Silent Hill: Maturation

Часть двадцатая: Спуск Время – нет, всё вокруг – как будто остановилось. Остановилось и не спешило возвращаться к прежнему положению вещей... Мэтт сидел, упершись лбом в колени и держа голову в ладонях, неспособный отойти от шока. То, что он увидел – что испытал – в той комнате, находилось за гранью его разума. Это было для него слишком. ...Мэтт не мог знать, сколько реального времени прошло с того момента, как он выбрался обратно в коридор, когда он наконец поднялся на ноги и сделал глубокий вдох. "Надо просто покончить со всем этим", – подумал он, невидящим взглядом упираясь в стену. Парень совершенно не хотел ни о чём размышлять. Ни задавать себе больше вопросов, ни усомняться в происходивших вещах – просто идти вперёд и увидеть, наконец, свет в конце этого бесконечного тоннеля. Найти свой покой и перестать уже терзать душу. Приложив ладонь ко лбу, парень прикрыл глаза в попытке вспомнить, что он хотел сделать. А, да. Найти выход... Тьма давала о себе знать. Мэтт начинал плохо различать границу между реальным и вымышленным – объекты, окружавшие его, теперь требовали долгого и пристального взгляда. Так, выбитая деревянная дверь, распластавшаяся на полу справа от него, привлекла его внимание как нечто примечательное, но не давала понять, что с ней было не так, пока парень с едва ли искоркой удивления не вспомнил, что прежде эта комната была наглухо заперта. Мэтт с трудом нашёл в себе силы, чтобы подняться на ноги. В одно мгновение, зловещий скрип половиц под его ногами нарушил идеальную тишину в коридоре. На долю секунды инстинктивно напрягшись, парень стиснул верный фонарик в руке и двинулся к дверному проёму. Мягкий свет одинокого светильника за спиной неминуемо возвращал его мысли к беззвучной комнате, поэтому чувство страха действовало лишь в полсилы. Из комнаты веяло отчётливым запахом гари, и первым в номере, что осветил луч фонарика, оказался старый, обугленный подсвечник. Мэтт быстро окинул светом всю комнату – как он и надеялся, никого внутри не оказалось. Парень осторожно перешагнул порог и моментально захотел зажать нос ладонью – дышать здесь было совсем невозможно. Здесь что-то явно жгли, и это точно были не только свечи. Окно, как оказалось, было просто-напросто заколочено изнутри. Стены, измазанные сажей, зияли пугающей чернотой. Письменный стол был залит перемешанным с сажей воском. Буквально за секунду до того, как Мэтт с ужасом осознал, куда он попал, в непроизвольном движении фонарика его дрожащей рукой блеснул маленький объект. Парень с трепещущим сердцем навёл на него свет, прищурился... и увидел висевший на пике подсвечника ключ. Серебристый ключ с брелком в виде якоря. Округлив глаза, Мэтт вспомнил, что ранее видел дверь с этим символом – прямиком под лестницей на первом этаже апартаментов. В порыве внезапного одухотворения, он сделал быстрый шаг вперёд и резким движением схватил ключ. ...Тяжёлый подсвечник, дёрнутый вперёд связкой на ключе, с грохотом рухнул на пол, едва не оглушив от неожиданности подскочившего на месте Мэтта. На долю секунды блеснувшая в его голове мысль о том, что всё, может быть, обойдётся, растворилась в нечеловеческом вое, раздавшемся прямо за стеной. Не чувствуя собственного дыхания, парень пулей выскочил из комнаты и бросился вглубь коридора. В двери, казалось, каждого из номеров с остервенелым не то рёвом, не то хрипом билось нечто, намереваясь выбраться наружу. Из дыр в них, чьё происхождение Мэтту мгновенно стало ясно, тянулись омерзительные гнилые руки, в припадке бешенства пытавшиеся схватить его. Ад желал выбраться на свободу. Мэтт бежал, едва видя дорогу перед собой. Все звуки – рёв монстров, скрип пола, сердцебиение – смешались воедино, словно в унисон безумия. Казалось, ещё чуть-чуть, и он сойдёт с ума; ещё чуть-чуть, и кромешная тьма поглотит его полностью... но удача – если таковой её можно было назвать – вновь ему улыбнулась. Со всей дури влетев в перила лестницы, он опрокинулся на спину – нестерпимой силы удар выбил из груди весь воздух, и лишь чудо помогло ему не потерять в этот миг сознание. В адский крик кошмарных созданий где-то позади влился треск разлетающихся в щепки дверей – кому-то удалось выбраться наружу. Со слезами на глазах, Мэтт сорвался с места и бросился вниз по лестнице. Пропуская ступеньки, спотыкаясь и едва не падая, он кое-как достиг первого этажа и, чувствуя, как в глазах его темнеет, ринулся к двери со знаком якоря. Едва ли видя перед собой, он вбил ключ в замочную скважину, сделал несколько резких поворотов и рывком открыл дверь, после чего под шарканье когтей о деревянную поверхность ступеней лестницы шмыгнул внутрь и наглухо её запер. Скрежет тяжёлого замка о металлическую раму с последним поворотом ключа ознаменовал окончание этого сумасшествия. Хватая воздух ртом, Мэтт принялся медленно отступать назад, глядя на спасительную дверь, пока не уткнулся спиной в стену. Всякий звук за тяжёлой дверью с якорем отдавался глухо, и как бы чудовища, выбравшиеся из заточения, ни били в неё своими склизкими конечностями с той стороны, у них теперь не было ни единого шанса запустить свои когти в и без того исстрадавшуюся плоть парня. Прижимая правую руку к грозившемуся остановиться сердцу, Мэтт опустился на колени и, привалившись боком к стоявшему слева комоду, моментально провалился в сон. ...Где-то глубоко… …Вдали от чьих-либо глаз... ...Под неизмеримой толщей холодной воды... ...Где никогда не видно солнце... ...Раздавались чьи-то сдавленные, судорожные рыдания. Мэтт не мог видеть их источник, но чувствовал его – чувствовал страдания одичавшего от одиночества сердца. Парень открыл глаза – словно и не спал – и обнаружил себя на полу, в полулежащем положении, привалившись спиной к холодной стене. Затёкшая шея слёзно просила выпрямиться; избитые от падений коленки отдавались глухой болью. Прямо перед глазами маячил выгравированный на массивной металлической двери знак якоря. Мэтту было сложно выдавить из себя хоть какие-то эмоции. С неподдельным равнодушием он принял положение сидя и невидящим взглядом уставился на дверь. В голове его отдавался эхом тот плач. Усталый вздох вырвался из груди парня. Что-то в этот момент щёлкнуло в его мозгу, и он, сам того не осознавая, полез в карман за записной книжкой старого моряка. В этот момент апатичной растерянности это был его единственный шанс привести свой разум в порядок. ...Страница за страницей, Мэтт пробирался всё глубже и глубже в содержимое дневника. Некогда комендант этих апартаментов, его владелец расписывал все свои мысли в ярчайших красках; будь то описанием его ежедневной рутины или воспоминаниями о жизни на море, эти строки оживали в голове парня и виделись ему едва ли не яснее реальности. Хоть Мэтт и был весь изнеможён и доведён до слёз, хоть тусклая, мигающая лампочка и качалась из стороны в сторону с раздражающим скрипом, принося глазам дискомфорт, пожелтевшие страницы дневника не давали оторваться от себя ни на секунду. ...И в какой-то момент, с дрогнувшим сердцем, он дошёл до этих строчек: "Сегодня ночью в апартаментах остановился молодой парень - на вид лет 20, высокий и очень худой, с длинными чёрными волосами и измученным, едва не умирающим взглядом. Безусловно, на лицо продолжительная бессонница, подумал я, но с того момента, как я заселил его в комнату, мысли о нём не покидали меня... Что-то в нём было... как будто сломлено. Конечно, я повидал немало побитых жизнью, но чтоб в таком юном возрасте?.." С нарастающей тревогой Мэтт продолжил чтение и на следующей же странице почувствовал, как внутри похолодело. "...Не могу поверить. Этот парень, он... повесился". Мэтт приложил ладонь ко рту, ощущая подступивший к горлу комок. Это было невыносимо. "Предсмертная записка говорила о безответной любви. До сих пор не сходится в голове... Такой молодой..." Глупо было пытаться сдержать судорожный всхлип. Мэтт опустил книжку и закрыл глаза, давая себе возможность спокойно проплакаться. Ему это было нужно. Он не знал толком, что больше всего его растрогало в этой истории. Что-то в ней было ему близкое, интимное; и как бы он ни успокаивал себя и ни говорил, что это не имеет к нему никакого отношения, он знал, что, когда он увидел петлю в той комнате, это потрясло его ничуть не менее сильно, чем монстры, что он встретил на своём пути. С трудом сумев удержать равновесие, Мэтт поднялся на свои несчастные, затёкшие ноги. Голова шла ходуном, и это, к какой-то извращённой радости парня, отвлекало его от душераздирающих мыслей. Дневника коменданта на пока было достаточно – пора было продолжить поиски выхода. Комната, таившаяся за дверью со знаком якоря, была, можно сказать, пуста. Помимо низенького комода в углу, рядом с которым Мэтт потерял сознание, а также грузного книжного шкафа под потолок в полуметре от него, помещение заполняли лишь затхлый воздух и всепоглощающая тишина. Хоть парень уже и начал замечать определённую закономерность, дверь запасного выхода в дальнем конце комнаты в очередной раз дала ему едва заметный проблеск надежды. Глубоко внутри он знал, что она не откроется, но измученная душа была обязана получить, пусть и болезненный, ответ. Заперто. Мэтт и сам не знал, чего ожидал. Он должен был понять сразу. С внезапно вспыхнувшей злостью парень пнул дверь и, матерясь сквозь зубы, развернулся. На данный момент, он уже просто не мог расстраиваться - всё это настолько его вымотало, что начало попросту раздражать. Мэтт окинул комнату угрюмым взглядом. Возвращаться в фойе апартаментов было явно не разумной идеей, но выбора, похоже, не было. Парень со вздохом сделал шаг вперёд, напряжённо сверля дверь с якорем глазами, и внезапно что-то почувствовал. Откуда-то со стороны шкафа била тоненькая, едва заметная струйка холодного воздуха. Было не трудно догадаться, что за ним был проход. Мэтт с досадой окинул шкаф взглядом. Ему ни за что не удастся сдвинуть этого гиганта с места. В любой другой ситуации парень бы терпеливо выложил из шкафа все книги, одну за другой, сложив их красивой стопкой на полу. Сейчас же, с бурлящей злостью от всего, что с ним в последние несколько часов происходило, он просунул обе ладони в щель между шкафом и стеной и со всей силой дёрнул на себя. Под оглушительный грохот ломающегося дерева и вываливающихся на пол десятков книг, шкаф рухнул, открыв проход в неизвестность. Комната моментально наполнилась холодным воздухом. Взору Мэтта предстало чёрное полотно; несмотря на все попытки осветить помещение по ту сторону дверного проёма фонариком, увидеть что-либо не представлялось возможным. Казалось, тьма с усмешкой пожирала любой источник света. Какое-то время Мэтт просто стоял и смотрел в эту тьму, совершенно не понимая, что от него требовалось. Только лишь когда его рука с фонариком устала висеть в воздухе и опустилась вниз, его внимание привлекли две маленькие металлические ручки, одним краем вбитые в пол, а другим уходившие в неизвестность. Это совершенно проскользнуло мимо него, но за дверным проёмом не было пола. Мэтт подошёл вплотную к краю и посветил вниз. Нет, ему не показалось - по ту сторону прохода действительно не было пола, а прямо за порогом комнаты начиналась длинная вереница железных скоб, вбитых в стену, ведшая куда-то глубоко, глубоко вниз. Припомнив, как старый моряк описывал своё недоумение о невозможности проникнуть в эту комнату, парень шумно выдохнул. ― Конечно, здесь есть секретный проход куда-то под апартаменты. Конечно, почему нет. Всё ещё на волне раздражения, он решительно обступил лежавший плашмя шкаф и принялся спускаться вниз. Фонарик пришлось отпустить, чтобы удобнее держаться за скобы; безвольно болтаясь на ремешке, он освещал лестницу прямо у Мэтта перед глазами, но по какой-то причине не мог пробиться сквозь пелену тьмы дальше, чем у самых кроссовок парня. К холодному, ржавому металлу было неприятно прикасаться, но Мэтт цеплялся за каждую скобу так сильно, как только мог – за всё своё пребывание в этом заброшенном месте он уже точно понял, что всё, с чем он контактирует, готово в любой момент сломаться, оборваться и развалиться. Сейчас ему только оставалось надеяться, что стена случайно не треснет и не разрушит лестницу. Спуск... казался довольно долгим. С нарастающим недоумением Мэтт подхватил фонарик и вытянул руку так далеко вниз, как мог. Пола видно не было. Парень поднял голову вверх и обнаружил, что прохода, из которого он пришёл, как будто и не существовало – он не мог разглядеть ни капельки света. "Что за чёрт..." Мэтт с усталым вздохом понял, что ему ничего не оставалось, как продолжать спускаться. Монотонно переступая со ступеньки на ступеньку, он невольно погрузился в мысли. Ему было много о чём подумать... хоть ему и вовсе не хотелось ни о чём этом думать. ...Он оказался в апартаментах, в которые попал в попытке бегства от некого чудовищного существа на дороге. Перед этим он нашёл умиравшую собаку с разбитой головой, что встретил как только попал в город, и подобрал ту странную каменную плитку. Это произошло, когда он выбрался из глубин отеля, в котором... в котором он неким образом оказался. Как он туда попал? Мог его туда принести он? Мэтт вздрогнул, вспомнив о нём. Он поймал себя на мысли, что совершенно не думал о Пирамидоголовом после... после того, что произошло. По понятной причине, да... но всё же... По правде, он совсем не думал о том, что произошло. Он отрешился от этих мыслей, и это забвение каким-то образом продлилось столь долгое время, что он практически уже об этом забыл. То ли это была вина лекарства, то ли это тьма так действовала на сознание, но разум Мэтта казался затуманенным. С течением времени эти воспоминания всё сильнее и сильнее отдалялись от него, словно отходя в мир снов... в мир кошмаров. Мэтт начинал поддаваться вопросу о природе того, что произошло. Но с чего всё началось? Он ехал с матерью в... Портленд? Да, в Портленд. Зачем? Они... они скрывались от кого-то? Мэтт не помнил, к чему были фальшивые паспорта, но мать, казалось, едва ли не сходила с ума. На самом деле, он не особо помнил, что вообще было до того, как они бросились в бегство. Возможно, это было сразу после госпиталя? Сразу после потери памяти? Прежде, чем он успел продолжить эту мысль, нога Мэтта наконец-то коснулась пола. Парня от неожиданности передёрнуло, и он в мгновение ока вынырнул из размышлений. Фонарик не освещал практически ничего. Мэтт мог видеть, возможно, в одном метре от себя, что фактически приравнивалось к полу под его ногами. Всё остальное было укутано непроницаемой тьмой. Мэтт старался не паниковать, но чрезвычайно низкая видимость неслабо давила на нервы. Парень принялся осторожно двигаться вперёд, сосредоточенно обводя пол перед собой фонариком. В голове его с нарастающей скоростью носились мысли о том, куда он направляется и как ему отсюда выбраться, и чем дальше он ступал, тем тревожнее ему становилось, пока в один миг, под едва уловимый треск лампочки, фонарик не погас. Мэтт замер на месте, словно парализованный. Сердце бешено колотилось в груди, к голове прилила кровь – казалось, он был готов упасть в обморок. Дышать стало трудно. Парень не мог видеть ничего. Совсем. Брошенный даже своим единственным спутником, он оказался в абсолютной тьме. Было страшно. Нет, не как прежде – сейчас Мэтт испытывал поистине первобытный ужас, совершенно не поддававшийся никакому логическому объяснению. Он не мог ни видеть, ни слышать, ни чувствовать – как будто сама тьма проникла к нему под кожу и превратила его в свою марионетку. Однако, что-то он всё же ощущал... что-то едва различимое... как будто крошечный фрагмент тепла, где-то внизу... Чем дольше Мэтт стоял, тем яснее это "что-то" становилось. Медленно, томительно оно давало о себе знать, и в какой-то момент голова парня невольно опустилась – и под грузом собственного тела, по инерции, он пошатнулся и рухнул на пол. Чудом не разбив голову – несчастные ладони в очередной раз спасли его лицо от болезненного падения, – Мэтт, едва соображая, что делает, обнаружил себя в сидячем положении. Он не понимал, что происходило, но, к своему собственному шоку, он услышал своё дыхание. Тяжело дыша ртом, он почувствовал, что пол находился буквально в паре сантиметров от его носа, а пыль клубилась прямо у глаз, раздражая слизистую и заставляя судорожно моргать. Всё ещё в невероятном напряжении, парень с большим трудом откинул спину назад и выпрямился. Руки, горевшие от падения, безвольно легли к нему на ноги, и Мэтт вновь почувствовал то необъяснимого происхождения тепло. По-прежнему ничего не видя, он устало провёл ладонью по левой ноге и понял, что источник тепла находился у него в кармане. Это была та каменная плитка. Двигаться было чрезвычайно сложно. Конечности, казалось, окоченели – хоть и свет фонарика погас всего пару мгновений назад, тьма вокруг овладела Мэттом моментально. С трудом просунув пальцы в карман джинсов, парень нащупал камень и вытащил его наружу. В следующую же секунду, с яростным рычанием зажигающихся свечей, вокруг воцарил свет. Мэтт едва не ослеп от неожиданной вспышки. Разум приходил в порядок и тело возвращалось к норме, однако глаза требовали больше времени. Спустя несколько мгновений он попытался проморгаться, но пыль в глазах сделала ещё больнее. Несчастно проскулив, парень опустил руки и решил просто продолжить сидеть, пока всё не вернулось на свои места. По прошествии энного количества времени Мэтт смог, наконец, видеть вновь. Помещение было озарено огромным количеством свеч, покоившихся на низких тумбах вдоль стен. Сама комната оказалась... пуста. Парень поднялся на ноги и в недоумении оглянулся вокруг. Узкое помещение, порядка трёх метров вширь, было обрамлено по периметру бесчисленными свечами. Потолка, как и ожидалось, разглядеть было невозможно, а напротив Мэтта находилась чёрная, неимоверно тяжёлая на вид дверь с едва заметным узором, выдавленным на её поверхности. Парень в недоумении уставился на камень, что лежал в его левой руке. Крылатый жезл, переплетённый змеями... Свечи воспламенились в тот самый момент, когда Мэтт достал плитку из кармана. Возможно, это место каким-то образом резонировало с ней?.. Парень вздохнул и переключил внимание на фонарик, безвольно болтавшийся на его запястье. Крохотная лампочка за стеклянной крышкой была разбита. Что послужило этому причиной, оставалось только догадываться. Это немало его огорчило. С того момента, как он оказался в этом кошмаре после воя сирены, этот фонарик был его бесценным спутником и единственным, что помогало ему двигаться вперёд. Как он будет без него?.. Мэтт отстегнул ремешок, привязывавший фонарик к его руке, и сунул его в карман. Парень успел к нему привязаться, и ему не хотелось его просто так выбрасывать. Тяжкий вздох вырвался из его груди. То, что с ним только что произошло, было поистине ужасающе, но один только взгляд на каменную плитку почему-то придавал ему некоторую уверенность. Он не мог понять этого, но камень как будто бы внушал ему доверие; что-то говорило ему, что он поможет ему на пути в неизвестность. Растерянно переглядываясь из стороны в сторону, Мэтт двинулся к двери. С каждым его шагом, символ на ней приобретал всё более и более яркие очертания, пока парню не предстала полная картина: на двери, будто выжженный раскалённым металлом, располагался широкий круг, вмещавший в себя три маленьких – каждый, казалось, в своей идеально ровной трети. По краям большой круг был расписан неизвестными ему символами, походившими не то на буквы какого-то древнего языка, не то на языческие руны, и весь знак был утыкан всевозможными мелкими деталями, совершенно ничего Мэтту не говорившими. Единственным, что он понимал, было то, что это место явно имело отношение ко сгоревшей комнате в апартаментах, и что ни к чему хорошему его вторжение сюда не приведёт. Парень неуверенно перевёл взгляд на каменную плитку и поднёс её поближе к лицу, чтобы уточнить, были ли на её узоре хотя бы какие-то сходства с этим символом, как вдруг с невыносимо громким скрежетом дверь вздрогнула и принялась медленно открываться прямо на глазах у застывшего на месте Мэтта. Стараясь убедить себя, что он не сходит с ума, парень удручённо уставился на плитку. ― Ты хочешь показать мне дорогу?.. Тьма по ту сторону двери напрягала его, но где-то внутри он ощущал некоторую уверенность в том, что странный артефакт поможет ему обойти это препятствие. Делать оставалось нечего. Мэтт сжал плитку в руке и, вытянув её вперёд, шагнул через порог. ...Одна за другой, словно какой-то дьявольской вереницей, по периметру большого зала зажглось несметное количество свечей. Их света не хватало для того широкого пространства, в котором они находились, но они давали видеть больше, чем Мэтту хотелось. Изящные архитектурные столбы подпирали высокий потолок. Десятки низких, непримечательных скамеек были аккуратно расставлены по всему залу. Огромное витражное стекло с ликами неких святых загорелось тусклым светом и осветило алтарь у своего подножия. Он оказался в церкви. По телу Мэтта побежали мурашки. Что-то во всех этих храмах всегда неимоверно пугало его. Мать брала его с собой в церковь маленьким, и каждый раз это приводило его в ужас; он никогда не понимал, почему, но он боялся там находиться. И сейчас, стоя на пороге этого так называемого храма, он не хотел ничего, кроме как покинуть это место сию же секунду. В одно мгновение, парень развернулся и был готов ринуться вперёд, но был вынужден тут же остановиться: двери, в которую он только что прошёл, на месте не было. Блики от пламени свечей играли на простиравшейся перед ним гладкой стене. Никакого дверного проёма – лишь цельный камень, от угла к углу. ― Какого хрена... Мэтт с отчаянием оглянулся вокруг, пытаясь убедить себя в том, что он что-то упустил. Не веря собственным глазам, он ударил кулаком по стене в надежде на то, что это была лишь иллюзия, но рука, моментально отдавшаяся болью, подтвердила иначе. Испытывая дикий дискомфорт, парень повернулся и затравленно уставился на алтарь. Ему не хотелось здесь находиться. Ему не хотелось здесь быть. Артефакт по-прежнему оставался тёплым, даже более, чем прежде. Мэтт расстроено поднёс его к лицу и попытался взять над своей неприязнью верх. Это место заставляло его нервничать. Прижав плитку к груди, парень с неохотой двинулся вперёд, в проход между скамьями. В зале – как, впрочем, и повсюду с момента его последнего пробуждения, – было тихо. Ни одного лишнего звука, ни шороха, ни скрипа. Только шипение медленно горевших свеч и его собственные шаги. Вокруг – никого. Ни живых, ни мёртвых... Только Мэтт, наедине с собой. Он не помнил, почему ему так не любились церкви. Что-то ещё маленьким ребёнком его в них пугало, вызывало тревогу, не давало сидеть спокойно. Что-то в них было... зловещее. Большущее витражное стекло, тянувшееся под потолок, в любом другом месте показалось бы парню красивым. Сейчас же, глядя на него, он чувствовал нечто... враждебное. Авторитетное. Высокомерное. Словно родитель. Алтарь, увенчанный тоненькими подсвечниками, был испещрён религиозной символикой, вырезанной на деревянной поверхности чем-то острым. В самом его центре, на тёмном коврике, покоился блестевший в огне свечей ритуальный кинжал. Мэтт вздрогнул, увидев себя в отражении лезвия. В противовес всей ржавчине и грязи, в которых утопал этот город, кинжал был идеально чистым, словно его только-только изготовили. Красота орудия поистине изумила парня. Дизайн показался ему невероятно привлекательным: гладкая, без лишних деталей рукоятка плавно перетекала в безупречное симметричное лезвие, без каких-либо недостатков. Это было, вне всяких сомнений, произведение искусства. Мэтт не знал, что думать. Мог ли ему этот предмет пригодиться? Сможет ли он вообще его использовать как оружие? В самом что ни на есть восхищении, парень протянул свободную руку к кинжалу, но был тут же прерван невообразимым грохотом, сотрясшим зал. Мэтт с моментально похолодевшей кровью развернулся и огляделся по сторонам. С потолка сыпался песок, подсказывавший, что этажом выше что-то происходило. Грохот, пусть и не настолько сильный, как в первый раз, продолжал раздаваться где-то сверху, и парень с ужасом осознал, что это был тот самый раскатистый, металлический гул, что он услышал у обрыва дороги прямо перед тем, как попал в апартаменты. Прежде, чем он успел сообразить, что ему лучше убраться отсюда как можно быстрее, потолок храма треснул, и на пол, подняв тонны пыли в воздух, с оглушительным звоном упало это. Мэтт, едва устояв на ногах, прикрыл глаза рукой, чтобы не ослепнуть. Со всех сторон мгновенно повеял сильный запах гари – очевидно, многие свечи не удержались и полетели на пол, укутывая всё, что могли, в своё пламя. Скамьи в центре зала под жёсткий треск дерева разлетелись в стороны; каменные столбы, державшие потолок в том месте, где он был проломлен, усыпали пол камнем. В клубах оседавшей пыли медленно прорезались черты существа, что преследовало Мэтта на улице. Покрытое чешуёй тело, походившее на человеческое, было переломлено пополам где-то в центре хребта – без какой-либо видимой открытой раны, – и обе стороны были скреплены вместе туго их стягивавшей чёрной повязкой. Точка перелома устремлялась вверх; задняя часть тела, под невообразимым углом, переходила в ноги, так же перемотанные тканью и безвольно висевшие в воздухе параллельно земле. Из передней части, с видимым дискомфортом торчали в стороны руки, переходившие, словно влитые, в гигантские чугунные трубы, на которых существо, по всей видимости, стояло. ― Кто в...рывается в моё св..ятилище? – прошипело существо, делая медленный, тяжёлый шаг из обломков камня. Мэтт едва мог поверить своим глазам. Чудовище, заключённое в невыносимые оковы, двигалось, поднимая тяжеленные трубы руками, одна за другой. От кисти до локтя, они были обмотаны цепями, что прилегали к коже настолько плотно, что, казалось, были прижжены к ней. Откуда исходил голос, заставивший волосы Мэтта встать дыбом, понять не удавалось, до тех пор пока существо не подняло свою голову, до этого неприметно висевшую у самого пола. ― Ктооо здесссссссь? – проревел монстр. Парень в совершенном ступоре продолжал разглядывать то, что предстало его глазам. Покрытая редкими чёрными волосами, голова существа, по законам тела человека, должна была быть направлена вниз, однако сейчас его шея была настолько сильно выгнута, что ему почти удавалось смотреть вперёд. Вся передняя часть его склизкого, покрытого чешуёй туловища была напряжена до упора в попытке оглянуть своё окружение. Не было понятно, для чего – на глазах его находилась такая же чёрная повязка, как и на других частях его тела – существо было слепо. ― Далия-аа... Это т-ты? Имя показалось Мэтту знакомо, но он не помнил, откуда. Продолжая молчать и стараясь не издавать лишнего шума, парень, не отрывая взгляда от монстра, протянул руку обратно у алтарю. ― Я чувствую т-тебя... Я чувствую... Кадуцей... Голос чудовища был одновременно похож и на шипение, и на хрип, но Мэтт ясно понимал всё, что оно говорило. ― Кадуцей?.. – неосознанно пробормотал он. ― Да, да... Кадуцей... – простонало существо, поворачивая голову в сторону тут же пожалевшего, что открыл рот, Мэтта. – Ты... т-ты не Далия-ааа?.. ― Н-нет, – удручённо проговорил Мэтт в ответ. – Я... я не знаю, кто это... ― Н-нет? Скажи же м-мне... дитя... кто ты? Мэтт неуверенно переступил с ноги на ногу. Ему совершенно не хотелось слышать своё имя из этих уст. ― Наша машина... сломалась на пути в соседний город, – с заметной дрожью в голосе произнёс он. – Я отправился искать помощь, но... заблудился... ― З-заблудшая душа-аа... ха... – Что-то наподобие усмешки прозвучало в голосе существа. – Что жжж... Ты п...ришёл в правильное м-место... То, как эта фраза была произнесена, очень сильно Мэтта напрягло. ― Кто... эта Далия? – не дожидаясь продолжения, спросил он. ― Дали...я пред...ала нассс... – Монстр дёрнулся на месте, будто сведённый судорогой. – Ос...квернила этот храм... Украла сссвет... С-свет, что показывает путь... ― Свет, что показывает путь?.. – повторил Мэтт и опустил взгляд на каменную плитку. ― Дааа... – простонал в приступе экстаза монстр. – Кад...уцей... Камень, что ты держишь в руках... ― Как ты... ― Я чув...ств...ую его... Верни м-мне его... Сейчас же... Прежде, чем Мэтт успел сообразить, что всё это значило, тяжеленные трубы грянули о каменный пол, и монстр ринулся в его сторону. Парень, в шоке от того, с какой скоростью существо было способно передвигаться, схватил кинжал свободной рукой и, пытаясь отскочить в сторону, махнул орудием наотмашь. Чудовище с воплем боли врезалось в нижнюю часть алтаря, пробив деревянную стену насквозь. Мэтт, едва успев уйти с его пути, не удержался на ногах и полетел на пол, больно ударившись боком. ― Ссссукин с-сын... – проревел монстр, выбираясь из-под обломков дерева. – Т-ты зап...латишь за это, уб...людок... Мэтт, жмурясь от боли, поднялся на ноги и взглянул на кинжал, что подхватил в самую последнюю секунду. Лезвие оказалось в крови – ему удалось полоснуть по телу чудовища в момент перед самым столкновением. ― Я ВЫПОТРОШУ ТЕБЯ! Мэтт, совершенно не понимая, что ему делать, в страхе попятился назад. Монстр развернулся и бросился к нему; парень, постепенно теряя рассудок от дыма, уже полностью заполнившего зал, попытался отпрыгнуть в сторону, но запнулся за кусок скамьи и полетел на пол. Гигантские трубы с оглушительным громом ударились о пол буквально в паре сантиметров от его головы; чудовище взревело от боли, напрямую столкнувшись со столбом, подпиравшим потолок. Грохот каменных плит привёл Мэтта в себя. С трудом поднявшись на ноги, он тут же закашлялся от огромного количества пыли в воздухе. Монстр неистово хрипел, пытаясь вытащить голову из-под обломков камня, прямо в шаге от него. С внезапно вспыхнувшим осознанием своего преимущества, парень замахнулся кинжалом и вонзил его в склизкую плоть монстра. Чудовище взвыло. Что-то в мозгу Мэтта в этот момент... щёлкнуло. Он выдернул кинжал. Тёмная кровь и чешуя полетели в стороны, открыв его взору глубокую рану в нижней части спины существа. Сознание Мэтта сотрясло невыносимое чувство дежавю. Парень, с гулко стучащим сердцем, подался вперёд и ударил кинжалом вновь. И вновь. И вновь. Кровь брызгала во все стороны, монстр ревел от боли, и Мэтт... Мэтт смотрел, не отрывая взгляда от плоти, разрываемой острым лезвием, как нож входит по самую рукоять внутрь тела, в равной степени с удовлетворением и ужасом что-то вспоминая. Он не помнил себя. Он был в бешенстве. ...Тяжёлый удар выбил воздух у него из груди и отбросил Мэтта назад, словно тряпичную куклу. Звук пропал, уступив место звону в ушах, но парень видел, как голова монстра, выбравшегося из-под камней, тряслась от неистового крика. Голова гудела. Всё тело отдавалось болью, но Мэтт... ещё не был готов сдаться. Парень приподнялся на локтях и взглянул навстречу неизбежному. Чудовище шаталось от нанесённых ему ран, но медленно поворачивалось в его сторону. Ещё немного, и оно вот-вот сорвётся с места... Но кто-то посчитал иначе. Широкое лезвие ржавого тесака, брошенного откуда-то сверху, вонзилось в скованное тело монстра и моментально прибило его к полу. Чудовищный рёв, изданный существом, пробился сквозь звон в голове Мэтта и едва его не оглушил. Он видел, как монстр, искалеченный ещё более, чем прежде, неистово дёргался от боли; поначалу ему казалось, что он смотрит прямо на него, но быстро осознал, что на самом деле его взгляд устремлялся к лежавшему справа от парня Кадуцею, что он выронил при падении. Муки монстра постепенно утихали. Из широчайшей дыры в потолке – хотя можно было и сказать, что потолка уже практически не было – в зал спрыгнула давно не виденная парнем фигура. Мускулистые, покрытые венами руки. Широкая, выступающая грудь. Плотный, ровный пресс. Белые перчатки. Тёмная юбка в пол. Огромная красная пирамида на голове. Что-то внутри Мэтта с неохотой, но в то же время желанием, начало пробуждаться. Пирамида остановился рядом с монстром. Обеими руками взявшись за рукоять своего тесака, он наклонился, предоставив Мэтту ещё больший обзор на свою невероятно мускулистую фигуру, и дёрнул его в сторону, одним движением отодрав тело монстра от пола и без каких-либо трудностей отбросив его в дальний угол зала. Тяжёлый тесак вонзился в каменный пол. Мэтт, держась за голову, собрал все силы в кулак и принял сидячее положение. Некогда покоившийся в тишине "храм" был разнесён в щепки. Повсюду камень и обломки деревянных скамеек. Огонь добрался до алтаря прямо у Мэтта за спиной и заключал его в круг вместе с ним. Парень чувствовал себя... странно. Он не испытывал страха. Он не трепетал от ужаса, глядя на приближавшегося к нему Пирамидоголового. Ему хотелось... смеяться. Он что-то вспомнил. Он вспомнил что-то, что полностью изменило его взгляд на вещи. ― Готов поспорить, ты хочешь свою награду, – усмехаясь, проговорил он, будто бы в опьянении. Мэтт не отрывал взгляда от Пирамиды. Он не замечал прежде, насколько... насколько великолепным было его тело. Насколько сексуальным оно было. Пирамидоголовый подошёл почти вплотную к нему и протянул руку лицу парня. Мэтт, внезапно дёрнувшись по какой-то причине, выставил свою ладонь вперёд, тут же сжатую в большущем кулаке Пирамиды. ― Давай... давай не сейчас. У меня всё тело болит... В воздухе повисло молчание. Мэтт опустил голову, пытаясь собраться с мыслями, как вдруг ощутил тяжёлую руку у себя на затылке. Парень вздрогнул и поднял глаза. Прямо перед его носом находился гигантский член Пирамидоголового. Мэтт в шоке уставился на него, едва веря своим глазам. Толщиной с его руку и покрытый венами, почти до конца эрегированный член висел параллельно полу в паре сантиметров от его лица. Крайняя плоть, полностью скрывавшая идеально пропорциональную стволу головку, сочилась смазкой; представший парню вид, вне сомнения, был невероятен. Желание овладело Мэттом моментально; он подался вперёд и провёл языком по кожице на конце члена. Тяжёлый вздох из-под пирамиды придал ему уверенности, и он захватил столько крайней плоти, сколько мог, губами, жадно перебирая её во рту. Опьяняющий вкус Пирамидоголового привёл парня в экстаз; он положил обе ладони на горячий ствол и принялся активно его дрочить. Отпрянув назад и судорожно глотая воздух, Мэтт оттянул кожу на члене Пирамиды назад и обнажил его прекрасную, практически багровую головку. Тоненькая струйка смазки текла из уретры; парень приподнял член вверх и поймал утекавшую прозрачную жидкость языком, после чего тут же опустил и без замедления взял головку в рот. Пирамиде это явно нравилось, и его глухие стоны наслаждения заводили Мэтта ещё сильнее. Его член был невыносимо большим. Нечеловечески большим. Головка едва помещалась во рту парня, но это нисколько его не останавливало. Ему хотелось сосать этот член. Ему хотелось удовлетворить своего спасителя, даже если это стоило ему больных челюстей. С трудом справляясь с гигантским аппаратом, Мэтт внезапно почувствовал поддержку в лице обеих рук Пирамидоголового, обхвативших его голову. Парень вздрогнул и поднял глаза вверх, как вдруг огромный член с силой ворвался в его глотку. Мэтт едва не задохнулся и попытался отстраниться, но руки Пирамиды крепко держали его за затылок. Глотая каждый кусочек кислорода, какой мог, парень с выступившими на глазах слезами пытался справиться с тем, как его драли в рот. Это чувство... было ему знакомо. Пирамидоголовый ритмично вгонял свой член в чудом не моментально порвавшуюся глотку Мэтта, но входил едва ли на половину – было совершенно ясно, что если бы он заставил парня заглотить его полностью, это бы его убило. Мэтту... Мэтту нравилось, что с ним делали. Это было не самое приятное ощущение, но осознание того, что его грубо трахали в рот, приводило его в совершенно недетский восторг. Он старался делать больше, чем просто быть дыркой для члена. Он сжимал губы, как только мог, чтобы стимулировать его сильнее. Руки его всё ещё ласкали ствол, пытаясь поспевать за темпом Пирамиды. Изо рта, начинавшего гудеть от усталости, в невероятных объёмах лилась слюна, смягчавшая трение. Он хотел, чтобы его мужчина был доволен. Мэтт уже едва отдавал себе отчёт в том, что происходило. Постепенно, мгновение за мгновением, он ускользал от реальности, и в глазах его начинало мутнеть. И вдруг, под тяжёлый рык Пирамидоголового, он почувствовал, как мускулистые руки приподнимают его, и раскалённая от напряжения головка члена упирается в нёбо и начинает стрелять обжигающе горячей спермой внутрь него. Густое, слегка солёное семя непрекращающимися рывками лилось ему в глотку; Мэтт едва успевал глотать. Часть спермы хлынула изо рта и плеснулась на джинсы, но ему было всё равно. Пирамидоголовый с приглушенным стоном кончал ему в рот. Мэтт жадно глотал его сперму. Последним, что он осознал перед тем как потерял сознание, было то, что он был счастлив.