На лестничной клетке

Едва дверь закрылась, Астория, тяжело дыша, прислонилась к ней спиной, прикрыв глаза. Сердце отчего-то бешено стучало, как птица, норовящая выбраться из клетки, переломать все ребра. Такая реакция была совершенно непонятна, и что бы не заставлять себя поддавать её анализу и разбираться в причинах, девушке удалось усмирить сумасшедший ритм сердца и выровнять дыхание, выпрямляясь. Она уже успела пожалеть о подаренной улыбке и своей бесплодной попытке быть мягче и добрее, закопать топор войны. А на что она, собственно, надеялась? Что Малфой измениться за несколько лет настолько, что сможет переступить через себя? Это она сейчас выглядела в своих собственных глазах как глупая девочка без капли гордости — любая другая никогда бы не простила то, что говорил и делал этот чертов слизеринец раньше. Да, слизеринцем он был по сей день… «— Ты что творишь!? — полный удивления и уже проснувшейся внутри злости звонкий голос разнесся по коридору, как бы созывая проходящих мимо, приглашая посетить очередное представление. К несчастью, оно не было устроено специально на публику, но разве это кого-то останавливало? Многие уже с интересом поглядывали на странную парочку: высокий светловолосый парень, глядящий с презрительной гримасой на лице на девушку, собирающую по полу пергаменты и учебники, старающуюся не испачкать их в лужице темно-синих чернил, расползающейся по камням. — Надо смотреть, куда идешь, — отличавшийся красноречием Малфой в последнее время утратил способность выражаться так изощренно, как раньше, но одного его тона хватало, что бы обидеться даже на такие простые слова. — Это я не смотрела? Налетел на меня на углу, как летучая мышь, а я еще и виновата? — сдвинув брови недовольно бросила Астория, продолжая подбирать конспекты. — Если не собираешься помогать, или хотя бы извиняться, заткнись и вали к гриндилоу. — Мне? Извиняться перед тобой? — пожалуй, изумление в голосе слизеринца можно было посчитать искренним. Ну да, кто заставит Малфоя извиняться? Какая-то соплячка? — Какими словами мы умеем бросаться. А сама ответить за ущерб не желаешь? — Ущерб? — честно говоря, Асторию совсем не волновало, нанесла ли она его парню, но ей стало интересно, что на этот раз выдумал Малфой. Его очередной фокус, очередные попытки задеть её, раззадорить, иногда смахивали на попытки мазохиста добиться желанной пощечины или чего похуже. — Моральный, тупица. Думаешь, мне так приятно было к тебе прикасаться? — в привычной манере растягивать слова, протянул Малфой, но создавалось впечатление, что говорит он на полном серьезе — усмешка не тронула его губы, ничего не мелькнуло в глазах. — Ты… ты… — нахлынувшие с новой силой раздражение и злость, которая успела смениться уже яростью, даже не позволили четко сформировать, что же «ты». Просто поведение Малфоя убивало свойственное ей спокойствие, она заводилась в считанные секунды, и куча всяких мыслей металась в голове, а на языке вертелось сразу несколько ответов, и выбрать один, казалось, было невозможно. — Ублюдок чертов. Что я тебе сделала? Иди куда шел! Ущерб я ему нанесла… Знаешь, Малфой, плевать мне на твое моральное состояние, да и физическое руки чешутся ухудшить, — взяв себя в руки, девушка наконец выпрямилась с собранной сумкой, подавила в себе жгучее желание зарядить в наглеца каким-нибудь гадким заклинанием. В последний раз бросив в сторону слизеринца уничтожающий взгляд, Астория развернулась на каблуках, и уверенным шагом отправилась дальше по коридору. — Ты мне угрожаешь? — донеслось сзади, но девушка промолчала, считая ответ не нужным. Угрозы? От неё? Нет. Констатация факта» И такое случалось часто. Слишком часто, что бы не придавать этому значения, и эта стычка, всплывшая в памяти, была даже одной из самых незначительных — видимо Малфой был тогда слишком уставшим, что бы обрушить на девушку лавину действительно обидных насмешек, что то помешало ему тогда пустить в ход весь свой запас язвительных замечаний и колкостей, а фантазия попросту взяла отпуск. — Идиотка, — негромко пробормотала Гринграсс. Да, в этой ситуации именно себя она считала идиоткой, которая наивно полагала, что все может измениться. В конце концов, им теперь жить друг напротив друга! Неужели воздержаться от очередного выпада в её сторону было непосильным трудом? Впрочем, вопрос так или иначе был риторическим — отчасти потому, что на него в данный момент некому было ответить, отчасти из-за её сомнений в том, что ответ на него вообще существует. Отойдя, наконец, от двери, девушка на всякий случай заглянула во все комнаты: она знала, что мать скорее всего уже съехала, но надежда встретиться до этого момента её не покидала. Что ж, квартира в её распоряжении, и сейчас у неё как раз есть время полностью осознать, что она вернулась, и попытаться выкинуть из головы неожиданную встречу на лестничной клетке. Что поможет? Крепкий чай. * * * Он чувствовал себя идиотом. Что самое поразительное, не скрывал это от самого себя, повторяя мысленно, как он глуп. Сейчас, сидя на лавочке у подъезда, у него как раз было время над этим подумать. Сумерки уже опустились на город, и возвращаться домой, как часто это бывало, не хотелось. Надо было просто сесть, и обмозговать то, что произошло утром и привело к не совсем удачной встрече с клиентом. Как Драко и предполагал, мрачное расположение духа отнюдь не помогло ему в разговоре с Мерро, и, обратив внимание на состояние парня, тот, хоть и с раздражением в голосе, но предложил перенести беседу на другой день. Чувствуя, что это будет лучшим выходом из ситуации, Малфой согласился. После этого в квартиру он не возвращался — все оставшееся время блуждал по тихим улицам спального района, пытаясь разобраться в собственных проблемах и мыслях. Хуже всего было то, что даже спустя столь долгое время, ему это не удалось. Картина немного прояснилась, и он признал, что утром все эмоции были напускными, очередное представление в театре одного актера. И все просто для того, что бы не изменять своим принципам — не менять отношение не имея на это причин. О да, ему действительно казалось, что причин совершенно нет, и плевать на то, что они повзрослели, на то, что она сама сделала первый шаг к примирению. Принципы, дурацкие принципы, от которых не надо отступать. Вертя в руках волшебную палочку, из которой иногда сыпались бледно-желтые искры, Драко бездумно глядел в пространство, соображая, как ему стоит поступить в этой ситуации. Не надо отступать — таково правило. Но разве в любом правиле не бывает исключений? Они, как говорят, только его подтверждают. Стоит ли один раз перешагнуть через себя? Разве станет кому-то от этого хуже? Поколебавшись еще буквально несколько секунд, Драко поднялся со скамейки, расправил несуществующие складки на плаще, и уверенно зашел в подъезд. Перед темно-коричневой дверью немного постоял, собираясь с мыслями и прокручивая в голове еще раз приготовленные слова. Мысленно обругав себя за по-детски нелепую нерешительность, наконец, постучал. Первое время никто не открывал — ни звука не доносилось по ту сторону двери. А ведь он совсем не подумал, что она уже может лечь спать… — Ты? — он и предположить не мог, что вид появившейся в дверном проеме девушки, в спешно накинутом махровом халате, с чуть растрепанными волосами и покрытой мурашками кожей, может заставить заранее сложенные слова улетучиться из головы. — Я хотел… — неуверенность только возросла, он теперь ума не мог приложить, что сказать, и вообще подумал, что зря пришел. Сейчас только все испортит, а учитывая, что Астория живет напротив, к чертям испорченные отношения им обоим ни к чему. Впрочем, сам виноват. — Я хотел извиниться, — наконец слетело с губ. Видно было, что эти простые слова произвели на девушку сильный эффект — в широко распахнутых глазах читалось не просто удивление, скорее изумление. Она явно не ожидала услышать извинения от него, да еще и в столь позднее время. — Проходи, — отойдя в сторону и впуская его в квартиру, нетвердым голосом сказала Гринграсс. К слову, когда Драво шагнул за порог, сомнения его не одолевали, как можно было бы подумать. Это казалось вполне логичным и правильным, хотя он и представить не мог, что последует за приглашением. Безумное чаепитие?