Танцуйте, ребятки

      «Пусть фант в правой руке, ставит номер в своем стиле фанту в левой».       Антон пришел к моменту окончания сегодняшнего занятия латино. Ровно в тот момент, когда парень хотел открыть дверь в зал, из нее вывалились уставшие, замученные ученики, наотмашь здороваясь со стоящим рядом с входом преподавателем.       Вообще, Шастун был вправе отказаться выполнять задание аж по двум причинам: во-первых, потому что, ну серьезно, это же всего лишь игра. Во-вторых, нечестно вел себя ведущий, поставив и его, и Арса в такое неловкое положение. Хотя, было ли оно настолько уж неловким? Возможно взгляды Попова за весь тот вечер смущали. Его ответственное желание поставить номер «в наилучшем виде» смущало. Нечаянные прикосновения за эти три дня до условленной репетиции… интриговали. Антон уверял себя, что многие вещи ему просто кажутся, что он сам себе все эти случайно вбрасываемые Арсением словечки типа «милый», «дорогой» и «гибкий» вовсе и не к нему относятся. Он так всех своих учеников называет, когда в хорошем настроении. Да ещё и этот сон лучше не сделал. Только взволновал и заставил трижды подумать над тем «А стоит ли вообще сегодня на работу идти».       Пальцы касаются пульсирующих от боли висков. Парень дышит тяжело, пытаясь отвести взгляд в сторону от этих глубоких голубых глаз. Его держат не сами пальцы, а тепло исходящее из них, облегчающее ноющие покалывания. У молодого преподавателя дрожат руки, он старается ухватиться хоть за что-то, но как назло собственные пальцы, закованные в металл ловят только воздух. Будто тот, кто едва ли не исцеляет его физическую боль, вовсе не здесь, будто это лишь морок, обман, который послан за неведомые заслуги. Внезапно воздух вокруг заряжается током, теплые пальцы спасителя отрываются от лица парня, рассыпаясь, падая к ногам в кроссовках. А потом и все тепло медленно начинает испаряться от самых пят до макушки…       Помотав головой из стороны в сторону, молодой человек отгоняет воспоминания о злополучном сне. Закрывает внутри себя желание тут же накинуться на Арса с криками «Ты здесь, мать твою! Как же ты меня напугал!» А ведь подобные позывы были сегодня целый рабочий день. Но все же, он выигрывает эту битву за трезвый рассудок, и теперь с огромным азартом подстраивается под предлагаемые обстоятельства суровой реальности.       Один шаг вперёд. Шастун заходит в зал, втягивая носом запах свежего ламината, деревянных станков и труда, чужого, кропотливого труда.       — Ммм, запах чужих страданий, — протягивает Антон, положив рюкзак на пол рядом со стулом.       И если бы парень не знал Арса хорошо, то мог бы подумать, что тот испугался его неожиданному появлению. Может сегодня мужчине тоже невесть что снилось? Да нет, бред какой-то.       — Мой любимый, — промурлыкал Арс, мельком глянув на застывшего на месте Антона, — мой любимый запах страданий.       «Да возьми ты себя в руки, в конце-то концов, Шастун!» отвесил он себе мысленной пощечины. Встав перед зеркалами, парень покрутился на месте. Дабы разогнать кровь.       — Ну что, дорогой, готов ли ты страдать? — мягко усмехается Попов, проведя по темным волосам рукой.       — Арсений Сергеевич, я, честно учил и готовился, — отвечает парень, ссутулившись, накидывая на себя образ волнующегося школьника.       И как ни странно, но сердце на эту смену амплуа отреагировало участившимися ударами куда-то под ребра. Но подать виду нельзя. Они здесь лишь для того, чтобы рассчитаться с игровым долгом, подтвердить утверждение «Мужик сказал — мужик станцевал танго». Оно, кажется, не так звучит. Неважно.       — Слишком официально, — морщится мужчина, после осматривая коллегу с ног до головы, — ну то, что ты готовился я вижу. Одежда явно не в стиле уличных танцев. Похвально.       — Спасибо, — улыбается коллега как кот, чуть поджав губы и жмурясь, — смотри, начну импровизировать, а ты подхватывай…       — Не думаю, что это хорошая идея…- нахмурил брови Арс, наклонив голову в сторону.       — Да не парься ты насчет идеальности номера, — махнул рукой куда-то в пространство Шастун, — главное ведь показать то, что не единым стилем прошиты вены преподавателя по хип-хопу. Врубай музло, щас зажгу.       — Зал не сожги, Антонио, — Арсений сочувственно вздыхает, коснувшись сенсорного экрана, запуская известную мелодию танго. (Рекомендуется включить «Астор Пьяцолло Танго «Запах женщины» — Por Una Cabeza» для поддержания правильного фона).       На вступление, молодой человек вышагивает от бедра, что немного удивляет мужчину. Неужели, мужественный, очень высокий и широкоплечий парень сейчас так беззаботно отдает ему ведущую, лидерскую партию? Развернулся русоволосый быстро и резко, комично прижав пальцы к губам. Арс закатывает глаза, эта манера Шастуна из всего делать шутку немного раздражала. На своих танцевальных занятиях, Антон ведет себя точно так же. Сначала серьезно объясняет «кому, в каком моменте нужно вывернуться, чтобы тело слушалось и выдало очень красивый элемент», а уже через пять минут «кто смотрел недавно тот боевик». Возможно именно благодаря такой манере общения, молодой преподаватель добивался полного внимания к себе и как профессионалу, и как к доброму товарищу. Попову было трудно понять, как можно совмещать в себе детскую непосредственность и целеустремленность мужчины. Но даже сейчас, когда он так совсем по-детски развернулся на месте, парень выглядел до ужаса умилительно. Он не давал ни единого шанса раздражаться такому поведению.       А возможно ли, что за всей этой чрезмерной смешливостью спрятан глубинный страх? Об этом Арс задумывается лишь тогда, когда замечает едва подрагивающие пальцы его коллеги. Неужели он переживает? С его физической подготовкой ни один танец в мире не должен вызывать подобного страха. Тогда, может проблема не в выбранном стиле?       И вот сейчас, на такой соблазнительно затянувшейся ноте, Шастун выставляет руку назад, сам же вытянувшись как струна. Это оказывается отличным поводом присоединиться к танцу и взять инициативу в свои руки. И пусть Антон хоть триста раз отбрыкается, его волнение уже раскусили и спуску теперь не дадут.       Сцепленные руки и небольшое натяжение амортизировали, отчего высокий парень оказался развернут лицом к мужчине и вжат в его тело. Арсений, пока его партнер пребывает в секундном замешательстве, тут же выставляет позицию рук как подобает, одну ладонь примостив на талии, второй крепко сжав пальцы приподнятой руки. Растерянность Антона длится недолго и он сразу высвобождает свои пальцы из хватки, небольно ударив по освободившейся кисти.       «Нечего, я хоть и начал женской партией, но танцевать по твоим правилам я не стану».       Мужчина приподнимает брови, чуть наклонив голову, но не произнеся ни слова, убирает свободную руку за спину, как обычно, делают партнеры на бальных танцах. Антон удовлетворенно кивнул, делая шаг вперед, навстречу Арсу. И мужчина повинуется, отступая назад с оттягом, проводя носком по полу. Попов немного улыбается видя, что первый же шаг не оказался судьбоносно-болезненным. Так обычно бывает у новичков, любящих оттаптывать ноги своим партнерам и преподавателю. Арсений не препятствует инициативе, что проявляет Антон и спокойно ожидает, что тот сделает дальше.       Ощутив некоторую уверенность в своих действиях Шаст делает еще один шаг вперед, прижимаясь к телу партнера сильнее и ощущая, как ему непривычно вести в танце. Ему сподручнее работать в одиночку. Даже парные выступления зачастую проходили на «королевской» дистанции с партнером. В это мгновение, находясь так близко к Арсению, его вдруг повело что-то внутри. Во всех смыслах. Дело было не только в особенностях танца. Антону до жути хотелось ставить свои правила на чужой территории. Началось все с запрета на держащую его руку. Дальше — больше.       Пара быстрых шагов вперед и в сторону, ведя своего партнера, не спуская глаз с каждого его действия. Мужчина все еще удивляется подготовленности молодого человека. В этом есть свое очарование.       Танцевать в паре с молодым человеком не было чем-то необычным. В танцевальном училище Арсению как только не приходилось взаимодействовать с партнёрами. Танцоров классического направления (заметьте, только танцоров, а не танцовщиц) было принято считать мягкотелыми эстетами, слишком изнеженным и аристократичными. Особенно, если это ещё и училище в Санкт-Петербурге, в которое Арсений в буквальном смысле убежал. Не хотелось тогда ещё молодому наследнику Поповых заниматься бизнесом и прочей серьезной лабудой. Творить хотелось, наслаждаться красотой каждого увиденного и выполненного танцевального движения.       Антон замер на секунду, теряясь в собственных мыслях. Он очень не вовремя вспомнил, что в тонкостях этого стиля не разбирается вовсе. Что, между прочим, сюда он приглашен в гости, а не заселяется здесь по постоянное место жительство. Стало жутко неловко, поэтому парень лишь как-то совсем растерянно смотрел в глаза Арса, чуть крепче сжав пальцы на его плече.       Это выглядело и ощущалось как призыв к действиям. Арсений медленно вытягивает ногу вперед, ровно между чужих, чуть проскальзывая по полу, становясь ниже ростом, глядя в глаза хитро, чуть сощурившись. Вернувшись в обычное положение делает шаг навстречу все ещё пребывающему в шоке партнеру, заставляя чуть наклонить корпус — невероятно длинный и очень красиво сформированный — в сторону поддерживающей его за талию руки. Не теряя контакта глазами, мужчина плавным, но быстрым движением возвращает парня в исходное положение.       Ритмичные шаги вперёд — один, второй, шаг-возврат, долгий взгляд в глаза, снова в исходную. Арс управлял, Антон невольно повиновался, следуя за ним, ощущая гулко бьющееся сердце, сквозь ткани одежд. Ему ведь кажется, так ведь? Кажется, что коллега смотрит в его глаза так только потому, что это в характере танца. Кажется, потому что единственная держащая его рука, лежащая на талии буквально обжигает кожу. Кажется, что все это какой-то абсурдный сон, который вот-вот оборвется, но не прерывается.       Теперь рука скользит поперек спины медленно, обнимая крепче, пока лицо Арсения щекой практически соприкасается с щекой Антона, отчего дыхание парня сбивается, опаляя своим теплом беззащитно открытую кожу шеи своего партнера. Пальцы касаются противоположного бока и резко нажимают, заставляя все тело русоволосого сделать поворот на месте, тем самым выбираясь из танцевального захвата. Арс смотрит на остановившегося Шастуна обольстительно и горделиво, разворачиваясь спиной и начав уходить в другой конец зала, медленно, так же от бедра, проведя одной рукой по волосам.       Здесь теряться было уже некогда. Молодой человек быстро настигает уходящего коллегу, мягко удерживая того за запястье. Но Арсений не желал уступать, широким движением высвободив руку из хватки партнера. Затем Антон предпринимает такую же попытку с другой рукой, и происходит то же самое. Определенно, это самые простые элементы танца, что ему доводилось исполнять за всю его жизнь. Это было похоже на известный интернет-мем. «- Милая, ты обиделась? — Все нормально. — Точно все хорошо? — Ой, все». Только выглядело более изящно, поистине красиво, заставляя восхищаться своей необычностью. Нет, это танец не влюбленной парочки, где есть беззаветное лидерство мужчины и полное подчинение женщины. Это нечто совершенно новое: правда двух мужчин, со своими принципами, с желанием управлять и поддаваться друг другу. Снова и снова.       Секундой спустя, Шаст перехватывает руку Арсения за предплечье, чтобы уже точно поймать на себе взгляд глубоких голубых глаз. И в этот раз Попов тоже смог выкрутиться, во всех смыслах, подняв место захвата высоко, практически проплыв под ним и резко одёрнув вниз. Антона, по инерции, оттянуло вниз так, что он еле удержал себя в равновесии, быстро выпрямившись в полный рост. Ему нравилась эта молчаливая игра, подпитываемая интересом и азартом. На долю секунды он вспоминает, что здесь они затем, чтобы танец поставить. Что должен начаться процесс обучения. Что в любой момент сюда может нагрянуть Паша с фразой «кто последний, тот закрывает дверь». Но все катится к чертям, когда горячие руки заскользили от плеч вниз, оглаживая, казалось, само сердце сквозь кожу.       Антон вздрагивает от приятных ощущений рук Арсения, и успевает коснуться их пальцами, огладив коротко, когда мужчина уже оттягивал их назад. У Попова потемнело в глазах от этого взаимодействия. Он умеет отличать страсть «по протоколу», зачастую используемую в танце от чистого, неподдельного желания. И сейчас Шастун по неосторожности раскрыл себя. А может он этого и добивался? С самой первой секунды как вошел в зал, неужели Антон пришел сюда именно с целью рассказать о своих… эмоциях? О переживаниях? Всего лишь предположение, еще стоит проверить.       Арсений отстраняется, выпутываясь из тягучих прикосновений парня, вновь отходя от своего партнера. Но в этот раз Антон не дает ему ни малейшего шанса уйти далеко, плавным жестом перехватывая мужчину со спины за талию, прижимая к себе, едва уловимо прислонив подбородок к макушке темноволосой головы. Другая же рука за спиной, почему-то парень не решается захватить контроль над ситуацией полностью. Пальцы старшего коллеги аккуратно пристраиваются поверх запястья, удерживающего за талию, пока вторая рука находится в свободном полете, выписав какой-то высокопарный жест в воздухе.       Теперь они будто срослись, шаги они делают максимально синхронно, крест на крест, с оттягом, плавно, повинуясь чарующим мотивам музыки. Арс прикрывает глаза, вслушиваясь в ритм заученной до безумия мелодии, ведя за собой, оказываясь ведомым, отчетливо ощущая бешено колотящееся сердце за его спиной. Он позволяет себе слабость, наслаждаясь сочностью этого танцевального единства, как сладким плодом, находящимся так долго под всеми возможными табу на свете.       В одно мгновение в зале становится непривычно жарко. Арс уже и сам не понимает, где танец переходит в заигрывание. Всегда было непростительным поддаваться эмоциональным порывам, выдавать желаемое за действительное, буквально верить в то, что между ним и партнером есть нечто большее, чем просто танец. Единожды уже с ним такое происходило, и тогда ничем хорошим это не закончилось. Но так хотелось верить, до безумия, до боли в сведенных мышцах, что в этот раз он не ошибается. Свободная рука осторожно касается щеки парня, проводя кончиками пальцев вниз, задерживаясь на шее.       Он должен был остановить это прикосновение, отпрянуть, ляпнуть какую-то несуразицу вроде: «Обольщением танец не поставишь, Арсений Сергеевич». Но нет. Антон лишь накрывает кисть мужчины своей рукой, прижимая ее к шее ещё сильнее. Пусть он чувствует, как бьётся его жизнь в этот момент, когда он так близко. Пусть под грубоватыми пальцами стучит пульс сильного и одновременно абсолютно беззащитного перед ним парня.       Глубокий вдох. Шаст, повторяя движение преподавателя, резко разворачивает того к себе лицом, смотря теперь в эти затягивающие глаза с неприкрытым желанием никогда не отводить собственных глаз. Антон наклоняется, сокращая расстояние между их лицами, не встречая сопротивления, все ближе. Рука пылко прижалась к груди, жаждая пропускать сквозь себя удары чужого сердца.       Внезапно раздается раздражающий звонок. Песня прекрасная, как и обладатель телефона, на котором она стоит, но сейчас она все испортила. Арсений закатывает глаза не от удовольствия от заполученного поцелуя, а от гулкого сожаления вперемежку со злостью. Отходя от своего партнёра на пару шагов, он берет телефон со стола и зло выдыхает, узнав, кто же виноват в порушенной идиллии.       — Да, Серёга, — еле сдерживая поток нецензурных слов, говорит будничным тоном Арс.       Если бы Шастун был в силах что-то произнести, то он был бы солидарен со своим коллегой, и так же не поскупился на непечатные выражения.       — Нет, сегодня я с вами не поеду, — парень пропустил пару фраз, потому как пытался утихомирить сильно ускорившееся сердце.       «Отказался ехать на встречу с друзьями? Интересно, какие же у тебя планы на вечер?» — усмехается мысленно Антон, постепенно приходя в себя и медленно осознавая, что только творил со своим коллегой. И на собственное удивление Шастун вовсе не чувствовал себя как-то неправильно. Возможно он бы даже продолжил их… занятие.       Музыка приглушена, Арсений стал возвращаться к месту, с которого его сдвинул неожиданный звонок Матвиенко.       — Не поеду, потому что тренирую будущего чемпиона по латино, — будничный тон обрёл лёгкие нотки мягкости, с которой Арс произносит имя парня последние три дня.       Мужчина слушает удивленный тон друга по телефону, параллельно подходя вплотную к Антону, осторожно касаясь его груди, томительно проводя пальцами выше. Русоволосый рвано вдыхает, улыбнувшись только уголком губ.       — Да, он очень способный ученик, — не без восхищённой гордости произносит Арсений, стремясь снова коснуться шеи в том месте, где ключом бьётся жизнь его…       Шастун, кажется перестает дышать, вновь оплетая запястье руки собственными пальцами в кольцах, подтягивая ближе к своей шее. Пока свободная рука ложится на излюбленную со всех сторон талию, приближаясь, уничтожая расстояние между ними. Невозмутимость Арсения рассыпается на глазах, его выдают дрогнувшие от судорожного вдоха губы. И расширившиеся за долю секунды зрачки в голубых омутах его глаз. Не поддаться этому соблазну невозможно.       — Серый, неудобно говорить, я тебе завтра наберу, — последнее слово, как и обжигающий выдох с губ похищает прильнувший к ним Антон.       Арс едва успевает сбросить вызов, выпуская из руки телефон, роняя его на пол. Он целует эти губы медленно, томительно растягивая удовольствие, проникая пальцами в короткие светлые волосы, прижимаясь ближе, почти задыхаясь от пылающих в его груди чувств. Ни эмоций, ни переживаний, а именно чувств. ***       Марина не думала, она была абсолютно уверена в том, что последней выйдет из студии. Однако ее насторожил сочащийся свет из зала, в котором преподавал Попов. Припомнив, что он собирался сегодня репетировать с Антоном номер на грядущий концерт, девушка усмехнулась. Это же надо было такое задание придумать. Ну, не может же она их тут запереть. Придется потревожить их джедайские тренировки и оповестить о том, что они нынче дежурные и сами все тут проверят перед уходом.       Вершинина уже гордо собиралась сказать об этом, но она даже не смогла дверь распахнуть до конца. Увидев, что распаленные танцем преподаватели слились во всепоглощающем поцелуе, она пристыженно прикрыла глаза и тихо прикрыла дверь обратно. Приложила руку к полыхнувшей огнем груди, выдохнула и смущённо улыбнулась.       Тихо повесив ключ на крючок у двери зала, Марина обернулась, тихо произнеся, будто самой себе:       — Танцуйте, ребятки, — и довольно выходит из студии, направившись домой. Ей ещё песню репетировать, ведь не только Антону с Арсением свой фант на концерте демонстрировать.