Never have I ever

Назойливый солнечный луч, проворно просочившийся сквозь плотные шторы, на миг приоткрывшиеся под действием легкого сквозняка, осторожно, будто примеряясь, скользнул по лицу спящей девушки, заставляя ее недовольно поморщиться. Протяжно застонав, Ева перевернулась на живот, зарываясь носом в подушки в слепой надежде продлить тревожный сон, способный избавить от ноющей боли в висках. Однако карающее похмелье не желало отступать так просто, ехидно подкидывая картинки вчерашнего вечера, пробуждая чувство сосущей тревоги, колючим клубком сворачивающейся где-то под ребрами. Постепенно приходя в себя, Этингер с сожалением признала тот факт, что все случившееся накануне ей не приснилось, и хоть обрывочные воспоминания пока не желали складываться в полноценную картину, предчувствие очередного глобального пиздеца уже начинало неприятно горчить в пересохшей глотке. Покачав головой, цокнув на мгновенно отозвавшуюся тупую боль, Ева залпом осушила заботливо оставленный на тумбочке стакан воды и на негнущихся ногах отправилась в душ. Упругие, горячие струи не принесли желанного облегчения, но хотя бы помогли немного прояснить голову, пробуждая окончательно. Яростно натирая стремительно краснеющую кожу полотенцем она все не могла избавиться от навязчивого фантомного запаха, продолжающего интригующе щекотать ноздри, раздражая и без того напряженные сверх меры рецепторы. Еве казалось, что она до сих пор пахнет им, словно проклятый музыкант ее пометил, словно все его пускай даже случайные касания отпечатались на коже, вздуваясь зудящими пузырями, своей токсичностью отравляя самую душу. Глубоко вздохнув, она в очередной раз назвала себя тупоголовой идиоткой, заворачиваясь в легкий халат, нетвердой походкой направляясь на кухню, с которой доносились раздражающе бодрые голоса друзей. — … и будь уверен, я выберу самый неподходящий момент, гребаный ты блюститель нравственности, ты еще не раз… О, смотрите-ка, кто проснулся! — прервалась на полуслове Алиса, явно задвигавшая до этого крайне эмоциональную тираду блаженно улыбающемуся Джеймсу. — Ты что так рано? — недоверчиво протянула блондинка, окидывая взглядом подругу. Молча пройдя мимо, Ева достала кружку, подставляя ту под живительное жерло кофемашины. Эспрессо, эспрессо, эспрессо, мать вашу, еще эспрессо. Почти пол-литровый бокал живительного крепкого кофе точно должен поставить ее на ноги, эта отработанная схема еще ни разу не давала сбой. — О, мать, я смотрю, ты совсем плоха? — ехидно протянула Алиса, — Это все отсутствие тренировок сказывается, так и опыт весь растерять можно, — нарочито сочувственные покачивания головой раздражали еще больше. — О чем базар? — желая скорее сменить тему спросила Ева через пару минут, осторожно отпивая из дымящегося бокала, с наслаждением вдыхая терпкий запах, наконец освобождающий сдавленные легкие от того, другого. — Да наша нимфоманка возмущается, мол я ей классный трах обломал вчера, — пожал плечами Стивенс. — Мол, у нее были такие планы… Ты себя-то видела, бомба ты перебухавшая? — покачав головой, он окинул возмущенную девушку смеющимся взглядом. — Ты меня благодарить должна, дубина пустоголовая, за то, что не стала самым большим разочарованием в жизни старшего Лето. По бревнам там больше-то младший, если ты не в курсе, — хохотнул он, второпях пояснив, услышав, как закашлялась от неожиданности Ева, — Этингер, я сейчас не про тебя… Ну, по крайней мере, мне хочется в это верить. — Спасибо, родной, дружеская поддержка порой незаменима, — лишь покачала головой та. — Кстати о бревнах, — встрепенулась Алиса, — То есть о Лето, то есть про Джареда, — тряхнув головой, она хохотнула, но все же продолжила. — Это что вчера было? Что за ебучие брачные игры? — она вопросительно уставилась на Еву. — Вы как олени в период гона, Ева, серьезно. Ты такая типа «я вся теку, но пожалуй еще немножко тебя попосылаю», что это за херь? Неужели так сложно… — Даже не начинай, — обхватив гудящую голову жалобно простонала девушка, отчаянно мечтая о том, чтобы эта парочка внезапно куда-то делась. Желательно, как можно дальше. — Как это не начинай, Ева, ты блядь каким местом думала, когда с ним там заигрывала? Завязывай уже, откуда в тебе взялся этот инфантилизм. Все ж просто, да-да, нет-нет, и свободен, мальчик. Ну или дядя, — скабрезно ухмыльнувшись, Алиса зашлась кашляющим смехом. — Или как ты там его называешь в порыве страсти, мистер Лето? Мистер Джей? Господин? Увернувшись от кухонного полотенца, Французова никак не могла успокоиться, маскируя похабщиной собственное волнение, вызванное навязчивым ощущением того, что она стала невольной свидетельницей чего-то слишком личного, интимного, запретного, как будто в замочную скважину подглядывала, а не за барной стойкой сидела. Воспользовавшись моментом, пока цыкающий Джеймс тактично пытался осадить зарвавшегося оратора, Ева технично свалила к себе, намереваясь быстро собраться и отправиться в галерею. Ведь самое лучшее лекарство от непрошенных мыслей — работа, особенно когда последней навалилось с Эверест. Уже на пороге девушку догнал Джеймс, вызвавшись проводить, в оздоровительных целях прогулявшись пару кварталов. Едва завернув за угол, Стивенс тяжело вздохнул, собираясь с мыслями, и потянул Еву за локоть на себя, вынуждая остановиться. — Слушай, по поводу вчерашнего… — он завис, подбирая слова, нервно зачесывая назад волосы растопыренной пятерней. — Я перегнул палку и, наверное, стоит извиниться. Усмехнувшись, Ева окинула его насмешливым взглядом: — На колени, — отступив на полшага назад, она даже обозначила предполагаемое пространство для совершения акта раскаяния, изо всех сил сдерживая рвущийся наружу ржач. Трагически запрокинув голову, брюнет с горестным вздохом рухнул на асфальт, заставляя прохожих замедлить шаг. Не выдержав, Ева фыркнула, пытаясь поймать его за патетично вскинутые руки. Это всегда было их фишкой, любые спорные вопросы решать дешевым фарсом. — Сочтешь ли ты меня достойным величайшего прощения, о моя манхэттенская муза, о звезда моих очей, луна моей жизни, — вдохновенно причитал Стивенс, между делом собирая вокруг них неплохую такую толпу. — Джим, завязывай давай, достал уже со своими аллюзиями на «Игру престолов», — перебила девушка увлекшегося приятеля, отвешивая тому между делом поучительный подзатыльник. — А кто заставил меня посмотреть все сезоны? — поднявшись, он легким движением отряхнул колени, поклонился зевакам и как ни в чем не бывало продолжил путь в сторону галереи. — Теперь страдай. Кстати про страдания — и что ты планируешь делать? Ева на секунду прикрыла глаза, подхватив мужчину под руку, подстраиваясь под его шаг. Как было бы просто, знай она сама ответ на этот вопрос. — Ничего. Я ничего не планирую делать. И обсуждать я это тоже не хочу, — быстро добавила Этингер, заметив, что Джеймс набрал в грудь побольше воздуха, готовясь прописать ей очередную тираду. — Ну и дура, — подытожил он, останавливаясь перед входом в альма-матер Евы Этингер. — Ладно, мы это еще обсудим. Давай, удачи и до вечера. Развернувшись на каблуках, Стивенс на прощание махнул рукой, не оборачиваясь, стремительно исчезая в неизвестном направлении. Дел в галерее действительно накопилось немало, особенно в документации, что заставляло Еву, всей душой ненавидящую любую бумажную работу, тихо материться сквозь зубы. Был выходной, и кроме пугливо шарахающейся от внезапно нагрянувшей хозяйки девочки-администратора в помещении никого не было. В очередной раз пнув кресло в попытке выместить накапливающуюся в геометрической прогрессии злость, она краем уха уловила непонятный шум, доносящийся из главного зала, отчетливо различая в нем голоса. Тяжело вздохнув, пообещав себе в будущем обязательно извиниться перед не блещущей умом миленькой Кайлой, Ева направилась в сторону источника беспокойства, изо всех сил пытаясь подавить в себе желание отрывать чужие пустые головы. Впрочем, едва она перешагнула порог, единственной головой, которую срочно бы требовалось оторвать, оказалась ее собственная, ибо при виде посетителя захотелось истерично заржать в голос, костеря последними словами собственную слабость, его нахрапистость и пустоголовость девицы, не устоявшей перед звезданутым гостем. — Мистер Лето, — прокашлявшись, Ева натянула на лицо самую фальшивую из доброжелательных улыбок. — Чем обязаны? Вы в курсе вообще, мы сегодня не работаем? — вздохнув, она прикусила щеку, чтобы не выдать собственного раздражения, поворачиваясь к Кайле. — Разве я неясно выразилась, когда просила никого сюда не пускать? Блондиночка растерянно хлопала глазами, что-то там пытаясь лепетать в свое оправдание, под суровым взглядом находящейся на грани истерики Этингер, краем глаза наблюдающей за Джаредом, царственно прошествовавшим в сторону служебных помещений. Вот что за день, хуже не придумаешь. Джаред нашелся в ее кабинете, вальяжно развалившись в офисном кресле, он лениво ковырялся в телефоне, оторвавшись от своего занятия лишь когда Ева плотно прикрыла дверь, тут же на нее облокачиваясь. — Что ты здесь делаешь? — устало поинтересовалась она, мигом теряя весь свой запал. Лето откинулся на спинку, окидывая ее долгим внимательным взглядом, нисколько не смущаясь из-за повисшей в кабинете тишины, которую, казалось, еще немного — и можно будет соскребать с кожи, подобно стремительно застывающему воску. Он будто филигранно вышагивал по тонкому льду, на ходу импровизируя в попытке выбрать правильную линию поведения. Не спугнуть. Не упустить. Понимая, что не имеет права на ошибку, он подобно наркоману впитывал с воздухом беснующиеся между ними эмоции, заставляющие задыхаться даже в хорошо кондиционированном помещении. — Да мимо проезжал, решил заглянуть, — слегка небрежно пожав плечами, он встал, моментально чувствуя возрастающее напряжение. — Узнать, как ты, после вчерашнего и вообще. — обезоруживающе улыбнувшись, он без особой надежды раскинул в стороны руки, останавливаясь напротив девушки. — Я соскучился. Ева скептически фыркнула, возвращая самообладание. Ей казалось, будто она видит его насквозь, все тот же сексуальный пройдоха, свободолюбивый гребаный альфа самец, решивший напоследок еще разок пометить давно знакомый столб. Черт бы побрал Джеймса с его аналогиями, мать его. — Я хорошо, во всех смыслах. И нет, не соскучилась, сделай одолжение, прекрати себя так вести, пикап мастер доморощенный, — уворачиваясь от распахнутых объятий, она отодвинула мужчину, обходя по кругу кабинет и скрываясь от него, как за последней преградой, за массивным столом. Действительно какие-то брачные игры, ни дать ни взять. Проклиная навязанную друзьями образность, Ева жадно отхлебнула из стоящего на столе стакана с водой, чувствуя, как дрожат руки. Ей бы его сейчас выставить, и дело с концом, но сгубившее не одну женщину любопытство так и подмывало продолжить разговор. — Я еще раз спрашиваю — чего ты хочешь? — постаралась произнести максимально холодно, окидывая его жадным взглядом, словно в любой момент Лето мог куда-то деться, оставив после себя лишь фантомное воспоминание. Так тяжело быть слабой, жалкой даже в собственных глазах, но она старалась вопреки здравому смыслу запомнить каждую черту, чтобы потом долгими ночами истязать воспаленную фантазию. — В экзистенциальном смысле? — попытался отшутиться Джаред, впрочем улыбаясь одними губами. — Или ты имеешь в виду что-то конкретное? — Боже, Джаред, чего ты хочешь от меня? Зачем ты сюда приперся, мать твою налево?! — Нервы окончательно сдавали, а Ева беспробудно терялась в лавине противоречивых чувств, напрочь туманящих сознание. Это казалось легко — в теории, забыть, как страшный сон, затем не вспоминая даже самыми мрачными вечерами, на деле же одно его присутствие заставляло вяло сопротивляющееся сознание вспоминать, калейдоскопом обрывочных образов транслируя в голове все то, что так хотелось забыть. — Не поминай Господа всуе, Ева, сколько тебя учить. Да и ко мне можно как-то попроще, — Джаред тоже никак не мог решиться, сказать то главное и важное, ради чего собственно и приехал. Сказать то, что навсегда перечеркнет эти его попытки казаться циничной скотиной, то, что обнажит, хотя бы немного, перед ней, его самого, настоящего. Напоминая все данные себе обещания, мужчина облокотился на стол, сокращая до минимума расстояние в рамках выбранной ей дистанции. Он знает, чего хочет, знает, на что готов ради этого пойти, и если ей нужна эта откровенность — она ее получит. Просто потому, что он хочет взамен получить ее. — Ты. Ева, мне нужна ты. На несколько минут в кабинете повисла зловещая тишина, внезапно разрушенная все-таки вырвавшемся наружу истеричным смехом. Не в силах сдержаться, Ева расхохоталась, глядя ему прямо в глаза, понимая всю неуместность своего поведения. Его взгляд не был вопреки ожиданиям ледяным, оскорбленным, презрительным — нет, скорее наоборот, в нем сквозило принятие, какая-то выстраданная покорность и отчаянная решительность. Не в состоянии остановиться, Ева почувствовала, как по щеками текут горячие слезы, прожигая на коже зудящие борозды, вопреки физиологии проникающие в самую подкорку, лишая ее остатков воли и самоуважения, но так трепещуще нежно, обволакивающе обещающие нечто другое, новое, запретное и запредельно далекое.