Ласточка.

Последующее утро Энн началось совсем не так, как она хотела. Ее разбудили уведомления смс ВКонтакте. Видимо она совсем забыла выключить звук на ночь. С неохоткой и полусонная девушка зашла на свою страницу и увидела множество новых сообщений и комментариев, но все они были примерно одного содержания. Кто-то писал ей, что она шлюха, проститутка, другие жалели Макса под их общими фотографиями, которые Энн кстати не удалила, да и не собирается, а отдельная категория яро доказывала, что Морозова нагуляла ребёнка. От всех этих гнусных слов девушке хотелось сквозь землю провалиться, ведь писали это все в основном или ее одноклассники, или просто ученики школы, где она училась. И конечно это дело рук Макса, ну и его дружков, которые уже в курсе о беременности Энн. Удалять всю эту гадость сил и времени нет, вроде бы как надо собираться в школу, но как? Ведь там ее точно начнут гнобить и унижать. Этого больше всего и боялась Аня. Умывшись, приведя себя в более менее божеский вид, Морозова пошла на кухню, чтобы поговорить с матерью. Мама встретила дочь радушно и с вкусным завтраком. Энн пыталась отвязаться от угощений, но сила убеждения матери сильней. — Анечка, сама же знаешь, теперь ты должна думать не только о себе, но и о будущем ребёнке. Ему нужно питаться, получать нужные витамины для развития. Действительно, из-за всех этих нервов, переживаний девушка совсем забыла о своём положении. Нет, она помнила, что беременна. Но до конца не понимала всей серьёзности ситуации. Поэтому Энн с охотой уплела пиалу горячего чечевичного супа с гренками из бездрожжевого хлеба, мама сделала ей смузи из любимых фруктов: банана и яблока. Такой здоровый завтрак принесет огромную пользу малышу Морозовой. После завтрака Энн все никак не решалась поговорить с мамой. Она хотела рассказать маме ещё и об интернет травле и попросить перевести ее на домашнее обучение. Просто так будет гораздо легче и лучше. Если эти придурошные, обезбашенные подростки так и будут доставать ее, то Аня может потерять ребёнка, а это страшнее всего. — Мам, можно тебя попросить? Только восприми мою просьбу серьёзно, пожалуйста. Мать Морозовой слегка перепугалась такого тона дочери. Наверняка что-то неприятное и нехорошее. — Да, конечно, Анют. Говори, что-то случилось? Конечно случилось. Энн действительно боялась и не хотела выходить из дома, ей казалось, что сейчас весь мир против неё и ее ребёнка. — Да, мам. Помимо вчерашней выходки Макса и его дружков, связанной с нашим гаражом, мне устроили травлю в интернете. На, почитай! Морозова дала матери почитать все те гнусные сообщения, какие поступили ей со вчерашнего дня. Мама пришла в ужас. В ее глазах горел огонь злости, ненависти и боли за собственного ребёнка, а на глазах проступили еле заметные, но слезы. — Анечка, я схожу к директору, всех этих мерзавцев накажут, обещаю! — Мама, услышь меня. Не надо ходить к директору, чтобы этих придурков ставили на учёт и так далее, сходи и переведи меня на домашнее обучение. Пожалуйста! Я клянусь, что буду заниматься, учиться, но только дома. Я не выдержу этого эмоционального потока. Они доведут меня. Мама Энн все тщательно обдумала и приняла решение. Женщина понимала, что дети сейчас настолько жестоки, они никогда никого не пощадят и не пожалеют, не постараются понять и поддержать. Конечно ее дочери нельзя было оставаться в школе, потому что травля вскоре в связи с сроком, скорым увеличением форм Энн, начнётся ещё и от недалёких учителей. Ведь есть те, кто начнут приводить в пример Аню, что так жить и подступать не нужно. А это ещё больше может травмировать психику семнадцатилетней девушки-подростка, да ещё и беременной. — Хорошо, Аня, я согласна. Мы переведемся на домашнее обучение, если надо — я найму дополнительных репетиров, чтобы ты нормально сдала ЕГЭ. Так что собирайся, не будем медлить, прямо сейчас пойдём в школу. И все-таки ей придётся появиться туда. Энн боялась общественности, даже несмотря на то, что рядом с ней будет мама, при которой вряд ли кто-то осмелиться оскорбить или кинуть какую-либо колкость в адрес Морозовой. В своей комнате Аня быстро нашла то, что решила надеть. Когда девушка осталась лишь в нижнем белье, она с какой-то неловкостью подошла к зеркалу у шкафа, внимательно осмотрела себя и аккуратно, будто чего-то боясь, положила ладони на ещё плоский живот. Ей казалось, что в этот момент весь мир замер вместе с ней. Она начинала потихоньку, но верно понимать, что там внутри ее кроха, ее с Максом дочь или сын. Улыбка невольно заполонила лицо Энн. Она нежно поглаживала свой плоский живот и приговаривала: — Эх, малой, ну или малая, ты же слышишь меня, да? Не бойся ничего и никого, да, наш папка с тобой трус, бросил нас, но зато я же рядом, и всегда буду. Слышишь? Я тебя уже люблю. И тут Энн поняла, что это ее первый разговор с малышом. До этого она относилась к своей беременности как-то даже скептически. А сейчас хочет и будет делать все ради здоровья и благополучия своей крохи. К матери собранная Аня пришла к состоянии эйфории, она не могла не поделиться со своей мамой таким важным, как ей казалось, событием. — Мам, мамуль, я, это, впервые с ребёнком поговорила, представляешь? Гладила живот и говорила с ним? Это же нормально? Энн была взволнована, все это впервой и так непривычно для семнадцатилетней девушки. А ее мама лишь слегка рассмеялась и дала ответы на вопросы дочери. — Конечно нормально, это даже очень и очень хорошо, врачам доказано, что если разговаривать с малышом во время беременности, то его развитие будет куда лучше. Так что ты молодец, Анют. Женщина поцеловала дочь в макушку. А Аня приобняла маму. После этого они покинули квартиру и двинулись вместе в сторону школы Морозовой младшей. Как ни странно, дошли они быстро. В школе Энн все-таки сопровождали косые взгляды, она видела, что некоторые дети при виде неё начинали шушукаться и шептаться, эйфория пропала. Но девушка старалась не обращать внимания на все это. Директор приняла их достаточно быстро, в приёмной они прождали всего лишь десять минут. Очень долго и мучительно мать Ани объясняла всю ситуацию строгой и консервативной директрисе, но та ведь тоже человек и тоже женщина, мать. Ей пришлось принять факт беременности Энн Морозовой, и она с дрожащей рукой, но подписала указ о ее переводе на форму самообучения. И ещё одним пожеланием семьи Морозовых было молчание со стороны директора. Не нужно было огласки и обсуждений насчёт «интересного» положения одиннадцатиклассницы. Кстати ещё предстояло решение о том, как она будет сдавать ЕГЭ на пятом месяце беременности, но об этом позже. Сейчас Энн была вроде бы довольна, ведь никто не будет травмировать ее, оскорблять и унижать, она не будет видеть этих шептаний сплетниц насчёт неё. Но с другой стороны теперь ее жизнь превратиться в серую, блеклую и скучную рутину.