***
Мне снился сон. Сидя на троне из костей и металла, передо мной преклоняли колени все темные твари мира магии. Окружавшая меня тьма клубилась, словно живая, она помогала мне определить, кто верен мне, а кто лжец, пришедший ко мне ради очередной кражи, запугивания, а быть может, и убийства. Внезапно, словно по мановению волшебной палочки, все исчезло, а напротив меня возникла безумно красивая девушка. Она была сильно похожа на Беллу, будь той лет семнадцать. Единственными отличиями между ними была белая, словно снег, кожа незнакомки и несколько иные черты лица. Мне показалось, что мы с ней где-то уже встречались, но я не мог вспомнить, кто она и где я мог ее видеть. — Кто ты? Зачем явилась ко мне? — мой властный голос эхом прошёлся в неведомом помещении. — Я та, кто спасла тебя однажды, та, кто дала надежду на месть и создание лучшего будущего. Сейчас ты не помнишь меня, но скоро мы это обязательно исправим. Сегодня твой день рождения, первый из тех трёх, в которые я открою тебе часть воспоминаний. Запомни, Гарольд, своё обучение, несмотря на прошлое, ты должен пройти заново. Я не дам тебе возможности пользоваться заклятиями нового-старого мира, не изученными тобою здесь. Но я буду открывать те способности, что были запечатаны мною для твоего же блага. Также постепенно ты будешь вспоминать всю свою прошлую жизнь. Помни, прошлое — это прошлое, его не поменять, но будущее вполне реально изменить. Девушка медленно подошла ко мне, поцеловала в лоб и растворилась во тьме. — Я открыла твои способности к общению со змеями, а также открыла тебе воспоминания о нашей с тобой первой встрече. До скорого, мой личный Избранный, — тихий шепот девушки пронесся по всему помещению, где я находился. Внезапно меня пробил озноб, память нахлынула на меня снежной лавиной. Вначале я увидел себя, грязного, неумытого, что-то пишущего на клочке старой газеты на своих коленях. Это не было похоже на мой дом, где есть камин, кресла, диваны и моя любимая библиотека. Нет, это было похоже на комнату для наказаний — помещение три на три из голого камня, вместо удобной кровати — подстилка из грязного тряпья и железные прутья на окнах. Тут всё говорило о глубоком отчаянии и ужасе данного места. Вглядываясь в строки письма, я ужаснулся: неужели это действительно я? Внезапно пространство вокруг меня завертелось и я оказался свидетелем еще одной сцены. Другой я стоял на коленях перед той самой девушкой, что приходила ко мне и внезапно я услышал свой собственный, немножко хриплый, но от того не ставший не моим, голос: — Да будет так, Моя Госпожа! Госпожа, моя госпожа... всё завертелось, всё закрутилось, голова нещадно болела и перед тем, как провалиться в полное беспамятство, я увидел дверь. Не было ни ограждения, ни стен; посреди темноты стояла старая, деревянная дверь, а над ней зеленым огнем складывались слова «Не суди, да не судим ты будешь!».***
Проснулся я от того, что кто-то очень громко и настойчиво будил меня. В начале я даже не понимал, где собственно нахожусь, однако, оглядевшись и придя в себя после странного сна, я убедился, что лежу в собственной кровати. — Брат, вставай уже! Все ждут только тебя! — голосил Джеймс, сбрасывая с меня одеяло. Мне это не понравилось, но, понимая, что просто так брат от меня вряд ли отстанет, решил все-таки встать. — Джейми, иди завтракать, я сейчас схожу в душ и присоединюсь к вам, — с трудом произнес я. Голова болела нещадно. С трудом передвигаясь, не обращая внимания на своего недалекого братца, я поплелся в душ. Холодная вода прекрасно смыла сонливось, и мигрень, кажется, пошла на спад. — Тибби, — по-хозяйски властно произнес я; в ту же секунду передо мной возникло маленькое лопоухое существо, которое немедленно уткнулось своим высоком лбом в пол, — немедленно принеси мне зелье от головной боли, приготовь мне рубашку и брюки из секции два, ботинки из третьей обувной секции, а также ремень, что отец мне подарил на десятилетие. Затем предупреди родителей, что я спущусь через пять минут. Можешь идти выполнять. — Будет сделано, молодой хозяин! — с этими словами домовой эльф исчез в вихре эльфийской трансгрессии. Всегда поражала их магия — как жаль, что маги не обладают подобными силами. Если бы эльфы не были зависимы от рода, которому служат, то, вполне вероятно, давно бы уничтожили всю цивилизацию магов. Их магия безгранична: единственные рамки их возможностей — воля хозяина. Выпив оставленное эльфом зелье, я начал собираться на завтрак с семьёй. Поглядев в зеркало, я убедился, что темно-зеленая шелковая рубашка и черные с серебристыми вставками брюки идеально сочетаются и прекрасно мне подходят, а ботинки из кожи василиска и ремень из кожи дракона замечательно дополняют образ. В зеркале передо мной стоял настоящий аристократ и, надеюсь, в будущем лорд рода! — Доброе утро, мама, — я подошел к маме и поцеловал тыльную сторону ее правой ладони, — доброе утро, отец, — кивнул я отцу, — прошу прощения за то, что заставил ждать вас. Произнеся официальное приветствие членам семьи, чем порадовал отца, и извинившись за то, что проспал, тут уже порадовав маму, я обратился к Джеймсу: — Брат, прошло одиннадцать лет с момента нашего с тобой рождения, и в этот день я хотел бы преподнести тебе этот скромный подарок, — сказав это, я протянул Джеймсу небольшую коробку, в которой лежала книга-каталог по квиддичу. Эта книга была замечательна тем, что в ней обозревалось абсолютно все, связанное с квиддичем, начиная с разных наборов по уходу за метлами и заканчивая самими метлами. Эта книга обновлялась сама по себе; в ней был рейтинг того или иного продукта, его плюсы и минусы; в общем, для брата это было подарком мечты. Что он, собственно, и заявил, в порыве радости обняв меня. — У меня тоже есть для тебя подарок, — сказал Джеймс и протянул мне маленькую серебристую клетку, в которой, скрутившись колечком, лежала маленькая черная змейка с синими полосками на спине. Наверное, мой брат хотел подшутить надо мной, что и озвучил мой отец, но внезапно я услышал: — Снова эти двуногие, ни дня покоя. Что ты смотришь на меня, зеленоглазый отпрыск, брат отпрыска, что глумился надо мной? — Ты умеешь говорить на человеческом языке? — удивился я. Змейка теперь уже оценивающее взглянула на меня, как бы, не веря в услышанное. — Говорящий? Я нашла говорящего! Хозяин, меня зовут Алгашии, позволь остаться с тобой и защищать тебя! — Меня зовут Гарольд. Конечно же, оставайся: ты как-никак, — усмехнулся я, — мой подарок. Общаясь с Алгашии, я и не заметил ужаса в глазах собственной семьи.***
Чарльз Поттер стоял и с ужасом наблюдал, как его Гарольд общается на парселтанге с волшебным аспидом. В начале он хотел одернуть сына и наказать Джеймса за опрометчивый поступок! Но, как только Гарольд заговорил со своим «подарком», Чарльз впал в ступор. Волшебные аспиды — очень ядовитые змеи. Их яд настолько же редок, как яд василиска, а зельеварами и алхимиками он ценится гораздо выше. Чарльз даже не представлял, где старший близнец мог достать настолько редкий экземпляр. Существует старая поговорка: «На аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона», — что как нельзя лучше отображает суть змея. На аспида не действует металл и заклинания, единственным слабом звеном этого вида является огонь. Только с помощью огня можно убить волшебного аспида. Чарльз знал это, но не хотел собственноручно уничтожать подарок Джеймса Гарольду. — Отец, разреши я оставлю Алгашии себе? — медленно и с расстановкой произнес Гарри, что вывело наконец-то из ступора Чарльза. — Это же твой подарок — конечно, можешь оставить. Только не выпускай ее из клетки, пожалуйста, боюсь твоя мама, — тут глава рода взглянул на свою бледную от страха жену и продолжил, — не оценит ядовитую змейку, ползающую по всему особняку. И еще, сын, — продолжил Чарльз уже более строгим тоном, — я хочу, чтобы сегодня, после покупок, ты зашел в мой кабинет: нам стоит кое-что обсудить. — Хорошо, отец; спасибо, что разрешил оставить Алгашии; я не буду выпускать ее из клетки, — Гарольд взглянул на Дорею, как бы обнадеживая ее, — и спасибо тебе, брат, за отличный подарок, — произнеся это, младший Поттер протянул старшему руку, но ответно протянутой руки так и не дождался. В этот самый момент Джеймс стал искренне бояться собственного близнеца, хотя и не мог толком объяснить причину. Он просто хотел пошутить. Змейку он поймал с братьями Прюэтт, затем они втроём зачаровали серебристую клетку. Чары вплетал Джеймс, а Фабиан и Гидеон вставили печать на собственной крови, ведь для юных магов, чей род занимался ритуалами, это не было проблемой. Молодой аспид без поддержки хозяина никак не смог бы взломать эти чары. И сейчас, слыша, как брат общается на змеином языке, он дрожал. Джеймс знал, что парселтанг является тёмным, очень тёмным даром, что им владел один из основателей Хогвартса Салазар Слизерин, но он даже не мог представить, что его брат, который за всё время и мухи не обидел, владеет таким даром. Трещина в отношениях, возникшая еще в детстве из-за разницы характеров и образа мышления, стала еще больше. Джеймс не услышал, как брат поблагодарил его, не увидел протянутую Гарольдом руку: у Джеймса Поттера был шок. Внезапно Гарри схватился за голову и стал орать так, будто к нему применили второе непростительное. Из глаз его брызнули слезы, клетка с аспидом выскользнула из его рук, а сам он упал без сознания. Подбежав к сыну, Чарльз немедленно проверил дыхание и пульс —всё было в порядке, но у мальчика был сильнейший жар. В этот день семья Поттеров так и не сходила в Косой переулок. Их сын в кровати метался в бреду, словно его бесконечно пытали; Чарльз сидел в библиотеке и выискивал абсолютно всё о роде Певереллов; Дорея ухаживала за Гарольдом. Джеймс же размышлял о том, как не справедлива жизнь: кому-то достался дар общения со змеями, а кто-то не получил ничего.