Цейлонский чай

Англия вертел бутылку рома в руках. Пробка застряла в горлышке и никак не хотела поддаваться. Зажав бутылку между ног, Империя насадил пробку на тонкий турецкий нож. Упрямица всё же поддавалась, и через минуту напиток обжёг горло и пищевод. Англия протянул бутылку боцману. Коренастый крепкий мужчина. Морской волк ещё в детстве пороховой обезьянкой попал к Артуру на корабль и верно служил ему уже много лет. И клянусь, он был лучшим рулевым во всём Средиземноморье и далеко за его пределами. Даже Артур признавал, что мастерство боцмана превзошло все его ожидания. Кёркленд сидел на бочке с виски, наблюдая, как матросы драят палубу. — К вечеру снова соберётся дождь, – боцман смотрел вдаль. – В такую погоду не стоит рисковать соваться в океан. - Я и не собирался уплывать – Англия смотрел на тонкую струйку дыма, вздымающуюся на вершине горы. В храме сегодня праздник. Розари бегала уже неделю и читала молитвы, раскладывая цветы у каждой статуи божества. Сегодня она с утра приготовила костёр из соломы и зелёных листьев, пепелище тлело и заполняло воздух в храме тошнотворным запахом специй и опиума, вгоняя в сладкий дурман и изменённое состояние сознания, транс. От песнопений женщин, что ещё до рассвета затянули свою мантру у Англии разболелась голова, и он решил провести этот день на корабле. Храм на неделю стал туманной тюрьмой для запахов. Сумасшедшие танцы, жертвоприношения. Маленькая женская ручка без колебания вырезала сердце павлина, принося его в дар безжизненной статуи, затягивая молитву кружась в неистовом танце эмоций, хаотичных движений, транса и наркотического опьянения. Когда Англия увидел эту церемонию, его сознание поразилось ей и захотелось присоединиться к этому сумасшедшему танцу души, вдыхая полной грудью запах опиума, запах жизни и мандаринов. Сусальное золото, узоры хной — это все, что было на Ро взамен яркого сари. Девочка каждое утро рисовала узоры из кари на завтраке англичанина, щедро посыпая его корицей. Церемониальная еда в эту неделю – хочешь, не хочешь, ешь! Жестокая, красивая, гибкая. Танцы Цейлона будили самые потаённые желания плоти. Она воистину сестра Индии. Бутылка за бутылкой улетал горячительный напиток. Империю манила эта тонкая струйка дыма, витающая над храмом и после долгих размышлений Артур на подкашивающихся ногах, не забыв с собой бутылку рома, отправился в место, которое манило его своей живостью и блеском золота. Три тысячи ступенек серьёзное испытание. Англия часто останавливался, чтобы присесть, отдышаться и глотнуть ещё рома. Когда же мужчина снова оказался на мраморной площади, от алкогольного опьянения не было и следа. Храм был пуст. Женщины, что пришли сюда с солнцем, исчезли. Розари сидела в глубине храма и вытапливала из лепестков цветов масло. Британская Империя дурел от опия и амбры. Отломал веточку от сандалового дерева и, прикусывая зубами тонкий прутик, вошёл в залу. Клубы густого дыма окутали тело, затуманили взгляд и разум, одурманивая своим пряным ароматом. Девочка подошла к мужчине, улыбаясь, проводя пальчиком по шее. Артур теперь пах Розовым маслом, настоящим Розовым маслом. Этот запах всю его жизнь в дальнейшем ассоциировался только с Цейлоном. Артур обнял хрупкое, оголенное тело девочки, собственнически прижимая к себе. Цейлон лишь вскинула чёрные глаза на Империю. Тогда, воспользовавшись её покорностью, Англия наклонился и поцеловал девочку в губы. Маленькие ручки упёрлись в широкую грудь, несмело и неуверенно пытаясь оттолкнуть, видимо её возмущал не сам факт поцелуя, а запах алкоголя. Подхватив худое тельце на руки, Артур отнёс девочку к подушкам. Гибкое тельце прогибалось под его тяжестью, Цейлон что-то шептала на хинди и неуверенно пыталась оттолкнуть, но чем ближе вкус её кожи, чем ярче её запах, чем яростнее возгласы — тем всё тверже становился Империя. И вот уже тяжёлая от драгоценностей юбка полетела в сторону. Артур ласково касался пальцами девушку между ног. Юное тело откликалось на каждое прикосновение, на каждый поцелуй в губы, волосы, щёку, живот, бедро, нос, ушко, колено… Розари с интересом наблюдала за каждым движением бледного, солёного от моря тела пирата. Большие, сильные, шершавые руки. Плен крепких страстных объятий, как объятие опиумного дыма, что витал в комнате. Империя удобнее расположился у ног девушки, покусывая пальцы на ногах, проводя язычком по подушечке большого пальца и между ними. Горячий влажный язык поднимался по внутренней стороне бедра, прикусывая нежную смуглую кожу. Цейлон выгибалась, принимая каждое движение, но было видно, что девочка не понимает, что делает мужчина и что последует за этим. Лениво пытаясь отстранить его голову, когда язык коснулся промежности, лениво вырываясь, пытаясь свести ножки. Собачья хватка Англии, его сильные руки, и крошка бьётся в его стальных объятиях, как птица в клетке, и всё тщетно. Артур входил медленно, неторопливо, стараясь причинить меньше боли маленькому тельцу. Цейлон пихала его в грудь, пытаясь остановить. Ерзала, пытаясь отстраниться, шептала на хинди что-то неразборчиво. Англия узнал только одно слово — Боль. Розари вскрикнула, зажимаясь, впиваясь неровными коготками в плечи мужчины, когда он вошёл достаточно глубоко чтобы членом разорвать девственную плеву. Слёзы оросили густые чёрные ресницы, но девочка не плакала, а лишь повторяла что-то на хинди, царапая спину и грудь мужчины. Империя вошёл ещё глубже, но не двигался, позволяя Цейлону привыкнуть к новым растягивающим, распирающим изнутри ощущениям. Резкая боль стихла, на её место пришёл дискомфорт. Розари ёрзала под мужчиной, пытаясь слезть с члена, как замереть её заставил толчок внутри себя и ещё… и ещё… Медленно, как можно нежнее и ласковее. На все метания девочки мужчина не реагировал, алкоголь, опий, страсть в крови подогреваемые Розовым маслом и сандалом. Ритмичные движения внутри узкого, горячего, тесного тельца становились всё быстрее и амплитуднее. Кровь бешено стучала в висках,затмевая слезы, заглушая стоны и даря удовольствие, которое в виде белой жидкости изливается на рефлекторно сокращающиеся мышцы живота. Розари тяжело дышала, сдвигая ножки, сворачиваясь в клубок как кошка. Англия вытер слёзы с чёрных глаз и до утра гладил девочку по низу живота и длинным ножкам.