Ласточка.

Максим простоял у двери Энн ещё минут десять. Все думал и думал. А потом ронял, что совсем забыл отдать ей шоколадку. И вот она снова перед ним. Озеров протянул девушке плитку шоколада со словами. — Это тебе, прости, забыл отдать. Морозова мило улыбнулась, принимая скромный, но вкусный подарок от бывшего парня. — Спасибо, Макс. Немножко помешкавшись, девушка все-таки предложила парню войти в квартиру. Ей хотелось его общества, да. — Может зайдёшь? Ну если не спешишь конечно. Естественно он не спешит. Естественно он зайдёт. — Не спешу и не откажусь. А Энн стеснялась его как-то, словно они на первом свидании. Они прошли в гостиную, оба чувствовали себя как-то неловко, только непонятно почему. Эту угнетающую тишину прервал Макс. Он осторожно спросил у бывшей, как она и чем занимается. — Не скучаешь дома? Что делаешь? Аня указала на сборники по подготовке к ЕГЭ, лежавшие на столике. Действительно, сейчас ей важно хорошо сдать экзамены и получить аттестат. Ну, а мечту о режиссёрском факультете придётся пока что оставить. Теперь у неё другие заботы. — Учусь, читаю, пишу всякие сочинения. Сама от себя не ожидала, да, от скуки и учиться начнёшь. А ты? Все так же тусуешься? И тут Озеров виновато опустил голову вниз. Он и правда слишком много времени уделял впискам. Ладно, время, но здоровье. Ведь это постоянный алкоголь, сигареты и иногда косячок. Ему было стыдно сейчас признаваться в этом Энн, хотя девушка итак отлично знала натуру любимого, так что для неё это никак не сюрприз. Макс решил перевести тему, парню не хотелось все ниже и ниже падать в глазах Ани. — Да, у меня все по-обычному. Ты как себя чувствуешь? Ну беременных же типо часто тошнит вроде или нет? Я не особо шарю. Энн рассмеялась. Действительно, откуда Максу знать все эти штучки женщины в положении? Но Морозовой было до жути приятно, что он интересуется ее здоровьем, не жизнью, да и ей самой. И девушке очень хотелось надеяться, что это все из чистого сердца, искренне. — Все хорошо со мной, Макс, я беременна, а не больна. Тошнит, да бывает такое, но это нормально для моего положения. После слов о положении Озеров начал как-то осознавать, что Энн правда беременна, что у неё под сердцем маленький человечек, который хочет родиться и жить. И какая же она мудрая, что оставила ребёнка, даже больше мудрые ее родители, ведь аборт чистой воды убийство. Не дать шанс на жизнь крохе — страшнее любого преступления. Макс начал потихоньку в душе, немного в разуме принимать факт того, что ребёнок — его. А сможет ли он тогда быть отцом? Как это вообще? Что нужно делать для этого? А если не получиться? Кто поможет? Так много вопросов и ни одного ответа. Озерову давно бы пора рассказать о беременности Энн своим родителям, они ведь тоже станут бабушкой и дедушкой, это важно. Но он боялся, отец Максима отличается особой консервативностью, его реакция будет ожидаемо плохой. Но понять и поддержать он обязан, как отец сына. И обьяснить Максу, что такое — быть папой. — А ты ещё не знаешь пол ребёнка? Ну парень и не знал, какие глупые вопросы задавал. В почти десять недель ни одно УЗИ не покажет тебе пол, да и Энн ещё не была ни разу в кабинете УЗИ. От вопроса Макса Морозова улыбнулась. Наивность, некоторая тупость Озерова веселили девушку, и она ощущала себя такой гуру по сравнению с ним. — Нет, конечно, дурачок. Мы ведь с тобой только на первое УЗИ вместе пойдём, да и малой хорошо не покажется где-то до двадцатой недели. Снова неловкая пауза. Макс понимал, что лажает, ему не хотелось совсем выглядеть дураком в глазах Энн, поэтому он решил уйти, как-то неловко и не совсем комфортно ему было. — Ладно, Энн, у меня дела есть кое-какие, я пойду. Спасибо, что дала мне шанс и за разговор наш. Пока. Слегка грустная из-за ухода макса Морозова проводила парня к двери и напомнила ему о послезавтра. Тот сказал, что он не забудет и обязательно придёт, для него это важно. После этой всей ситуации с Максимом Аня пошла дальше делать уроки. А время пролетело достаточно быстро, и вскоре домой вернулись родители Энн. Ей очень хотелось поговорить с мамой, и она позвала ее к себе в комнату. Мама заварила вкусный венский чай и пришла с подносом в комнату к дочери. И Морозова старшая видела, что дочка ее вся сияет, чем-то очевидно довольна. — Ну что такое, Анечка? Я же вижу все по глазам. И тут Аня начала свой рассказ. Ей так хотелось поделиться радостью с мамой, что у них все может наладиться с Озеровым. А вдруг у них будет настоящая семья? — Мам, Макс приходил сегодня. Прощения просил, так искренне это все было, я не смогла сдержаться. Дала ему шанс. И он пойдёт со мной на первое УЗИ. Я так рада, реально! От эмоций девушка резко обняла маму, а женщина чуть было не обронила на себя кружку с кипятком. Энн показала взглядом, что она виновата. А на самом деле ждала ответа мамы. — Анют, это хорошо, что он одумался. Ребёнку нужен отец, вы теперь оба обязаны общаться хотя бы ради вашего малыша. Но смотри, не обожгись снова. Морозова понимала, о чем говорила мать. Ведь та видела все слёзы дочери из-за него, слышала все громкие ночные всхлипы, приходя утешать свою роднулечку в три часа ночи. После разговора с мамой Энн договорилась встретиться с Ксюшей у подъезда. Своей радостью из-за примирения с Максом ей хотелось поделиться со всем миром. Пока Ксюша прихорашивалась, Аня оделась в обычный чёрный спортивный костюм, утеплилась ещё сверху, нужно беречь себя и малыша. Даже успела отхватить от мамы за то, что она мало кушает. И правда, с наступлением беременности Энн стала меньше есть, а потому ее вес снизился на три килограмма. Это очень плохо, и Морозова старшая собиралась брать над этой ситуацией жёсткий контроль. Наконец Аня спустилась на улицу и там увиделась с Ксюхой. И почему же именно она? Почему девушка всем делиться с такой легкомысленной и слегка ветреной Малышевой? Все просто. Друзей много. Просто друзей. Но есть всего лишь та, одна, которая знает о тебе всё. И та, которой ты доверяешь самое сокровенное. Но почему же именно с ней ссоры происходят из-за всякой ерунды, как парни и прочее. Сладко, горько, весело, грустно, одиноко, плохо, слезы счастья, слезы страданий, секреты, советы, взлеты, падения, боль, помощь. Что бы ни было. Единственная подруга всегда рядом. И у Энн это Ксюша. Девчонки начали щебетать, Аня все подробно рассказала Ксюхе. Та была очень рада за подругу, ведь после всех слез, боли и страданий она заслуживала истинного счастья и радости. Малышева не стала говорить о том, что помогла Максу. Ей не хотелось сейчас хвалиться, перенимать все оделяло и внимание на себя. — Я так рада, реально, так рада, Ксюх! Неужели у нас с ним все будет хорошо?! Девочки ещё долго болтали, сидя на лавочке у подъезда Ксюши, иногда ловя косые взгляды каких-то бабуль. И счастье, действительно, перло из Энн. А пока подруги мило сплетничали у дома, Озеров, потеряв рассудок, отправлялся на очередную вечеринку. Ненадолго его хватило.