Элли на маковом поле - "Кожа"
Одним утром все мраморные коридоры его поместья покрываются лепестками цветов. От красного бархатного мака до атласных белых роз - они стелились под ее ногами, тянулись зелеными лианами к ее рукам и цеплялись за длинную ночную сорочку; и Белка оборачивалась, одергивала подол и испуганно отшатывалась - прямо в руки холодным теням, обжигающими своими прикосновениями. Ночь проливает на небо молоко - и облака сливаются со звездами; луны нет - лишь непроглядная, удушливая темнота - это шлейфы длинных мантий теней; и тени переплетаются, смеются, играют - в залах часы вальсируют полночь. Их бой отрезвляет, их бой пугает, их бой завораживает - лучше, чем песня соловья на рассвете. Она замирает. Подобно ветру, стихает и опускает руки - природа замолкает. Останавливаясь посреди закрытой веранды, Бьюкейтер дрожит от холода и обнимает себя руками - ее же обнимают тени. Под ногами расцветают холодные цветы. И нет ничего хуже того, чтобы проникнуться сочувствием к человеку, которого ты твердо решила ненавидеть, - думает она, перелистывая страницы его дневника - дневник ведет ее по страницам странного прошлого; по страницам его жизни - от солнечного, на удивление, детства, до убийства. От обыденного "мама сегодня не хотела готовить шарлотку" до "его кровь стекала по моим рукам". От "Рыжинка очень ярко улыбается" до "глаза у Принцессы все время блестят - то ли хитро, то ли испуганно". От "Коршун вновь восхваляет подвиги Звездоцапа" до "Какой же мой братец идиот". Одно из окон веранды медленно открывается - витражи причудливо сверкают в свете уличного фонаря - сверкает и его тень. Бел думает - закусывает нижнюю губу, шепчет слова под нос и думает - потому что разгадка его тайны слишком рядом - стоит лишь протянуть руку и... Нет ничего хуже того, чтобы проникнуться сочувствием к своей жертве, - думает он, срезая очередные розы; и они перешептываются, плохими мыслями отдаваясь в его голове. Зеркала улыбаются ей - а потом по его же велению разбиваются в осколки. Отражения теряются, растворяются и исчезают - тени уносят воспоминания с собой. Белка же ходит по мелкой алмазной крошке и никогда не морщится от боли - она читает, читает, читает... Его почерк, слегка угловатый и чересчур резкий, так сильно отпечатался в ее памяти, что Белка теперь могла без усилий повторить его размашистую подпись. Во снах он показывал ей лес - лес воистину был прекрасен. Светлый и теплый - он пах смолой и солнцем. Иллюзия так быстро растворялась в алом закате, что она не успевала заметить, как декорации вновь сменялись на веранду - неухоженную и отчего-то жуткую, здесь противно поскрипывали половицы под каждым ее вторым шагом, здесь становилось страшно - Белка шла за тусклыми, теплыми огоньками. Они звали ее, отражались в бесконечных зеркалах его дома, они гасли подобно мыслям в ее глазах - и красной ниточкой вели в лес. В его дневнике была его душа - по крайней мере, Белке нравилось так думать. Его дневник пахнет яблоками, на строках нет клякс - пожалуй, кроме одной страницы. "Прежде чем наступит мир, Кровь прольет кровь, И вода в озере станет красной". Бел догадывается, что случилось с братом Котли. Но не знает, что случилось с самим Ежевикой. Огоньки сияют все ярче, так заманчиво исчезая в кронах деревьев. Она спотыкается. Легко падает, задевая ногами старые, странные растения - совершенно случайно будит их под звонкие возгласы умирающих звезд - сегодня звездопад. Малодушные звезды не спасают ее - сбегают с небосвода, скрываясь за кусачим туманом - туман обжигает лицо и холодные руки; становится жарко. Тени смеются над ней, смеются громче, чем ветер за окном - хочется закрыть уши и закричать, перекрикивая ночь - но руки связаны. Отражение в одном уцелевшем зеркале танцует - огоньки насмешливо освещают старую залу и лицо ее партнера - словно в страшном сне, Белка понимает, что ее держит Котли - за руки, сильно и слишком навязчиво. Она видит океан в его глазах - взбунтовавшийся, темный и опасный - океан меняется местами с небом и горизонт навсегда исчезает за линией времени; времени больше нет. Розы больно колют ее ноги, лианы путаются в волосах - становится не страшно, становится жутко от осознания того, что конец близок - дневник выпадает из ее рук. Разливается изумрудной кровью по полу - в чернилах отражаются огоньки и воспоминания; его воспоминания. Белка чувствует тихое дыхание госпожи Смерти рядом с собой и думает, что умереть в этой колыбельной из цветов было бы не так уж и плохо - удушливый, сладкий запах клонит ее в сон, размывает отражение, и танец, кажется, навсегда заканчивается - огоньки медленно и тихо гаснут в его руке. Тихо гаснет жизнь в ее глазах. - Да будет свет! На его руках кровь - Бьюкейтер не кричит, она сдерживает себя и заламывает запястья - в ее голове миллион вопросов, но одновременно пусто. И что-то вспыхивает. Старая люстра светится тысячами огоньков - пыльный хрусталь жутко звенит в наступившей тишине; Белке вдруг кажется, что ее отпускают - аккуратно, медленно и практически нежно толкают в объятия к Котли - она практически падает к нему на руки. Она практически ему благодарна. За спасение, терпение и подтвердившуюся догадку. Бьюкейтер храбро смотрит ему в лицо - приподнимается на цыпочки и плохо скрывает торжествующую улыбку - она играет, но абсолютно забывает правила игры: - Интересно, ты целуешь всех своих потенциальных жертв? Первое правило игры - не раскрывать свое преимущество. Котли злится - толкает ее на пол и молчит; в ночной тишине лишь перешептываются растения и испуганные звезды. Белка не может подняться - отчего-то ноги не слушаются ее, а ужас сковывает все тело - медными цепями, и ей больше не подняться. - Ублюдок. Он ударил ее. Звонко, тяжело и обжигающе - щека горела. Белка закрывает глаза; глотает слезы и вспоминает ощущение его руки. Чувствует его ярость - не бессильную, а контролируемую - от этого еще более опасную. Чувствует его власть - Котли она явно опьяняет, Белку же заставляет дрожать от злобы; - Посмотри на меня, - его голос обманчиво мягкий, крапива под ее руками обманчиво шелковая. - Тебе страшно, я знаю, - Котли настойчиво разворачивает ее к себе - Бьюкейтер же не дается - и чувствует, подобно взбесившемуся за окном лесу, его нетерпение, - Я сказал: посмотри. И она смотрит на него. Медленно и так мучительно долго открывает глаза, а потом улыбается ему - в насмешку, прямо в губы. В ее глазах уже давно нет того светлого весеннего леса, что был до прихода сюда. В ее глазах давно затвердевший темный изумруд. - Я хочу видеть, как ты сгораешь, Бьюкейтер. - Его черты искажаются слишком ярким светом; сейчас он кажется ей тем Ежевикой, которого она узнала из страниц его дневника. - И посмотри на этот ужасный, давно потерянный, давно скатившийся в Ад мир. - Интересно, скатился он туда до или после того, как ты убил своего брата? Второй раз чувствовать его злость на своей щеке не настолько больно. Скорее, отрезвляюще страшно. Он не отвечает ей, хотя, может быть, его действие было исчерпывающим ответом; в полной тишине встает и уходит - за ним уходит свет и, как бы ни было смешно, надежда. - Чья это кровь? - хрипло спрашивает Белка и подается вперед - Котли оборачивается и склоняет голову набок, словно размышляет - он же уже знает все ответы. Бел начинает клонить в сон - жуткий, холодный и терпкий, как приторный аромат цветов рядом - он не кажется ей заманчивым. - Не беспокойся, дорогая. Я всегда держу свое слово, - и щелкает пальцами; эффектные жесты он любил. Тени вновь заполняют оранжерею.Она бы точно бросилась защищать ее.