Не отпущу.

1654 год.

      Ивану Иванову не нравилась паника, которая настигла Москву с пришествием несусветной заразы — чумы, но ему нравился белобрысый парень Данила, который вместе со своей семьей был вынужден спасаться бегством.       Ване было все равно на чуму. Он бессмертный и проживет еще вечность, куда торопиться?       Об Ваниной тайне никто не знал, кроме его родственников, которые были колдунами и оборотнями, и вечная жизнь совершенно в семье Ивановых не была за гранью возможного.       Но Ване так наскучила эта белиберда с этой жизнью. Он просто хотел отдохнуть. Хотел, чтобы черви поедали его внутренности, пока сам парень лежит в холодном гробу под землей. Всего лишь хотел, но совершить этого не мог.       Так как «молодой» колдун питал любовь к смертному парню, Ваня очень желал поделиться с Данилой своим даром, но чертова книга заклинаний была сожжена вместе с его матерью на костре.       Это злило.       Иван наблюдал за паникой. За людьми, которые пытались уехать в другие города и забыть об этом недуге, как о страшном сне. Его это веселило до тех пор, пока ему не пришло известие о том, что Данила, который иммигрировал в Казань, как раз-таки заболел этой болезнью. Иванов сам запаниковал и уже, блять, стало не смешно. Стало до одури страшно за жизнь любимого, с которым познакомился на каком-то балу и сразу влюбился в него.       Даня был романтиком и очень застенчивым парнем, не принадлежавшим ни к какому дворянскому роду, но он был таким милым, что у Вани просто башню сносило только из-за одного Данилиного: «Здравствуй, Иван».       Узнав, что любимый захворал, Ваня сразу откинул все свои смешки по поводу вечной жизни на последний план и закрыл очень плотной кирпичной стеной эти шутки, и сам же, не медля, отправился в Казань, где изнемогал Данила.       Карета ехала очень медленно, лошади еле конечности перебирали, что очень злило Иванова. Нельзя же терять ни минуты! Он должен быть рядом с Данилой в такой серьезный момент!       Кучер был молчалив и часто покашливал, давая понять, чтобы Ваня его не торопил, ведь все равно из-за пустых разговоров лошади не прибавят свой темп.       Наконец-то попав в Казань, Ваня тут же отыскал дом своего Данилы, который, на вид, уже выглядел трупом, хоть и живым.       Все тело Данилы было покрыто пятнами, зрачки приняли кровяной оттенок, и он начал часто кашлять кровью.       Смотреть было на это  пиздец как плохо. Ужасно и нехорошо.       Ваня понимал, что Данила умирает, и ничего он сделать не сможет. Даже если он убьет все человечество ради жизни Дани, ничего не изменится, он все равно скончается, потому что получил большое количество микробов, которые разнеслись по всему его телу. Такому хрупкому и беззащитному телу. — Только ближе не подходи, — промолвили сухие губы Дани, язык еле переплетался, и он едва составлял предложения внятного характера, — прости, что не сохранил то обещание. Я пробыл чуть больше нужного в Москве, из-за чего и заболел. Ваня, прости, прости пожалуйста… — в бреду повторял Данила, а у Вани комок к горлу подошел, которого ничем не сглотнешь: ни ртутью, ни ядом, ни слюной. Он понимал, что Даниле невыносимо плохо, и сделать с этим ничего не мог. — Я не боюсь заразиться, — скептически ответил Ваня и подошел к кровати белобрысого парня, садясь на нее и беря его холодную до одури руку в свою, теплую и надежную, — прости, Данила, что не смог защитить тебя от нашествия этой чумы… — Иван винил себя. Он обещал Дане, что увезет его куда-нибудь подальше от России, где в это время бушевал недуг, но он не сдержал свое обещание, хотя, говоря об этом, глаза парня светились, и он давал хоть какую-то надежду. Пустую, блять, надежду. — Вань, — хрипло произнес его имя Данила, а сердце темноволосого сжалось с новой силой, — ты бы ничего не смог сделать… Не вини себя… Все будет хорошо, ты выживешь.       Выживет. Не сомневайся в этом, Данила. — Знаешь, я все время хотел тебе сказать одну очень важную вещь, — уголки губ Дани немного приподнялись вверх, что напоминало слабую улыбку, — когда я рассказывал тебе про Ариэль, я хотел, чтобы ты злился и добивался меня. Прости, — признание и такое сладостное для самого Ивана, просто убиться можно. — Глупый, Данила, какой же ты глупый, — Ваня грустно улыбнулся, гладя руку парня, — я невыносимо люблю тебя, и мы всегда будем рядом. Даже после смерти, — знает же, что не будут, а продолжает врать, хотя на глазах выступили слезы, такие предательские и злые слезы, что сдержать их не было сил, из-за чего те полились из глаз темноволосого. Быстрым движением руки, Иван вытер глаза.       Он не хотел, чтобы Данила думал, что Иванов слабый, хотя, таким он и являлся на самом деле.       Глубокий вздох Дани и парень стеклянными глазами смотрит в глаза Вани, будто хотя что-то сказать, но он не успел. Чума победила.       Наша жизнь обрывается на нужных фразах, словах и просто при нужных людях. С этим ничего не сделаешь, таков закон подлости.       Ваня еще долго просидел рядом с мертвым Даней, все также держа его руку в своей, будто ничего и не произошло, будто он всего лишь спит, и Иванов не хочет будить своего возлюбленного. Хотя, в глубине души, Иван понимал, что все, блять, закончилось, так и не начавшись по-нормальному.       Осознание этого приходило слишком болезненно для Вани, и он громко заплакал, покрывая щеки Дани и его губы мокрыми поцелуями.       Захотелось убиться, повеситься, сжечь себя на костре, что было самым наилучшем вариантом, ведь ведьм сжигали, но только вот проблема заключалась в одном, в отце Вани, который был оборотнем и его совершенно ничего не могло сломить. Это же передалось и Ивану. Чертова вечная жизнь, со вкусом вечных разочарований!