1889 год.
Из года в год, из столетия в столетие, Иван не мог выкинуть из головы того белобрысого парня, который многое значил в его жизни. Он не мог забыть его светлую улыбку и задумчивое выражение лица. Не мог оставить в прошлом моменты, проведенные вместе, и не мог начать жить заново. Внутри Ваня умер, хоть тело и продолжало существовать. Иванов начал пить. С помощью алкоголя парень хоть как-то мог заглушить всю свою боль, которая съедала его изнутри, которая убивала его постепенно. Сидя в очередном пабе и распивая очередной противный напиток, Ваня без сил встал из-за столика, и, кинув деньги на стол, побрел в сторону выхода, не разбирая дороги и не понимая сущности этой жизни. Как вдруг, парень столкнулся с кем-то плечом. Алкоголь ударил в голову, и, развернувшись к причине столкновения, Иван уже был готов рвать и метать, но вдруг, на него посмотрели те голубые глаза, которые не выходили из головы Иванова на протяжении двух ста лет. — Прошу прощения, — подал голосок невинный ангел, а у Вани как будто крышу снесло, и он крепко обнял собеседника, запуская руку в его волосы и утыкаясь носом в шею. Юноша опешил. — Извините, что вы делаете?.. — Данька, — коротко сказал Ваня, — я не хочу сейчас разбирать, что с тобой произошло за эти столетия, но ты рядом… Рядом со мной, вновь! И я могу поклясться, что именно этого ждал все эти годы! Светловолосый понятия не имел, о чем говорит темноволосый, но, поборов свои страхи, обнял его в ответ. Даниле показалось, что этому парню сейчас хуже некуда, поэтому, ему стоит выговориться, а если у Вани нет друзей, значит, без грызения совести, он может выговориться Дане. — Я Вас не знаю, но если Вам есть, о чем сказать, мы можем это обсудить. И да, меня действительно зовут Данила. Откуда бы вы это могли знать? Ваня усмехнулся. Действительно, откуда бы это он мог знать? Никто не подскажет? На душе стало и противно, и паршиво, но огонек, который давно погас, вдруг снова загорелся с новой силой и с новыми чувствами. Обидно то, что Даня не помнит Ваню. Хотя, откуда бы он помнил его, если последняя встреча их прошла в муках Данилы и в негодовании Ивана? Ваня понять не мог: такое действительно возможно? Он снова с Даней, сидит за столиком и смотрит на него. Он не изменился. Все те же эмоции, все та же улыбка и все те же глаза, с искорками какого-то добра, которое парень всегда излучал. — Так откуда ты меня знаешь? — собеседники уже перешли на «ты», и Даня, отпив свой алкоголь, взглянул на уже пьяного Ваню, который хоть был и выпившим, но разговор поддерживал. — Я до этого не видел тебя. Или ты один из капитанов парохода «Персия»? Было бы неплохо. Иванов понятия не имел, о чем говорит его собеседник, но не поддержать разговор он не мог. — Да. Мы с тобой до этого времени встречались много раз. Может быть, из-за твоего распорядка дня ты это забыл? — предположил темноволосый, пожав плечами, но продолжая смотреть в глаза Данилы. — Все может быть, — грустно улыбнулся Данила, — с этим плотом вообще какие-то постоянные проблемы. Я уже заработался, что даже коллег своих не узнаю. Извини, Вань. Даня произнес его имя, как тогда, в далеком 1654 году и Ваня улыбнулся, впервые за последнее время. С того дня прошло достаточно времени, и Ваня, дожидаясь Данилу на улице просторной Москвы, стоял и думал, как признаться этому ангелу в своих чувствах? Он был несказанно рад тому, что снова может обнимать Даню, брать его за руку и просто смотреть в его безгранично прекрасные глаза, в которых бушует море, и о скалы бьются волны. Данила подошел сзади к Ване и крепко обнял его, недоумевающий Иван резко обернулся и столкнулся с Даней, который широко улыбался. Пошел снежок, хлопья равномерно ложились на пальто Данилы и шикарно облепляли его и без того длинные и красивые ресницы. Ваня бы продолжил смотреть на это, если бы не Даня, который, потерев глаза, снова посмотрел в глаза темноволосого. — Вань, мы завтра, наконец-то, отплываем! Ты не представляешь, какой я счастливый! Я самый счастливый человек в России, — несказанно радовался светловолосый, рассказывая об этом с таким чувством и с такой искренностью в глаза, что Ваня просто-напросто не выдержал и крепко обнял Данилу, — и я до сих пор не понимаю, почему ты отказался от этого путешествия! — Дань, — усмехнувшись, Ваня хмыкнул, — я люблю тебя, Дань. Эта фраза как будто эхом отдалась в ушах Данилы и он, немного отстранившись от Вани, посмотрел с недоверием в его глаза, в которых сам тонул, и ему нравилась такая смерть. — Иванов, ты серьезно? — промолвил Данила, хмыкнув, будто не веря в слова Вани, хотя, в глубине души, он надеялся, что Ваня говорит правду. — Я… Я не думал, что ты действительно относишься ко мне серьезно. — Глупый, Дань, — усмехнулся Ваня и провел рукой по щеке Данилы, обжигая его холодную кожу, — я полюбил тебя именно в тот день, когда увидел в первые. И я потерял тебя… — моменты из памяти пронеслись перед глазами, и Иван посмотрел в одну точку, — потом снова встретил. — О чем ты? — Даня хмыкнул и оторвался от Вани, отойдя немного подальше. — Мысли в слух, — махнул рукой Ваня, беря за руку Даню и притягивая к себе ближе, — извини. Светловолосый усмехнулся и, недолго думая, прильнул к губам своего собеседника. Поцелуй получился настолько нежным и желанным, что сердце обоих парней чуть ли не выпрыгивало из груди. Стоя на пароме и обнимая Данилу, как в последний раз, Ваня не хотел его отпускать. Даже и подумать не мог о том, что ему придется отпустить Даню на некоторое время. Но мечта своего возлюбленного была превыше своих чувств, и поэтому, когда объявили на посадку, Даня со светящимися глазами чмокнул Ваню в щечку и отправился на посадку. Смотреть вслед Даниле было больно, и поэтому Ваня, собравшись с мыслями, пошел прочь, улыбаясь, как дурак, и прокручивая в памяти моменты с Данилой. Спустя столетия он не изменился. Все тот же звонкий смех и все та же прекрасная улыбка. Судьба решила смиловаться?.. Так думал и Иванов, что, мол, наконец-то, блять, все встанет на свои места, и он забудет свое прошлое, но судьба такая сука, которая не щадит никого. Сначала пошли слухи о том, что пароход, на котором путешествовал Даня — потерпел крушение. Эти слухи Иван всячески оспаривал и вообще верить в это особенно не хотел. Но когда в одной из новостных газет напечатали об этой трагедии, Ваня, нехотя, поверил. В одном из заголовков писали:ТРАГИЧЕСКАЯ КАТАСТРОФА ПАРОХОДА «ПЕРСИЯ»!!! НАСЧИТЫВАЕТСЯ ОКОЛО 130 ПОГИБШИХ! В ИХ ЧИСЛО ВХОДИТ ИВАНОВ ДАНИЛА АЛЕКСЕЕВИЧ, ЮНОША, ПРИНЯВШИЙ УЧАСТИЕ В РАЗРАБОТКЕ ПАРОХОДА!!! ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ УМЕРШИМ И СОБОЛЕЗНОВАНИЯ РОДСТВЕННИКАМ И РОДНЫМ.
Вечная, блять, память. А что вы прикажете делать? Так спокойно отнестись к этой чертовой новости, которая совершенно не радовала? Сжимая газету в одной руке, а второй вытирая выступавшие слезы, Ваня понял, что в очередной раз лишился всего: любимого человека и своего главного мира в этой жизни. Он лишился Данилу и уже, не в первый раз. Стало тошно, и ком подошел к горлу. Захотелось закричать на всю Россию о том, как он ненавидит свою вечную жизнь и умереть, молча умереть, чтобы не помнить ничего связанного с Даней. — Надеюсь, у меня будет еще один шанс.