Память крови

Он приходил сюда снова и снова. Снова и снова смотрел сквозь витрину внутрь кафе. Снова и снова его взгляд останавливался на незнакомой ему девушке. Эта неделя выдалась дождливой. Тяжелые облака, готовые вот-вот рухнуть на Токио от количества влаги, неподвижно замерли над городом. Метеорологи обещают такую погоду ещё неделю. «Вот черт! Сколько можно?!» — думала про себя красивая молодая девушка, выглянув в окно. «А завтра еще на работу!» Но ничего не поделаешь, мы не можем управлять погодой в полной мере, нужно как-то изворачиваться, наверное поэтому придумали уютные милые вечера с чашкой кофе и книгой, или сериалом, под убаюкивающие капли дождя. Но Тоуке было не до этого. Завтра ещё пахать в кафе с дураком-Нишики, учить этого Канеки. Так что после душа гуль отправилась в кровать, ложась на бок и обнимая своего плюшевого кролика. Может хотя бы сегодня не приснится кошмар?.. Но уже в 3:26 Киришима проснулась в холодном поту. Ей опять снится... детство, Аято, его уход, снова он, опять детство, голуби. Каждый раз, просыпаясь, она еще долго ворочалась, и наконец кое-как засыпала. Утро. Кругом серо. Сыро. Вкус кофе на губах. Зайдя в "Антейку" Кролик ушла в служебное помещение. Поставила зонтик сушиться, переоделась и вышла в зал. Не успела Тоука переступить порог между залом и помещением для персонала, как в неё прокралось смутное ощущение, это как предчувствие беды. Она ещё долго не могла понять его происхождение, но весь день прошел словно в тумане. У пары клиентов она перепутала заказы, разбила чашку. Йошимура-сан ,заметив тревожность в ее глазах, пытался выяснить что случилось у его подопечной, но на все вопросы ответы были одни и те же: «все в порядке, я заработалась» . Ночь завладела городом, просочилась и разлилась, избегая света от ярко освещенных улиц Токио. Не все легли спать, огоньки освещенных квартир рассыпались, как бисер по полу, отгоняя тьму. В кофейне тоже горел свет. Но в ней остался только одинокий силуэт молодой девушки. Идти домой не хотелось, поэтому гуль решила доделать все свои дела и дела коллег, тем самым выпроводив их пораньше. Ей все время кажется что за ней кто-то наблюдает с той стороны окна. Даже сейчас. Хотелось плакать. Поэтому, по привычке, которая уже стала необходимостью, Тоука надела наушники , выключила везде свет и включила Twenty one pilots-Car radio. Она тихо сползла по стенке, совершенно опустошенная. Кролик уже переоделась и сейчас обнимала свои колени в любимых штанах , которые в ту же минуту намокли. Внутри, где-то в области солнечного сплетения, чувства пытались вырваться из грудной клетки, создавая давление. Голова гудела, руки похолодели, а тело дрожало от бесшумных всхлипов. Внутри открылась черная дыра, закручиваясь сама в себя, она вытягивала все страхи, переживания, потери и неудачи тонкими нитями из души юной девушки. Требуя больше, требуя отдать все, что было внутри, тем самым порождая за собой все новые волны душевных мучений, пока этот водоворот не заканчивался, изживая сам себя. / пару дней назад / — Девушка, нам два кофе, — сделали заказ двое мужчин . «Гули» — подумала Тоука. Пока она варила капучино, до ее слуха долетели слова, которые вонзились в ее сердце осколками и остались там. - Аогири опять теряет своих... - говорили мужчины шепотом, благо слух гулей позволяет сохранять тайны от посторонних. — Слышал, кто на этот раз? — Ты не знаешь!? Черный кролик... Дальше Тоука уже не слушала . Руки выполняли механические, заученные движения, все тело превратилось в механизм, работающий на автомате, но тем временем этот механизм разъедало изнутри, будто кислота разлилась по брюшной полости Киришимы. С тех пор она оставалась в кафе по вечерам одна. Днем она старалась гнать от себя плохие мысли и сосредоточиться на собственной жизни, вдруг слухи..ложь... Заставляла себя улыбаться клиентам, Канеки, Йошимуре-сан, Нишики. А каждый вечер умирала. / вернемся в настоящее / «Пора домой.. » — девушка встала, пошатнулась, а ее руки безвольно мотались вдоль тела. Ноги плохо слушались, но она шла. Снова темная холодная квартира, темные холодные простыни, и только она живая и теплая, как тлевший уголек в потухшем костре лежала на кровати. Казалось она только уснула, но уже прозвенел будильник.