорошо, - говорит он, лишь бы хотя бы чем-то занять эту неловкую паузу, пока они переодеваются. - Это наш дом,- соглашается Лео и ложиться на кровать, укрываясь одеялом. Он часто мерзнет, поэтому нуждается в тепле одеяла даже среди жаркого марсианского лета. Они не обнимаются во сне и спят на разных краях кровати. В доме есть еще несколько спален, но им привычнее бок о бок, поэтому они никогда не меняют этого странного, хоть и бессмысленного ритуала. Так проходит их ночь. Март 2051. - На самом деле мне кажется, что это лишнее. - Тебя не спрашивали, Эн. - Но зачем вам еще один андроид? - Я хочу создать настоящего человека, - внезапно прерывает их разговор Рави, вырывая из ушей наушники и стягивая с рук перчатки. – Чтобы он чувствовал и мог жить обычной жизнью. - Но ты создаешь их из металла и пластика. Они не могут быть живыми, - замечает Лео, и Рави улыбается тонко и устало. Лео умнее него, сильнее морально и даже в чем-то физически, но иногда он слишком черств. Старший верит в логику и понимает науку, но не знает, что такое надеяться на что-то невыполнимое. - Это все фантазия, - говорит Лео, и его губ касается улыбка, какая-то фальшивая, ненастоящая, больная. – Но если ты хочешь, ты можешь пробовать. Этот выглядит даже лучше Эна. - Я, вообще-то здесь, - замечает андроид, перебирая коробки с механизмами, принесенными Рави с большого рынка в городе, который так далек от их дома на краю моря. - Тебя это все равно не задевает. Разговор начинает расстраивать Рави, поэтому он снова отворачивается от Лео и Эна, и осторожно касается пальцами законченного глаза для нового робота. Он берет его в пальцы, осторожно крутит между них и усмехается самому себе, чувствуя, как дыра в груди, непонятная, грязно-черная, разрастается сильнее. Холод заставляет до того ловкие пальцы дрожать, но он уверенно сжимает ими сделанное глазное яблоко, и, встав с неудобного кресла, подходит к почти готовой модели, вставляя получившуюся стекляшку в открытую глазницу. У нового робота глаза чуть желтые, с прожилками, совсем живые. В глазнице смотрятся реалистично настолько, что Воншику на миг кажется, будто на него смотрит живой человек, но голова у новой машины двигается нереалистично, с помехами. Он похож на человека, он очень похож, но стоит заставить его двигаться и иллюзия этого исчезает. Внутри вдруг все оживает на секунду, но, так и не проснувшись, замирает снова. Это не живой человек, не настоящий. Лео оплетает пальцами запястье и склоняет голову к своему плечу, как заинтересованная птица. - Дадим ему имя Кен, - говорит он спокойно, переплетая свои пальцы с пальцами Рави, который только понуро кивает. – Он вышел невероятно красивым. - Спасибо, Лео. - Я восхищен твоими умениями. Думаешь, на Земле у нас бы вышло подобное? - Нет, конечно же нет, - качает головой Рави и прикрывает глаза, слыша ненавистный звук звонящего телефона. Не вздрагивает уже даже Лео, обычно всегда реагировавший на этот звон, разрушающий спокойствие в лаборатории. Рави касается чужих волос. Они жесткие и ломкие, как солома, но ему так нравится пальцами зарываться в них. Лео не запрещает, только склоняет голову, давая касаться себя. Двенадцать с половиной минут. На секунду Рави кажется, будто старший хочет что-то сказать, но он только закрывает глаза и с разрастающейся привычной тишиной снова увеличивает дистанцию. - Я пойду в Старый город. Ионгх и Хочжну ждут меня там, - говорит Лео и Рави соглашается, оставляя в лаборатории стопку одежды для Кена. Марсиан на планете нет, но Лео все еще продолжает к ним ходить. Каждый день, снова надев неудобный охлаждающий костюм, выходит прямо в бурю, чтобы достичь тысячелетних развалин. Посмотреть на великие сооружения настоящих создателей великого Марса, который они считают домом. Это что-то вроде его личного ритуала, который никто не должен нарушать. Эн умеет готовить, но с собой Лео больше не зовет, и Рави остается в доме только вместе с новыми роботами. Он угрюмо молчит и запирается в кабинете. Ему нравится это место, оно совсем не футуристическое, как остальной дом, а похоже на кабинет его отца на Земле. Он мягко тянет за уголок по очереди любые книги. Они настоящие, бумажные, пускай и запрятанные в пластик, чтобы не рассеяться по ветру. Рави читает их взахлеб, все, от сказок до словарей, бездумно доставая из полок. Он читает старые, земные газеты, пока роботы убирают и готовят обед, он пьет старый виски, который становится все старше и закидывает ноги на стол, лежа в большом-пребольшом кресле. Рана в груди немного затягивается в такие моменты, но стоит выйти из кабинета, закрыть его на ключ, и становится хуже. Пустота высасывает из него все, но он снова улыбается, идет встречать Лео, который никогда не отвечает на улыбку улыбкой. Кивает только немного холодно. Между ними нет дружбы, как в детстве, между ними нет холода, как в подростковом возрасте. Они не незнакомцы, но что-то рядом. В груди у Лео тоже сквозная дыра. Возможно, именно это заставляет их вечерами лежать на шезлонгах у кромки песчаного моря, смотреть на звезды и из раза в раз повторять одно и тоже. Возможно, именно это заставляет Рави исступленно искать в себе силы улыбаться, когда у Лео нет для него даже фальши. Кен и Эн разговаривают с ними, когда они отдыхают, помогают по дому и старательно притворяются их знакомыми с Земли, Хакеном и Джехваном, чьи тела остались на кладбище еще до того, как Рави и Лео улетели на Марс. Полицейские закрывают глаза на сумасшедших, и снова уезжают, не подавая никаких рапортов в главный штаб. Так проходят года. Апрель 2059. - Что это? - Хонбин. - Он… - Он смеется, Лео. - Но на Марсе никто не смеется. - Никто. Только Хонбин. Лео пожимает плечами так, будто совсем не заинтересован, и отводит взгляд в сторону и немного в низ, не желая смотреть на нового члена их и без того большой семьи. Эн и Кен стоят где-то у дверей, глупыми безэмоциональными лицами смотрят на нового робота. Хонбин смеется. У него слегка трясутся плечи и улыбка не сходит с лица, он повторяет слова глупого анекдота, который не рассмешил бы никого даже на Земле. Рави слегка растягивает губы, хотя это сделать больно, и кивает чему-то своему, оборачиваясь назад, чтобы посмотреть на Лео. Лео смотрит на Хонбина так, будто никогда в жизни не видел смеющихся людей. Его глаза большие и черные, удивленные. Лео тоже живой, тоже не верит в подобное и выглядит на секунду потерянным, невероятно шокированным и сбитым с толку. Лео верит в цифры и математику, а Рави создает эмоции у роботов. Старший оборачивается, и его губы складываются в какие-то слова, которые он хочет сказать, передать Воншику. Но Ким не слышит их – телефон звонит настойчиво и зло, требует обратить на его внимание. Лео снова смыкает губы в тонкую полоску и угрюмо молчит. Рави не хочет переспрашивать и просит Кена принести одежду для Хонбина. Лео уходит в песок, потому что ему это нужно. Хонбин, оказывается, готовит лучше Кена и Эна. Он поет песни и все время смеется. Он готовит омлет из куриных яиц, которые по обыкновению покупает Лео на рынке. На лице Хонбина, мужественном и прямоугольном, очень мягкая округлая улыбка. Хонбин, почему-то, рассказывает сказки и поет песни старые настолько, что Ким сам не знает, откуда они в его жизни и тем более в его голове. В отличие от Кена и Эна ночами Хонбин молчит и смотрит на звезды так, будто мечтает достичь их. Хонбин спрашивает: - А что это такое яркое и живое, там, у самого горизонта?- Он указывает на Землю и Рави молчит, смотря, на чужую руку, за тем, как Хонбин будто бы всем своим живым существом тянется к этой незнакомой звезде, к настоящей, зеленой Земле. - Это место, которое никогда не сможет стать тебе домом, - говорит Лео, прикрывая глаза. – Земля, бесполезная-бесполезная планета. О ней нет ни одой легенды. Глаза Хонбина потухают, как задутые огни свечей, он на секунду горбит плечи и опускает голову к красной земле, на которой сидит. Рави думает, что он заплачет, но этого не просиходит. Хонбин смеется, как от самого смешного анекдота и от смеха падает на спину, его глаза сияют от смеха, а плечи дрожат. Так приходит смерть. Май 2060. - Он живой. - Да, - соглашается Рави, помогая Хеку, последнему своему изобретению сойти с помоста. – Он почти человек. Не то, что мы с тобой. Я отправлю его на Землю. - Ты думаешь ,он будет там счастлив? - Я думаю, там он сможет выбрать любой путь, какой захочет, будь это Земля или сам Плутон. - Тогда почему ты не полетел обратно на Землю, Воншик? - Потому что я не оставлю Тэгуна одного, Лео, - Рави оборачивается, смотря прямо в механические глаза и слегка улыбается, обнимая испуганного, маленького Хека за плечи. – И я пойду к нему, как только закончу все дела. - Ха-ха, Хек-и такой маленький, - Хонбин приносит роботу, выглядящему как человеческое дитя, одежду, но малыш жмется только к Рави. Мужчина устало проводит рукой по своим темным с проседью волосам рукой и улыбается, подсаживая мальчишку на стол и принимаясь застегивать на нем рубашку. Звонит телефон, но на его зов дергается только удивленный звуком Хек. - Послушай, Хек-а, - говорит Рави, улыбаясь светло и тепло. – Я научил тебя всему, что умел сам. Ты не такой как другие, понимаешь? Ты не робот, ты живой. - Я живой, - соглашается Хек и смотрит на Воншика очень печально, касаясь его щеки. – Прости, что я появился так поздно. - Ты не виноват. Я не смог создать тебя без проб и ошибок, - Рави кивает на стоящих на стендах полуразобранных Кена и Эна, на Хонбина, который забирается на стол для разборки и на Лео, который без жалости начинает разбирать остальных с помощью манипуляторов.- Но теперь я хотя бы спокоен. Я обещал Тэгуну жить, но я нашел, как обойти это обещание. Теперь ты - живой, умеющий смеяться и плакать человек, а я бесчувственная машина. Хек понимающе кивает и обнимает лицо Рави, уставшее и морщинистое, маленькими детскими ладошками. - Ты сделал все, что мог, - он согласно кивает и осторожно вытирает слезы со своих щек, видя, что Воншик не реагирует на его слова совсем. – Ты выполнил данное обещание. - Спасибо. Лео поднимается с места, ставя разборку роботов на автоматический режим. - Я пойду в Старый город. - Сегодня лучше останься с Хеком. Ему понадобится помощь. Я пойду в старый город, - Рави улыбается, смотрит на безразличного Лео почти с любовью. – Ты молодец, ты помог мне не сойти с ума и не влюбиться в тебя, хотя я сделал тебя невероятно похожим на Тэгуна. - Как вы хотели, Мастер, - кивает парень, и поправляет жесткие волосы назад. – Вы все равно любили его образ во мне. - Но не сошел с ума, - прикрывает глаза Воншик, устало взлохмачивая свою прическу. – Я видел его, но знал, что он мертв. Ты все приготовил в Старом городе? - Как вы и просили, - снова кивает. – Что мне делать после того, как я отправлю Хека на Землю? - Все что хочешь. Если тебе хочется жить – живи здесь, покупай яйца как всегда, ходи в Старый город после звонка родителей. Если нет – ты знаешь, как настраивать машину для разборки. Рави не надевает шапки, только очки, чтобы видеть, куда он идет, он не обряжается в защитный костюм, только тапочки сменяет на ботинки. На нем черный костюм, траурная одежда с Земли. Он берет трость, потому что Тэгун говорил, что с тростью он выглядит как английский джентельмен, которому не место на Земле, потому что джентельменов на ней не осталось, и на прощание обнимает плачущего навзрыд Хека. Он действительно вышел живой, действительно настоящий. Он идет сквозь бурю в город, куда посылал каждый день Лео. Он идет, смотря на мертвенность окружающей обстановки. Люди летят домой, люди отправляются на Землю обратно, потому что Марс не любит их, выгоняет, выживает со своей плоти, как каких-то паразитов. Рави улыбается и смотрит, как из дома выезжает собранная им машина, которая отвезет Хека до ближайшего человеческого города и доставит на Землю. Он снимает шляпу и на прощание машет ею уже улетающей железной машине, которая разгоняет ветер вокруг сильнее. Он всегда хотел обратно на Землю, потому что на неродной ему, чужой Марс его отправили только от того, что это было в его молодости популярным развлечением молодежи. «Слетай на Марс, сынок, открой там какую-нибудь глупость, как все! А то сидишь тут, дома. Все мои подруги уже похвастались открытиями своих детей, а я ничего не могу сказать им!» Он бы с радостью отказался, но его переубедил Тэгун. Тэгун, который бежал с Земли, от родителей, прикрываясь модным развлечением среди молодежи. Бежал от нелюбви и пренебрежения своей семьи, бежал на свободу, взяв Рави за руку как единственного, кто знал об этом. Рави был только ради Тэгуна, давно уже, наверное, лет с четырнадцати. Они отдыхали здесь, но настоящей наукой занимался только старший. Он нестерпимо мечтал найти что-то не для родителей, а для того, чтобы познать этот Марс, изменчивый и им чужой, чтобы стать его частью. По-детски радовался глупостям и окружающему миру, видя, что Рави тяжело рядом с ним. Телефон начал звонить через год. Родители Тэгуна звали его обратно домой, звали его жениться, звали его вести себя снова прилично и снова быть ненавидимым. Родители Воншика забыли о нем. Телефон никто не брал после первого звонка, а Тэгун нашел действительно что-то невероятное – настоящих марсиан. Рави видел их, слушал их странную речь, которой отвечал старший и видел, что вовсе это никакие не марсиане. Люди, такие же как старший, сбежавшие от мира, ставшие одним целым с Марсом, ставшие его настоящими жителями, а не чужеродными паразитами. Тэгун не мог стать таким же. Воншик мешал ему забыть о Земле, потому что Тэгун его, землянина, любил больше, чем собственную свободу. Он был согласен лететь обратно домой ради него. Был согласен остепениться, стать рабом рамок родителей. Рави был счастлив, потому что любил Тэгуна и Землю. В тот день, когда должна была улететь вместе с ними ракета, Тэгуна убили. Так глупо – местные охотники посчитали его выпущенной на волю дичью, игрушкой, и застрелили его из своего человеческого, жестокого и громкого оружия. Вместе с ним убили и двух людей, ставших марсианами, вместе с ним убили и Воншика, который не смог оставить его здесь в одиночестве. Он обещал не оставлять его, ради того, чтобы не быть одиноким старший был согласен лететь на Землю. - Я жил, как мог и как обещал тебе. Теперь я могу остаться тут с тобой, как и хотел. Я больше не Воншик, как был когда-то, я Рави, поломанный робот, по недоразумению живущий человеческой жизнью. Единственное, что я не передал Хеку – это ты. Единственное, что не делает меня совсем бесчувственным это то безумие, с которым я жил на протяжении стольких лет, чтобы сдержать свое обещание. Теперь ты сможешь принять меня, правда? 32 Мая 2060. Лео, вернувшись, закончил вторую могилу в склепе, создаваемом долгие-долгие годы. Обычные шестиугольники, как в марсианских кладбищах и вместо непонятного языка марсиан, обычная латиница. «Ли Чжухон». «Сон Гонхи». «Чон Тэгун». «Ким Воншик». Так прошла мимо жизнь.