Дар

За ночь его рыжие волосы отросли обратно. Крис минуты три смотрела на спящего парня и недоумевала, как вообще все могло случиться за один день. Конечно, он был вполне себе милым, особенно пока спал и не показывал свою неуклюжесть. Да еще и сейчас он больше не был лысым. Девушка вновь вспомнила вчерашний день и закрыла лицо ладонью. Рядом с кроватью нашлась и ее одежда — похоже, портал сообразил, что оставлять в своих недрах всякую чушь не стоит, это ему не кроличье-алисья нора. Кристина оделась и бесшумно вышла из квартиры. Утром (а для Елисея им являлась любая часть дня, в которую он проснется) парень долго не мог понять, почему он в постели один — у него было странное чувство, что теперь он никогда не будет просыпаться в одиночестве. Даже когда рыжему и больше не лысому вспомнилась потеря Дара, он все равно не мог отделаться от этого чувства. Прошлепав босыми ногами на кухню и несколько минут тупо пялясь в открытый холодильник, Елисей вспомнил о Кристине и еще десять минут сверлил взглядом заплесневелый кусочек сыра, прогоняя в памяти самые яркие моменты. Все это длилось неизмеримо дольше и приятнее, чем со всеми предыдущими, и парень не мог этого не признать. Крис была хороша и притягательна, и рыжий взлохматил пышную шевелюру, отчего-то начав тупо лыбиться тому самому несчастному кусочку сыра. Спустя время он все-таки увидел перед собой сыр, нахмурился и захлопнул холодильник, после чего снова его открыл, достал плесневелый продукт и выбросил в мусорное ведро. Поставил чайник и, вернувшись мыслями к раздетой Крис, ушел в душ. Мечтательным и флегматичным Елисей пробыл целых двенадцать минут, пока не поскользнулся в ванной и не свалился на пол, по пути зацепив и оторвав вечно липнувшую к его заднице шторку. Когда он вышел из душа, мрачно рассматривая огромный синяк на боку, за столом сидела его рыжеволосая и улыбающаяся во все тридцать два сестра. — Что ты тут забыла? — недовольно процедил он, сев напротив. — Спасла твой вскипевший чай. И между прочим, я вернула тебе волосы, а Крис одежду, — продолжая улыбаться, ответила она. — Между прочим, это из-за тебя мы лишились их вчера. Юми не выдержала и рассмеялась в голос. Елисей понял, что гадость не заставит себя ждать. — Лучше скажи сама, или я вытрясу из тебя все. Юмелина хмыкнула и показала ему телефон. На экране спал умиротворенный Елисей без половины своей огненной шевелюры. Рядом, прижавшись к парню, сопела улыбающаяся Кристина, прижатая им самим к груди. Брат попытался выхватить телефон. — Все фотки в Облаке, не парься, — Юми спрятала телефон в карман и встала. — А она миленькая. И мелкая, — рассмеялась на его злой взгляд, — тебе подходит. Она открыла холодос, минуту осматривала пустые полки, после чего повернулась к брату: — А где мой сыр с плесенью? Ты что, сожрал мой Дор Блю? Рыжий похолодел — сестра обожала сыры и могла за них даже вспомнить нормальное правильное проклятие. — Он испортился, — ляпнул наугад. — Я его выкинул. — Я тебя просто без башки оставлю! — Нехрен хранить свои продукты у меня! Юми посверлила его ненавистным взглядом и села. — Да лан, я шуткую, не было у меня тут никакого сыра. Через две минуты брат выпроводил свою сестру за дверь, забыв, конечно, поблагодарить за спасенные из портала волосы. (Правда, на деле, спасенным от волос оказался портал, который, бедняжка, никак не мог из-за этого спокойно закрыться и исчезнуть.) Целый (вообще — оставшийся) день Елисей промотался без особого желания куда-то идти и что-то делать. Заказал пиццу, посмотрел «Игру престолов». С таким же успехом прошло еще несколько дней, пока у парня не кончились деньги и не пришли счета за коммуналку. Уже давно было пора найти постоянную работу, но пахать в офисе он безумно не хотел, а больше в голову ничего не шло да и диплома соответствующего не было. Наниматься снова грузчиком… От этой мысли разом заболели все мышцы. Однако помимо всех затрат надо еще найти средства на истребление его единственной-мешающей-жить-судьбы. Рыжий вспомнил про Крис — рука тут же взметнулась взъерошить волосы — и улыбнулся. «Жаль, что она ушла так рано…» — неожиданно для себя подумал он. Эта мысль и вообще мысли о ней посещали его по сотне раз на день. Даже когда он вновь таскал мебель, ел или (что особенно часто) ложился спать. Поначалу Елисей улыбался, вспоминая, и просто отгонял эти мысли подальше. Но через два дня это всерьез его испугало, потому как оказалось, что контролировать свои мыслительные процессы парень не способен. Так он и существовал все эти дни, как повторенная версия себя в пятнадцать лет, когда безумно нужна девчонка, только на этот раз совершенно конкретная, пока в один из тоскливых вечеров к нему не ввалилась Юми с двумя бутылками наперевес. — Чего тебе? — недовольно буркнул брат, тем не менее пропуская ее в квартиру. — Поговорить. Мы поссорились с моим… Ну ты знаешь. А ты вроде как страдаешь по Кристине. — Ниче я не страдаю, мне зэбест. — Мрачно отверг Елисей, отбирая у Юмелины бутылку абсента. Юми прищурилась и терпеливо дождалась, пока брат неудачно откроет бутылку, получив пробкой в глаз, выпьет половину и станет вполне себе готовым к рассказу. — Да блин, какая-то хрень, Юм. Она же мне ва-аще не нравится, — Елисей страдающе опустил уголки губ. — И всерно — так хочется к ней, прям жесть! Ну такое, знаешь. Сестра покивала, вспоминая, как было подобное у нее самой и как она мудро от этого отказалась, потому что он-то точно не был ее судьбой. Да и что вспоминать… — Бесит, что ни о чем другом думать не могу! Такое бывает вот ваще? — Ты тупишь по-жесткому, — она долила ему еще. — Просто позвони ей… — У меня нет ее номера. — Ну найди ее, ты же знаешь, как. И все. Не тупи, ну че ты. Чем терпеть и страдать всю жизнь… Сделай первый шаг, она тоже скучает. — Точно! Ты права, ты права! — он залпом выпил зеленую жидкость. — Терпеть! Я ж мужик! Потерплю и все пройдет! Юми закатила глаза и покачала головой. Они с братом бывали дружны только во время таких собутылочных собраний, потому что он был безумно тупым, и девушку это раздражало. — Ты придурок, Елка. Он хохотнул и взлохматил сестре волосы. — Я просто ни хрена не делаю, вот и лезут всякие мысли… — он покрутил пальцем у головы. — Надо работу, что ли, нормальную найти… Или за учебу взяться. Юмелина глотнула абсента (после этого напитка ей действительно хотелось убить себя немедленно) и подавила желание еще тысячу раз назвать брата долбанутым. — Ну, а ты что? — Что? — девушка поправила кудрявые волосы. — Ты там поссорилась с кем-то? — А… это. Забей, все норм, — она сделала глоток побольше. — Нет, давай! Я жду! После той лав стори, которую тебе удавалось скрывать от меня, я уже не могу терпеть от тебя тайн. Юмелина выдавила улыбку и щелкнула брата по носу: — Спи, Елка, — парень хихикнул, криво улыбнулся и положил вмиг потяжелевшую голову на руки. — Видь красивые сны и забывай про свою гениальную идею. Заменить человека и мысли о человеке наземными делами не-воз-мож-но.