Blank Space.

— А теперь до дна! — Чонин кричит слишком громко, и Чанёль недовольно морщится, слегка отодвигаясь от порядком захмелевшего друга. Мужественный и крутой Ким Чонин совершенно не умеет пить и ухитряется от пары бокалов пива захмелеть так, будто только что в одиночку опрокинул в себя бутылку чего-нибудь покрепче. — Нельзя пить просто так, — авторитетно заявляет Сехун и тянется к миске с орешками и чипсами. Глаза у О красные и заспанные, он жмурится и смачно зевает, и Чанёль успевает ловко забрать свой стакан прежде, чем приятель благополучно опрокинет его ему на колени. Сехун набивает рот «Принглс» и принимается методично жевать кусочки картофеля, а Чонин непонимающе моргает и говорит: — Как это, просто так? А как насчёт того, что мы с вами сдали экзамены, и на ближайшее время можно наконец-то забыть про лихорадочную зубрёжку и бессонные ночи? Не знаю, как вы, а я больше всего на свете мечтаю как следует выспаться! — Выспаться, — мечтательно тянет Ифань и громко шмыгает носом. — Кажется, последний раз я высыпался на исторической родине. Здесь я исключительно занимаюсь и бухаю. — Иногда ты ещё играешь в баскетбол, — элегически добавляет Сехун и, смачно зевнув, давится фисташкой. Чонин хлопает его по спине и, взмахнув кружкой, проникновенно говорит: — За баскетбол! За сданные экзамены мы пили уже пару раз точно, так что пусть будет такой замечательный тост! Остальные согласно гудят, и Чанёль, потянувшись, чокается вместе со всеми. Пиво слишком горькое и уже чуть тепловатое, Пак морщится и думает, что надо взять что-нибудь покрепче. Виски здесь, конечно, не самый лучший, но это лучше, чем соджу или вино, которым любит втихаря заливаться Чондэ. Всякий раз Ифань заявляет, что этим напитком догоняются исключительно гламурные девчонки и что крутые парни предпочитают совсем иное пойло. Чондэ ничего не говорит в ответ, только выразительно смотрит на бокал с яблочным мартини в здоровущих лапах их китайского товарища. С кусочком апельсина на кромке бокала, разумеется, на иные условия Ифань категорически не соглашается. Чанёль трёт глаза и делает ещё один глоток пива. Хочется спать, но намного больше он желает как можно скорее позабыть дни, проведённые в безвылазном экзаменационном угаре, и наконец-то хорошенько оторваться. Никаких лекций, никаких конспектов и бессонных ночей, потраченных на тщетные попытки растолкать засыпающего Чонина или дотащить до комнаты Ифаня, ухитрявшегося засыпать прямо посреди коридора. Можно отпустить тормоза и напиться, а после отлично провести время в компании какой-нибудь симпатичной особы. Пак скользит взглядом по залу, останавливаясь на стайке ярко одетых девушек, азартно пробующих коктейли у барной стойки. Одна из них, хорошенькая фигуристая шатенка в коротком светло-розовом платье, оценивающе смотрит на него в ответ и, игриво улыбнувшись, обхватывает блестящими губами тонкую трубочку. Чанёль ощущает знакомое напряжение внизу живота и опрокидывает в себя остатки пива залпом. Когда последний раз он нормально трахался? Кажется, аж несколько недель назад, ещё до того, как он и его тогдашняя подружка Юри мирно и безболезненно разбежались, покончив с затухающими вялотекущими отношениями. Кажется, сейчас она встречается с каким-то высоким парнем из университетской команды по бейсболу. Надо бы подойти к стойке и заказать себе что-нибудь покрепче. Затем завязать разговор с очаровашкой, обаять её, угостить выпивкой — а позже уединиться в укромном месте. «Укромным местом» Пак мысленно именует её жилплощадь, ибо в их квартире невозможно хотя бы на пару часов остаться в гордом одиночестве и спокойствии. Чего стоит славная привычка Сехуна щеголять по дому без нижнего белья или заливистый храп Ифаня, слышный даже через достаточно внушительные стены. — Я пойду возьму себе виски, — говорит Пак и поднимается со своего стула. Сехун осоловело таращится на свой полупустой стакан и что-то невнятно бормочет в ответ, а Чонин пьяно хихикает и противным тоном заявляет: — Спорим, тебя интересует не алкоголь, а та симпатичная шатенка у стойки? Интересно, он применит к ней систему шести ступенек или попробует что-то новенькое? — «Шести ступенек»? — непонимающе переспрашивает Чондэ. Пак ощущает, как нутро заполняется лёгким чувством досады, а Ифань спокойно поясняет: — У нашего дорогого Цанле есть отработанная пикаперская схема, которую он с лёгкостью применяет к наивным красавицам. Чанёль закатывает глаза и, схватив из вазочки несколько орешков, швыряет их в Ву. Тот ловко уворачивается, и фисташки прилетают прямо в лоб дремлющему Сехуну. Тот от неожиданности просыпается и, резко дёрнувшись, заезжает локтем прямо по носу Чонину. Тот звучно матерится и отвешивает донсэну подзатыльник, тот не остаётся в долгу и, мстительно сверкнув глазами, хватает горсть чипсов и засыпает их Киму за шиворот. — Шпротина ушастая! — громко ругается Чонин, а Ву, не обращая внимания на творящийся возле него бедлам, с аппетитом жует ломтик начос и с набитым ртом продолжает: — Первая ступень — заставить её заметить себя. Тут, как мы видим, она проявляет интерес сама, а так обычно Чанёль «случайно» толкает её или проливает на неё напиток. Беспроигрышная схема, особенно, если учесть, что наш дорогой Цанле непостижимым образом ухитряется намочить самые интересные места. — Чондэ громко хихикает, а Ву усмехается. — Вторая — это заговорить с ней. Тут тоже нет никаких сложностей. Пак способен трепаться на любую тему, начиная квантовой физикой и кончая способами размножения крокодилов. — А как размножаются крокодилы? — внезапно интересуется Сехун, отвлекаясь от спора с Чонином. Ифань сдвигает брови к переносице и, помолчав, отзывается: — Ну, если судить по диснеевским мультикам, то как-то через аиста… Но это не важно! Третья ступень: очаровать её. Откидывание волос со лба, застенчивый взгляд, прикушенная нижняя губа — Чанёль ведёт себя как главная героиня дурацких сериалов, которая вся из себя такая невинная и трепетная, но в неё влюбляются все крашеные красавчики. Чонин громко хихикает, а Чанёль мрачно думает, что с его ростом и конечностями с повышенной волосатостью он вряд ли тянет на милую очаровашку. — Четвёртая ступень: комплименты, — продолжает вещать Ву. — «Твои глаза подобны тёмному шоколаду», «знаешь, когда я зашёл сюда и увидел тебя, весь мир сузился до твоей прекрасной улыбки»… Будь я девчонкой, я бы хорошенько проблевался от такой сладкой нудятины, но дамы почему-то ведутся и моментально вешаются на шею нашему доморощенному Казанове. А дальше — две последние стадии. — И какие же? — с нескрываемым любопытством спрашивает Чондэ. — Пятая — отвратительный публичный петтинг и слюнявые поцелуи, когда Чанёль и его зазноба пытаются достать языками друг другу до миндалин. Ну, и завершающая, шестая стадия, — они сваливают куда-то прочь от несчастных зрителей и занимаются сексом. И я безумно счастлив, что Чанёлю хватает целомудрия не водить своих подружек к нам, потому что тогда нам всем приходится слушать, как он самозабвенно трахается на кровати Сехуна. — Почему именно на моей кровати? — обалдело спрашивает О, на что Ву невозмутимо пожимает плечами. — Она самая удобная и ближе всего к туалету. Я заставал там Чанёля с его прежней подружкой дважды. Сехун шумно выдыхает и негодующе смотрит на Пака, но внезапно резко прижимает ладони к рту и, позеленев, вскакивает с дивана и бежит в сторону уголка задумчивости. Чанёль провожает взглядом его неловко шатающуюся долговязую фигуру и невольно задаётся вопросом, подействовал ли так на него выпитый алкоголь или внезапные откровения их общего китайского приятеля. Он бросает на Ифаня тяжёлый взгляд и едва сдерживается, чтобы не кинуть в него чем-нибудь увесистым. — Что ты так на меня смотришь, это не я же занимался совокуплением прямо на кроватке любимого донсэна, — немедленно отзывается Ифань и пьяно щурится. — Кто это хоть был? — интересуется Чонин. — Юна? Сохён? — С Сохён они встречались месяцев семь назад, или это была Суён? — поморщившись, задумчиво тянет Чондэ. — Мне нравилась Мина, она всегда приходила с вкусными кексами. — Она же отвратительно готовила! — кряхтит вернувшийся Сехун и неловко плюхается на своё место. — Кексы эти были покупные, из соседней с супермаркетом кондитерской. — Я знаю, — вздыхает Чондэ. — Потому они и были вкусными. Чанёль понимает, что не выдержит ещё одного раунда обсуждения своей личной жизни, и встаёт с места, стряхивая с одежды крошки. В душе кипит нарастающее чувство негодования: после откровений его приятелей создаётся впечатление, что он живёт исключительно беспорядочными половыми связями. — С кроватью Сехуна вышло случайно, — заявляет он и косится на О. После визита в туалет он выглядит значительно бодрее и трезвее. Сехун берёт в руки очередную бутылку и бормочет, ловко снимая крышку: — Когда приду домой, выброшу её. Сначала прокипячу, продезинфицирую, вызову экзорциста, который изгонит из моей простынки твоих похотливых демонов, а потом — выброшу. — Я бы на твоём месте отомстил ему тем же, — советует Чондэ, и Чанёль, не выдержав, отвешивает ему смачный подзатыльник. Он разворачивается и, гордо выпятив грудь, идёт в сторону барной стойки, старательно не обращая внимания на возмущённые гудки Кима и на противное хихиканье остальных своих зловредных приятелей. Кто они такие, чтобы его судить? Разве Чанёль виноват, что ни одна девушка, с которой он делил постель, свою, Сехунову и даже иногда диван в гостиной, о чём, к счастью, его соседи не догадываются, не вызывала желания перевести необременительные отношения в более серьёзную плоскость? Возможно, будь хоть одна из них той самой, единственной и неповторимой, у него бы не было такой потребности в постоянном поиске, и всё не кончалось бы разрывом после пары месяцев нерегулярных встреч и секса без обязательств? Они попросту ему завидуют, потому что их личная жизнь ограничивается исключительно просмотром порнографии и залипанием на госпожу Чон, молодую и на редкость привлекательную преподавательницу английского языка. И, конечно, тому, что его ступенчатая система реально работает, во-первых, потому, что это его гениальное ноу-хау, во-вторых, потому, что Пак Чанёль — красавчик и просто обольстительный мужчина. Сейчас он покажет им всем, каков он в действии. Вот она, хорошенькая крошка, зазывно смотрящая прямо на него и широко улыбающаяся сладкими алыми губками… Кто-то резко врезается в него, и Чанёль ощущает сильный тычок в грудь, затем по подбородку ощутимо проезжается чья-то макушка. Он громко ойкает, невольно пятится назад и чувствует, что одежда становится влажной, а воздух наполняется резким запахом пива и чего-то сладковатого и приторного. Так воняет популярный среди местных дам коктейль «Феерия страсти», противное пойло, назюзюкивающее трепетных нимф с пары глотков. Чанёль громко чертыхается сквозь зубы и опускает взгляд. Его рубашка-поло безнадёжно заляпана пивом и розоватым коктейлем, а виновник сего безобразия, невысокий парень с выкрашенными в рыжий цвет вьющимися волосами таращится на полупустые бокалы и расстроенно выдыхает. Напряжение внутри Пака достигает критической точки. Сложные триместровые экзамены, мерзкие шутки друзей и грязные намёки Ифаня, длительный недотрах и теперь, вдобавок, испорченная одежда. Чанёль сжимает руки в кулаки и набирает воздух в лёгкие, собираясь как следует обложить матом неуклюжего идиота, окончательно испоганившего сегодняшний день. И, кажется, испортившего его намечающийся флирт с очаровашкой у барной стойки, которая заливисто хихикает и смотрит на него, как на редкостного идиота. Но тут парень поднимает голову и смотрит на него щенячьими карими глазами, наполненными нескрываемым раскаянием. Он очаровательно шмыгает носом и, сложив руки перед собой, виновато говорит: — Ох, очень прошу, простите меня! Я такой неуклюжий придурок, давайте я заплачу за прачечную и куплю вам новую выпивку! У него красивый и мелодичный голос, и весь гнев Чанёля тает, как мороженое в жаркую погоду. Губы сами собой растягиваются в улыбку, и он невнятно мямлит, машинально ероша волосы на затылке: — Да что вы, всё хорошо… Пить вредно, а рубашка мне эта всё равно никогда не шла. Что ты несёшь, идиот, громко вопрошает его внутренний голос, но все связные мысли моментально испаряются из головы, как только парнишка улыбается в ответ и негромко смеётся. — Я просто сонный и немного не в себе из-за сегодняшнего экзамена, практически всю ночь учил материал из конспектов и подтягивал по нему Лухана и Минсока. — Он отдаёт кружки проходящему мимо официанту, кивает ему и тяжело вздыхает. — Честное слово, мне так неловко! Меня зовут Бён Бэкхён. Я второкурсник с факультета юриспруденции, — он протягивает Чанёлю ладонь и вновь улыбается. Этот невысокий милашка — его сонбэ, мелькает в голове Чанёля мысль. Он протягивает руку в ответ и отвечает, осторожно пожимая чужие пальцы: — Пак Чанёль, первый курс экономического факультета. И даже не переживай насчёт выпивки, закажу новую, ничего страшного, — он совершенно по-идиотски хихикает, глядя в чужие широко распахнутые глаза. — Эта сессия — такая утомительная штука! Удивительно, что мы вообще помним, как нас зовут. Шутка абсолютно идиотская и плоская, но Бэкхён смеётся так, что в уголках его губ появляются очаровательные тонкие мимические морщинки. — Эй, хён, что ты там так долго? — внезапно раздаётся откуда-то сбоку громкий окрик. — Он что, собирается бить тебя из-за пива и мерзкого коктейля Кёнсу? — Это восхитительный коктейль, и ты, придурок, просто не ценишь его чудесный вкус, — вторит ему чей-то сердитый баритон. — И пусть даже не пытается тебя ударить, а не то Цзытао натянет ему трусы на уши! — Я натяну, — немедленно с готовностью обещает кто-то третий, чем-то громко чавкая, и Пак готов поклясться, что слышит в его голосе реальную угрозу. Бэкхён закатывает глаза и разгневанно кричит, оборачиваясь куда-то назад: — Заткнитесь, придурки, со мной всё в порядке! — Он смущённо улыбается Чанёлю и тихо говорит: — Прости моих друзей, порой они ведут себя как редкостные идиоты. — В этом мы с тобой очень похожи, — бормочет Чанёль, вспоминая пьяные размышления своих дорогих товарищей. Бён вновь очаровательно смеётся, и Пак ощущает, как от этого мелодичного смеха уголки губ сами собой дёргаются вверх. — Мне пора идти, — вздыхает Бэкхён, кивая в сторону столика, за которым сидят его приятели, методично сверлящие Пака напряжёнными взглядами. — Ты уверен, что я не должен купить тебе выпивку? — Конечно, — энергично мотает головой Чанёль. Взгляд скользит по взъерошенным волосам Бёна, и в сознании возникает идиотское желание потянуться и проверить, действительно ли они такие мягкие и приятные на ощупь, какими кажутся с виду. — В конце концов, я мог запросто попросить официанта принести заказ. Зачем я потащился к стойке сам, когда уже немного пьяный и очень сильно хочу спать, сам не понимаю! Потому что ты хотел склеить ту симпатичную крошку, про которую забыл, увлёкшись разговором с неуклюжим придурком, на твою беду слишком очаровательно улыбающимся, услужливо подсказывает внутренний голос. Чанёль мысленно говорит ему заткнуться, а Бэкхён касается его плеча. — Надеюсь, мы ещё увидимся! — Пак готов поспорить на всё что угодно, что слышит в его голосе надежду и приглашение. — Пока, Чанёль. Я верю, что ты наконец-то сможешь хорошенько выспаться, нам всем это сейчас крайне необходимо. Он подмигивает Чанёлю, от чего того будто бы прошибает ударом тока, и разворачивается к своему столику, где его с явным нетерпением ожидают его странные приятели. Пак ловит за рукав одного из официантов и машинально бормочет ему заказ, практически тут же забывая, какие напитки он выбрал. На губах гуляет глупая улыбка, Чанёль медленно бредёт обратно, и в голове настойчиво бьётся безумная мысль о том, что будь Бён Бэкхён девушкой, то он определённо наплевал на все принципы и стратегии и попросту пригласил бы его на первое свидание. Было в нём что-то такое… Такое… Такое, что Пак даже не может внятно сформулировать свои конкретные ощущения. Это нечто такое, что появлялось в детстве при виде роботов Лего Ниндзяги или вступительной заставки к его первой эротической мечте «Сейлор Мун». Он добирается до столика и, плюхнувшись на диван, окидывает расслабленным взглядом своих товарищей, тут же ощущая, как нутро наполняется странным предчувствием, потому что его встречает абсолютная и, главное, трезвая тишина. — Что? — не выдержав, спрашивает Чанёль и хватается за миску с чипсами, нервно набивая рот пахнущими сметаной и луком ароматными кругляшками. Чондэ опускает взгляд и начинает с преувеличенным интересом изучать содержимое своего бокала, Сехун открывает было рот и застывает, глядя на него напряжённым взглядом, Ифань ухмыляется. Наименее обременённый тактом Чонин громко выпаливает: — Ты что, разговаривал с Бэкхёном?! — А что, это запрещено законом? — ляпает Чанёль прежде, чем успевает хорошенько подумать. Он смотрит на Кима и, сдвинув брови к переносице, спрашивает: — И ты что, его знаешь? Откуда? Почему ты не рассказывал мне, что у тебя есть такой милый, а главное, адекватный приятель? — Эй, ты на что намекаешь? — возмущённо выпучивает глаза его собеседник и надувает губы, становясь похожим на смешного тюленя. — Я не намекаю, я говорю открыто, — огрызается Пак и пихает Чонина в плечо. — Давай, колись. Ты с ним дружишь? Ифань бросает на Пака пристальный взгляд, затем скрещивает руки на груди и свистящим шёпотом спрашивает: — Ты что, на него запал? Пал жертвой его заклятнических чар? — Нет такого слова «заклятнических», — машинально поправляет его Чанёль. Перед глазами возникает миловидное лицо Бэкхёна, и Пак неловко бормочет: — И потом, что за бред? Как я могу на него запасть, я же вижу его первый раз в жизни! — А то, что он — мужик, а до этого ты пускал слюни исключительно на девчонок, тебя не смущает? — хмыкает Ву. — Смотрите, ребята, снова действует! Вот же наглый пиздюк, потянул свои загребущие лапки к нашему Чанёлю! А он и рад стараться, как увидел его смазливую мордашку, так сразу стал вести себя как влюблённый зомби! — А ты откуда знаешь, как ведёт себя влюблённый зомби? — с интересом бормочет Сехун. Чанёль понимает, что начисто потерялся в этом бессмысленном потоке информации, и мотает головой, силясь справиться с нарастающей мигренью. — Хватит уже нести всякий бред! — рявкает он так, что Чондэ едва не опрокидывает на себя кружку с пивом. — О чём вы вообще говорите? Вы можете объяснить мне всё внятно и подробно, с самого начала? — Да, — радостно отзывается Сехун. Нутро Пака наполняется робкой надеждой, и О тут же гордо добавляет: — Бэкхён — богомол! Надежда вздыхает и испаряется подальше от не слишком сообразительной головушки донсэна. Чонин пихает Сехуну в руки плошку с орехами и, откашлявшись, заводит голосом бывалой бабушки-сказочницы: — Бён Бэкхён в нашем университете известен всем и каждому. Внешне он — невинный и трепетный одуванчик. Такой весь из себя хорошенький, трогательный, милый, этакий обаяшка, на чары которого покупаешься практически сразу же и сам не понимаешь, как уже трёшься об него, как ласковый жирный кот. Он только улыбнётся — и всё, мальчики и девочки готовы сделать для него всё, что ему хочется. Он просто и по одним, и по другим. Как это называется, я не помню? — Извращенец писькожаждущий, — выдаёт восхитительный эпитет Сехун. — Бисексуал, — отзывается более рациональный и рассудительный Чондэ. — Который любит и пестики, и тычинки. В голове Чанёля мелькает одинокая мысль, что информация о том, что Бён вполне себе может заинтересоваться его мужественной тычинкой, приводит его в весьма радушное расположение духа. Он косится на Чонина, продолжающего выбалтывать ему университетские байки. — Естественно, этот Бэкхён пользуется большой популярностью. Точное количество его пассий я тебе не назову, но Хёрин говорила, что цифра в районе нескольких десятков. — Настроение моментально перестаёт быть столь же приподнятым, а Ким тем временем шипит, придавая своему голосу фальшивую таинственность: — И вроде бы всё начинается хорошо, он этакий сладкий милашка и пупсик, но зато потом… Никто не может с ним продержаться больше пары недель! Если бы они были персонажами какого-нибудь мультфильма или сериала с мистическим подтекстом, то в помещении раздался бы оглушительный раскат грома, а из-за угла вынырнул подозрительного вида таинственный злодей и разразился громким хохотом. Но они сидят в занюханном, набитом пьяными студентами баре, поэтому Пак слышит лишь чей-то пьяный смех и малоаппетитный звук рыгания. Он вспоминает очаровательно улыбающегося, смущённого Бэкхёна и недоверчиво смотрит на Чонина. Тот кривится и торжественно заявляет: — Вот и ты тоже попался. Все сначала думают, что он этакий сладкий кексик в шоколадной глазури, и наивно полагают, что роман с ним — настоящая сказка. Что будут такие идеальные отношения, как в мелодрамах, с завтраками в постель, всякими прогулками и регулярным классным сексом. — На слове «секс» Чонин, обладающий менталитетом краснеющей старшеклассницы, кривится, но мужественно продолжает: — Но в итоге этот Бэкхён превращает жизнь своей пассии в настоящий ад. Воцаряется зловещее молчание. Чанёль оторопело таращится перед собой, пытаясь переварить полученную информацию, а Ифань разводит руками и говорит: — Постоянные истерики, скандалы по пустякам, припадки ревности, во время которых он портит вещи зазнобы и закатывает бешеные истерики. Куча всяких капризов, плюс в быту он жуткий грязнуля и лентяй, ничего не делающий по дому и заставляющий своих ухажёров и подружек мотаться по всем его идиотским поручениям и капризам. Я знаю одного парня, который учится со мной на одном потоке, так он встречался с Бэкхёном дольше всех и рассказывал, что тот постоянно ругался с ним из-за пустяков, чуть что — сразу же кидался в него посудой, при этом сам флиртовал с каждой встречной красоткой! А ещё он сломал его ноутбук, когда тот опоздал домой на ужин на двадцать минут из-за того, что у него не завелась машина. — И говорят, что у него громадная злая агрессивная немецкая собака, — внезапно подаёт голос Сехун. — Он спускает свою псину на своих провинившихся подружек и бойфрендов, и я слышал, что одного из них он так покусал, что пришлось делать сорок уколов от бешенства и зашивать следы огромных острых зубов! — Кто покусал, Бэкхён? — невпопад вклинивается Чондэ. Ифань смеряет его скептическим взглядом, а Чонин кладёт ладонь на плечо обалдевшего от подобных сведений Чанёля и проникновенно говорит: — Так что тебе нужно сразу же бежать от него сверкая пятками. Я, конечно, понимаю, что ты, как и все глупенькие сластолюбцы, повёлся на привлекательную мордашку и красивые глазки, но Бэкхён — богомол! Сначала соблазняет, а потом доводит до нервного срыва и оставляет тебя в полной заднице. — Хорошо хоть, что не откусывает голову, как настоящая самка богомола, — тяжело вздыхает Чондэ и прикладывается к своему бокалу с пивом. Голова Пака пухнет от переполняющих её сведений, а нутро медленно, но верно заполняет мерзким чувством досады и разочарования. Не то, чтобы Бён действительно как-то его околдовал, но он казался таким милым и очаровательным. Неужели этот трогательный лапушка в реальности — хищная и наглая скотина, заманивающая в свои сети наивных ребят и позже наслаждающаяся их унижением? — Да с чего вы вообще решили, что он как-то меня зацепил? — громко фыркает Пак и демонстративно закатывает глаза. — Я что, похож на любителя членов? Я, между прочим, шёл познакомиться с той классной девчонкой у стойки, когда тот неуклюжий гном в меня врезался. Это у него такой способ соблазнения? Кто-то действительно клюёт на это вихрастое недоразумение? — Когда ты сюда пришёл, ты выглядел так, будто только что позвал на свидание самую красивую девчонку курса, — хмыкает Сехун. — Ах, да, я забыл, она же тебя кинула и стала встречаться с капитаном местной команды по регби. Чонин глупо хихикает, а Чанёль ощущает, как отчаянно ревёт уязвлённое мужское эго. Он кривится и запальчиво отвечает: — Я просто был вежливым и обходительным, и этот ваш Богомол-Бён моментально на всё это купился. Понятия не имею, кого он там ухитрился обвести вокруг пальца и заставить сходить с ума, я могу запросто соблазнить его и продержаться с ним куда больше, чем несчастные три недели. А потом — кинуть, как, кстати, я и поступил с Гаин. Она умоляла меня с ней остаться, чтобы вы знали, а с этим здоровым динозавром Тэкёном стала встречаться лишь для того, чтобы меня позлить! — Да ты даже не заметил, как она ушла! Ты как раз был занят шестой стадией соблазнения Юри, — хмыкает Чондэ, а Ифань неожиданно щурится и говорит: — Месяц. Слабо начать встречаться с Бэкхёном и продержаться с ним месяц, несмотря на все его истерики и выкрутасы? К ним подходит официант и принимается медленно расставлять напитки и закуски на столике. Нутро Пака царапает неприятное чувство, но чувство гордости пересиливает стыд и моральные терзания, и он кивает, ухмыляясь: — Да без вопросов. Завтра же подкачу к нему, используя свою гениальную ступенчатую технику, и он будет у моих ног, как послушный пуделёк. Какая ставка? — Если ты победишь, то я буду делать за тебя все контрольные и эссе по английскому, — подумав, отвечает Ифань и благодарно кивает официанту, ставящему перед ним стакан с виски. Тот молча выпрямляется и внезапно бросает на Пака острый внимательный взгляд. Но Чанёль, увлечённый диалогом с Ву, не обращает на это никакого внимания. Он кривится и азартно заявляет: — Ты и так за меня всё это делаешь! — Да, но тебе не придётся больше унижаться и выпрашивать у меня помощь, называя «своим прекрасным луноликим господином», — парирует Ифань, и Чанёль вынужден признать, что это весьма выгодная сделка. Он протягивает ему ладонь, и тот стискивает её своими цепкими пальцами. — А что должен буду сделать я? — спрашивает он и вздрагивает, когда губы Ву расплываются в довольной улыбке. — О, ничего особенного, — елейным голоском тянет он. — Всего-то пробежаться по главному корпусу университета абсолютно голым, выкрикивая «Я — грязная маленькая сучка, возьми меня своей морковкой прямо здесь и сейчас». Воцаряется молчание. Официант ставит последний бокал и отходит в сторону, принимаясь деловито поправлять висящий на стене глянцевый плакат с изображением японской эротической модели. Первым не выдерживает Сехун, который роняет голову на стол и принимается истерически смеяться. Ему вторят Чондэ и Чонин, а Чанёль смотрит на Ву тяжёлым взглядом и вкрадчиво интересуется: — Ты что, охуел? Ты хочешь, чтобы меня выгнали из университета?! — Ты же сам говоришь, что можешь соблазнить Бэкхёна в два счёта, — хмыкает Ифань, и в его баритоне слышна нескрываемая насмешка. — Так чего же ты боишься? Ты же в любом случае победишь, или ты сомневаешься? Конечно же, Чанёль сомневается. И вообще, весь этот спор чересчур циничный и отвратительный. Но он слишком много выпил, слишком выведен из себя расставанием с Юри и долгой бессонной неделей и слишком кичится своей славой бывалого донжуана и повелителя женских сердец, чтобы хорошенько подумать и отказаться от идиотского пари. И Пак с силой сжимает ладонь Ву и отрывисто говорит: — Я в деле. Сехун, разбей-ка нас! О, поколебавшись, подчиняется. Как только рукопожатие оказывается разбитым, Чондэ потрясённо выдыхает, а Чонин ажиотированно восклицает: — Блядь, не могу поверить, что вы действительно это сделали! Поверь мне, я тоже, мелькает в голове Пака, но он лишь хмыкает и демонстративно поводит плечами. Ву довольно усмехается и протягивает ему стакан. — Значит, начинаешь завтра, — удовлетворённо подытоживает он, и Чанёль молча кивает, опрокидывая в себя добрую часть виски. Крепкая жидкость прокатывается по пищеводу, а Ифань настойчиво зудит: — Прямо подойдёшь к нему и подкатишь. Вряд ли, конечно, у вас что-то пойдёт как надо с первого раза, но мы за тобой понаблюдаем и, если что, подскажем тебе, как надо действовать. — Не надо, — автоматически вырывается изо рта Пака, и Чонин категорично возражает: — Надо! Решил спорить — будь готов к тому, что мы будем следить за каждым твоим шагом! — Он поднимает бокал и торжественно говорит: — За эпохальный спор! И за нашего Чанёля, который оставит богомола Бэкхёна в дураках! — За Чанёля! — радостно подхватывает Сехун и пьяно смеётся. Чондэ тяжело вздыхает и неодобрительно качает головой. Он явно не в восторге от их затеи, но молчит, только берёт новый стакан и отворачивается в сторону. Чанёль понимает, что все его приятели, скорее всего, пьяны просто в стельку, и с лёгкой надеждой думает о том, что, возможно, завтра они ни о чём не будут помнить. Внезапно на него накатывает нарастающее чувство веселья. В конце концов, во всём этом нет ничего страшного. Если Бэкхён и впрямь такая истеричная сука, как говорят о нём слухи, то он, Чанёль, только совершит благое дело, наказав наглого манипулятора за его грязные делишки. Он будет как Джейсон Стейтем, как Робин Гуд, как настоящий Железный Человек, борющийся с несправедливостью во имя вселенского равновесия! А этот Бэкхён ещё пожалеет о том, что решил заманить его в свои коварные и мерзкие голубые сети! Всё начинает казаться очень ярким и смешным. Пак хихикает и гордо восклицает: — За меня! За настоящего укротителя богомолов-коротышек! Виски вкусный и очень бодрящий, его друзья такие смешные и забавные, особенно, Сехун, который пьяно икает и едва не падает лицом в начос. Чанёль хохочет в голос и заботливо вытирает с волос друга приятно пахнущий гуакамоле. И не замечает, как за ним со стороны зорко наблюдают чужие внимательные глаза.

***

— И что это был за дылдистый придурок, на которого ты таращился, как кошка во время течки? — ласково интересуется Кёнсу, когда Бэкхён, споткнувшись, наконец-то добирается до столика. До как всегда является настоящим кладезем ярких эпитетов и оригинальных метафор. Бён закатывает глаза и с благодарностью принимает из рук Лухана стакан с пивом. — Мы подумали, что если опять пошлём тебя за выпивкой, то ты склеишь в баре ещё кого-нибудь, поэтому заказали её сами, — ласково улыбаясь, щебечет тот и смотрит на Бэкхёна так, что тот обречённо понимает, что его явно ждёт самый настоящий допрос с пристрастием. — Я случайно в него врезался, но он был очень милым и даже не потребовал ничего за то, что я облил его мерзким пойлом Кёнсу, — отзывается Бён, и До открывает было рот, чтобы возмутиться, но Цзытао его опережает. — Этот коктейль отвратителен, и он нравится только тебе и гламурным каннамским кискам, — категорично заявляет он, и До поджимает губы, прищуриваясь. — Так думаешь только ты, — отвечает он, на что Бэкхён, Минсок, Лухан, Чунмён и Тао хором отвечают: — Нет! До мрачнеет ещё больше и демонстративно отпивает отвратительную розовую жидкость, агрессивно закусывая её десертной вишенкой. Бэкхён допивает свой стакан и, вздохнув, мечтательно говорит: — Но, если честно, мне он действительно показался очень забавным. Он так смешно шутил, у него были такие очаровательные глаза и улыбка, и я бы хотел увидеться с ним снова. — Он какой-то мутный, — бурчит Кёнсу откуда-то из-под шапки взбитых сливок. — Все эти высокие мутные, у них подлость идёт в рост. И ты заметил, что друзья у него все тоже высокие? Это явно неспроста, наверняка у него какой-нибудь пунктик на этот счёт! — Они все сидят. Как ты понял, что они высокие? — фыркает Минсок. — И потом, Тао тоже очень высокий, это что, значит, что он подлый мутный засранец? — Тао — китаец, — находит потрясающе логичный аргумент До. — И потом, я в этих вещах специалист. У меня дылдодар. Это как гейдар, только я запросто вычисляю всех высоких, причём по-настоящему, без всяких кепок и стелек. Бэкхён не слушает их спор, украдкой косясь в сторону столика, за которым сидит Чанёль и его приятели. Он толкает Лухана в бок и восхищённо шепчет ему на ухо: — Ты только посмотри, какой он милый! Как он весело смеётся и шутит со своими друзьями! Тот покорно поворачивается в указанную Бёном сторону. Его взору предстаёт раскрасневшийся, семафорящий пьяными глазищами Чанёль, истерически смеющийся, как припадочная лошадь, и засыпающий чипсы за шиворот своему орущему, отчаянно брыкающемуся соседу. — Мхм, — отзывается Лухан и скептически выгибает бровь. — Действительно, самый настоящий образец для подражания. Он кладёт руку на плечо Бэкхёна и участливо говорит, заглядывая ему прямо в глаза: — Бэкхён-а, я, конечно, не специалист в таких вещах, мальчики мне не нравятся, но, как по мне, этот Чанёль — не самый лучший вариант для дальнейшего общения, потому что ты познакомился с ним в баре, будучи выпившим, да и он не особо смахивает на любителя мужчин. — Он такой, такой, — влезает Кёнсу. — Просто скрытый. — У тебя, помимо дылдодара, есть всё-таки и гейдар тоже? — хмыкает Чунмён. — Нет, я просто видел, как он пялился на Бэкхёнову задницу, когда он возвращался к нам после их неловкого убогого флирта, — парирует До. — Те, кого интересуют исключительно упругие персики вместо спелых перчиков, так себя не ведут. Бэкхён ощущает, как к лицу приливает краска. Он украдкой косится в сторону столика Пака и бормочет себе под нос: — Может, действительно попробовать познакомиться с ним поближе? Он говорил, что учится на первом курсе. Узнать, где у них проходят занятия, попробовать завести разговор, быть может, мы хотя бы с ним сможем стать просто близкими приятелями. По нему видно, что он — хороший парень, и мы явно найдём с ним общий язык. — А если он окажется плохим, Цзытао всегда может завязать его в морской узел и сломать ему что-нибудь нужное, да, Тао? — радостно добавляет Лухан. Тот гордо кивает, и Бэкхён закатывает глаза. — В таком случае, думаю, что Цзытао пора пойти разминаться, — раздаётся сбоку знакомый голос. Бён вздрагивает и оборачивается. Рядом с их столиком стоит Исин, держащий на вытянутых руках поднос с пустыми стаканами. Чжан Исин, ещё один близкий приятель Бэкхёна, учится на втором курсе факультета психологии и подрабатывает в местном баре официантом. Кроме того, он делит одну квартиру с Цзытао, Луханом и Минсоком, и Бён убеждён, что только за это потрясающее долготерпение стоит простить все грехи и мелкие недостатки. — Что ты имеешь в виду? — Кёнсу моментально становится похожим на настороженную собаку и вытягивается вперёд. — Я приносил им напитки буквально полчаса назад. Что твой Чанёль, что его приятели были пьяными вдрабадан, — он кривится и осторожно ставит поднос на стол. — Он рассказывал о том, как вы познакомились, и один из них тут же озвучил ему во всех подробностях потрясающие слухи о богомоле Бэкхёне. — Сука! — выплёвывает Чунмён, а Бэкхён устало жмурится и хватается за стакан. Как и у любого человека, помимо целого ряда очевидных достоинств, у Бён Бэкхёна также можно было найти пару ощутимых недостатков. В частности, полное неумение подбирать себе подходящих спутников и спутниц жизни. Их, впрочем, было всего четверо: двое девушек и двое молодых людей. И если с Тэён и Соджин удалось расстаться друзьями и сохранить хорошие отношения, как, впрочем, и с его первой юношеской любовью Минхёком, то его институтская пассия Джухён оказался классическим примером редкостного ублюдка, коих очень любят описывать сценаристы молодёжных комедий или подростковых любовных романов. Самовлюблённый, смазливый, богатенький придурок, твёрдо уверенный, что если он обратил на кого-то своё сиятельное внимание, то этот счастливчик или счастливица обязаны прыгать от восторга и мириться абсолютно со всеми выходками своего идеального принца: изменами, скандалами, потребительским отношением и любовью к алкоголю, сигаретам и шумным тусовкам. Так, видимо, и было до тех пор, пока на пути Джухёна не попался Бэкхён, совершивший непростительную дерзость. А именно, пославший его куда подальше и бросивший ветреного наглеца первым, спустя три недели после подобных псевдоотношений. Такого удара гордость Джухёна вынести не могла, и он немедленно решил отомстить на редкость удачным, на его взгляд, образом. Сплетни по университету расходятся с космической скоростью, и спустя некоторое время весь местный контингент радостно обсуждал мерзкий характер склочника Бэкхёна, меняющего сексуальных партнёров направо и налево и устраивающего им самый настоящий ад на земле своими гадкими выходками. Сломанный ноутбук, подожжённая машина, эпиляция всех доступных участков, требование делать пирсинг гениталий для всех своих пассий. Самой оригинальной, на взгляд Бёна, оказалась сплетня о том, что он обожает заниматься сексом исключительно на глазах у своей собаки. Он наивно полагал, что никто в здравом уме не поверит в подобный бред, но после того, как некоторые преподаватели стали смотреть на него с нескрываемым подозрением, а симпатичная девушка на его предложение вместе сходить в кино побледнела и убежала прочь, Бэкхёну стало понятно, что нет, люди способны принять за правду всё что угодно, главное, дать им вкусную и интересную сплетню. Хуан Цзытао делал потрясающие ошибки в корейской грамматике, но это не мешало ему в совершенстве владеть несколькими боевыми искусствами и обладать полезной способностью завязывать неприятных ему людей в морской узел. Это на собственной шкуре ощутил Джухён, пообещавший не только прекратить распускать идиотские сплетни, но и прилюдно извиниться перед Бэкхёном прямо в университетской столовой. Косых взглядов стало меньше, слухи слегка поутихли, тем более, что всех стала больше интересовать внезапная любовная связь местной королевы красоты с капитаном команды по регби. И, казалось, что об истории с Джухёном можно забыть, как о кошмарном сне. Но, вот незадача, местные слухи были на редкость живучи. Не то, что несчастные самцы богомолов. — Только не говори, что он в них поверил! — стонет Бэкхён и прячет лицо в ладонях. — Блядь, он не может быть настолько глупым! — О, поверь, ему преподнесли всё в таких красках, что он тут же открестился от того, что испытывает к тебе хоть малейшую симпатию, хотя, как сказал Кёнсу, ещё недавно таращился на твою задницу, как будто хочет нагнуть тебя прямо здесь и сейчас. Даже больше, заявил, что только идиоты могут купиться на твои попытки кого-то склеить, а он не такой, его все хотят, и он опытный. У него есть какая-то система, от которой все текут и кидаются ему на шею, — хмыкает Исин. — Но дальше самое интересное. Они на тебя поспорили. Воцаряется молчание, прерываемое лишь напряжённым сопением Чунмёна. Лухан сжимает руки в кулаки, а Цзытао вскакивает на ноги и говорит: — Я сейчас ему бутылку в задницу запихаю! — Ещё успеешь, — останавливает его Кёнсу. Он щурится и поворачивается к Чжану. — И на что они поспорили? Дай угадаю: на то, что Чанёль сможет трахнуть Бэкхёна и кинуть его самым гадким способом? Так обычно поступают подобные личности. — Может, из тебя в дальнейшем получится неплохой адвокат, но с угадыванием у тебя всё не так хорошо, — кривится Исин и бросает на столик Пака тяжёлый взгляд. — Всё намного интереснее. Он смотрит на Бэкхёна и, поколебавшись, говорит: — Его приятель спросил, сможет ли Чанёль выдержать месяц с богомолом Бёном, несмотря на все его выкрутасы и скандалы. Тот ответил, что его опыта соблазнения хватит на то, чтобы ты стал его личной сучкой и смотрел ему в рот, а после они договорились о цене и, подтвердив спор, стали бухать дальше. Если хочешь знать, тебя продали за рефераты по английскому языку и перспективу в случае проигрыша побегать по университету с голым членом наперевес. Меня порадовало дополнительное требование орать что-то про то, что Пак — грязная, похотливая сучка. Хоть в этом нет никаких сомнений. — Я бы посмотрел, как этот ублюдок унижается, — цедит сквозь зубы Лухан. — Он всерьёз считает, что это нормально? И что Бэкхён вот так просто купится на его сволочную рожу? — Давайте ему как-нибудь отомстим? — предлагает Чунмён. — Может, ты подсыпешь им слабительное в выпивку, а, Исин? Вот будет прикольно, если они возьмут и тут обосрутся! — Прикольно-то прикольно, но я могу потерять работу и попасть в кутузку, плюс, у нас даже нет слабительного, — отзывается Чжан. — И потом, это только в кино оно срабатывает быстро. Какой в нём смысл, если они доберутся до дома и обосрутся там, подумав, что всё это из-за большого количества алкоголя? Не проще ли пойти и хорошенько набить им мерзкие морды? — Они все там здоровенные, кроме одного, грустненького и среднего роста, который мирно пьёт пиво и смотрит на них с немым укором, — бормочет Минсок. — У нас хорошо дерётся только Цзытао и Кёнсу, но тот применяет запрещённые приёмы. Что с ними делать? Это нельзя оставлять просто так! Бэкхён слышит их спор будто сквозь пелену. Нутро буквально разрывает от мерзкого чувства обиды и разочарования, главным образом в себе, что в очередной раз повёлся на внешнюю привлекательную оболочку и не разглядел истинное лицо за обманчиво прекрасным фасадом. Со стороны доносится громкий смех, и Бён оборачивается. Чанёль хохочет в голос над какой-то шуткой своего патлатого приятеля, запрокинув голову назад, и внезапно Бэкхёна захлёстывает ярость, которая сменяется азартом и нарастающим злорадством. Так тебе и надо, Бён. Отличный жизненный урок, очередная любовная неудача, которую следует превратить во что-то действительно прекрасное. Например, в возможность отомстить сволочи Чанёлю и всем подобным ему самовлюблённым ублюдкам и заодно хорошенько повеселиться. — Как что делать? — медленно, но чётко говорит он и, отвернувшись, обводит приятелей внимательным взглядом. Те моментально затихают и настороженно смотрят на него в ответ, а Бэкхён хмыкает и продолжает. — Как насчёт того, чтобы сделать богомола Бёна реальностью? Исин округляет глаза, а Кёнсу внезапно расплывается в улыбке, и его глаза наполняются пониманием и нескрываемым одобрением. — Почему бы мне не ответить на ухаживания Пак Чанёля, а потом действительно не превратить его жизнь в самый настоящий кошмар, а, ребята? — Бэкхён кивает в сторону чужого столика и хмыкает. Обида отступает окончательно, остаётся лишь безумное желание как можно скорее продумать и претворить в реальность гениальную задумку. — Всеми вышеописанными способами, а также теми, что мы с вами сейчас придумаем? Так, что этот месяц станет худшим в его жизни, а после мы положим вишенку на тортик, раскрыв карты и опозорив его перед всем институтом? Что ты говоришь, ему надо сделать, Исин? Пробежать голым перед всеми-всеми? Чжан молча кивает, и Бэкхён хмыкает: — Надеюсь, член у него такой же маленький, как его чувство собственного достоинства. Он поднимает вверх свой бокал с пивом и выжидательно смотрит на своих будущих заговорщиков. Те переглядываются и молча следуют его примеру. Кёнсу, сжимающий в ладонях бокал с отвратительным розовым пойлом, выглядит особенно решительно и эффектно. — Скрутить его в узел ты всегда успеешь, Тао, — говорит Бэкхён, и Цзытао предвкушающе ухмыляется. — Сучка Бён и его сучья команда вступают в спор, и я уверен, что мы с вами придумаем нечто потрясающее и сумасводительное. Особенно я рассчитываю на Кирхгофа. — Ох, Кирхгоф — это уже тяжёлая артиллерия, — вздыхает Лухан, и остальные отзываются дружным смешком. Раздаётся громкий звон посуды, и новый заговор скрепляется общим тостом. Чанёль слушает дурацкий анекдот Сехуна, кажущийся после всего выпитого смешным и забавным, и даже не подозревает, что из охотника он превратился в глупую жертву. Самки богомолов расчётливы и изобретательны. Особенно те, которых только что безжалостно ранили в ещё не зажившее сердце.