Ты просто никому не говори, Что видела мой мир изнутри. Всё равно никто не поймёт. Будь крепче, чем лёд.
Из просторной гостиной доносилась громкая музыка, друзья Кэролайн громко смеялись, что-то обсуждали и, конечно, выпивали. Клаус прислушался, крадясь к лестнице и моля всех богов, чтобы никто не заметил его присутствия, но у судьбы были свои мысли на этот счет. Гибрид вздрогнул и чуть не подпрыгнул на месте, когда чья-то рука хлопнула его по плечу. — Вот ты где, Барби, — Деймон широко улыбался, держа в одной руке бокал с алкоголем. Майклсон поморщился. — Не хмурь лоб, блондиночка, пойдем к нам, ты сама заставила нас всех собраться здесь, а теперь прячешься в тени. — Я, — попытался возразить Клаус, но переубедить пьяного Сальваторе оказалось задачей непосильной, особенно, когда тот приобняв его за плечи, нетвердой походкой потащил в гостиную. — Кэролайн! Неужели? — к гибриду подлетела Елена и, звонко чмокнув в щеку, отдала свой бокал, — пей! Ты слишком напряжена, подруга! Девушка хлопнула его по плечу и, схватив Деймона за руку, пританцовывая потащила за собой. «Дурдом» — подумал Майклсон, все же залпом осушая бокал, как оказалось, с виски. Он плюхнулся в мягкое кресло и принялся наблюдать за друзьями Кэролайн, каждой клеточкой ощущая себя здесь лишним и чужим. Ему было отчасти немножечко стыдно за то, что забирает моменты, принадлежащие ей, не ему. Если подумать, то он уже и не помнил, когда у него были друзья и были ли вообще. Семья заменила ему всех, потому что только родные никогда не бросят его, сколько бы зла и вреда он им не причинил. Однако до него так и не дошла мысль, что необязательно иметь общую кровь с человеком, чтобы он стал тебе самым родным. Клаус усмехнулся, когда двойник полезла на стол танцевать — такая беззаботная, словно ее жизни ничего не угрожает, даже не подозревая, что ее главный враг сейчас сидит перед ней в теле ее лучшей подруги и наблюдает за ней, как хищник на охоте. Деймон — вечно гуляющий и бестолковый, вечно лезущий на рожон и слишком наблюдательный, готовый защищать свою возлюбленную до конца, сейчас и вовсе не думает ни о чем, кроме того, как, наверное, уединиться где-нибудь с Еленой. Ведьма Беннет беззаботно хлещет виски, сегодня от нее волнами не исходит агрессия и враждебность. Мальчишка Локвуд испепеляет его спину взглядом и не решается подойти, а ему как никогда приятно осознавать, что у них с Кэролайн не все так гладко, как кажется на первый взгляд. — Вижу, тебе уже легче. Стефан. Старый добрый Стефан. Он присаживается на подлокотник и с таким же интересом наблюдает за происходящим. А Клаусу впервые становится интересно, какие все-таки у них с Кэролайн отношения. Является ли ей Стефан другом? Или они тайно и, возможно, неосознанно неровно дышат друг к другу? Что-то он не припоминает, чтобы Потрошитель, когда-либо стремился обзавестись друзьями. А еще гибрид замечает, что тому тяжело наблюдать за двойником и братом, ухлестывающим за ней, но это не главное. — Так не работает. Ты не сходишься с людьми, потому что ты даже не пытаешься понять их. Клаус видит в каждом из них человека. Живого. Со своими проблемами и заботами, со своими заморочками и переживаниями. Он видит их живые лица, расслабленные тела, отношение друг к другу, когда их жизням ничего не угрожает, когда им не приходится в панике придумывать очередной план по спасению этого убогого городишка. И, наверное, понимает, почему Кэролайн так цепляется за этих глупцов.***
А тем временем Кэролайн мирно спала на диване, свернувшись калачиком и подложив руку под голову. Ей снилось цветочное поле с высокой травой, лазурное небо — чистое, без единой погрешности, и огромный солнечный диск. Она бежала вперед, любуясь красотами природы и мечтая запечатлить открывшуюся ей картину на холсте. Ветер ласкал кожу, трепал висевшую на ней мешком рубашку из грубой ткани. Кэролайн хотелось смеяться, ведь она чувствовала себя свободной и самой счастливой, ей хотелось упасть на мягкую траву, пахнувшую так сладко, но чувство тревоги в груди, появившееся из ниоткуда, заставило ее остановиться и трусливо обернуться назад. Вдалеке закаркали вороны. Из-за ослепляющего солнца она не могла рассмотреть силуэт, возникнувший перед ней так неожиданно. Девушка сделала несколько шагов назад, задирая голову вверх. Ее зрачки расширились от ужаса, когда в незнакомце она узнала Майкла. Мужчина грозно возвышался над ней, в его грубой руке был зажат хлыст, а сзади с ноги на ногу переминался незнакомый ей мальчишка, но чем-то смутно напоминающий ей Элайджу в далеком детстве. Кэролайн вскрикнула, падая на землю, и не узнала свой голос. — Ты слаб, — Майкл занес руку для очередного удара. Она слышала, как хлыст разрезал воздух, зажмурившись, девушка сжалась, не понимая, за что? Острая боль разлилась по предплечью. — Хватит! — попыталась крикнуть она, но не смогла произнести ни слова. Майкл ударил ее в очередной раз — больнее и жестче. — Ты — позор нашей семьи! Кэролайн смотрела на него сквозь пелену слез, мысленно моля о пощаде, смотрела на того мальчишку — с укором, немой просьбой сделать хоть что-то, но видела в его глазах лишь страх, сожаление, беспомощность. Майкл ударил ее еще несколько раз и исчез также неожиданно, как и появился, словно мираж в пустыне. Тело болело нестерпимо, кровь стекала по рубашке, пропитывая ее полностью. Девушка не понимала, почему раны не заживают, почему боль не проходит, почему так болит душа? Она всхлипнула от жгучей обиды и поползла вперед, куда угодно, но только не назад, не оборачиваясь никогда и ни за что. До ее слуха доносилось журчание ручейка, и это предало ей сил двигаться вперед. Мысленно она клялась, что никто и никогда не сможет причинить ей вред, никто и никогда не посмеет унизить ее, она станет самой сильной и могущественной, она всем докажет, что не слабая. Кэролайн рухнула возле ручейка, но закусив губу, приподнялась на локтях и невольно вскрикнула, увидев свое отражение. Сквозь водяную гладь на нее смотрело измученное детское лицо Клауса.