***
— Реджина Джордж, та стерва из дорамы «Таинственный сад», Малефисента, — вот твои примеры для подражания, — наставительно говорит Цзытао и цокает языком. — Представь себе самых худших сучек, которых ты когда-либо встречал в своей жизни, и веди себя точно так же, как они. Бэкхён поднимает голову и окидывает рассевшихся вокруг него приятелей мрачным взглядом. Чунмён меланхолично выдувает гигантский пузырь жвачки и добавляет: — И поступай с этим ушастым придурком точно так же, как ты ни за что бы не хотел, чтобы вторая половинка поступила с тобой. — Он не ушастый! — почему-то оскорбляется Бён. В памяти возникает образ Чанёля из той роковой ночи, и Бэкхён сглатывает, ощущая неприятный укол в груди. Он поспешно встряхивает головой, справляясь с наваждением, а Кёнсу противно хмыкает и настойчиво заявляет: — Ушастый-ушастый, он семафорил на весь бар этими оттопыренными прожекторами! — В аудиторию заходит преподаватель, и Бэкхён поспешно поднимается, кланяясь. Лухан цепко хватает его за локоть и шипит, обдавая ухо жарким дыханием: — Ты должен быть скандальным и мерзким. Ты должен превратиться в его самый большой кошмар. Одевайся так, как его бесит, корми его тем, от чего его тошнит, позорь его перед друзьями так, чтобы он потом годами восстанавливал свою репутацию! — Врага надо знать в лицо, — свистящим шёпотом добавляет Кёнсу и, воровато оглядевшись, пихает ему в руки толстую папку. В аудитории не так много народу, и они сидят так, что Бён оказывается буквально окружён своими приятелями. Бэкхён машинально открывает её, и его глаза расширяются. — «Список вещей, которые нравятся и которые бесят Пак Чанёля», — медленно читает он вслух. Кёнсу победоносно ухмыляется, а Исин вздыхает: — Когда вы пьяные вчера вернулись из бара, он уселся за ноутбук и практически до самого утра шерстил Чанёля по всему интернету. Нашёл его страничку на Вэйбо, Фэйсбуке, в Твиттере и Инстаграме. Даже старый школьный профиль на Май Спэйс и какой-то древний блог, где он рассказывал о своей любви к Сандаре Пак и игре «Мармеладные мишки покоряют конфетную страну». — Нам было плохо, а тебя, похоже, алкоголь вообще не берёт, — поражённо бормочет Лухан. Бэкхён вспоминает, как они вчера сначала отмечали успешное начало общего заговора, а потом — плакались друг другу в жилетки на неустроенную личную жизнь, наливаясь соджу и пивом. — В твоих мерзких коктейлях было дохренища водки, так почему ты был трезв как стёклышко? — Зараза заразу не берёт, — еле слышно говорит Исин и ойкает, когда Кёнсу ощутимо толкает его локтем в бок. — Просто кто-то пьёт как дебил, а кто-то — молодец и уже собрал полный компромат на этого телепузика с недержанием члена, — парирует Кёнсу, а Бэкхён в очередной раз дивится удивительной способности Кёнсу придумывать потрясающие метафоры и думает, что кое-кто явно ошибся с выбором профессии. Из До Кёнсу получился бы отличный секретный агент или, на худой конец, инквизитор. Он открывает папку и скользит взглядом по распечаткам. Они сдобрены ёмкими пометками Кёнсу и размашистыми ремарками Исина, и Бэкхён не сдерживает громкого смешка, когда видит фотографию явно пьяного в стельку Чанёля, облачённого в костюм Человека-паука. «Я покорю твоё сердце, как Зелёного Гоблина, детка!» — гласит подпись к фотографии, и снизу подписано аккуратным почерком До: «Вот тут меня впервые за вечер едва не стошнило». У Чанёля много друзей и подписчиков в социальных сетях, огромное количество всяких забавных фотографий, и, судя по всему, он живёт со своими приятелями. Бэкхён рассматривает снимок, сделанный на общей кухне, и без труда узнаёт вчерашних спутников Пака. Вот смазливый темноволосый парень, под фотографией которого почерком Исина написано: «Чонин, считает, что он смешной, но на самом деле смешной только тогда, когда напивается». «Он похож на утку», — отзывается Кёнсу, и Бэкхён невольно хихикает, когда представляет, как До и Чжан сидят рядышком в тёмной комнате и абсолютно молча ожесточённо чиркают ручками по бумаге. Худощавого шатена с каменным выражением лица зовут Ифань, и Исин характеризует его как «выглядит сучкой и крутым парнем, но в прошлый раз, когда они посылали его за фисташками, споткнулся, упал и проехался носом по полу». — Никто никогда не замечает барменов и официантов, но порой они видят намного больше, чем глупые посетители могут себе представить, — шепчет ему на ухо Чжан и загадочно улыбается краешком рта. Он тыкает пальцем в светловолосого парнишку, обнимающего Пака за плечи, и бормочет: — А это Сехун. Он у них самый младший и самый забавный. Косеет даже с малой дозы, хуже него пьёт только Чонин. Улетает с одного стакана крепкого пива. — Он наклоняется и показывает на серьёзного шатена с большой упаковкой чипсов в руках. — Это Чондэ. Учится на факультете менеджмента, он у них местный Чендлер из «Друзей». — Почему именно Чендлер? — заинтересованно спрашивает слушающий их Чунмён. — Самый адекватный, — коротко поясняет Исин. — О, смотри, а это бывшая Пака, Юри. Она подрабатывала в соседнем кафе официанткой. Она красивая, эта Юри. Яркая и фигуристая, на снимках она целует Пака в щёку и белозубо улыбается. На мгновение Бэкхён ощущает себя вуайеристом, внаглую подглядывающим за чужим счастьем. Он рассеянно слушает тихий бубнёж преподавателя, медленно листая исписанные страницы. Он умеет играть на нескольких музыкальных инструментах, обожает комиксы и фильмы про супергероев. У него множество плюшевых игрушек, а ещё целая плеяда бывших подружек, и сердце Бёна невольно сжимается, а затем наполняется нарастающей досадой. Этот очаровательный и милый Чанёль, любящий диснеевские мультфильмы и коллекционирующий Рилаккум, с его мягкой рассеянной улыбкой и большими карими глазами — расчётливая сволочь и настоящий бабник, меняющий девушек как перчатки и, кажется, совсем не заботящийся об их чувствах. «Ёбарь со стажем», — соглашается с ним Кёнсу, и Бэкхён думает, что, чёрт возьми, этот ублюдок действительно придумал себе идеальный образ, на который глупенькие девочки слетаются как мухи на сладкий мёд. Ты же тоже едва не купился, шепчет внутренний голос. Ты повёлся на милую оболочку, а он хочет тебя соблазнить ради высоких оценок по английскому языку и почётного статуса в глазах своих закадычных приятелей. В сознании возникает образ Джухёна, масляно улыбающегося хорошеньким куколкам из соседней группы и вдохновлённо врущего им о своей безумной любви к новой дораме с популярными айдолами, и Бэкхён кривится, захлопывая папку с громким стуком. Преподаватель вздрагивает и недовольно косится в его сторону, и Бён извиняюще кланяется и говорит: — Простите, конспект упал на пол. Тот что-то бурчит в ответ и продолжает распекать одногруппницу Бёна, набравшую самые низкие баллы на тесте. Бэкхён осторожно поднимает папку и вздрагивает, когда его локтя касается чужая ладонь. — Если тебе не везло в личной жизни, то это не значит, что тебя в будущем не будет ждать настоящий джекпот, — тихо говорит Чунмён и ободряюще улыбается. Эмоции слегка утихают, и Бэкхён молча кивает, а хён продолжает: — Даже если Джухён оказался настоящим мудаком, и этот Чанёль в итоге сильно тебя расстроил, ты не должен ставить крест на своей личной жизни. — Ты должен мстить и оторвать его чёртовы лживые яйца, которые он собирается к тебе подкатить, — раздаётся зловещее бормотание Кёнсу. — Я хотел сказать про личностное развитие и уважение к себе, но идея нашего друга мне нравится намного больше, — элегически соглашается Чунмён. Он хлопает Бэкхёна по плечу и ласково добавляет: — Оторви его яйца и сожри их на завтрак. Ким произносит это всё с той же милой и застенчивой улыбкой, и Бён думает, что общение с Кёнсу явно влияет на остальных не самым лучшим образом. — Даты пересдачи я объявлю на следующей неделе и вышлю всем должникам письма на электронную почту, — громко объявляет преподаватель и встаёт со своего стула. — Если у вас есть ещё какие-то вопросы, то подходите сюда, я с радостью на них отвечу. Остальные могут идти. Поздравляю со сдачей итоговых тестов и желаю вам хорошего отдыха! Бён встаёт и запихивает папку в рюкзак. Лухан разворачивается к нему и наставительно говорит: — И помни, что с сегодняшнего дня ты должен быть во всеоружии. Этот Чанёль может подстеречь тебя где угодно и когда угодно. Например, с него станется подкараулить тебя, когда ты пойдёшь отлить в туалет или выйдешь в магазин за свежими булочками или молоком. Или он может разузнать твой адрес и заявиться к тебе домой под каким-нибудь уважительным предлогом. Это же элементарно, Кёнсу и Исин потратили несколько часов и ухитрились найти в Интернете всю его подноготную. Откуда мы знаем, что он не сделал того же? А ведь ты живёшь совсем один и, кто знает, вдруг растеряешься и не сможешь дать ему отпор? — Может, нам на время переехать к тебе? — Цзытао хватает его за локоть и заглядывает ему в глаза. — Мы, точнее я, сможем тебя защитить! Вдруг он захочет к тебе пристать и грязно домогаться? Бэкхён вспоминает их квартиру, больше похожую на разграбленный варварами античный город, нежели на уютную трёхкомнатную студию, в которой обитают пятеро интеллигентных юношей, и, вздрогнув, чересчур яростно качает головой. — Я живу не один, — отвечает он, стараясь звучать как можно более убедительно. — У меня же есть Кирхгоф. Кирхгоф кого угодно сможет выкурить из квартиры. — Это да, — кивает Цзытао, а Лухан начинает громко хихикать. — Помните, как он попытался укусить Джухёна за ширинку? — Ему пришлось выкинуть тонну свитеров и ботинок, потому что Кирхгоф описал большую часть его вещей после того, как он попытался на тебя наорать, — добавляет Кёнсу, расплываясь в счастливой улыбке. — Тебе очень повезло с собакой, Бэкхён. Иногда мне кажется, что он намного мудрее и рациональнее, чем ты, безголовая стоеросина. Они выходят из аудитории, и Бэкхён задумывается, стоит ли обижаться на сомнительные рассуждения До. Он качает головой и, хмыкнув, говорит: — Да ладно вам, ребята. Если честно, то вы относитесь к этому слишком серьёзно. Этот Чанёль наверняка сейчас отходит после вчерашнего бурного вечера и вряд ли сегодня будет подстерегать меня дома, в университетском туалете, баре или где-либо ещё. Он же не настолько ебанутый эгоистичный мудак. — Верно, — кивает Лухан и смотрит куда-то за спину Бёна. — Он не будет подстерегать тебя в сортире или возле дома. Он подстерёг тебя здесь и сейчас идёт прямо сюда, и на его смазливой роже написана отчаянная решимость вцепиться в тебя своими загребущими ручищами. Сердце Бэкхёна пропускает удар, и он резко оборачивается. И едва сдерживается, чтобы не заорать в голос, потому что к ним и впрямь приближается Пак Чанёль собственной персоной, улыбающийся во все тридцать два зуба и весьма правдоподобно изображающий искреннее изумление. Его друзья реагируют с быстротой и точностью бывалых спецназовцев: Лухан резко поворачивается к Кёнсу и взглядом показывает на Пака. Тому хватает пары секунд, чтобы осознать и проанализировать ситуацию, и прежде, чем Бэкхён успевает хоть как-то рыпнуться, До хватает под локти Чунмёна и Цзытао, а Лухан — Исина и Минсока, и они стремительно бросаются в сторону колонн. Бён ошарашенно хлопает глазами и понимает, что гадкие предатели бросили его один на один с Чанёлем, а сами благополучно укрылись там, откуда открывается отличный вид на всё происходящее в холле. — О, Бэкхён-хён! — радостно говорит Чанёль и вновь улыбается так, что у Бёна невольно сводит челюсти. — Какой изумительный сюрприз! Я просто зашёл в институт, чтобы забрать у профессора кое-какие бумаги, нужные для курсовой, а тут ты! — А курсовая, видимо, по английскому языку, в котором ты у нас так хорош! — вырывается у Бэкхёна прежде, чем он успевает себя окоротить. Пак непонимающе округляет глаза и качает головой: — Нет, по основам экономической теории. Он мнётся, явно собираясь сказать что-то ещё, а Бён шумно выдыхает, отчаянно стараясь успокоиться. — Слушай, Бэкхён-хён. — Чанёль подаётся вперёд и внезапно берёт его за руку. Бэкхёна будто бы прошибает резким ударом тока, а Пак заглядывает ему в глаза и проникновенно говорит: — Я обычно не люблю как-то торопить события, потому что я по своей натуре очень осторожен и стараюсь медленно сходиться с людьми, но… Когда мы вчера встретились в баре, меня будто бы по голове обухом ударили. Ты был таким милым и очаровательным, не похожим ни на кого в этом занюханном заведении, что я никак не мог выкинуть тебя из головы… Интересно, какая это ступень, первая или уже какая-нибудь третья? И скольким девушкам Пак пел эти отрепетированные и отточенные назубок дифирамбы, глядя в упор таким взглядом, что хочется забыть про все свои моральные принципы и убеждения и просто сделать всё, что он захочет? Хватит мне пиздеть, хочет заорать Бэкхён. Я прекрасно знаю, что у тебя чёртова туча друзей и приятелей, что ты — завсегдатай местных отвязных тусовок и ты трахаешься спустя несколько часов после встречи. Да-да, Пак Чанёль, Исин рассказал мне о том, как ты любишь по-быстрому переспать со своей очередной подружкой прямо в туалете бара. Значит, он для Пака ни на кого не похожий? Единственный и неповторимый, незабываемый? Бэкхён медленно расплывается в кривой усмешке, в то время как Чанёль заливается соловьём. — И потому я бы хотел пригласить тебя выпить вместе чашечку кофе. Ты же любишь… — О, да, Чанёлли, естественно, я согласен! — визжит Бэкхён во всю мощь лёгких и принимается скакать на месте, яростно дёргая Пака за руку. — Да-да, конечно же, да! Глаза Пака становятся практически квадратными, и он смотрит на него с выражением невероятного изумления. Бэкхён удовлетворённо замечает, что в холле становится намного тише, и однокурсники, до этого не обращавшие на них никакого внимания, теперь с жадным интересом наблюдают за их парой. — Конечно же, я стану с тобой встречаться! — орёт Бён, добавляя децибелов в свой голос. Он бросается к Паку на шею, цепко хватаясь за его шею и повисая на нём всем телом. Чанёль, явно не ожидавший от Бэкхёна такого поведения, не удерживается на ногах, и они падают на пол так, что Бён придавливает Пака всем телом, продолжая интенсивно повизгивать. Он мстительно заезжает Чанёлю коленом прямо в пах, и тот давится воздухом, выпучивая глаза и закашливаясь. — О, милый, ты что, простужен? — громко осведомляется Бён и резко хватает Чанёля за нос. Тот смотрит на него, как на оживший ночной кошмар, и Бэкхён с силой дёргает его за нос, второй рукой принимаясь поглаживать его плечо. — Я же вижу, сопли прямо ручьём льются, вот-вот футболку закапаешь, — с энтузиазмом заявляет Бэкхён и вновь дёргает многострадальный нос Пака на себя. — Давай, сморкайся мне в руку, ну же, или это у тебя до сих пор похмелье? Когда вы уходили из бара, я видел, как тебя тошнило прямо в цветочный горшок! О, милый, если тебе хочется блюв-блюв, то только скажи, мы сходим в туалет, и я подержу тебя за волосики! Из толпы раздаются громкие смешки, и Пак пунцовеет, принимаясь яростно мотать головой. Бэкхён косится в сторону колонн и видит, что Лухан смеётся, уткнувшись в плечо трясущегося от хохота Минсока, а сияющий Кёнсу смотрит на него с нескрываемой гордостью и, поймав его взгляд, показывает ему большие пальцы. — Бэкхён-а, я не могу дышать, — хрипит под ним Чанёль, и Бэкхён фальшиво изумляется: — О, правда? Прости меня, пожалуйста! — Он отпускает нос Пака, не забыв старательно вытереть пальцы об его футболку. Чанёль жадно вдыхает воздух и открывает было рот, явно намереваясь что-то сказать, но Бэкхён опережает его. — Как же я счастлив, что ты чувствуешь то же самое! — орёт он, вновь бросаясь к Паку на шею. — Это же действительно была любовь с первого взгляда, ведь так? Когда я увидел тебя, то я сразу понял, что у нас с тобой будут серьёзные отношения! Ты же считаешь меня красивым? Я же лучше, чем все твои крашеные сучки вместе взятые? Он поднимает голову и видит, что Пак смотрит на него так, будто больше всего на свете хочет спихнуть его с себя и сбежать как можно дальше. В его глазах отображается немая борьба, и Бён с интересом наблюдает за тем, что же в итоге окажется сильнее: уязвлённая гордость, чувство стыда перед однокурсниками, откровенно наслаждающихся демонстрируемым им шоу, и инстинкт самосохранения или же отчаянное желание выиграть спор и продемонстрировать свою крутость как укротителя «богомола Бёна». Второе в итоге явно побеждает, потому как Пак выдавливает из себя улыбку и тихо бормочет: — Да, Бэкхён-а, ты красивее, чем любая моя бывшая девушка! — Что? — кричит Бэкхён Чанёлю прямо в ухо. — Я тебя не слышу, ты говоришь слишком тихо! Скажи это как можно громче, так, чтобы все об этом узнали! — Бэкхён-а, ты очень красивый, — чуть громче говорит Пак, и Бён замечает, как к его лицу приливает краска. Нутро наполняется нарастающим чувством злорадства и удовлетворения, и Бэкхён громко вздыхает, надувая губы. Давай же, Бён, подумай о чём-то на редкость печальном. Концовка «Титаника», недавняя печальная манхва, которую тебе показал Кёнсу, что-то такое, что заставит глаза наполниться слезами. — Почему ты не можешь сказать это громко, ты что, меня стесняешься? — исступлённо восклицает Бён и начинает громко всхлипывать. — То, что ты мне сказал, было всего лишь ложью и неправдой, да? Ты хочешь меня бросить, Чанёль, как ты можешь быть таким жестоким?! В голове возникают кадры из «Короля Льва», момент, когда Симба находит бездыханного короля, и наконец-то организм реагирует должным способом: глаза наполняются слезами, и Бэкхён принимается громко рыдать, размазывая по лицу сопли и демонстративно икая. По толпе зевак проходятся шепотки, кто-то косится на пунцового Пака с нескрываемым неодобрением. Чанёль сравнивается по оттенку кожи со спелой свёклой и гаркает во весь голос: — Да, Бэкхён-хён, ты очень красивый! Намного красивее всех тех сучек, с которыми я встречался ранее! И да, это была настоящая любовь с первого взгляда, а как же иначе! Как же в тебя, такого, не влюбиться! Кто-то из наблюдателей громко ахает, и Бён удовлетворённо замечает, что несколько человек снимают их на телефоны. Это замечает и Пак, моментально бледнея и стремительно опуская голову. О, нет, Чанёль, дни твоего позора только начинаются, злорадно думает Бэкхён и противно взвизгивает, утыкаясь лицом в плечо своего ухажёра: — Ох, как же я рад, Ёли-Ёли! Прозвище звучит глупо и слащаво, как будто кличка маленькой собачки. Судя по всему, так считает и сам Пак, поскольку его лицо тут же кривится, и он открывает было рот, чтобы что-то сказать, но Бэкхён моментально бросается вперёд и прижимается к его щеке губами. — Мы с тобой теперь настоящая пара! — верещит он, старательно слюнявя кожу Пака. Щека покрыта колючей щетиной, которая колет губы, и Бэкхён отстраняется, продолжая ажиотированно тараторить: — Ах, прости, я, наверное, испугал тебя своим напором, но просто я не могу сдержать своих эмоций! Мне не терпится познакомиться с тобой как можно ближе! Нам надо срочно обменяться номерами телефонов и поставить друг друга в «семейном положении» во всех социальных сетях! Лицо Пака вытягивается, и Бэкхён едва сдерживает ликующую усмешку. Судя по тому, как этот ублюдок помешан на своём Вейбо, Твиттере и Инстаграме, для него открыто признаться, что он состоит в отношениях с истеричным богомолом Бёном будет сравнимо с публичной поркой или экзекуцией. — Может, нам стоит… — начинает было он, но Бэкхён моментально его перебивает: — Я кину тебе запросы в друзья и сегодня же напишу! Нам с тобой так много ещё нужно обсудить! — Он вскакивает на ноги, не забыв в очередной раз заехать Чанёлю коленом в многострадальный пах, и тот контуженно всхлипывает, сворачиваясь калачиком на полу. Бэкхён демонстративно ахает и прижимает ладони ко рту. — Дорогой, ты в порядке? У тебя опять припадок тошноты из-за похмелья? Только не блюй лёжа, так ты можешь захлебнуться своей рвотой и упасть в обморок! — Нет, Бэкхён, со мной всё в порядке. Чанёль наконец-то поднимается с пола, и Бён прикусывает нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Лощёный и прилизанный Казанова сейчас выглядит так, будто только что вырвался из жестокой драки со стаей диких хищников. Волосы всклокочены и растрёпаны, одежда смята и испачкана в пыли и грязи, на лице красуются алые мокрые пятна, оставленные слюнявыми губами Бэкхёна. Он отряхивает безнадёжно испорченную футболку и, глубоко вздохнув, ласково говорит: — Я просто счастлив, что ты согласился стать моим парнем. Наверное, это самый счастливый день в моей жизни! Вот это самообладание, думает Бён и даже невольно проникается восхищением к этому упёртому мудаку. Если бы не нервно дёргающаяся губа и затаённое напряжение в тёмных зрачках, то он ни за что не заподозрил, что Пак явно находится в состоянии бешенства и паники. Значит, вот мы какие упорные? Не испугались ни истерики на публике, ни перспективы оказаться на коротком поводке у истеричного идиота с замашками королевы драмы? Ну, что же, Чанёль, мысленно усмехается Бэкхён и подаётся вперёд, заглядывая Паку в глаза. Это были только семечки. — Чанёра, я хочу тебя спросить, — проникновенно говорит он, хватая его за влажную от выступившего пота ладонь. — Как ты хочешь назвать наших будущих детей? Как насчёт Казимира и Шарлотты? Всегда хотел назвать своих малышей именно этими именами! Ягодки, Пак Чанёль, будут ещё впереди. Настолько горькие и ядовитые, что ты подавишься ими с первого же укуса.***
— Блядь, это конец! — трагическим тоном возвещает Чанёль и прячет лицо в ладонях. Нутро всё ещё горит от переполняющего его чувства стыда, Пак прикрывает глаза и мотает головой, силясь изгнать из памяти минувшие события. Но получается плохо: перед глазами всё ещё стоят смеющиеся лица однокурсников, неверящие взгляды девушек и раскрасневшаяся физиономия Бэкхёна, истерично вопящего ему в ухо всякие глупости и самозабвенно елозящего по нему костлявым угловатым телом. Чанёль едва сдерживается, чтобы непроизвольно не прикрыть пах, а Чонин кладёт руку ему на плечо и участливо говорит: — Да ладно тебе, всё не так уж и плохо. — «Не так уж и плохо»?! — Пак резко поднимает голову и срывается практически на крик. — Да он ебанутый на всю голову! Ты что, не слышал, что он орал на весь этаж? Какие дети, какие серьёзные отношения? Я надеялся, что всё пройдёт тихо и незаметно, чтобы как можно меньше народу узнали о том, что, ну… — Он мнётся, и Ифань участливо подсказывает: — Что ты из любителя девочек плавно переквалифицировался в любителя ебанутых мальчиков? — Если ты хочешь знать, а ты вряд ли хочешь знать, но я всё равно тебе расскажу, потому что это жутко смешно, то видео вашего с Бёном «откровенного признания» уже выложили на Вейбо и Фейсбук, и у каждого порядка нескольких десятков тысяч просмотров, — радостно сообщает Чонин, копаясь в телефоне. — Правда, ситуация преподносится немного другим образом. Люди пишут, что, оказывается, вчера вечером ты увидел Бэкхёна в баре и влюбился в него с первого взгляда. Он, бедненький, пытался от тебя отбиться и так и сяк, но ты продолжал преследовать его до дома, где практически всю ночь пел ему серенады под окном, пока тебя не начало тошнить. Бён, добрая душа, увидел с балкона, как ты валяешься на асфальте в луже собственной блевотины, испугался, вызвал неотложку и спустился вниз, чтобы проведать тебя. Ну, а потом он взглянул в твои прекрасные пьяные расфокусированные глаза, и всё — так и началась волшебная история большой любви! — А я наткнулся на другую версию, — оживляется Сехун. — Что вы с ним перепихнулись прямо в туалете бара, а потом ты пьяный заявился к нему на консультацию, и вы занялись сексом прямо на полу, на глазах у всех его однокурсников и преподавателя. — Они что, ебанулись в край? — Чанёля буквально трясёт от переполняющих его эмоций. Рядом громко вибрирует телефон, и Пак вздрагивает, затравленно поднимая на него взгляд. Он, помедлив, берёт смартфон в руки и измождённо бормочет: — О чём они вообще говорят? Он же сам набросился на меня, вы же видели, он просто запрыгнул и принялся елозить, как дикая макака по пальме! — При воспоминаниях о сегодняшнем позоре Чанёля будто окатывают кипятком, и он кривится, тряся головой. — Блядь, до сих пор в башке звучит его мерзкий визгливый голос! — Как мило, что ты сравниваешь своего дорогого возлюбленного с обезьянкой, — хмыкает Ифань. — Мы-то видели, но на ни одном видео нет ни звука, и на каждом видно только то, как вы с Бэкхёном бросаетесь друг к другу на шею и интенсивно катаетесь по полу. Потом он присасывается к твоему лицу, а ты лежишь на полу с одуревшей рожей и только елозишь ладонями по его спине. Кстати, кто тебе там всё написывает? Телефон буквально разрывается! Это случайно не твои бывшие подружки, разочарованные тем, что их герой-любовник оказался вульгарным геем-эксгибиционистом? — Да пошёл ты, — бормочет Чанёль и перекашивается. — Это Бэкхён. Я дал ему свой номер телефона, и теперь он безостановочно присылает мне какие-то идиотские сообщения с херовой тучей смайликов. Блядь, кто в нашем возрасте вообще использует такое количество смайликов?! — «Мой сладенький крокодилёночек», «самый милый ушастенький гориллёночек», «как ты там, мой дорогой поросёночек», «я добавил тебя в друзья на Вейбо, мой суровенький комарик», «я поставил тебя в свой статус на Фэйсбуке, айгу-айгу, это так смущает!», — громко читает Чондэ, беспардонно заглядывая другу через плечо. Пак тут же прикрывает экран ладонью и смотрит на него с нескрываемым недовольством, на что Ким хмыкает и элегически замечает: — Однако Бэкхён весьма подкован в названиях животных! Что там у нас было ещё? Кажется, «зубастенькая водосвинка капибара» и «пушистенький скунсик». — То есть, ты, по его мнению, помесь скользкой рептилии и вонючей пердящей крысы, — заключает Чонин и беззастенчиво ржёт в голос. — Блядь, я не могу, вот это ты попал, Чанёль! Может, стоит отказаться от спора, пока не поздно? Пять минут позора на публике вместо месяца «водосвиночек капибар» и прочих прелестей отношений с Бёном! — Крокодилы не рептилии, они вроде как земноводные, — влезает Сехун. Затем морщит лоб и задумчиво тянет: — Или как там их, яйцекладущие? Чёрт, не помню, надо посмотреть в интернете. — Сука, не дождёшься, — бормочет Пак, с тоской глядя на беспрестанно попискивающий телефон. — После того, как он отбил своими костлявыми ногами мне член и выставил меня перед доброй половиной университета постоянно бухающим, блюющим долбанутым извращенцем, вы думаете, что я просто так позволю ему победить? Одного не пойму, судя по слухам, сначала он паинька паинькой и только потом начинает показывать свои острые зубы. Почему же со мной он с самого начала ведёт себя как чёртов богомол? — Наверное, это потому, что ты подошёл к нему первым, — пожимает плечами Сехун. — Или потому, что ты ему очень сильно понравился. Настолько, что он попросту не смог сдержать зашкаливающих эмоций и набросился на тебя как дикая кошка? — Ответь уже своей Джульетте, Ромео, — участливо советует Ифань и широко улыбается, становясь похожим на сытого довольного кота. — А не то он перечислит тебе весь зоологический справочник в алфавитном порядке. Мерзкий циничный ублюдок, судя по всему, целиком и полностью наслаждается происходящим, понимает Чанёль и посылает Ву уничтожающий взгляд. Затем делает глубокий вдох и снимает блокировку с телефона, принимаясь остервенело бить кончиками пальцев по экрану. Долбанутый истеричный придурок. Тупоголовая каннамская девочка, застрявшая в теле смазливого, субтильного мальчика, меньше всего на свете похожего на того, кто может устроить подобный спектакль в присутствии жаждущей слухов и скандалов университетской публики. Перед глазами возникает вчерашний Бён, искренний, очаровательный в своём смущении и какой-то эфемерный. С мягким мелодичным голосом и нежной улыбкой, и на мгновение колет где-то глубоко в груди, потому что становится обидно до боли. Что слухи оказались правдой, и за ангельской личиной действительно скрывается хитрое, хабалистое чудовище. Чанёль отправляет Бэкхёну очередное сообщение и, сделав глубокий вдох, открывает свою страницу на Фэйсбуке. Его глаза расширяются, и он издаёт громкий стон, с силой прикладываясь лбом об стол. Такого Бэкхёна хочется оставить в дураках и заставить на собственной шкуре ощутить, что это такое, настоящий публичный позор и влияние идиотских, надуманных слухов. И, видит Бог, Чанёлю ни чуточки за это не стыдно. Разве что немного, в самых потаённых глубинах объятой охотничьим азартом и жаждой мести души.***
— У меня в голове заканчиваются названия животных, — грустно говорит Бэкхён и сдвигает брови к переносице. — «Пингвинёнок»? «Черепашечка», «Аспидик»? — помолчав, предлагает Лухан, и Минсок принимается громко хихикать, вытирая выступившие слёзы. — Когда ты упал на него сверху и принялся орать про сучек и серьёзные отношения, я думал, что я захлебнусь от смеха, — с трудом говорит он и глубоко вдыхает. — Чёрт, это было просто потрясающе! И, главное, настолько правдоподобно, что он наверняка до сих пор пытается от этого отойти. — Я зашёл с твоего аккаунта на его страничку на Вейбо и пролайкал половину его фотографий, — сообщает Лухан. — Я не понимаю, зачем ему столько ракурсов своей самодовольной рожи, такое чувство, что он холодными зимними ночами открывает вкладку и часами любуется на свой смазливый лик. У меня уже практически отваливаются пальцы, но я не могу остановиться на достигнутом, я обязательно дойду до две тысячи десятого года, ведь это мой путь истинного ниндзя! — А я завёл аккаунт в твиттере от твоего имени и комментирую каждую его запись, — меланхолично сообщает Кёнсу, не отрывая взгляда от экрана. — Надеюсь, его хватит родимчик, когда он зайдёт туда и увидит количество оповещений. В жизни не писал столько смайликов. Мне кажется, после того, как я закончу, мне нужно будет посетить сеансы психологической поддержки. Ну, или, на худой конец, пойти к Исину в бар и хорошенько там набухаться. — У нас сейчас не протолкнуться, там самый настоящий ажиотаж, — говорит Чжан и лениво потягивается. — Мне Сухён прислал фотографии со смены, говорит, что половина народа старательно шарит по туалету и ищет следы вашего с Паком легендарного соития. Это после того, как по всему университету пошли весёлые слухи про то, что Чанёль выпил три бутылки водки и едва не утонул лицом в унитазе, когда его выворачивало наизнанку, а ты, прекрасный и героический принц, пришёл и оказал ему первую помощь. После этого вы занялись страстным сексом прямо на толчке, да так агрессивно, что даже сломали сиденье унитаза. Кстати, сиденье там и впрямь сломано, так что большинство благополучно в это поверили. — Интересно, кто распустил такой изумительно правдоподобный слух? — интересуется Чунмён. Телефон в руках Бэкхёна тренькает, и он невольно хмыкает: Чанёль наконец-то ответил на его бурный поток сообщений. — Я, — преспокойно отвечает Чжан и откидывается на спинку дивана. — И, кстати, в любой момент могу подтвердить его абсолютную правдивость. — «Бэкхённи-хён, моя сочная клубничка, мой прекрасный персик, моя знойная дынька, мой соблазнительный урюк, как же я счастлив получить от тебя сообщение!», — вслух читает Бэкхён и кривится. — Смотрите-ка, а он решил использовать фрукты, вот же изобретательная скотина! «Сегодня был самый чудесный день в моей жизни! С нетерпением жду нашей новой встречи, и я надеюсь, что ты помнишь, что моё предложение выпить вместе кофе всё ещё в силе?». Он позвал меня на свидание! И это после того, как я назвал его «сладеньким ежонком» и «толстеньким хомячком»! Он никогда не придумывал ни для кого из своих партнёров никаких прозвищ. Считал их нелепыми и какими-то искусственными, больше смахивающими на заменитель чего-то по-настоящему ценного. Ведь, когда ты обращаешься к человеку по имени, это значит, что ты отбрасываешь все формальности и признаешь его особенным. В имени человека, произнесённом с трепетом и нескрываемыми чувствами, скрыто намного больше нежности и любви, чем в любой «киске», «лапушке» и «зайчике». Джухён всегда называл его «детка». Не «Бэкхён», не «Бэкхённи», просто обезличенной кличкой, такой удобной для запоминания. Даже если ты забудешь имя человека, с которым у тебя «отношения», то всегда можно назвать его каким-нибудь животным прозвищем и не придётся напрягаться и вспоминать, как его зовут на самом деле. Киска, ягодка, малышка — и всё, она или он счастливы, а ты можешь знакомиться со следующей «крошкой» или «рыбкой», потому что настоящие мачо обладают собственным зоопарком. На душе становится мерзко и тоскливо, и на пару мгновений Бэкхёну хочется послать всё к чёрту. Не изображать из себя истеричную капризную суку, не позорить себя на глазах у доброй половины университета, не строчить этому ублюдку кучу бесполезных сообщений с обезличенными кличками, а попросту выключить телефон и на пару недель спрятаться ото всех, как можно дальше от всей этой мерзости и лжи. Он встряхивает головой, как мокрая собака, и быстро кладёт телефон на столик, чувствуя, как металлический корпус будто бы жжёт подрагивающие пальцы. — Видимо, у него настолько всё херово с английским, что он попросту отчаялся сдать его собственными силами и готов пойти на любые жертвы, — фыркает Минсок и скрещивает руки на груди. — Дай угадаю: ты согласишься и устроишь ему худшее свидание в его жизни? Подсыплешь ему в кофе виагру или же выльешь на него огромную чашку капучино? Не раскисай, Бён Бэкхён, раздаётся в его голове спокойный внутренний голос. Ну же, перестань жалеть себя и зацикливаться на воспоминаниях о человеке, оставшемся в далёком прошлом. Джухён — прожитый этап, человек, оказавшийся настолько жалким и трусливым, что после того, как Цзытао играючи припугнул его меткими кулаками, до сих пор обходит его стороной, моментально исчезая из поля зрения, стоит им оказаться в одном помещении. Почему-то Бёну кажется, что в реальности Пак Чанёль от него кардинально отличается. Он не настолько подлый и слабохарактерный, он — самонадеянный и твёрдо уверенный в том, что за собственный имидж матёрого мачо следует бороться всеми доступными способами, пусть даже и попахивающими откровенным дерьмом. Сердце ёкает, и Бён поводит плечами, стряхивая с себя наваждение. — Нет, — помолчав, говорит он. — Я добавлю его в чёрный список и несколько дней подряд не буду ему ничего писать. Не буду отвечать на его сообщения и куда-то заходить, поэтому вы, — он косится на Лухана и Кёнсу, — долайкивайте его уже до конца как можно скорее и завязывайте. — Но это абсолютно нелогично, — бормочет Лухан, и Бён довольно улыбается: — Именно. Глупо и абсолютно нелогично, а главное, обидно для Чанёля, который наверняка уже считает себя центром моего мироздания и явно будет теряться в догадках, почему его персональный интернет-сталкер начисто забыл о его существовании и игнорирует его пылкие комплименты и признания. — Телефон вновь тренькает, и Бэкхён смотрит на экран. — «Куда ты хочешь пойти? Может, в кондитерскую неподалёку? Там красивый интерьер, много всяких забавных безделушек и зеркал, и как раз продают очень вкусные и свежие пирожные!». — Он всерьёз считает, что ты заинтересуешься безделушками и всякими кружевными финтифлюшками? — округляет глаза Минсок. — И мне как-то не верится, что такой парень, как Чанёль, любит тусоваться в кафе, куда модные инстаграмные блогерши ходят ради удачных фотографий на фоне красивых обоев. — Готов поспорить на сто баксов, что в этой кондитерской перебывало больше его девчонок, чем на недавнем шоукейсе айдол-группы, на который ходила моя младшая сестрёнка, — хмыкает Чунмён. — Представляешь, вы придёте туда, и тут официантка говорит: «О, привет, Чанёль! Сегодня ты не с Суён, Хёён, Миной, Наной или Ынджон. Как зовут твою новую пассию?» — «Сегодня буше не очень, твоя подружка может заработать себе понос и изжогу», — писклявым тоном вторит Исин. — «Ого, погоди-ка, с ней что-то не так, обалдеть можно, у неё что, есть кадык и щетина!» — «Как так, Чанёра, неужели ты променял прекрасные цветы сакуры на крепкие маленькие бонсаи?» — подхватывает Лухан, и они разражаются дружным смехом. Бэкхён смеётся, ощущая, как напряжение потихоньку отступает. Телефон пищит, принимая очередное сообщение от Пака, и Бён, помедлив, щёлкает пальцами по экрану, добавляя его номер в чёрный список. Нутро заполняется нарастающим чувством удовлетворения, и Бэкхён с лёгким злорадством представляет, как задёргается его «парень», когда глупая влюблённая жертва внезапно резко сорвётся с крючка. — Пак Чанёль явно заслужил себе достойное кармическое наказание в твоём лице. Хотя бы за вереницу девиц, прошедших через «уютную и милую кондитерскую», — зловещим тоном заключает Кёнсу. — Аминь, — торжественно кивает Исин и встаёт из кресла. — Мне кажется, за это надо выпить. Пойду схожу на кухню за пивом и соджу. Кому что принести? Остальные принимаются наперебой перечислять свои пожелания, а Бэкхён откидывается на спинку дивана и молча смотрит на тусклый экран телефона. На него наваливается усталость, и он вяло думает, что нужно посидеть некоторое время с друзьями, а потом — пойти домой, в маленькую, вычищенную до блеска уютную квартирку неподалёку и наконец-то хорошенько выспаться. В гордом одиночестве, не считая, конечно, собаки. Оказывается, изображать из себя богомола Бёна хоть и весело, но весьма утомительно, как морально, так и физически. Бэкхён чувствует себя как выжатый лимон, и он прикрывает глаза, делая глубокий вдох и слушая громкую перепалку остальных. Это всё несерьёзно, по крайней мере, для Чанёля точно. И Бёна бесит до крайности то, что в глубине души он всё равно продолжает немного надеяться на обратное.