***
Интерактивные воспоминания на этот раз перенесли Фэйна и Анвилла на каменистый холм, вокруг которого были тёмно-серые, бесконечные пески. На востоке сонное солнце проклёвывалось через плотную кожу ночи — рваный порез, — но спустя каких-то несколько мгновений рассвет, как неаккуратный маляр, уже расплёскивал алую краску, прогонял белый месяц, висевший над западом, вставал в полный рост, рассекая черноту своей широкой кистью, задувая звёздные огоньки. Несмотря на то, что воздух ещё никак не мог прогреться, в воспоминаниях было тепло и неимоверно знакомо. В этой безликой пустыне, в этой декорации из чужой памяти Анвилл вдруг узнал Древнюю Империю, где его никто не ждал дома, где медленно разлагался труп Рахима, его слуги, где кровь лилась без остановки, кровь повсюду — её не смыть водой, не оттереть тряпками, она сочилась из каждой щели частного родового особняка... Анвилл на выдохе резко сел. — Что-то случилось, Анвилл? — участливо спросил Фэйн, заглядывая ему в глаза своими космическими звёздными глазами, в которых хотелось тонуть, тонуть, тонуть. — Ничего, — восстанавливая дыхание, сказал Анвилл. — Ничего, всё в порядке. Фэйн подозрительно на него посмотрел, убирая свои белёсые волосы за спину. Фиолетовый камень во лбу его переливался даже при таком слабом свете. — Если захочешь рассказать, ты же знаешь, что я тебя выслушаю. Анвилл кивнул. — Так... что ты решил делать с этими своими овцами-оборотнями, когда их найдёшь? — переводя тему, спросил Анвилл, снова по-собственнически устраивая свою голову на тёплых коленях Фэйна, пытаясь скрыть дрожь, пробравшую его от онемевшего языка до крестца. — Исходя из того, что мне нужны вещественные доказательства их существования, мне надо добыть хотя бы образец их шерсти, — Фэйн провёл своей мягкой ладонью по зарубцевавшемуся шраму на груди Анвилла. Ящер вздрогнул и перевёл его руку к своему сердцу, медленно бьющемуся. — А если удача будет на нашей стороне, я даже смогу пронаблюдать их в естественной среде обитания... — Да уж, грандиозные планы, — Анвилл помолчал, прикрыв на мгновение глаза. — И ты думал, что я смогу отказаться от такого приключения? — Я думал, что ты пересмотрел своё отношение к приключениям ещё в логове Мордуса, — как-то грустно улыбнулся Фэйн. Анвилл приподнялся и с усмешкой прошептал ему на ухо: — Я никогда не оправдывал ничьих ожиданий.Полевые заметки (I)
4 августа 2018 г. в 00:36
Примечания:
Глава частично переписана.
Бывшая каюта Даллис навевала на Анвилла скуку. Всё там было расставлено по своим местам, строго по полочкам, чуть ли не в алфавитном порядке: книги, склянки, рецепты, мелкие трофеи (для более крупных была выделена сокровищница Даллис) — и в этом был весь Фэйн. Правильный. Правильный во всём — от кончиков пальцев ног до фиолетового драгоценного камня во лбу. Единственное, что вносило хаос в обитель порядка, — неряшливые ниши, принадлежавшие самому Анвиллу; на них хранились духи разной редкости, с диковинными запахами — от букета полевых цветов до горького аромата из Улут-Гора...
Анвилл провёл змеиным языком по обломанному клыку, над которым губа была разорвана, — да, схватку с Мордусом ему не забыть никогда, — затем, порывшись в своём походном рюкзаке, выудил из него два традиционных нахвостника, сделанных из серебра, инкрустированных малахитом. Такими в Древней Империи обмениваются молодожёны. Пройти мимо них на рынке было бы просто преступлением!
Надев один нахвостник, ящер вильнул хвостом — да, смотрелось, несомненно, красиво — и с сожалением взглянул на второй. К несчастью, его зазноба — без хвоста. Подарок был с самого начала бессмысленным, но Анвилл просто не смог устоять перед соблазном пощекотать свою память о Родине. Он пытался найти альтернативу: рылся в библиотеке, спрашивал у Лоусе, Себилл, Ифана, Зверя, даже у Красного Принца, как поступить, и единственным найденным решением оказалось кольцо. Глупо и обидно. Следовать людским традициям ему хотелось меньше всего, но был ли у него другой выбор?..
Анвилл вздрогнул, когда его красная телепортационная пирамидка засветилась, задрожала, и в этот самый миг перед ним материализовался Фэйн в личине человека. Оба нахвостника снова оказались в походном рюкзаке.
— Проклятые идиоты, — вздохнул скелет, сняв маску Перевоплощений и опустившись за рабочий стол, — меня окружают одни проклятые идиоты, — он достал из кармана несколько писем со сломанной печатью и положил их перед собой. Снова вздохнул. И Анвилл сразу понял, что дело в очередной раз было связано с Гарцующим коньком, с клубом, куда с недавних пор Фэйн вступил. — Иногда у меня возникает стойкое ощущение, что вместо интеллектуального общества я посещаю своего рода цирк с элементами борделя. Так называемые «учёные», на мой взгляд, не слишком далеко ушли от своих шерстяных предков: то они гогочут, замутняя свои и без того скудные умы выпивкой, то они... хм... развлекаются с человеческими женщинами (и не только, о, далеко не только), да так, что стоны их и крики слышны даже в библиотеке. Временами мне кажется, что было бы намного комфортнее вести свои исследования на острове Кровавой Луны среди полоумных демонов.
— А я знал, что так будет, — заметил Анвилл. — Разве ты забыл, как весь разговор Дирк, их главный, воротил нос от нас, словно бы меня (да и тебя за компанию) обгадили чайки с ног до головы? Нет, где бы ни руководил этот тип, там обязательно будет худо, ставлю на это свои рога и хвост.
— Тем не менее, — продолжал Фэйн, — единственное, что меня радует в этой до жути смехотворной ситуации, так это постоянный доступ к библиотеке, хоть и не к самой лучшей. Моей... бывшей библиотеке она, должен сказать, не соперница, но приходится работать с тем, что есть.
Щёлкнул замок секретера рабочего стола, и из него высыпалась ещё кипа писем со сломанными печатями — все новенькие, белые.
— Как же много сообщений о пропажах накопилось... Хм...
Поднявшись с места, Фэйн повернул голову в сторону карты Ривеллона, местами густо утыканной цветными булавками, прошептал: «Осколье, Светлое, Дрифтвуд» — и с этими словами воткнул ещё три булавки. Отступил назад, задумчиво придерживаясь за острый подбородок.
— Снова овцы? — предположил Анвилл, усевшись удобнее на кровати.
— Снова. И это уже определённо не совпадение. Между пропажей обыкновенных овец и появлением овец-оборотней есть одна неоспоримая и весьма очевидная связь — даже необязательно быть Вечным, чтобы её обнаружить. Где бы ни появилось стадо овец-оборотней, это знаменуется бесследной пропажей стад обычных овец. Такое случалось не раз и в далёком прошлом, когда по земле ещё ходили знаменитые Искатели Источника, и вот, это происходит снова... К счастью, я знаю, где произойдёт очередное исчезновение. В Сайсиле.
— Он разве ещё существует? — Анвилл лениво потянулся, зевнув. — Мне казалось, что его уже нет даже на картах.
— Существует, и на карте он до сих пор есть. Похоже, нам придётся поработать над твоими знаниями топографии...
— О нет, только не тупография, — Анвилл театрально приложил тыльную сторону ладони ко лбу. — Мой куцый мозг не выдержит столь многоуровневого напряжения!..
— Не тупография, а...
— Да знаю я, знаю. Это была шутка.
— Что ж, тогда сегодня у тебя плохо выходит шутить, Анвилл.
— Да, похоже, Солнце мне на этой неделе не благоволит.
Фэйн переставил стул спинкой к рабочему столу, сел и пустыми глазницами воззрился на Анвилла. Так он сидел молча какое-то время, рассматривая синюю чешую ящера, его выразительную морду со сверкающими болотно-зелёными глазами, в которых отражался закат, витые костяные рога и красные перепончатые наросты за ними. В нём Фэйн видел дракона, пусть и глуповатого временами. Только закрой глаза, и у Анвилла вырастут могучие крылья, и улетит он высоко-высоко вверх, оставив на земле все треволнения этого мира... А тем временем малиновое зарево бесшумно проникало в каюту сквозь маленькие окна над рабочим столом, лизало своими бликами склянки с зельями, корешки книг, алый балдахин над кроватью.
— В моих планах — отправиться в Сайсил как можно скорее, чтобы прибыть туда раньше, чем пропадут овцы.
— В таком случае я тоже туда отправляюсь. Как же так — ты, значит, будешь корпеть над своим исследованием, а я буду прохлаждаться в тени мачты Госпожи Месть? Я же со скуки помру.
Фэйн поёрзал на стуле, и тишина вновь воцарилась в каюте, будто никакого разговора в ней вовсе не происходило. Госпожа Месть, как огромная деревянная колыбель, скрипела, покачивалась; отпитое кровавое вино в бокале на тумбе возле кровати тоже покачивалось от одной стеклянной грани к другой.
— На самом деле, я бы не хотел тебя впутывать во всё это. В конце концов, ты сам как-то признался, что не можешь долго с чем-то возиться, и я подумал, что моя работа кажется тебе монотонной, потому и не вовлекал тебя в сам процесс ранее...
— Меньше думай, — Анвилл усмехнулся, и ряд его неровных острых зубов обнажился. — Знаю, для тебя это сложно. А так... говоря откровенно, я уже впутан во все твои дела, забыл? — ящер похлопал по постели рядом с собой.
Фэйн, с сомнением посмотрев на кровать, оставил на рабочем столе письма, свой дневник в кожаной, мягкой на ощупь обложке. Иногда на ум Анвиллу приходило сравнение, что Фэйн и сам чем-то напоминал этот дневник: в меру мягкий, с тысячью страниц, хранящих свои секреты на странном щёлкающем языке. На демоническом языке ныне, а ранее — на языке Вечных.
Фэйн уселся рядом с ящером, всё ещё напряжённый. На смену его некоторого рода растерянности приходила тяжёлая задумчивость. Анвилл чувствовал это, придвинулся ближе и вдруг крепко обнял Фэйна, обвив его своим гибким хвостом. Фэйн застыл, застигнутый врасплох неожиданной лаской, но не отстранился.
— Как там говорилось в одной эпитафии на кладбище Райкера? «Вместе в любом дерьме».
— Да, «Вместе в любом дерьме», я хорошо это запомнил. — Анвилл почувствовал, как робко сплелись пальцы Фэйна с его собственными. — На той двойной могиле ещё столько много мха было, что я едва разобрал надпись после нашей схватки с Андрасом, тем псом, который...
— Фэйн, — мурлыкнул Анвилл. — Слишком много деталей.