* * *
Камин полыхнул огнем и словно выплюнул чумазую Молли Уизли в каминный зал Блэк-хауса, следом, чихая и отплевываясь от сажи, влетел Артур Уизли. Особняк явно недолюбливал этих посетителей, и где только он брал столько сажи, ведь домовики чистили камин часто и с усердием, и другие посетители выходили из зеленого пламени всегда чистыми, без единого пятнышка на мантиях. – Приветствую вас, Молли, Артур, – Гарри поклонился гостям, желая выглядеть вежливым. Получив в ответ неразборчивое бормотание от отряхивающихся супругов, он взмахнул палочкой, удаляя с их мантий и лиц остатки каминной сажи. Гарри всегда удивляло, что Молли знает сотни бытовых заклинаний и чар и совсем не способна позаботиться о своем внешнем виде после путешествия по каминной сети. – Джинни с нетерпением ожидает встречи с вами, пройдемте, – Гарри держался холодно и официально, точно так же, как и во все предыдущие приходы родителей Джинни, которые ему пришлось вытерпеть за последние месяцы. – Мама! Папа! – Джинни чуть не подпрыгивала на кровати, когда в комнату вошли ее родители. Пообнимавшись и прослезившись, они, перебивая друг друга, справлялись о последних новостях. На некоторое время разговор двух женщин перешел почти на шепот. Артура они отправили подальше от себя сразу после приветствий, и он теперь сидел в кресле возле окна и пил принесенный домовухой чай. Рядом с ним молча сидели Поттер и Берховиц. Они только изредка перебрасывались взглядами, когда от женщин слышались более-менее разборчивые интересные фразы. Через час шушуканий, возгласов, жалоб и сетований миссис Уизли подошла к мужчинам и, встав в свою излюбленную позу, уперев руки в толстые бока, заявила: – Целитель, выйдите из комнаты моей дочери. Так как вы пытаетесь обвинить ее в том, что она причинила вред детям, мы не нуждаемся в ваших услугах. – Простите миссис Уизли, я – семейный целитель рода Поттер, – Берховиц поднялся с кресла, – и вы не имеете никакого права мной командовать. Лорд Поттер, – целитель поклонился в сторону Гарри, – попросил меня присутствовать на вашей встрече с дочерью в качестве целителя для контроля состояния здоровья леди Поттер, а также в качестве свидетеля беседы. – Гарри, как ты мог пригласить постороннего на наш семейный разговор?! Почему ты не посоветовался с нами, выбирая целителя. Нас не устраивает этот, мы позовем другого специалиста, чтобы он смотрел за Джинни! Пусть этот уходит! Прикажи ему! – Молли Уизли кричала так громко, что Гарри был уверен – ее голос хорошо слышали этажом ниже. Он медленно поднялся и, мысленно поблагодарив Северуса за его чудесные зелья, холодно осведомился: – Почему я должен был советоваться с вами, миссис Уизли? Вы ведь не советовались со мной, когда скрывали беременность Джинни и давали ей рецепт зелья, которое могло погубить моих детей? Мне безразлично, что вас устраивает или не устраивает. Вит Берховиц не посторонний человек, он семейный целитель. Если вы не осведомлены в том, как целитель становится семейным, то объясню: он дает клятву роду. Так что он не может причинить вред никому из членов семьи, а ваши обвинения в некомпетентности абсурдны, – Гарри цедил слова сквозь зубы, выказывая Уизли все свое негодование и презрение. – Целитель Берховиц будет наблюдать мою супругу до ее родов. После появления на свет моих наследников я могу дать вам, Молли, возможность впредь при необходимости лечить Джинни у любых специалистов по вашему усмотрению. Вы расстраиваете своим поведением мою супругу, поэтому попрошу вас уйти. – Я буду ухаживать за своей дочерью! Никуда я не уйду! – Молли Уизли уселась в кресло возле кровати Джинни, показывая своим видом, что не сдвинется с места. На все знаки, что подавал ей муж, пытаясь успокоить, она лишь презрительно кривила губы. – Нет. Вы здесь не останетесь. Не перебивайте меня, – Гарри жестом остановил миссис Уизли, готовую к новому словоизлиянию. – Если вы сейчас же не покинете мой дом, то я подам на вас заявление в Визенгамот о преднамеренном причинении вреда наследникам древнего рода. Оснований для этого и свидетелей законности такого заявления у меня достаточно. Так что? Ваше решение? – Ты не сделаешь этого, Гарри! Ты решил опозориться на всю Британию? – Молли трясло от негодования и страха, что Поттер выполнит свою угрозу. – Джинни своими действиями угрожала жизни детям. Я ее за язык не тянул, когда она давала обет родить наследника роду Поттер. Она не имела права решать судьбу детей, принимая неизвестные зелья. Потакая своим желаниям, Джинни намеренно вредила малышам. Даже чувствуя магический откат, она продолжала пить ту дрянь, рецепт которой вы нашли и дали ей. Это – не мой позор, это – ее преступление против рода Поттер. Вы и ваша дочь обретете статус преступниц, если я позволю общественности узнать о случившемся. Вы к этому стремитесь? Вам недостаточно, что ее наказала родовая магия? Вы настолько неблагодарны? Вам мало того, что мы нашли возможность вернуть Джинни сознание? Хотите справедливости, так я вам ее организую! – Поттер выплевывал слова, словно они были каплями лавы и жгли ему язык. – Нет-нет! Гарри, мы уходим. Мы сможем еще увидеть Джинни? – Артур Уизли наконец-то взял себя в руки и решил показать, что он мужчина и хозяин в своем доме. Он вцепился в руку жены мертвой хваткой и потянул ее к выходу, угрожая волшебной палочкой, чтобы она даже не помыслила ослушаться его. – Да, Артур. Я раз в неделю буду открывать для вас камин при условии, что в следующий раз не повторится сегодняшнее безобразие. Когда придет время Джинни разрешиться от бремени, я сразу же вызову вас в Блэк-хаус. На этом первая встреча очнувшейся Джинни с родителями подошла к концу. Во время всей перебранки с Молли она благоразумно молчала, догадываясь, что ее вмешательство ничего не изменит. После ухода четы Уизли Гарри поинтересовался у жены, не хочет ли она высказать свои пожелания. Но ядовитый тон вопроса остановил Джинни от необдуманных слов, и она лишь покачала головой. Не желая ухудшить свое положение еще сильней, она решила дождаться появления наследников, а потом восстановить свое положение в семье, заботясь о них и доказывая, что история с зельем была случайной ошибкой по незнанию. Она намеревалась положиться на время, дождаться, когда все забудется, а потом припомнить Поттеру то унижение, что она только что пережила. Он и ее мать говорили о ней как о безмозглой курице, неспособной иметь своего мнения, обсуждали вопросы здоровья детей, словно ее, вынашивавшей их, в комнате не было. Она не простит угроз сделать из нее преступницу. Но это случится тогда, когда все позабудут о случившемся, и не будут ожидать неприятностей.* * *
Сигнальные чары позвали Берховица к Люциусу, и он, извинившись перед леди Поттер и Гермионой, которые обсуждали какой-то журнал, быстро направился в комнату для гостей. С Люциусом Малфоем было что-то непонятное. Он уже дважды за последние три дня терял сознание на несколько минут каждый раз, и вот сегодня чары опять сработали. Возле Люциуса сидел Снейп и, держа его за запястье, считал пульс. – Северус, что теперь? – То же самое, он опять без сознания, но успел сказать, что его что-то тянет. Вит, он ведь не умирает? Как ты думаешь? Берховиц не успел ничего сказать, потому что в комнату влетела Гермиона: – Он вернулся в ее тело! – глаза ее расширились от ужаса, а дыхание сбилось от бега по лестнице. Берховиц переглянувшись со Снейпом, поспешил в комнату Джинни. – Мисс Грейнджер, присядьте и успокойтесь. Люциус в теле леди Поттер? Мы вас правильно поняли? – Северус усадил Гермиону в кресло и подал флакон с зельем, подумав, что скоро все в этом доме превратятся в неврастеников. Черкнув пару слов на пергаменте, он позвал домовика Малфоев и отправил с ним записку Драко. – Да. Мы разговаривали с Джинни, когда у нее закатились глаза, и она упала на подушки. Хорошо, что она сейчас из постели не вылезает, а то еще расшиблась бы. Потом через несколько секунд она открыла глаза и спрашивает: «А где Северус?». Джинни не знает, что вы находитесь в доме, и я поняла, что это не она, и рискнула поинтересоваться: «Люциус?» И знаете, что услышала? В общем, догадываетесь, что именно. Он ведь считал, что находится в своем теле, а тут рукой за живот зацепился. У него в глазах такие ужас и беспомощность отразились! – Гермиона тяжко вздохнула. – Неужели у нас ничего не получилось, и все станет, как прежде? Ведь уже все нормально было. – Не станет. Все закончится хорошо, – уверенность Снейпа благотворно подействовала на Гермиону, и она, чуть успокоившись, стала рассматривать неподвижно лежавшего Малфоя. Когда через полчаса в Блэк-хаус пришел Драко, а Гарри вернулся из Гринготтса, все опять вернулись по местам: Люциус в свое тело, а Джинни ничего и не заметила, только пожаловалась, что у нее кружится голова. Все, кроме леди Поттер, собрались в гостиной на втором этаже. Джинни с постели вставала только для того, чтобы посетить уборную и принять душ. Она жаловалась на боль в ногах и не хотела никуда ходить, неся перед собой живот, который иначе чем тыквой не называла. Она убеждала всех, что в постели ей безопасней, что она волнуется о детях. Это было на руку всей компании. Джинни так и не знала, что в доме, кроме целителя и Гермионы, еще жили Северус и Люциус, а Драко бывал каждый день, просиживая у отца по несколько часов. Устроив мозговой штурм, все пришли к выводу, что и зелье, и ритуал сработали правильно, а в происходящем сейчас, скорее всего, опять замешана родовая магия. Вывод был сделан не на пустом месте. Целитель успел осмотреть обоих своих пациентов: пока одно тело было без сознания, в другом снова теснились оба. Родовая магия по-прежнему считала Люциуса более подходящим для наследников лорда Поттера, и тянула его к малышам, устраняя с пути леди Поттер. Сказать, что Люциус Малфой был расстроен и испуган – это ничего не сказать. – Поттер, я, конечно, привык к твоим детям в своем животе, но я не собираюсь становиться им мамочкой! Если так уж нужна подпитка моей магией, я согласен этот месяц, что остался, сидеть рядом с твоей женой. Только объясни, Поттер, за что мне такое? Я что, не отдал еще все долги тебе? Я хочу быть собой, – начав почти криком, под конец Люциус почти шептал, и такая тоска звучала в его голосе, что Гарри не выдержал и, подсев к нему на ручку кресла, обнял за плечи, успокаивая. – Люциус, ты же знаешь, что я не могу контролировать это. Я думаю, все будет хорошо, не паникуй раньше времени, – прошептал он в светлую макушку. Все напряженно, отводя глаза, ждали, когда Люциус успокоится настолько, чтобы можно было продолжить разговор. Лишь Снейп сверлил Люциуса и его успокоителя колючим взглядом. Не нравилась ему эта картина, но если бы у него спросили, что его не устраивает, он и сам не смог бы ответить. – Прекрати истерику, Люциус. Ритуал привязки прошел удачно, никуда ты из своего тела не денешься. Осталось около месяца, потом родовой магии Поттера будет на тебя наплевать. Потерпи немного. Ну нырнешь ты в тело Поттеровой супруги несколько раз, так для тебя там все знакомо, как в любимых домашних растоптанных тапках. Чего истерить? А вот в том, что к роду Поттер ты попал в кабалу, так сам виноват, – Снейп уселся удобней, сложив руки на груди, предвкушая расспросы, и они не заставили себя ждать. – Что ты хочешь сказать этим своим «попал в кабалу»? – Люциус подозрительно посмотрел на Северуса. – Помнится, Люц, ты рассказывал, что перед поцелуем с дементором вспоминал Поттера. Было такое? – Было. Я чувствовал благодарность этому выскочке за то, что спас Нарциссу и Драко от преследования Авроратом, – Гарри вздрогнул от такого определения себя, такого доброго и хорошего, и решил, что Люциус больше не нуждается в его утешениях и можно пересесть в удобное кресло. – Чувствовал благодарность... А еще тогда же ты признал свои ошибки в жизни и недостатки собственной персоны, да? – Люциус ограничился кивком в подтверждение слов Северуса. – Мистер Снейп, – вмешалась Гермиона, которой уже не сиделось на месте от догадок. – Вы хотите сказать, что Люциуса Малфоя вернули из-за грани, потому что он раскаялся и был благодарен Гарри? Его отправили помочь роду Поттер? Он не случайно вернулся, да? Вы же так думаете, мистер Снейп? – Мисс Грейнджер, вы как были выскочкой в школе, так ею и остались, – Северус не смог промолчать о качествах перебившей его девушки. – Но должен признать, что вывод вы сделали, в общем-то, правильный. Я бы только уточнил. Думаю, что в серые пустоши, где бы они ни находились, попадают не все, а только, как было только что сказано, чистосердечно раскаявшиеся, те, кто принял себя таким, как есть, признав все свои промахи и ошибки. А потом, когда родовая магия Поттеров выкинула финт с блокированием сознания леди Поттер, я считаю, вмешалась сама Магия, которая искреннюю благодарность Люциуса Поттеру восприняла как некий Долг жизни и поэтому дала возможность этот долг отдать. Смотреть на удивленные лица собеседников было приятно, и Снейп ухмыльнулся своей сообразительности. Он обладал хорошо развитым логическим мышлением и гордился этим неоспоримым личным качеством. – А если бы у меня не осталось живого тела? Куда бы я делся? Или планировалось, что я навсегда стану леди Поттер? – Люциус ошарашено всматривался в лица друзей. – Я думаю, что о таком сама Магия не заморачивается. Спасение утопающего, как говорят, дело рук самого утопающего. Так что, Люц, дерзай! С кем там тебя мисс Грейнджер сравнивала, с Люцифером? Знаешь, как его еще называют – Черное пламя разума и воли. Вот! Ты у нас конечно беленький, – Снейп не сдержался и подошел к Люциусу, чтобы потрепать того по начинающим отрастать неровным белым прядям волос. – Люцифер, чтобы тебе было известно, являлся падшим ангелом и олицетворял собой свободолюбие, гордость и тягу к знаниям. Прямо как с тебя рисовали, Люциус! Свалился как тот ангел на наши головы, свободолюбивый ты наш. В собственном теле не можешь усидеть, все шастаешь по чужим женам. Осталось доказать, что мозгами тебя не обделили. Так что берись за ум и спокойно дождись дня рождения в своем теле. На том все и разошлись, чтобы дать уставшему Люциусу, вернуться в свою гостевую комнату и собраться с мыслями. Следующие дни были похожи друг на друга, как горошины в стручке. Люциус на пятнадцать-двадцать минут перемещался в тело леди Поттер, что однажды даже совпало со временем посещения дочери настойчивой миссис Уизли, но Люциус быстро сориентировался и притворился, что ему, то есть ей – леди Поттер – все еще дурно, и немного полежал с закрытыми глазами, пока не возвратился назад в свое тело. Джинни всегда благополучно приходила в сознание и каждый раз жаловалась на головокружение. Гермиона и Гарри менялись на посту возле капризной Джинни, когда той приходило желание поболтать. Но большую часть времени леди Поттер спала, мечтала и ела пирожки, принесенные миссис Уизли, которые тайком проверяли Снейп и Берховиц на наличие пикантных добавок. К счастью, Молли не решилась чем-то особенным накормить дочь. Мечтала же леди Поттер о том времени, когда ее живот станет плоским, а лицо избавится от пятен, которые испугали Джинни до визга, когда она впервые увидела себя в зеркале после выхода из комы. А еще она мечтала о приемах в честь рождения наследников, где она – счастливая мать – будет блистать в новых нарядах и украшениях. Но стоило Джинни начать планировать, как она отомстит Поттеру за все унижения из-за наследников, за то, что она так ужасно выглядит, за то, что он спорит с ее мамой, как ей сразу становилось плохо. Кружилась голова, тошнило, и она теряла сознание. Поэтому, когда мысли Джинни сворачивали в сторону мести, она старалась сразу отвлечься и звала к себе собеседника. А Гарри и Гермиона разыгрывали на спичках, кому идти слушать ее нытье на этот раз. Так и проходили день за днем. Люциус из-за своих почти ежедневных путешествий «туда и обратно» не мог покинуть Блэк-хаус. Все опасались непредвиденных осложнений и с нетерпением ждали полного формирования магической привязки сознания Люциуса к собственному телу, обещанного ритуалом ко дню его рождения. Еще теплилась надежда, что после этого родовая магия Поттеров оставит Малфоя в покое. Если и это не остановит бесконтрольного перескакивания Люциуса из тела в тело, тогда оставалось только дождаться, когда же Поттер обзаведется двумя маленькими крикливыми наследниками.