Останови мгновение. Я хочу рисовать. Это моё виденье. Ты должна понять. Останови дыхание. Слышишь, там в тишине? Это поёт молчанье О тебе и мне.
Кэролайн устало вздохнула, поднимаясь с дивана. — Ты должен вернуться обратно к моим друзьям. — Это исключено, милая. Форбс стрельнула в Клауса глазами. — Ты сам говорил, что никто не должен знать о…нас, — девушка запнулась. Последняя фраза звучала слишком уж смущающе, но если она хочет выжить в этом теле и в этом мире, придется засунуть свои принципы и взгляды куда-нибудь подальше. Она — Клаус Майклсон, бессмертное и самое могущественное существо на свете. — Дорогая, ты противоречишь самой себе. Твои друзья сразу поймут, что ты — это я. — Мои друзья сразу догадаются, что со мной что-то не так, если к вечеру ты не вернешь мое тело домой, — поучительным тоном парировала Кэролайн, — а если понадобиться, я возьму тебя силой… — Ты не посмеешь! — Еще как посмею! — самодовольно усмехнулась Форбс, замечая огоньки беспомощности в глазах гибрида. — Ладно, — прорычал Майклсон, мысленно представляя картину, в которой слишком догадливая Елена вытаскивает его на чистую воду. Что ж с одной с стороны ему не впервой изображать из себя другого человека. Дело в том, что ему надо стать ей. — Вот и славно. Связь поддерживаем через смс, и прошу тебя, только без глупостей. Клаус подошел к Кэролайн вплотную. Пускай он и был теперь ниже ростом, это не помешало ему посмотреть на нее с высока. — Ничего не могу обещать. Девушка лишь устало закатила глаза, отстраняясь от гибрида и привычным жестом обнимая себя за плечи, со стороны это выглядело наверняка комично, и она сделала в голове небольшую пометку, больше так не делать. А вообще в ее планы не входило высовываться из особняка до приезда Элайджи, но кто знает, что может случиться в любую секунду. Хм, и когда она успела стать такой рассудительной? Тело Клауса определенно пагубно на нее влияет. Оставшись в одиночестве, Кэролайн вышла на свежий воздух, ноги сами понесли ее в огромный роскошный сад на заднем дворе. Она шла, стараясь медленно переступать с ноги на ногу, наслаждаясь ароматом алых роз, рассаженных всюду. В середине сада расположился искусственно-созданный пруд, рядом с ним беседка, по которой вились необычные цветы с большими белыми бутонами. Девушка вошла внутрь и села на скамейку с мягкими подушками, в углу стоял мольберт с незаконченной картиной, возле него крошечный столик на высоких ножках с палитрой еще не засохших красок. На полотне бушевало море — одинокое и холодное, безграничное и свободное, способное, как погубить тебя, так и спасти от самого себя. Чужое и родное. Кэролайн захотела, чтобы эта картина висела в ее комнате напротив кровати, чтобы утром, когда она только-только открывала бы глаза, первое, что видели ее глаза было бы море. Как жаль, что не в ее силах закончить работу, не в ее силах попросить Клауса дорисовать свой пейзаж для нее, не в силах признаться, что в этих волнах вся она, весь он. Форбс решила вернуться в дом — пустой и оглушительно тихий. Солнце уже клонилось к горизонту, ветер усиливался. Кэролайн остановилась на веранде, желая, чтобы Элайджа как можно скорее нашел способ все исправить и вернуть на свои места. Пускай ей и казалось, что после такого потрясения уже ничего не будет, как прежде. И она была чертовски права.***
И почему он вообще должен это делать? Клаус замер перед входной дверью. Почему он просто не может развернуться и пойти обратно домой, донимать Кэролайн и ждать возвращения Элайджи, который уж точно, как и всегда все вернет на свои места? А главное, когда в нем проснулись эти женские нотки недовольства, ведь еще сегодня ночью он доказывал Кэролайн, как важно соблюдать конспирацию. — Кэролайн? Где ты была? Мальчишка Локвуд. — Ты ничего не хочешь мне сказать? У Клауса задергался глаз, он из последних сил держал себя в руках, чтобы не начать громко и истерично хохотать. Может взять и сказать этому глупому мальчишки, что он, то есть Кэролайн была с ним? Можно, но он сейчас не в тех условиях, чтобы выводить кого-либо на эмоции, тем более себя самого. — Все в порядке, Тайлер, — гибрид обернулся, встречаясь взглядом с недовольными глазами Локвуда. Он смотрел пристально, оценивая каждый вздох, каждый удар сердца, и искал малейший подвох в поведении Кэролайн. Но по природной глупости, как подумал Майклсон, тот ничего не заметил и положил свою руку на его плечо. — Знаю, в последнее время я просто невыносим, и мы постоянно ругаемся, но я переживаю за тебя… Клаус кивнул, не дав тому закончить мысль, и ворвался в дом. О, нет, нет, нет. Он не будет слушать приторные речи мальчишки, предназначенные Кэролайн, не будет смотреть в его глаза, которые смотрят в ответ с надеждой и любовью, и уж тем более не будет думать о том, что она смогла полюбить в этом ребенке, у которого до сих пор играют гормоны, который не знает, чего хочет от жизни, не осознавая своих способностей и возможностей, полученных благодаря ему! Гибрид выдохнул, возвращая самоконтроль. На данный момент у него стоит вопрос в другом, где находится спальня Кэролайн, в которой он сможет спокойно отсидеться?