«Мир, в котором мы находимся, и где пребывает наше сознание, должен иметь определенные границы. С одной стороны — это Тьма, или зло, а с другой — Свет, или добро. Эти границы определяют коридор, существующий на каждой ступени эволюции, в котором Свет и Тьма, причудливо переплетаясь друг с другом, образуют мрак, блуждая в котором развивается сознание людей. © М.А. Булгаков «Мастер и Маргарита».
Берки — древнейшая чистокровная семья, что в далеком 1930 году была причислена к великим двадцати восьми магическим семьям Англии. Их магическое происхождение и чистота крови не вызывало сомнений в обществе. Члены этого рода, как и Блэки с Малфоями, кичились своей чистокровностью. Они настолько глубоко презирали магглов, что даже не желали иметь с ними ничего общего. Одной из директрис школы чародейства и волшебства Хогвартс была леди Элизабет Берк. Она жила в 16-17 веках и являлась одной из строжайших директрис Хогвартса. Обучаясь на Слизерине Элизабет глубоко познала суть интриг, насилия и презрения к магглам. Магглорожденных директриса Берк и вовсе считала свиньями, не способными хоть как-то понять прелестную науку политики, владения волшебными чарами и очаровательным шипением густо бурлящего котла с зельем. Ее портрет до сих пор висит в стенах замка Хогвартса и, пожалуй, это единственный портрет директора, что не лестно отзывается о тех, кто пошел родом с маггловского мира. Геллерт Гриндевальд и лорд Воландеморт того мира глубоко уступали Элизабет Берк во всем, и в первую очередь в жестокости к магглам. Смотря на нее некоторые маги полагали, что Салазар Слизерин изменил своей супруге и зачал бастарда, от которого и пошел род Берков. Слишком уж сильно Берки характером походили на основателя змеиного факультета школы волшебства. Шли годы, за каких-то два века Берки успели породниться с элитой магической Англии, в частности с семьей Малфоев и Блеками. Множество величайших магов вышло из этой семьи. Например философ и политик Эдмунд Берк, что открыто высказывался в пользу традиционного монархизма. Он считал что место элиты во дворце, когда как место «свиней» в загоне. Либо же Уильям Берк — серийный убийца, который в 1820 году, вместе с товарищем убивал десятки магглов в Эдинбурге, а после, словно в насмешку, продавал свежие трупы в местный медицинский институт. Нынешний глава рода — Карактак Берк стал более лояльно относиться к магглам. Вместе с Горбином Берк в Лютном переулке открыл магазин, который был известен скупкой и продажей сильных и приметных волшебных вещей, в основном связанных с темной магией. Сын Карактакта Алексус вместе с женой погиб при невыясненных обстоятельствах, поэтому главе рода пришлось взять на свое попечение внучку — Саманту. Саманта Берк отличалась от своих родственников. Она была более мягкая и доверчивая, нежели члены славного рода. Медные волосы, карие глаза, пухлые щечки и открытая любознательность и доброжелательность ко всему, что ее окружало. Карактакта раздражало это, он считал, что негоже наследнице рода быть настолько доброжелательной. Однако сын мертв, а глубокие опыты с темно-магическими артефактами сказались на здоровье лорда Берка. Детей он больше иметь не мог. Приходилось терпеть выходки внучки и молить саму Магию, чтобы наконец-то осознание ответственности за род пришло в голову юной мисс Берк. Карактак боялся, что Саманта нарушит традицию рода и поступит на любой другой факультет нежели Слизерин. Но Удача благоволила ему и внучка, надев волшебную шляпу попала в долгожданную «семью», которая должна была перевоспитать и закалить ее характер. И все же судьба штука сложная и иногда преподносит людям совсем не то, что хотелось бы иметь. Лёгкая и воздушная, Саманта Берк была мечтой поэта. Невозмутимая искренность, любознательность, ненавязчивая детская мечтательность и довольно скромный характер. Такой девушке было самое место в Пуффендуе, но никак не в Слизерине. Саманта Берк всю жизнь была белой вороной в собственной семье. Она считала, что вот сейчас, еще немного, когда она приедет в Хогвартс — этот сказочный и огромный замок из девичьих грез — и ад, которым ее подвергал дедушка наконец-то закончится. Появится принц на белом единороге, а может и не единороге, и заберёт ее к себе. Но этого не случилось. Для юной мисс Берк слова волшебной шляпы прозвучали словно приговор. Слизерин! Будь проклят Салазар за то что основал этот факультет! Неужели никак нельзя изменить это? Перевестись в другой дом замка… Дедушка конечно же был доволен тем, что она — наследница древнейшего рода, вошла именно в «семью» Салазара, но сама Саманта была категорически против этого. После смерти мамы и папы ей стало откровенно плевать на весь род Берков. И вот сейчас ей выпал шанс! С заветным листочком в кармане собственной мантии девочка шла по темным коридорам старинного замка. Конечно же ей было страшно, но надежда в сердце и небольшой фонарик в маленькой руке грели ее мысли и прогоняли страх. Ночью школа чародейства и волшебства выглядела более строже и романтичнее нежели утром, и Саманта, следуя заветной дорогой, незаметно для себя подмечала эти детали. Вот, наконец-то желанная директорская башня и горгулья, что охраняет вход в кабинет Альбуса Дамблдора. — Лакричные палочки, — слегка дрожа, но звонко прозвучал робкий девичий голос. Горгулья отодвинулась, освободив проход к винтовой лестнице, что вела вверх. Саманта уже бегом взбежала по ступенькам. Слегка задержавшись у двери, словно раздумывая о правильности своих действий, мисс Берк постучала в огромную дубовую дверь.***
Альбус Дамблдор, Величайший Светлый Маг Великобритании, нервно расхаживал по паркету собственного кабинета. Напротив него сидела Гермиона Грейнджер и внимательно слушала своего кумира. — Гермиона, ты ведь помнишь, что такое крестражи? — с возбуждением спросил Дамблдор свою верную соратницу. Грейнджер внимательно посмотрела на директора и с невозмутимым подобием ходячей энциклопедии затараторила: — Крестраж — волшебный артефакт, созданный с помощью смеси темнейшей магии некромантии и основ ритуалистики. Первый крестраж создал Герпий Злостный, разделив таким образом свою душу на две части. Единственным другим известным мне создателем крестражей был Лорд Волан-де-Морт, который сумел получить более одного крестража. — Действительно, на моей памяти, кроме Тома Реддла, не было ни одного волшебника, сумевшего сделать это. Лорд Волан-де-Морт в нашем старом мире создал целых семь крестражей: Дневник Тома, Кольцо Марволо Гонта, Медальон Салазара Слизерина, Чаша Пенелопы Пуффендуй, Диадема Кандиды Когтевран, Нагайна… — тут Гермиона перебила Альбуса — И Гарри Поттер, в последствии скончавшийся в Азкабане. — Все верно, — Дамблдор улыбнулся, — продолжай моя девочка. — Маг выполняет некий тёмный ритуал, затем совершает убийство человека, тут не важно маг это либо маггл. В сочетании с ритуалом, убийство разорвёт душу мага на две части и одну часть можно будет вынуть из тела без ущерба для жизни. Эту часть души маг прячет в специально подготовленный предмет, в крестраж. Теперь часть души будет сохранена до тех пор, пока остаётся целым сам крестраж. Как только крестраж как предмет будет уничтожен, часть души, доверенная ему, будет также уничтожена. Уничтожить крестраж крайне сложно, поскольку он сам по себе — очень сильный магический предмет. В мире найдётся крайне мало вещей и веществ, которые способны разрушить крестраж. Из известных методов это: сжечь крестраж Адским Пламенем; разрушить крестраж Ядом Василиска или Аспида; разрубить артефакт мечом Гриффиндора, так как тот был закален ядом Василиска; длительно воздействовать на крестраж сутью Дементора, либо же использовать эффективный Поцелуй Дементора; так же в теории возможно уничтожить хранилище души Авадой Кедаврой, но при условии, что заклинание произнесёт сам создатель артефакта. Крестраж ведет свою собственную жизнь. В частности, попадая в руки к ментально слабому магу, артефакт старается подчинить себе его душу. При этом имеется в виду не столько близость физическая, сколько эмоциональная. Цель подчинения в первую очередь — выживание крестража и защита доверенной ему части души. Однако иногда крестраж может попытаться воплотить в жизнь некоторые идеи того мага, который его создал или вовсе вытеснить душу «раба» и стать полноценным магом. Существует способ собрать расколотую душу воедино. Для этого маг должен искренне раскаяться в содеянном, ужаснуться своим преступлениям и от всей души пожалеть о том, что натворил. Только есть одно «но» — осознание раскаяния может быть таким сильным, что убьет раскаявшегося… — тут Гермиона замолчала и выжидательно посмотрела на Альбуса. — Все верно моя девочка. Всё так как ты сказала. Ты хочешь спросить почему я завел этот разговор? — Да, директор. — Дело в том, что перемещаясь сюда ты нарушила несколько фундаментальных законов времени. Тут ты еще не родилась и тебя не было даже в планах твоих родителей. — Но как же Гарри? — возмущению молодой девушки не было предела — Гарри… — тут Дамблдор покачал своей головой, — у семьи Поттеров в нашем времени должны были родиться близнецы. Но, — тут Альбус ухмыльнулся, — что-то пошло не так и брат близнец Джеймса Поттера скончался сразу же после рождения. — О, это так ужасно, — мимика лица Гермиона почти правдоподобно изобразила удивление и жалость. — Действительно, девочка моя, действительно, но тут у Джеймса брат родился. И мало того, он как две капли воды похож на нашего Гарри! Единственное «но» — Гарольд Поттер поступил на Слизерин и больше является Певереллом, нежели Поттером. Это и смущает меня. Наш Гарри не стал бы таким. Ты ведь помнишь каким хорошим мальчиком он был? — Хорошим и наивным, — Гермиона ухмыльнулась, — ненавижу его! Если бы не он, я бы могла приобрести больше знаний! Что на этот раз вы мне предложите, директор? — глаза девочки алчно вспыхнули. — Библиотекой тебя теперь не подкупишь… Но, — тут уже Альбус широко улыбнулся, — я отдам тебе Северуса Снейпа! Я помню как ты смотрела на нашего хмурого преподавателя. Однако я тебя попрошу, чтобы он стал таким же замечательным зельеваром, каким и был в нашем мире. Это пригодится нашему общему благу. А в поместье Принцев ты сможешь найти огромное количество литературы как по зельеварению, так и по ментальным наукам. В прошлом мире у тебя с этим были большие проблемы, а Снейп попросту игнорировал тебя, — тут уже Альбус насмехался над собственной ученицей, все дальше загоняя ее в краску. — Я…Я согласна, — Гермиона перевела дух, успокоилась и дальше уверенно продолжила, — так к чему Вы просили меня рассказать о крестражах? — Ах, да-да, запамятовал… Я же уже говорил о нарушении фундаментальных законах времени и пространства? Если тебя увидит тот, кто не был в нашем времени, то ты будешь проклята! — Гермиона вскрикнула, а Дамблдор не обращая внимания продолжил, — однако если тебя увидят и те, кто знал тебя тогда, то они сразу же тебя узнают, а сложить 2+2 как ты знаешь — довольно легко. Изменение внешности здесь совершенно не подходит, потому как слишком долго и часто ты будешь пользоваться одними и теми же чарами. В какой-то момент у организма попросту выработается иммунитет к зельям и заклинаниям, и ты уже не сможешь менять собственную внешность. Обращаться к магглам слишком долго и дорого. На это совершенно нет времени. Каждая минута на счету. В итоге я решился во имя общего блага временно переселить твою душу из одного тела в другое. — Но это бесчеловечно! — Пойми, милая, это — необходимость, чтобы над миром не возникла угроза появления нового Темного Лорда! Гаррик Олливандер убит! Еще один мой хороший друг так же скончался, хм, у себя дома! Я считаю, что и в этом мире будет война, и мы с тобой должны быть готовы! — Раз так… — Гермиону мучали противоречия, и наконец она задала интересующий вопрос, — кто Она? — Наследница древнего темного рода с богатой историей. В нашем мире ее родственник активно помогал Пожирателям смерти! — Раз помогал, то я согласна! В этом мире не должно быть темных! Их надо уничтожить! Если бы не они, я бы… — тут Гермиона не договорила, в кабинете послышался стук в дверь. — Девочка моя, спрячься в моей спальне. Вот, возьми, — тут директор Хогвартса протянул девушке небольшой кинжал с рубиновой рукоятью и листок бумаги, — выучи то что написано на листе бумаги. Как только я тебя позову, немедленно спускайся вниз. Несмотря на мое и ее состояние ты должна по прочтении заклятия сначала порезать кинжалом ей правое запястье, а затем вонзить кинжал в собственное сердце. Так нужно, верь мне. — Хорошо, мастер, — Грейнджер дрожала от страха и нетерпения, но слова директора всегда успокаивающе действовали на нее. Она ему верила. Посмотрев еще раз в голубые глаза Альбуса Дамблдора, девушка развернулась и поднявшись по винтовой лестнице скрылась в спальне директора. — Войдите, — громко произнес Альбус Дамблдор.***
Услышав приглашение «войти», мисс Берк вначале подалась вперед. Затем, что-то внутри нее заголосило, что не стоит сейчас идти в кабинет директора, но клочок бумаги, который грел карман ее мантии все же загнал дурное предчувствие Саманты в угол подсознания. Войдя в «скромную» обитель Верховного Чародея Визенгамота, представительница древнего рода первым делом огляделась. Она отметила, что у Дамблдора недавно были гости, так как полупустая чашка с чаем все еще стояла на столе директора, тогда как его собственную бережно укрывали несколько толстых томиков книг. Сам величайший светлый волшебник сидел за директорским столом и внимательно глядел на Саманту, словно оценивая и что-то прикидывая в своей седой голове. Когда молчание несколько затянулось, Альбус начал. — Ну что ж, Саманта, рад, что ты откликнулась на мое приглашение, — тут директор улыбнулся, — быть может чаю? Лимонных долек? — Будьте добры чаю, господин директор, — застенчиво попросила Берк, — так Вы действительно расскажете мне о моих родителях, они действительно живы? Директор взмахнул палочкой и к нему, словно повинуясь некому приказу, подплыл новенький чистенький сервиз из фарфоровых белых чашек. То, что не допила Гермиона, Дамблдор приказом домовому эльфу отправил на кухню, а затем, взмахнув палочкой второй раз, наполнил чай как себе, так и юной леди. Саманта заметила, будто директор все делал скованно, но не придала этому никакого значения. Ей было слишком важно узнать ответы на интересующие ее вопросы. И если директора что-то волнует, то это ведь проблемы директора, а не ее. Разум Слизерина, что тек в крови каждого Берка постепенно брал свое. Как только девушка потянула руку к чашке с чаем, ее родовой артефакт — кольцо, распознающее яды и зелья, моментально нагрелось. Саманта немедленно выбросила кружку чая. С ужасом посмотрев на Альбуса Дамблдора, она уже было хотела бежать, но… — Петрификус Тоталус, — спокойно произнес директор, — я не хотел, чтобы ты чувствовала что сейчас произойдет… С этими словами директор медленно подошел к первокурснице. Раздев ее догола, он перенес ее на скрытую магией пентаграмму, что находилась рядом с камином. Саманта с ужасом наблюдала за происходящим. Только сейчас мисс Берк заметила, как ее дальняя родственница — бывшая директриса школы чародейства и волшебства, с сильной яростью что-то кричала с собственного портрета. Альбус, игнорируя все это действие, начал читать нечто на латыни, от чего свечи то вспыхивали яростным пламенем, то наоборот горели слишком тускло. Дочитав первый куплет, директор школы достал некий артефакт, похожий на белоснежную трубку и с силой вонзил его между ног маленькой девочки. Боль затопила глаза Саманты. Из-за собственной глупости и гордыни она потеряла самое дорогое, что оставалось у нее — ее честь и невинность. Из трубки, что торчала из девушки медленно струилась кровь, постепенно наполняя небольшую емкость, похожую на маленькую пиалу. Из глаз Элизабет Берк текли слезы. Она ненавидела Дамблдора всеми фибрами своей души и уже мысленно обещала ему жестокую кару за подобное надругательство над ребенком семьи Берк. Магия, наблюдавшая за подобным исходом событий, с радостью закрепила клятву Элизабет на крови рода, а также всеми силами старалась уменьшить боль ребенка и оставить хоть какое-то сознание в угасающем теле. Как только пиала наполнилась до половины, Дамблдор позвал Гермиону, чтобы закончить начатое. Спустившись вниз, Грейнджер со злобной усмешкой посмотрела на внучку того, кто в ее прошлом помог Пожирателям Смерти проникнуть в Хогвартс. Не долго думая, девушка произнесла: — Ego, Hermione Jean Granger, relinquere corpus suum in ordine ad curam eius anima. Sit conscientia manebit apud me, sanguinem fluentem per venas mea, et inimicos adolebit in desperationem. Ita fiat! — последние строки Гермиона прокричала, а после разрезала вену на правой руке мисс Берк и вонзила кинжал в собственное сердце. Дамблдор наблюдая за этим с фанатичным блеском в глазах и безумной улыбкой до ушей ожидал, когда же ритуал подействует. Как только Саманта, теперь уже Гермиона открыла свои глаза, Дамблдор со скоростью дикой кошки подбежал к девушке и насильно влил в ее губы пиалу, что недавно наполнялась девственной кровью. Зрачки девушки расширились, а после она уснула.***
— Ты хочешь жить? — произнесла Тьма, что кружила вокруг несчастной жертвы подлого старика — Да, хочу! — мысленно воскликнула Саманта. Она не могла говорить, но надеялась, что Тьма услышит ее и без слов. — Ты хочешь отомстить? — Да, хочу, Госпожа! — Твоя душа до сих пор в твоем теле. Но она слаба. Слишком слаба, чтобы бороться с захватчиком! Ты должна стать сильной! Как только ты проснешься и сможешь ненадолго захватить контроль над своим телом обратись к Томасу Реддлу. Ты запомнила? — Да, Госпожа… — А теперь спи, дитя мое. Те, кто надругался над устоями магического мира теперь недолго будут существовать в нем. Совсем скоро мой вассал войдет в силу! И тогда посмотрим, мой Брат, кто в этой бесконечной шахматной игре поставит мат первым. __________________________ Примечание: Ego, Hermione Jean Granger, relinquere corpus suum in ordine ad curam eius anima. Sit conscientia manebit apud me, sanguinem fluentem per venas mea, et inimicos adolebit in desperationem. Ita fiat! (лат) — Я, Гермиона Джин Грейнджер, отказываюсь от собственного тела дабы обновить свою душу. Пусть сознание останется при мне, кровь течет по жилам моим, а враги сгорают в бездне отчаяния. Да будет так!