Aiseirigh

США, Нью-Йорк. Май, тот же вечер. Что толкнуло Брендона предложить посмотреть фильм – неизвестно. Страх, проснувшиеся ещё неясные чувства, может это вина? Что-то из всего этого списка, а может и всё вместе, но оставить Брюса одного, казалось неправильным, даже если он говорил, что всё хорошо. Что не было правдой. Брендон ощущал это так же ясно, как ощущал покалывание, там, где его не было очень долго. Только если он не придумал его. Тогда всё – ложь. Как они пришли к тому, что Брендону пришлось применять силу – неясно. Его слова, слова Брюса, его самочувствие, его агрессия? Определённо последнее – в любом другом случае Брендон предпочёл бы найти решение, не используя кулаки. Но не в этот раз. Никто из них не виноват, что Брендона оглушило открытием так, что он теперь не мог просто смотреть на Брюса, не думая при этом о том водовороте, что смешивался в нём. Весь остальной мир притупился, заглушаемый потоком собственных мыслей, которые метались, корчились в муках, неожиданно всплывали. Никто из них не виноват, что смотреть фильм было глупой идей, учитывая, что обоим – только Брендону – завтра рано вставать, а по телевизору, как на зло, не было ничего хоть сколько-нибудь интересного. Ничего, что могло бы отвлечь от мыслей, от утра, от Брюса. Никто не виноват – о, как же отвратительно Брендон себя ощущал в этот момент - что вместо того, чтобы успокоить Брюса, он наслаждался его злостью, его близостью. Ощущать под собой сильное, горячее тело было приятно, сжимать в своих тисках ещё лучше. Не думать о том, что ещё утром Брюса трясло у него на руках на грани – невероятно. Именно это и останавливало. Когда Брюс скрылся на кухне, Брендону необходимо было несколько минут, чтобы прийти в себя. Взять контроль и больше не терять. В паху горело, и Брендон надеялся, что он не тёрся об шотландца, или хотя бы что тот ничего не заметил. Стоило попытаться остыть, но перед глазами всё ещё стояли картинки запыхавшегося, раскрасневшегося мужчины. Яростного, как то самое животное, с которым его и сравнивали, и опасного. Брендон видел, как капельки пота текли по вискам хищника и ужасно хотел их слизать. Это было рискованно. «Как руку в пасть льву», - усмехнулся Брендон, вставая с пола. Изначально, Брендон пошёл на кухню, чтобы попить, – не у Брюса одного пересохло во рту – но всё пошло не так. Он тут же встал рядом с шотландцем, пожалуй, слишком даже, пытаясь выяснить хоть что-то о том, что вообще произошло только что, но всё в пустую. Только ругани больше. Брюс рядом, тёплый, яростный, нервный. В паху опять потеплело, и терпение почти иссякло. Хотелось всё же положить руку в пасть хищнику. Ладони сами тянулись провести по бокам, огладить спину, шею, помассировать кожу головы, зарыться в волосах. Брендон уже не слышал слов, находясь где-то между реальностью и воображением, и рычащее «Бей!» прозвучало для него скорее, как «Фас», так что мужчина даже не сразу понял, что вообще от него хотят, а даже если и понял, то Брюс слишком долго был недосягаем, чтобы терпеть хоть ещё немного. Брендон буквально заткнул его поцелуем, яростно цепляясь за Брюса, впечатывая собой в столешницу. Нескольких мгновений, пока шотландец находился в растерянности, хватило, чтобы Брендон начал жадно вылизывать чужой рот, проходясь языком по губам, задевая зубы, прося о большем. Он всё же запустил одну руку Брюсу в его гриву, сразу растрёпывая её, зарываясь в ней, чувствуя, как мужчина под ним начинать порыкивать от удовольствия, позволяя. Всего на секунду Брюс расслабился в его руках, почти сразу хватая Брендона за плечи, желая не то оттолкнуть, не то прижаться к нему. Мужчина почти закинул его на кухонную поверхность, проводя по напряжённым бёдрам, впиваясь до красных полос. Брендон наслаждался бы зрелищем, если бы ноги Брюса не были спрятаны под куском ткани. Зато лицо тот совсем не прятал, позволяя целовать себя всё жарче, горячее, с каждым прикосновением становясь всё напористей, проникая языком, то почти трахая, то еле заметно касаясь. Они жадно сплетались друг с другом, кусаясь, выдыхая между небольшими перерывами, чтобы затем снова столкнуться. Руки Брендона уже шарили под майкой Брюса, цепляясь за тазовые косточки, проходясь по мягкой коже на животе, подбираясь к груди. Брендон млел от чужого влажного напора – то с каким упоением его целовал Брюс ни с чем не сравниться. Жарко, мокро, так по-хозяйски, словно они уже давно принадлежали друг другу, отчего по спине скатывался пот, а член дёргался от каждого нового движения. Брюс болезненно, но так сладко, цеплялся за волосы, оттягивая, пытаясь добраться до шеи. По всему телу пьяные мурашки, когда Брюс всё же достал до неё, почти кусая и тут же зализывая – широко и влажно, оставляя следы и распаляя ещё больше. Брендон провёл ладонью по паху Брюса, радостно понимая, что не он один горит. Шотландец замычал что-то рядом с его ухом, когда Брендон начал поглаживать член прямо через штаны, и потянул футболку вверх, пытаясь вытрясти Брендона из неё. Отрываться совсем не хотелось, особенно когда Брюс начал посасывать мочку уха, тихо постанывая от удовольствия. Брендон придвинул его за ягодицы к себе, вжимаясь собственным пахом, толкаясь навстречу. Они раскачивались, как лодка в море. Брендону казалось, что весь мир кружился перед глазами, он чувствовал, как ладони Брюса соскальзывали с его влажной спины, прошивая всё тело электрическими импульсами. Он хрипло дышал, ощущая, как зубы Брюса проходятся по его горлу, спускаясь к основанию, влажно смыкались на его коже, оттягивая, ныряя к ключицам. Брендон мог лишь двигать бёдрами, сильнее вжимаясь в горячее тело под собой, лаская руками грудь, задевая соски. Как же хотелось вылизать их! И он сделал это. Потребовалось собрать все свои силы, чтобы оторвать Брюса от себя, услышать почти жалобный стон, поцеловать успокаивающе, извиняясь, нежно касаясь губ, ощущая колкую щетину и мягкий язык. Брендон уложил Брюса, заставляя опереться на локти, потому что чёртова кухня слишком маленькая, а у них нет сил и желания искать удобную позу, задирая майку, сразу проводя языком по самому центру груди, ощущая удары сердца о рёбра – а может это было его собственное? Брендон всё же вылез из своей футболки, скидывая её куда-то на пол, чувствуя, как Брюс ладонями изучает его тело, смотря на него из-под полуприкрытых век. Его отчётливо вело, потому что у него даже мысли не возникло сопротивляться, когда Брендон стянул с него штаны вместе с бельём, вылизывая соски, покусывая и втягивая, наслаждаясь сдавленным шипением и сильной хваткой на шее. Брендон соврал если бы сказал, что его не вело так же, до дрожи в ногах, до жжения и нервного покалывая в пояснице. Брендон медленно спускался к паху Брюса, целуя и выводя языком свои метки, смотря на то, как шотландец пьянеет от каждого такого соединения. Его глаза были чуть влажными, зрачок расплылся, напоминая чёрные дыры, в которые Брендона затянуло уже давно. Нырнув языком к пупку и почти коснувшись головки, мужчина вырвал очередной полувсхлип-полустон. Брендон не торопился – Брюс не отделается простым отсосом на кухне, его хотелось помучать. Так что очередной поцелуй достался снова не уже колом стоящему члену, а всего лишь бедру. Брендон закинул одну ногу себе на плечо, чувствуя, как у самого уже темнеет перед глазами от желания сделать хоть что-нибудь. Казалось Брюс уже находится где-то на грани – он судорожно цеплялся за край столешницы, а с его члена капало предсеменем, в которое Брендон погрузил пальцы, размазывая его по нервно сжимающемуся животу, останавливая, когда бёдра шотландца толкались навстречу его руке. Брюс скулил и дышал так хрипло и просяще, что Брендон не мог больше отвлекаться на покусывание его бёдер, – сколько же останется следов! – мягко проводя языком по всей длине. Если бы Брюс уже не упирался в стену, то точно бы ударился, так его выгнуло. Брендон бы предпочёл не торопиться, наслаждаясь влажными звуками, стонами, но Брюс уже не контролировал себя, желая получить удовольствие скорее, поглаживая Брендона, подталкивая к действиям. Рот сразу наполнился слюной, стоило только почувствовать вкус на языке. Брендон принялся аккуратно вылизывать головку, проводя по самому кончику, задевая уздечку, пропуская чуть глубже, когда Брюс толкался внутрь. Он гладил живот мужчины, иногда помогая себе рукой, сжимал основание члена, ожидая недовольных стонов сверху, вылизывал яйца, мягко водя языком, чуть засасывая, и снова возвращался к ждущему горячему члену, который уже сочился семенем. С каждым тяжёлым вдохом, с каждым надрывным стоном, когда Брендон позволял войти чуть глубже, градус возбуждения повышался. Между ног горело и коснуться себя хотелось безумно, хотелось хоть немного избавиться от этого тягучего жара. Штаны мешались, болезненно давя, но совсем не принося разрядки, становясь липкими и неприятными. Рот наполнялся смазкой, кухня – громкими стонами. Мужчина выпускал член, облизывал его по всей длине, играл с яйцами и возвращался к чувствительной головке, чтобы снова её мучать. Брендон, наконец, заглотил член Брюса до основания, расслабляя горло, и сразу застонал, запуская руку себе в штаны, проводя резко и болезненно по стояку. Пришлось потратить несколько безумно долгих секунд, чтобы хоть немного привыкнуть к ощущениям, прежде чем позволить Брюсу двигаться. Тот забился в нём, удерживая Брендона рукой, так что тому казалось, что ещё немного и он задохнётся, видя лишь цветные пятна перед глазами, слыша лишь влажные звуки и громкие стоны. Брендон понял, что Брюс на грани по тому, как изменилась амплитуда – мужчина сбился с ритма окончательно, мелко подрагивая и болезненно дёргая за волосы, не давая отстраниться. Брендон уже ничего не соображал, не чувствуя челюсть, покорно принимая член Брюса, сжимая руку на собственном, ускоряясь. Брюс кончил первым, срываясь на хрип, толкаясь в жар, застывая на пике. Брендон ощутил лишь вязкую соль на языке до того, как шотландец весь ослаб и отпустил его. Мужчине понадобилось несколько секунд, чтобы отдышаться, борясь с головокружением и звонов в ушах. Он всё ещё не кончил, а узел горел все сильнее, требуя избавления. Упав на колени в ногах у Брюса, мужчина упирался лбом в расслабленное бедро и лениво вылизывал венку, что всё ещё билась в припадке страсти. Рука двигалась чисто механически, иногда задевая головку в надежде приблизить разрядку. Через несколько сорванных, болезненных рывков Брендон всё же кончил, кусая собственную губу и мыча что-то нечленораздельное. Шум в ушах ушёл не сразу, а темнота перед глазами плясала долго и неустанно. Жутко хотелось пить. И спать. Желательно где-то рядом с Брюсом, который всё ещё надрывно дышал сверху. - Твою мать! – донеслось оттуда. - А, по-моему, было хорошо, - хрипло усмехнулся Брендон, - ещё скажи, что тебе не понравилось. - Чёрт! Нет, - и чуть тише, - мне понравилось. - Хороший мальчик, - похвалил его Брендон, и, собравшись с силами, встал на чуть подрагивающее ноги, потрепал Брюса за бедро и ушёл в ванну – следовало умыться, да и штаны теперь нужно кинуть в стирку. Закрыв за собой дверь ванной, Брендон мог лишь надеяться на то, что Брюс либо не будет не против повторить, либо вообще никогда больше перед ним не появится. В любом другом случае Брендон просто закончиться. Именно так он это ощущал. В нём боролись новые – давно-забытые чувства и звериная, такая же дикая, как Брюс в ярости, похоть. И было совсем не понятно что выигрывает, потому что от одного воспоминания у Брендона снова тяжелело в районе промежности. Да, спрятаться в ванной было отличной идей. По крайней мере, можно было включить воду и ещё раз подрочить, потому что одного спонтанного раза явно было мало. Чем Брендон и занялся. В какой-то момент мозг просто перестал работать над чем-то кроме новых образов в голове, которые помогали приблизить разрядку. Брендон на периферии сознания отмечал странные звуки за дверью ванной, этими же частями мозга он заставлял себя не стонать в голос, когда рука касалась чувствительных мест. Брюс определённо побьёт его. В этот раз Брендон даже не знал будет ли он против такого поворота событий. В конце концов, когда-то это должно было случиться. Мужчина с трудом верил, что такие проблемы, как у него быстро не проходят. Когда Брюс в голове Брендона снова оказался на самом пике, мужчина закончил, всё же вымылся, выключил воду и вышел. Он не знал, чему был удивлён больше: тому, что Брюс сидел на диване и никуда не ушёл или тому, что не накинулся на него с кулаками. Нет, вместо этого шотландец сидел на диване, оперевшись локтями на колени, явно о чём-то задумавшись. Он взглянул на Брендона, когда тот вышел из ванной, он ничего не сказал, когда тот сел рядом. Только буравил взглядом ковёр. Брендон всё ещё чувствовал лёгкий запах возбуждения и пота, исходивший от шотландца, но стойко старался держать себя в руках. - Нет, я понял, что ты хочешь меня трахнуть ещё в тот первый раз, - начал Брюс, - но я всё же надеялся, что мозги со временем у тебя встанут на место. Они оба молчали. Брендон не знал, что сказать, смотря на Брюса, который всем своим видом показывал разочарование в Брендоне. - Какого хуя вообще это было?! – Шотландец всплеснул руками. Не дождавшись ответа, он продолжил, - С себя я тоже охреневаю, надо было надавать тебе ещё в процессе, но нет же, вот он я сижу, жду, когда же ты мне всё, сука такая, объяснишь. Его взгляд напоминал синее небо в мае и бурю в море одновременно. Брендон всё ещё не знал, что ответить. В голове медленно ворочались мысли, и набатом стучало «Ещё! Ещё! Дай мне ещё!», но мужчина понимал, что «ещё» не выдержит ни он, ни Брюс. Хотя бы потому, что с каждой секундой тот напрягался всё ощутимее, а Брендон всё яснее понимал, что позволит сделать с собой всё, что угодно, лишь бы это был Брюс. - Я не знаю, - это было не совсем честно, но гораздо лучше, чем «я – сексоголик, и ты лучшее, что со мной было». - Чёрт! – Брюс ударил себя ладонями, - И это всё? И это, твою мать всё?! – Он резко повернулся к Брендону, у которого в голове успела промелькнуть мысль о хождении по кругу. Несколько мгновений шотландец вглядывался в лицо напротив, пытаясь видимо отыскать там ложь, но, ничего не найдя, он откинулся на спинку дивана и нервно засмеялся. Брендон не мог не смотреть на то, как дергался его заросший щетиной кадык. - Слушай, я честно не знаю, что это было, но я этого не хотел, - уже было начал Брендон, но был перебит. - Вот только давай ты не будешь оправдываться, - он изогнул бровь, - я очень чётко ощутил, как ты хотел, и теперь не имею никакого желания выслушивать тупые отмазки в стиле «Дорогой, я тебе не изменяла, оно само!». Повисла неловкая тишина. - Давай просто забудем. Но только попробуй сделать эту хуйню снова – я тебя закопаю! Брендону оставалось только согласно кивнуть. После этого Брюс даже сходил в душ, так как «не ты один здесь вспотел», и остался досмотреть ту безумно глупую комедию. Они снова разговаривали и шутили, но Брендон стал ловить на себе напряжённые взгляды шотландца, словно он пытался выискать причину того спонтанного секса на кухне. Ушёл Брюс поздно, после ещё одного фильма, просмотр которого они начали где-то с середины, и чашки чая. Брендон уснул только после того, как провёл ещё один заход с воображаемым Брюсом. *** США, Нью-Йорк. Май, понедельник. Понедельник начался, как обычно и даже лучше. После вчерашний потрясений и растраченных нервов, к своему стыду, Брюс, придя домой, уснул настолько спокойно и быстро, насколько это было возможно для него. Он не задумывался над произошедшим, ровно до того момента прихода на работу. Сегодня начинали они с Эдом, который пришёл немного позже, чем Брюс, помятый и не выспавшийся. Брюс сразу кинулся с головой в работу, отпихивая посторонние мысли. Мужчина сказал себе, что самоанализом он если и займётся, то только в самом крайнем случае, потому что результаты каждого такого копания пугали его сильнее, чем обнадёживали. Действительно неприятно натолкнуться в себе на то, что так сильно пугает. Именно по этой причине, Брюс старался не сильно полагаться на механику действий, держа всё под полным своим контролем. Это не давало соскользнуть в пучину раздумий. Единственная мысль, с которой шотландец был полностью согласен: алкоголь – зло. Это подтверждалось всем его жизненным опытом, начиная с юности и заканчивая вчерашним днём. Брендон на контакт не выходил, точнее не пытался его установить. Был занят или просто не хотел злить – не важно. Брюс бы в любом случае не смог ответить ему ничем хорошим, потому что не смотря на конец вчерашнего дня, он всё ещё хотел ему врезать. И не один раз. День закончился, за ним пришёл ещё один. Брюс всё так же игнорировал всю ситуацию в целом, Брендон продолжал молчать, и на какое-то время мужчина совсем выкинул любые мысли из головы. Его скорее волновал поход с Мартой в магазин, который они спланировали уже давным-давно, и девушка даже сделала список вещей для них обоих. Она считала, что даже вдвоём они способны забыть половину всего, что по мнению Марты им было необходимо, так что она потратила несколько часов и сделала исчерпывающий список, который одним своим наличием пугал Брюса. Слишком уж серьёзно была настроена девушка несмотря на то, что даже не видела квартиры Брюса. Но её это видимо не смущало. Для Брюса день пролетел почти не заметно. В нервный комочек его мозг стал превращаться уже через час «магазинного трипа» - как про себя называл его мужчина – а ещё через час Брюс перестал особо реагировать на внешние раздражители и успокоился. Марта, заметив это, старалась его больше не трогать. Обратно ехали молча. Брюс пытался отдохнуть, отключившись от внешнего мира. Марта переписывалась в телефоне, иногда грустно поглядывая на своего сотрудника. Добравшись до дома Брюса, Марта тактично оставила того одного, понимая, что ей там не очень рады. Она бы и расстроилась, если бы когда-то давно сама не была в таком состоянии. Брюс механически разложил все вещи по вроде как своим местам, понял, что это заняло у него не так уж и много времени и заскучал. Приготовив яичницу, к которой он даже не притронулся, Брюс сел перед телевизором и начал щёлкать каналы. В конце концов, он наткнулся на какой-то совсем уж тупой сериал для домохозяек, хотя по мнению Брюса даже они не стали бы такое смотреть. Сюжет, скажем так, был. И даже тому, кто видит его впервые, как Брюс, после первых пяти минут было ясно, кто, что и как, ну и где тоже. Банальный в своей пошлости треугольник, где более-менее – если сравнивать с другими персонажами – умная главная героиня пыталась рыбку съесть и на забор присесть, и два её любовных интереса – пытались устроить с ней свадьбу ради наживы, был не то чтобы чем совсем уж хреновым, но его исполнение оставляло желать лучшего. Весь оставшийся вечер, плюясь и ругаясь, Брюс провёл у экрана. Голова у него от злости и чужой тупости начала гудеть по новой уже со второй серии, а с третей он перестал обращать на это внимание. Ночью, ложась спать, Брюс даже немного пожалел, что всё так быстро кончилось. Но его голова решила отомстить ему по-своему. Они сидели в большом и светлом доме, с кучей деревянной мебели и немного влажным климатом. Особенно в глаза бросались огромные растения, названия которых Брюс не знал, но точно где-то видел. Банальный в своей тупости треугольник, состоявший из Брюса, Кэрол и Брендона, в антураже того неизвестного происхождения сериала, решал, что делать дальше. Кэрол теперь уже одетая, как одна из посетительниц кафе, на которую обрати внимание Брюс, сидела в плетёном кресле, закинув ногу на ногу, и напевала. Брендон же одетый явно по-домашнему, немного взмокший и нервный, быстро вышагивал по общему залу, в котором они все находились. Брюс, как дурак, стоял на столе и свысока, в сериале точно был этот ракурс, смотрел на них обоих. Сделать он ничего не мог. Он двигался, но так медленно и так тяжело это ему давалось, что внешне ничего не менялось. Даже дышать было тяжело. Головой он понимал, что иногда здесь даже ветер дул, покачивая монструозные пальмы в горшках, но ему этого воздуха не доставалось. В глазах появилась влага, несколько капель скатились по щекам, прячась в бороде. Кэрол посмотрела на него, прямо ему в глаза, куда-то слишком глубоко. Сначала поджала губы, а затем улыбнулась. Воздуха было всё меньше. Брюсу казалось, что шума становилось всё больше. Брендон же двигался где-то на периферии зрения всё медленнее и медленнее, его движения размывались всё сильнее. В глазах начало темнеть и бегать мушки, на шее появилась удавка. Брюс в страхе попытался убрать её, но руки не слушались. Он всё также стоял в центре, как главное блюдо на праздничном столе. Он перестал слышать и мерный напев Кэрол и шлепки босых ног Брендона, только жуткий писк. - Нужно ещё немного подождать, - голос похож был на Кэрол. Брюс надеялся, что скоро это пройдёт, что шум прекратится, что ветер всё же коснётся его. Но ничего не происходило. Казалось даже темнота перед глазами застыла. - Всё неправильно! – Вдруг закричал Брендон. Его голос был больше похож на белый шум, но смысл слов Брюс понял сразу. Его начало трясти. Брюс почувствовал, как под ногами трескается древесина, услышал, как по мраморному полу заскрипели кроссовки Кэрол, ощутил, как крепкие реку трясут его, пытаясь отогнать морок. - Ты не должен был этого делать! Какого хрена ты убежал! Трусливый бриташка! – Кричал на него Брендон. - Я шотландец. Брюс проснулся. Голова гудела, видимо он как-то неправильно спал. Руки немного тряслись, но это скорее нервное. Вспомнить, что же ему снилось, Брюс не смог. Что-то важное, оно вертелось где-то на кончике языка. Солнце уже начинало вставать, за окном слышалась жизнь. Брюс начал собираться на работу. *** Брендон нервно постукивал по чашке с утра, слегка выводил неровный темп ногой в метро, переключался с закладки на закладку на работе. Буквы и цифры не хотели преобразовываться в информацию. Кофе не очень помогал заглушить шум в голове, но ничего другого ему не оставалось. Можно было бы передёрнуть в туалете, но после ссоры с начальником, это делать было опасно. За ним теперь периодически следили и ненавязчиво намекали на его ошибки. Проше говоря, босс стал проявлять к нему повышенный интерес, который явно был не к добру. Брендон мысленно обругал сестру. Как же его достало, что за её проблемы приходится расплачиваться ему. Брендон зарёкся ей помогать. Как бы мужчина не злился на Сиси, всё это было не так важно по сравнению с тем, что произошло с Брюсом. С одной стороны, он злился и бесился, потому что ему было мало, а с другой стороны, Брендон вполне понимал, что это не нормально. «Ничего хорошего из этого бы и не вышло», - успокаивал он себя. А если это не помогало, у него уже давно была подписка на одном сайте, которая могла помочь решить хотя бы часть его проблем. В таком маетном состоянии Брендон пробыл ещё несколько дней. Удовольствие ненадолго заполняло тупую пустоту от собственного бессилия что-либо поменять и что-либо сделать по поводу всего происходящего вокруг. Оно не решало проблем, оно их отодвигало. Ещё через пару дней Брендон стал ловить себя на том, что по вечерам он снова бежит на знакомую улицу. Несколько раз он даже пытался зайти в кафе, но каждый раз пробегал мимо, пытаясь попутно разглядеть что-нибудь через витрину. Пару раз он бегал вокруг настолько долго и замечал, как Брюс выходил через служебный вход покурить. Зрелище не представляло из себя ничего не обычного, но бежать становилось немного труднее. После пары таких раз, Брендон бежал как можно быстрее домой. *** Брюс ещё несколько ночей видел странные сны. После них он просыпался мутный и как будто немного больной. Ничего не мог вспомнить, только тяжесть и разбитость давали о себе знать. Мужчина пытался сосредоточиться на работе, придумывал сам себе странные испытания, вроде запомнить последние семь заказов или узнать имена у пяти блондинок и двух шатенок, а затем вспомнить всё это и не перепутать. Проверять его было не кому, так что после нескольких таких раундов проигрышей самому себе, он забил на это дело. После «магазинного трипа» Брюс ещё несколько вечеров потратил на разбор всего того, что они с Мартой купили. Не сказать, что самому Брюсу нужны были все те вещи, которые он доставал из пакетов, но с ними было хоть какое-то ощущение не пустоты. После нескольких особенно хреновых утр, Брюс перестал полвечера залипать на тот странный сериал, тем более, что конец он уже примерно себе представлял, а его любопытства не хватило бы досидеть этот обыкновенный ад до конца. Сны – Брюс не называл их кошмара даже про себя – не прекратились после этого, но стали иметь хоть немного больше смысла. Кэрол теперь тоже предпочитала сидению в любимом плетёном кресле небольшие прогулки по комнате. Цокот её высоченных каблуков отдавался эхом у Брюса в голове. Брендон же как будто немного отдалился и теперь его можно было увидеть лишь тогда, когда он, выходя из другой комнаты, решал заглянуть в зал. Брюс всё также не имел возможности нормально двинуться. Теперь он хотя бы не задыхался, но иногда уплывал, почуяв сладковатый запах местных цветов. Мужчина не мог вспомнить, где уже слышал этот запах, но эффект от него был, как от нормальной такой дозы кокаина. Тело расслаблялось, а перед глазами начинало немного плыть и ползти. Тогда особенно сильно бросались в глаза красные, яркие губы Кэрол, её такие же красные туфли. Они мельтешили у него перед глазами, явно чем-то недовольные. Брюс хотел бы знать чем, но слова из его горла не выходили. Брендон же был похож на тень. Мужчина почти не видел его, только иногда он мог различить его темные очертания на светлой стене зала, но это от него быстро ускользало. Брюс всё так же стоял на столе, но теперь он боялся потерять равновесие, словно стол превратился в лезвие, и упав, оно могло бы разрезать мужчину на куски. Брюс этого не хотел. Брюс стоял и наблюдал, медленно дыша. Кэрол и Брендон передвигались по обозримой площади, как планеты в космосе – каждый по своей орбите. Но когда они сталкивались, Брюс хотел заткнуть уши. Брендон с кулаками кидался на Кэрол, та же пыталась отбиться от него, ругалась, скреблась об него ногтями. Брендон молчал, но по его свирепому лицу было понятно, что он очень хочет и намеревается свернуть Кэрол шею. Женщина же пыталась выцарапать ему глаза, и, Брюс точно видел, кусала его, отрывая немного мяса по кусочкам. Она кричала, громко и яростно, то уходя на высокие крики, то почти рыча. Брендон громко дышал, и Брюс мог чувствовать его дыхание у себя на шее, словно они снова были на кухне в его квартире. Когда Брендон всё же добирался до тонкой шеи Кэрол, Брюс просыпался. Он всё ещё ничего не помнил, но странная смесь страха, возбуждения и ненависти не отпускала его сразу. Курить хотелось неимоверно. Прошла почти неделя с того раза, когда он видел Брендона. В ход пошли сигареты потяжелее и почаще. Марта начала жаловаться на невозможный запах курева, но Брюс не мог остановиться. Он не мог вспомнить, что ему снилось и не мог решить, что делать дальше.