Дар

Елисей наворчивал третий круг по парку. Дыхание сбилось уже после первых двенадцати секунд, а едва попадавший в легкие воздух пытался разодрать их на куски. Но рыжий упрямо сжимал побелевшие губы и продолжал бежать, хотя со стороны это больше было похоже на полуползки умирающего ламантина. Утром он проснулся с легким похмельем. Ладно, с ужасным похмельем, потому как его троечница-сестра забыла учесть влияние алкоголя на усыпительные заклятия. Конечно, ничего страшного не случилось, потому как это было заклятие третьего уровня, на которое не требовалось слишком много усилий — парень и так был готов уснуть в любой момент. Но из-за жуткой головной боли ему пришлось проваляться в постели полдня, хотя только вынырнув из сна, рыжий вспомнил, что вчера решил изменить свою жизнь. Потому первая же мысль о Крис, сопровожденная жуткими спазматическими сальто в желудке, была решительно отправлена в раздел «игнорировать и терпеть». А еще парень решил заняться спортом. Поясница уже почти не болела (хотя бы потому, что он лежал неподвижно), так что вполне себе можно начать бегать. Ну, как только ему станет лучше. Лучше стало всего-то через три часа. Все еще заталкивая мысли о Кристине на задний план, парень отыскал запрятанные черт знает куда спортивки и вышел бегать. Парк порадовал прекрасной погодой и огромным количеством симпатичных девчонок. У Елисея даже в сердце защемило от упущенных возможностей, поэтому он не заметил, как они ехидно подсмеивались над его покрасневшим лицом и переглядывались. Собственно, он вообще ничего не заметил, пока не выдохся окончательно, добежав наконец третий круг по основной круговой дорожке, и не остановился, опершись ладонями в колени. Тогда ему показалось, что стало как-то тихо, и он оглянулся, заметив, что те самые красотки окружают его и больше не выглядят бегающими инстагерлами. Но на большее его просто не хватило — без кислорода мозг отказывался соображать, так что Елисей вспомнил правила дыхательных упражнений и, размахивая руками, побрел вперед. Угловым зрением он заметил, что девушки продолжают идти следом и даже, кажется, окружают его. Он нахмурился, капелька пота сорвалась с брови и скатилась по подбородку. Пока парень вытирал лицо рукавом толстовки, вокруг него образовалось два плотных кольца — первое, ближнее, из девушек, второе, незамкнутое, из кустов. Парень замер и произнес свое коронное «Э-э-э», уткнувшись взглядом в симпатичную брюнетку с выпрямленными длинными волосами. — Привет, Елисеюшка, — тонким голосом пропела она. — Как поживаешь? Парень оглядел остальных красоток и промямлил: — Ну норм. — Не узнаешь меня? Как назло, в памяти ничего не всплывало. Может, где-то на дне его скупой мужской интуиции завалялся шарик записи их встреч и отношений, но прямо очень глубоко на дне. Рыжий поджал губы. — А ты в курсе, что в нашем городе Елисеев всего двенадцать? Так уж вышло, — пока она говорила, остальные сжимали круг. — И че? — А то, что восьмерым из них едва ли исполнилось десять, а троим перевалило за тридцать. — Красотка невинно улыбнулась и поправила длиннющие волосы, и в этот момент парень все понял. Кто-то говорил, что нужно остерегаться девушек с длинными волосами — если у них на это терпения хватает, кто знает, на что хватит еще? Вот у этой хватило, чтобы найти всех Елисеев в городе и собрать всех его бывших. Очевидно, его мозг порядочно пополнился эндорфинами после тренировки — чуть ли не впервые в жизни решение пришло в голову так скоро и было правильным. И только через несколько секунд он понял, что ловушка захлопнулась, прижав его густую шевелюру. Что могут сделать брошенные и расстроенные женщины, Елисей старался не думать. Все-таки парки и правда не его стихия. Придется опять сматываться, позорно сматываться. — Ну, мое имя довольно редкое, — рыжий хмыкнул, стараясь скрыть нервозность. Девушка с кислотно-оранжевой повязкой на голове прищурилась, подошла ближе, и парень опасался, что она через секунду вцепится ногтями в его лицо — они как раз были ужасно длинными и жутко острыми. «Жесть какая. Наверняка вчера специально маникюр сделала», — подумал он. Почему у Владика красные носки? Красные носки? Красные носки? Елисей замер, пытаясь понять, что это может быть. Девушки недоуменно переглянулись и некоторые отступили, когда его телефон начал орать незнакомой его обладателю песней. Рыжий перемнулся с ноги на ногу — подбирая удобную позицию — и побежал. Такой благодарности сестре он уже давно не испытывал. Девчонки рванули за ним, но не все — где-то половина, остальные не могли перестать смеяться над песней или убегающим парнем — он не смог понять этого, развернувшись на долю секунды. Перед моею трубой ты будешь бессильна. Елисей свернул на ближайшем повороте. Благодаря своей долговязости и длинноногости, он оторвался и спас свой тощий зад, едва отдышался, оказавшись у Пятерочки рядом с домом — добежать до квартиры у него уже не хватило сил. Теперь даже как-то страшновато выходить на улицу, если вспомнить всех его девушек… Парень усмехнулся и заставил-таки себя вернуться домой. По пути он бросил взгляд на экран — незнакомый номер, — пожал плечами и засунул телефон в карман. И тут неожиданная мысль заставила его замереть. «Если они узнают про Крис и также подкараулят ее где-то в парке или у универа?» Холодок пощекотал его спину вдоль позвоночника и при мысли об этом даже поджилки затрепыхались. Почему-то за эту дикую, взбалмошную идиотку ему стало чертовски страшно. — Вот опять! — осознал рыжий явно не работающую идею терпеть отсутствие своей судьбы и пнул железную дверь подъезда, тут же заайкав, прыгая на одной ноге от боли. — Чертовы бабы! — прошипел он от боли, вдруг поняв, что не может вернуться домой, не разобравшись с бывшими. По всему выходило, что он подставит Крис. Да и вообще не за этим он возвращался в парк. Трусливый побег не про него, он же мужик, в конце концов! Прихрамывая на ударенную ногу, потный после пробежки Елисей поплелся обратно. Сердце глухо колотилось в груди, явно подумывая подбить ему ребра, выбраться на волю и унестись в далекие края с молочными реками и кисельными берегами, куда-нибудь подальше от скупого на любовь и отвагу хозяина. Ветер шумел в звонких позолоченных кронах, вокруг начали постепенно собираться люди, прогуливаясь, посиживая и совсем редко побегивая. Девчонок не было, по крайней мере, он никого не узнавал. Вздохнув, Елисей сложил руки на груди, чувствуя пробирающийся к влажной коже ветер, и подумал — на нет и суда нет. Вроде и успокоиться надо, раз они ушли, но неприятное чувство царапало душу, как едкие шуточки его сестрицы, и парень не мог уйти просто так. Ненавидя все и вся, он прошелся по парку. Дважды вернулся на предполагаемое место встречи, даже заглянул за кусты, чем вызвал неодобрительно-настороженные взгляды прохожих, и сел на ближайшую белоснежную лавку. Мимо пробежала парочка, и огромный накаченный бугай заржал аки конь, увидев Елисея. Спутница наградила его неодобрительным взглядом, но улыбку спрятать не смогла и, отбежав от своего возлюбленного, оказалась рядом с Елисеем. От бега на ее лбу блестели капельки пота. — Скамейка покрашена, — с сочувствием сообщила она, и парень вскочил как ошпаренный. Вся его тощая задница в темных спортивках была вымазана белой краской. А сиденье сохранило до ближайшей покраски (читай: на веки вечные) отпечаток его тощего зада. Выматерившись про себя, он буркнул «спасибо» и на этот раз точно направился домой. Несмотря на всю свою тревожность, парень смог создать для себя идеальный график тренировок. Теперь в любую секунду когда в голове проносились картинки Кристины, он молча вставал, одевался и шел бегать. Так как думал он о ней обычно только будучи в свободном сознании дома, идея успешно реализовывала себя. Елисей даже подумывал ходить в зал тягать железо — мечты о красивом теле захватили его с головой. Во время пробежки когда вместе с тестостероном в голове оседала Крис, он ускоривал темп, а дома тут же заваливался под контрастный душ. Вместе с любовными мыслями его охватывало только бессознательное беспокойство за девушку, от которого он никак не мог избавиться. Через три недели парень извелся настолько, что перестал себя узнавать. Даже Юми перестала привычно стебать его, и во взгляде сестры Елисей все чаще замечал беспокойство, что до крайности его раздражало и он безуспешно пытался вывести магичку из себя. Она отшучивалась и исчезала. Елисей похудел в ужасно короткий срок, выглядел поджарым и хмурым. Его было не узнать, и бабки у подъезда начали доставать его. Вечером он в очередной раз возвращался после работы, уставший и злой от охватывающих его желаний, проходя мимо бабуль у подъезда он скупо здрастнул и угрюмо собирался пройти мимо, как одна сухонькая бабулечка с тонким голоском остановила его. — Сынок, шо-то ты похудел, — проохала она, парень замер. — Глисты у тебя шоль? Ее подружки захихикали в морщинистые ладошки как тринадцатилетние девчонки. Хитрая бабуля понизила голос: — Али грибочки какие нашел? Так ты делись с нами, а то у нас жильцы скучные — с дому на работу и обратно. Парень выдохнул и процедил: — Я тоже скучный. Универ, работа, дом. На хамство как-то сил не хватило. Или желания? Бабуля резво оказалась рядом с ним: — Да как жо скучный! К тебе вон какие цацы все ходют, думашь, я не видала? — она была ниже его на две головы, цветной платочек соскользил с седых волос, а глаза горели светло-небесным девчачьим. — Какие цацы, ну? — нахмурился Елисей. — Уже никто не ходит… — добавил он полушепотом скорее для себя. Бабуля-божий одуванчик с недюжиной силой потянула его на себя, заставив наклониться и зашептала парню в подбородок, не в силах дотянуться до уха: — Ждет уж тебя голуба-то твоя! Ждет! Елисей недоуменно посмотрел на нее, сердце ухнуло в пятки и вспрыгнуло к самой макушке. — Ступай, рыжик! — бабулька подтолкнула его и даже шлепнула по тощему, но уже подкаченному заду. — Грибочков-то и нам потом принесите. Остальные бабули покатились со смеху, как подсохшие на солнце колобки. Елисей едва нашел трясущимися руками ключ, распахнул железную дверь и влетел к себе на этаж. Она стояла у его двери, и ему показалось, что не могла решиться, чтобы нажать на звонок. Елисей замер, разглядывая ее хрупкую фигурку с лестничного пролета. Три чертовых недели он сходил с ума, вспоминая проведенное с ней время, переживал, что его бывшие учинят ей какую-нибудь дичь, даже подкачался! И вот она стоит перед его дверью, все мышцы парня напряжены до предела, мозг, кажется, взорвется и разлетится на тысячи и миллионы вспыхнувших нейронов, сердце разломит ребра и ринется на свободу. Он тихо поднялся на лестничную клетку. Крис вздрогнула и обернулась. Несколько секунд они смотрели друг на друга, Кристина теребила застежку у сумки, Елисей чувствовал, как шевелятся волосы на его голове. Он столько ждал с ней встречи, надеясь, что режим Хатико исчезнет во время тренировок и не вернется никогда, и теперь с чистой совестью мог сказать ей: — И что ты здесь забыла? Робость мгновенно слетела с девушки, она вскинула взгляд и сузила глаза. — Я потеряла у тебя сережку. — Никакой Серёга тут не живет, ниче не знаю, — Елисей подошел к ней и навис над Крис. Она задрала голову, глядя на него серьезными небесными глазами. Внутри все сжалось, хотелось прижаться к его груди и вдохнуть его запах… Елисей сжал челюсти. Она не изменилась — такая же легкая, симпатичная и мелкая. Хотелось зацеловать ее до смерти. Он начал медленно наклоняться, спустя секунду Кристина приподнялась на носочки, прикрыла глаза… Елисей вставил ключ в замочную скважину, замок отчетливо щелкнул в дышащей тишине. Кристина отпрянула и ударилась спиной о косяк. В следующую секунду она врезала кулаком в его твердый пресс и отбила костяшки. — Камней туда наложил? — насмешливо и чуть хрипловато спросила она. Елисей самодовольно ухмыльнулся. — Да ну? — Крис даже приподняла футболку и коснулась мягкими пальчиками его живота, парень вздрогнул. — Неужели открыл для себя зал? — Заходи уже! Рыжий схватил ее поперек живота, и они ввалились в квартиру. — Я только сережку забрать, — Крис стянула туфли и упрыгала в спальню. Елисей проследил за ее движением и тряхнул головой, огненные пряди полезли в глаза. Парень нарочито медленно расшнуровал кроссовки впервые с момента покупки, снял их, поставил ровненько и только тогда подошел к спальне, встал на пороге, навалившись на стену. Кристина стояла на коленях и шарила рукой под кроватью, светлые джинсы обтягивали ее тело, и парень не мог отвести взгляд. Да и не хотел. Через секунду он понял, что ничем хорошим это не кончится, поправил свои джинсы и свалил на кухню, только сейчас услышав недовольство Крис по поводу пыли и бардака в его комнате. Он сел за кухонный стол, задумчиво уставился в телефон, машинально открыв ближайшее к пальцу приложение, которым оказалась галерея, и начав пролистывать фотки конспектов. Палец завис над экраном, когда вместо очередной коряво исписанной страницы Елисей увидел их постельную фотографию, сделанную засранкой Юми. Они лежали обнявшись с блаженными улыбками, полулысый рыжий прижимал ее к своей груди, волосы Крис сплелись на подушке, открывая взгляд на очаровательное ушко. Без сережки. Елисей нахмурился, наклонился к телефону и увеличил ее ухо. Точно, никакой сережки. Даже дырочки для нее не видно. Парень заблокировал телефон и отшвырнул его на стол. Губы расплылись в широченной улыбке. Она просто тоже по нему соскучилась.