Выбор для принцессы

      — Стой!.. Микаса! Пого… — не успев договорить, девушка остолбенела, встретившись взглядом с Аккерман. Тёмным тяжёлым взором она пригвоздила её к месту и будто бы ощетинилась тысячей игол, но Хистория понимала, что в глубине души, она рада её видеть. Иначе бы наверняка уже убила.       Некоторое время они молчали. Но это молчание совсем не тяготило королеву. В нём было спокойней, чем в море голосов гарнизона, роднее, чем в сладком потоке речей Имир.       — У меня нет на это времени. Ты и сама это прекрасно знаешь.       Ещё бы Хистории не знать. Куда уж её заботам сравнится с заботами одного из лучших борцов человечества?.. И плевать, что сама она готова отменить все свои планы, стоит лишь Аккермановской черной макушке появится на горизонте. И плевать на себя саму, и плевать даже на государство. Лишь бы почувствовать это спокойствие. Хотя бы на миг перестать чувствовать себя такой беспробудно одинокой.       — Не смей двигаться с места, Аккерман, это — мой тебе приказ как королевы. Неповиновение будет приравнено к государственной измене, — холодно произнесла блондинка, под конец фразы по-доброму улыбнувшись.       Услышав это, Микаса чуть повела плечом и слегка сдвинула брови, буравя девушку своим взглядом. Таким убийственно-опасным. Таким родным. Рейсс на это лишь сменила свою улыбку на столь излюбленную ею грустную и лёгкую, которая напоминала облачко пара, выдохнутое на морозе, и начала сокращать расстояние между ними.       «А она и вправду высокая. Прямо, как Йегер. Или это он высокий, как она?» — мелькнуло у неё в голове.

Последний стремительный шаг.

      Девушка притянула её к себе за воротник и крепко обняла Микасу за шею. Они стояли так довольно долго (или это было лишь мгновение? Сейчас уже никто не скажет наверняка). Казалось, будто их сердцебиения вклинились в некий общий ритм, а неловкое дыхание Хистории щекотало кожу Аккерман, заставляя толпы мурашек пробегать по её телу, но по какой-то причине она не могла двинуться с места. Скорее всего, просто боясь спугнуть Рейсс, словно бы она была иллюзорной хрупкой бабочкой, присевшей отдохнуть ей на плечо. Но вдруг эта бабочка встрепенулась. Приосанилась, расправила крылья и взглянула на неё хрустальной голубизной дерзых человеческих глаз, а затем придвинулась поближе и небрежно коснулась своими губами её.       — Горько, — с кривой усмешкой прошептала она себе под нос, мгновенно отстранившись и упорхнув туда, откуда и появилась.       — Хистория… — пробормотала брюнетка, будто бы в замешательстве от собственной бурной реакции, протянула руку, пытаясь ухватить Рейсс за рукав её платья. Столь же изысканного и закрытого, как она сама.       Но королева, словно бы предугадывая её последующее движение, вдруг резко развернулась к ней лицом, отчего её длинные, гладкие, словно шёлк, волосы всколыхнулись, на мгновение закрыв от взора Микасы её лицо, будто давая Хистории время на размышление: «Какую же маску мне стоит надеть сейчас?» Но уже через мгновение выбор был сделан, и глаза цвета морозного синего неба взглянули на неё с уверенностью.       — Я разве разрешала тебе двигаться с места? — произнесла она с пустой фарфоровой улыбкой. Так холодно. — Считай это моим пожеланием удачи, — эта по-дипломатичному фальшивая улыбка продолжала ранить острей наточенного лезвия. — Не смею тебя больше задерживать, можешь идти по своим делам, Аккерман, — стук её шагов раздавался, словно набат, словно звук боевого барабана перед битвой.       Неделю после этого они не виделись, а затем одна из лучших борцов человечества отправилась на вылазку, с которой не вернулась. Рыцарь оставил свою принцессу.