***
Урок по Заклинаниям оказался куда интереснее Истории магии. Все факультеты собрались в одном большом зале, в котором стоял гул голосов, повторяющих «Вингардиум Левиоса»*. У кого-то получилось с первого раза, как у Урараки-чан, а кто-то, как я, до сих пор мучается с пёрышком. Рассадили нас по списку, по 10 человек за один стол, и потому справа я слышал проклятия и ругань от Каччана и слева пыхтение Минору Минеты. Момо-чан, сидевшая после Минору-куна, не сразу, но всё же подняла перо. — И-изуку-кун. Потяни «а» в «Вингардиум». Очако-чан произнесла это почти шёпотом, но её совет услышали все рядом сидящие и приняли во внимание. — Винга-а-ардиум Левио-оса. Стоило ученикам прислушаться к её совету, как пёрышко потянулось вслед за плавной дугой от палочки. Радуясь, как какому-то чуду света, поблагодарил девочку, на что та лишь смущённо вернулась на место. У многих с нашего класса вмиг поднялось перо, как и у меня мгновеньем ранее. Каччан больше не ругался, а Минору пыхтел теперь от нескрываемого восторга. — Она точно грязнокровка? — Говорят, что да. — Тогда чего она выпендривается? — Проучим после? — Ага. Пусть знает своё место. Девочки с факультета общего образования совсем не тихо перешёптывались, словно пытались пристыдить за то, что у неё получилось раньше, чем у них. Ребята с факультетов поддержки и лекарей были куда дружелюбнее, некоторые даже переспросили как правильно, поддерживая Урараку. — Молодцы. Итак, а теперь поговорим о моей бально-рейтинговой системе. Факультет, что справляется быстрее всех с моими заданиями, получает 10 баллов. Вторые — 8. Третьи — 5. И Последние всего 3. За помощь другим прибавляю ещё 5 баллов. За оскорбления и срыву занятий снимаю 5 баллов. Надеюсь, это все поняли? Девочки, до этого обсуждающие Урараку, запищали в протесте, но Полночь их не слушала. После урока Заклинаний вышли все в приподнятом настроении, но остановились почти у арки на лестничную площадку. Те самые девочки поджидали Урараку. Девочка с ядовито-жёлтыми волосами вышла вперёд, толкая Очако-чан, пока оставшиеся две, похожие, как две капли воды, посмеивались, поправляя свои пепельные волосы, собранные в длинные хвосты. — Ещё раз выкинешь нечто подобное, и пеняй на себя, грязнокровка. Пока я помогал встать Урараке с пола, Момо и Шото закрыли нас, ведя не самый приятный разговор. Девочки с другого факультета не понимали слов, глумясь над дедушкой Момо и её больных родителях, а также не забыли упомянуть отца Шото, тем самым вызвав в нём волну гнева. — Отношения моих родителей и это — совсем разные темы. — Что? Хочешь ещё один ожёг? Мы можем это устроить. Их негласный главарь подняла свою палочку, готовясь выстрелить своей магией, больше похожую на неровные блики, но не успела. Жёлтое сияние залило всё вокруг, слепя глаза. Весь страх ушёл, стоило большой руке помочь встать. — Хватит! Разве столь юным девочкам стоит вести себя столь скверно? Директор медленно убрал всю свою магию, оставляя после неё лишь спокойствие. Троица поспешила убраться, сверкая юбками. Момо делала попытки успокоить Тодороки-куна, но, кажется, это не помогало. Мальчику словно сжали голову тисками, не переставая причинять вред. — Мальчик мой, пойдём отойдём. Я знаю, что тебе нужно. — С ним всё будет хорошо? Урарака, хоть и была напугана, но всё же спросила то, что никак не выходило у меня и Яойорозу. — Конечно, но он немного опоздает на урок. А вы бегите, не то тоже опоздаете. Ничего не понимая, мы ушли на следующий урок, на котором сидел лишь наш факультет. Тодороки пришёл с десятиминутным опозданием. Одноклассники молча провожали его взглядом, но никто не осмелился спросить напрямую, как он. Впрочем, навряд ли он ответил бы, судя по лицу. На перемене с девочками решили его просто приободрить, но и это не помогло. — Ребят, спасибо, но не стоит. Это не ваши проблемы. Мальчик почти закрылся в себе, решительно уходя от темы. Не придумав ничего лучше, чем сказать первое, что пришло в голову, я выпалил, инстинктивно схватившись за рукав пиджака Шото: — Тодороки-кун, тебе не обязательно нам рассказывать. Просто доверься нам, хорошо? Глаза, смотревшие до этого с некой пустотой, зажглись живым блеском. — Х-хорошо. — Раз всё разрешилось, то, может, уже пойдём на защиту от тёмных искусств? — Точно! Мы ушли, совсем не замечая заинтересованных взглядов из-за угла.***
Зима пришла неожиданно быстро, покрыв всё воздушным белоснежным сугробом всю округу уже в начале октября. На большой перемене нам разрешили задержаться подольше, а Полночь и вовсе решила провести урок во дворе школы. — Думаю, день подходящий для сладостей. Взмахните же своими палочками, думая о леденцах и конфетах. Лёгкие мантии не спасали от холода, а зимние никто не успел взять в спешке. Учителю же холод был словно нипочём. Ради балов все взмахнули палочками и, как только набрали по мешку сладостей, поспешили спрятаться в тёплом помещении, точнее, в общей столовой. Тёплый чай с мёдом и молоком был как нельзя кстати, поварихи-домовухи только и успевали обновлять чайники. — Вроде как логично, что еда не появляется из ниоткуда, но всё же непривычно осознавать, что её готовят для нас. — Можешь просто не обращать на это внимание. Или игнорировать данный факт. — Разве это возможно? — Старшие классы же с этим как-то живут. — Уваааааааа. Беседы одноклассников наводили некое спокойствие, пока за спиной назревала туча, к счастью, пока обходившая нас стороной. Впрочем, не только это портило картину. Непонятные взгляды со стороны Катсуки и его странное поведение беспокоят почти неделю. Если раньше он тут же отводил глаза или сыпал угрозы, то теперь молча продолжает смотреть. Даже сейчас левым боком чувствую, как друг детства просверливает дыру. — Теперь на следующий урок совсем не хочется идти. — Согласна. — Может нас отпустят? — Не, Урарака. Это не так работает. — Момо-ча-а-ан. Девочки совсем расслабились, потеряв весь настрой на учёбу, как и мы. Взяв в рот зефир из снега, почти подавился им от взгляда в упор. Когда только успел пересесть? — Каччан, что-то не так? — Думаю. — О чём? — Как ты умудрился получить изумрудную палочку? — Так же, как и ты свою. — ДЕКУ! Кулаки Катсуки опустились на стол оглушающим ударом, порождая после себя небольшие взрывы. Я даже не успел отскочить. Языки пламени успели легонько пройтись по щекам, причиняя больше дискомфорт, чем боль. — Мидория! Шото-кун подоспел вовремя, создав ледяной щит правой рукой. Что вообще происходит? Разве можно колдовать без палочки? — Бакугоу! Тодороки! Что вы здесь устроили? Быстро прекратили! Оба! Полночь раскидала мальчишек по разные стороны, держа каждого за ухо. Каччан протестовал, пока Шото просто стоял и ждал выговор. — Понимаю, юность и всё такое, но никаких драк на моих лекциях. Всем ясно? — Вполне. — Ничего не могу обещать. — Бакугоу! Потянув сильнее за его ухо, учительница заставила его попрыгать на месте. — Да понял я, понял! С этого дня и так хрупкие отношения испортились, как казалось, окончательно. Как бы не хотелось, решил не лезть к нему с расспросами. По крайней мере, не в скором времени. Может быть, со временем он оттает и снова откроется?***
— Что ты можешь? После уроков мы дождались нашего друга у дверей Всесильного. Шото вышел первым и держал молчание вплоть до комнаты отдыха в общежитие. Новость всех удивила. Момо, стоявшая до этого у окна, присела на горчичное кресло. — Создавать лёд. А Бакугоу взрывать всё вокруг. Директор объяснил это тем, что наши палочки влияют на нас по-особому. Вот и просыпаются наши сильные стороны в магии. — Но разве у тебя не красный цвет? Почему лёд? Я отчётливо помню, как его палочка выдавала шлейф красного потока, при том не раз. И в тоже время, лёд ему подходит не хуже огня. Жаль, что он им не владеет. Шото-кун выглядел бы крутым, окружённый огнём, которым он сам же и управляет. — Не знаю. — Интересно, что же умеет Мидория? — Прости, Урарака, но я не знаю. Любопытство почти рвалось наружу, грозясь вылиться потоком бормотания. Скорей бы и во мне проснулось нечто похожее. — Наверняка это будет что-то милое и подходящее нашему Изуку. Момо выглядела взволнованной, то и дело теребя свою юбку, как обычно это делала Очако-чан, да посматривая в сторону Шото. — Тц. Это будет нечто бесполезное, как и он сам. Мы, увлечённые беседой, совершенно не заметили появление Катсуки. Он успел переодеться в домашнюю одежду. К удивлению, Бакугоу просто прошёл мимо, ничего более не добавляя. А мы, притащив книг из библиотеки, просидели допозна, изучая палочки. Жаль, что по нашей теме ничего не нашлось.***
— Изууукууу! Тебе сову прислали! — Уже иду. Декабрь вышел насыщенным на письма и посылки от родных. Но для меня это первая посылка от мамы. Выбежав из комнаты в синих шортах и белой футболке с принтом в виде совы, совсем забыл про зимнюю мантию. Быстро миновав все лестницы, достиг так называемый «Совиный перевал». Открыв дверь, столкнулся с кем-то, повалив на холодный от ветра камень. — Простите. Торопился. — Деку? Подняв голову, встретился взглядом с Катсуки. Красные глаза смотрели с удивлением и лёгким непониманием. — Каччан? — Вставать не собираешься? — А? Д-да! Сейчас! Пока вставал, успел несколько раз ладонями отдавить грудь и живот, но друг детства даже не подал виду. — Прости. Встав, протянул руку, чтобы помочь ему встать, но Катсуки не был бы Катсуки, если бы принял помощь. Вдруг резко почувствовал прохладные дуновения ветра. Ещё бы не почувствовал, будучи в футболке и шортах. Зато Каччан был в зимней мантии чёрного цвета, шарфе с эмблемой факультета и красных варежках. — Сова! Вовремя вспомнив о письме, принялся искать сову с моим именем, но она не спешила находиться, а Катсуки уходить. Резко на плечах оказалась чужая тёплая мантия. — Твоя мама отправила посылку с моей совой. Я её уже забрал. Пошли в комнату. Катсуки повертел в руках пакет с коробками и потянул за собой. Вплоть до самой комнаты не понимал что происходит. Катсуки был тихим, это не могло не настораживать и не радовать одновременно. Создавалось впечатление, что друг таким образом извиняется за щёки, хотя я о них забыл достаточно быстро. Его мантию отдал сразу же, как зашли в комнату. Киришима как обычно сидел в наушниках, разучивая что-то самостоятельно. Рин тут же бросился на шею, оборачиваясь вокруг неё словно змея, размещая свои лапы на плечах. Мурчанье почти взрослой кошки и тёплый мех согревали и тело, и душу. — Это твоё. Кинув на кровать небольшие коробки и один обмотанный в скотч пакет, уселся к себе и принялся разрывать свои. Запах приятно защекотал ноздри, и мне стало интересно, но от своих посылок отрываться не стал. В первой коробке была канцелярия и книги, во второй новая одежда. Большинство футболок и рубашек были велики, но всё равно приятно. Разрезав пакет поперёк, вытащил из него зелёную зимнюю куртку с чёрными вкладышами на плечах. Нынешняя чёрно-синяя была лишь чутка маловата, но разве это остановит маму? — Редкостная гадость! Каччан за это время успел попробовать прожаренное мясо, скорее всего приготовленное Мицуки-сан. Поворчав ещё немного, резко повернулся ко мне. — Эй, Деку. На! Накорми этим своего кошака! Угощение оказалось на моих коленях. Катсуки так же быстро накинул мантию и принялся завязывать шнурки. — Т-ты уверен? Пахнет вкусно. Выйдя из комнаты, сосед громко хлопнул дверью. Мясо, как на вид, так и по запаху, оказалось вкусным и слегка хрустящим. Рин слез с плеч и уселся рядом, подхватив один из кусочков. Взяв сухие салфетки, поделил поровну куски мяса. Одну из таких импровизированных тарелкок принёс Эйджиро. — Киришима-кун, будешь? — О! Спасибо, Изуку. Шото-кун подошёл только вечером, вместе с Катсуки. За это время Рин успел втихую схомячить их порции, поэтому сейчас извинялся за своего четвероногого друга. Мальчишки лишь устало посмотрели и улеглись каждый по своим кроватям. — Ничего страшного. Яги-сан нас покормил после тренировки. — Точно! Как прошла тренировка с директором? — Впервые так вымотался. — Заткнитесь и дайте поспать. Пожелав хороших снов, уселся за свой стол доделывать домашнее задание по защите от тёмных искусств. Глава 14 «Монстры, вошедшие в историю магии» была напичкана больше картинками, нежели текстом, потому управился достаточно быстро. Не смотря на это, глава заинтересовала своим содержанием. Многие из монстров не казались такими уж и монстрами, как показалось с первого взгляда. Я бы даже назвал их милыми. Например, озёрная водянка вопреки своей стеснительности, помогает путникам и утопленникам, вытаскивая последних из воды. Или полевой стрекун, который любит нянчиться и смешить маленьких детей. А его сосед даби владеет целебной магией. От книги оторвался далеко заполночь и то только от ворчания Катсуки. Свет от лампочки почему-то мешал ему. Впрочем, это скорее из-за усталости. Не переодеваясь в пижаму, так и лёг с книгой в руках и палочкой. Под одеялом уже никто не отвлекал. — Люмос**. *** На рождество мало кто остался в школе, в основном пятые классы средней школы и вторые старшей, готовясь к СОВ и ЖАБА. И те и те волновались до трясучки и нервного тика. Старшая сестра Шото-куна была в их числе. — Удачи на СОВ, Фуюми. — О да, она мне пригодится. И всё же верь в свою сестру. Девушка убежала, доедая на ходу булочку с вишнёвым джемом. Экзамены у старших классов начинались 28 декабря и заканчивались 30 специально для того, чтобы ученики могли успеть сдать и приехать домой, а после решали свою дальнейшую судьбу в течение полугода. Те, кто хотел продолжить учёбу, заново писали письмо, а те, кто решил начинать свою карьеру или продолжить учёбу среди маглов, уходили. К слову, после 5 класса средней школы большинство возвращались. В истории школы зафиксированы лишь парочка волшебников, кто решился уйти раньше или после СОВ, но и те стали злодеями. — Ну что? Чем займёмся? В нашей комнате остались только я да Шото. Киришиму забрали ещё вчера вместе с Мино Ашидо. Родители девочки не смогли приехать, поэтому его мама забрала и одноклассницу тоже. Для этого, как оказалось, нужно лишь письмо от родителя, попечителя или же опекуна. За Очако приехал отец, а за Момо дедушка Яойорозу. Катсуки то собирал чемодан, то снова разбирал, но на обед так и не явился. Через окно тоже не увидел его в толпе ребят, а может и просто просмотрел. — В гостиной вроде как игры завалялись. Пройдёмся по ним? — Почему бы и нет? На одной из полок гостиной лежали пыльные коробки, забытые ребятами из-за учёбы. Наш выбор упал на настольный Квиддич. Игроки были не в обычной спортивной форме, а в цветной. На обратной стороне картона были расписаны пером правила поверх старых. — Это, скорее всего, мои братья постарались. Они как-то упоминали об этом за столом в классе третьем, может в четвёртом. — Так по каким правилам играем? — По новым ибо эти дурачьё переписали всю игру на свой лад. Разложив игру на столике, уселись прямо на пол. Камин приятно грел большую комнату, к тому же, с дивана было не очень удобно играть. — Правило первое: возьми в руку шарик и подумай об игроке, за которого хотите играть. Правило два: оденьте очки и не снимайте до окончания. Правило три: все правила квиддича вам объяснят в игре. Правило четвёртое: выход из игры только после победы или проигрыша. Удачи. Ваши верные близнецы Тодороки. Шото нахмурил брови на последнем предложении. Что же произошло с его семьёй? — Выглядит простой. — Это пока. Первым шар взял Тодороки. Как только он прошептал, первые очки загорелись, и мальчик их надел. После и я тоже решил повторить его действия. Подумав об игроках, первый, кто пришёл на ум, был отец. — Хисаши Мидория. Очки, предназначенные мне, загорелись и я, надев их, оказался на овальном поле. Передо мной стоял тот самый парень с фотографий и наград на стенде. Рыжие волосы почти пылали на ветру, а глаза горели мягким оранжевым светом уверенности. Здесь он моложе, чем тот, кого я видел последний раз, и без бородки, собранной в косичку, без морщинок и больших белых прядей на висках. Так, пару волосинок затронула седина. — Йоу. Я Хисами Мидория. Правила игры просты, так как ты играешь за меня. Поймаешь снитч и твоя команда победит. Удачи. Взлетай, моя звезда. Метла появилась из неоткуда. Светло-коричневый оттенок дерева гармонировал с хвостом чёрного цвета, а камень в виде голубой пятиугольной звезды, что висел на плетённой верёвочке, был совсем не лишним. — Идём ко мне, игрок. Это отличный шанс потренироваться, прежде чем сесть на настоящую метлу. Версия молодого папы протянула руку, приглашая к себе. Недолго думая, схватил его за руку и сел на метлу. Не прошло и секунды, как мы взлетели, рассекая воздух. Шум застрял где-то в ушах и пропал, когда зависли в воздухе. — Три. Два. Один. Начали. Мячи выпустили на волю, и мы закружились по воздуху, ловя одни мячи и прячась от других. К счастью, Тодороки был в той же команде, что и я. Только играл он за девушку, сильно похожую на Фуюми. Быть может тоже родственница? *** Игра затянула до позднего вечера. Давно я так не веселился. Похоже, что Тодороки тоже. — Интересно, нам хоть что-нибудь на кухне оставили? — Навряд ли. Второй час ночи. Все спят. — Тогда можем прокрасться на кухню. — Шото-кун, ты же не серьёзно? — А ты не хочешь есть? Желудок выдал с потрохами всего. У Тодороки заурчало в ответ и мы, взяв из комнаты свои палочки, направились на кухню по тёмным коридорам. Картины, что днём выглядели приветливыми, яркими и весёлыми, словно утратили всё своё очарованье, приобретя тёмные и невзрачные тона. — Тише. Тут кто-то идёт. Валим. Чужой топот ног направился в другом направлении. Неужели не только мы пропустили ужин? Кряхтение и чьи-то стоны заставили сначала остановится, а после «ублюдки» ускорить темп по направлению голоса. Кого-то побили или показалось? — Люмос. Палочка загорелась лёгким голубым светом, озаряя всё вокруг. Хитоши Шинсо скрючился на полу. Вокруг него большими ручейками стекала кровь. Шото-кун перевернул тело мальчика с факультета общего образования на спину. Ран нигде не было видно, но кровь изо рта и носа не прекращало свой бег. — Нужно позвать медсестру! Мидория, посиди с ним. Я быстро. Мальчик убежал, оставив меня, совсем ничего не знающего в оказании первой помощи, да и вообще что делать в подобной ситуации. — Т-ты ведь Шинс-со, вер-рно? На это мне лишь кивнули головой. Из его рта ещё сильнее выбрызнулась кровь, пачкая мою синюю футболку и коричневые штаны. Запаниковав ещё сильнее, почти захныкал от безысходности. — С-с-с-с-той! Не умирай! Фиолетовые глаза с толикой удивления и насторожённостью посмотрели на меня. А я лишь взял парня за руку, трясся её в такт с моей трясучкой. — Ты ведь… Мидория? Совсем тихий голос и слегка с хрипотой, но благодаря тому, что никого кроме нас нет, эхо отбивалось и доносило до ушей. — П-просто Из-зуку. — Почему…ты меня…не нена…видишь? Вопрос выбил из колеи. За что и почему я должен его ненавидеть? У меня нет причин испытывать нечто подобное к нему. — А разве должен? — Должен. Все…ненавидят… На этом его глаза закрылись, дыхание, совсем слабое, почти остановилось. Грудная клетка перестала двигаться в такт, и теперь живот казался набухшим мешком водой. — Нетнетнетнет. Невнятная речь и трясение за руку ничем не помогали. Паника охватила всё тело, сковав невидимыми цепями. — Я должен что-то сделать! Я должен хоть чем-нибудь помочь! От таких мыслей совсем не заметил, как палочка перестала озарять коридор голубым светом, сменяясь на зелёную дымку. Запах леса приятно щекотал ноздри, пока лёгкий ветерок обволакивал и успокаивал. Что-то невидимое подняло тело раненного мальчика и, набирая обороты вокруг него, создавая шар, счистила с него всю кровь. Буквально мгновение и он снова на полу, но уже нормальный, без намёка на избиение и нечто похожее. Руки резко охватило боль, но я старался не обращать на это внимания. — Деку? — Каччан? Я почти повалился в темноту, когда Катсуки подхватил за плечи. Одна его рука была в непонятных бинтах, а на щеках кто-то оставил царапины и синяк. Рука сама невольно коснулась их. Катсуки был совсем не против, обхватив рукой поверх моей, прижимая к себе сильнее. Ещё не утихший ветер прошёлся по нам и раны друга стали затягиваться на глазах, пока кисти моих рук покрывались в мелкие неразборчивые царапины. — ЭЙ! Не смей закрывать глаза! — …Кач.чан. Не слушаясь своего друга, закрыл глаза, проваливаясь в темноту. *** — Бакугоу, мальчик мой, расскажи ещё раз. Что ты видел? — Его сила…она вылечила меня…и не только… Он опять за своё, совсем о себе не думает! Идиот! Каччан как обычно ворчал. Даже сквозь тьму и вакуум слышу его. Или это всего лишь моё воображение? — Хитоши, не волнуйся, мальчик мой. Просто ответь на вопросы. Какое заклинание использовали на тебе и кто? — Ребята постарше. Сначала Левикорпус*, потом Империо* и Редукто*, и перед приходом тех двоих Виртус Виолатио*. — Ты знаешь имена обидчиков? — Нет, сер. — Сможешь узнать по лицам? — Было темно. Не запомнил. — А что сделал юный Мидория? — …Спас, полагаю… В коридоре было много моей крови, когда они зажгли свои палочки. Про внутренности лучше умолчу. А теперь я чувствую себя даже лучше. Да и сердце больше не тревожит. Шинсо лучше. Я рад. — Тодороки, что вы делали в коридоре в столь поздний час? — Мы пропустили ужин, играя в настольный Квиддич. Хотели что-нибудь перекусить да пойти спать. — Настольный квиддич? Тот самый? — Да, сер. — Эх. Хорошая игра. — Не то слово, сер. Шото-куна не отчитывают. Это хорошо. И всё же не думаю, что нам позволят повторить подобную вылазку. *** Проснулся явно не на своей кровати. Потолок из белого камня не имел ничего общего с натяжным из общажной комнаты. Привстав на локтях, увидел светлую макушку. Катсуки спал, схватив меня за руку кончиками пальцев. Нахмуренные брови не желали расслабляться. Непонятное бормотание почти не долетало, но думаю, что он снова ругается. Тихий смешок так же не разбудил друга, но не пожилую медсестру, посапывающую до этого на угловом диване. — Мидория Изуку. Наконец-то ты проснулся. Мы уже начали волноваться. — Как долго спал? — Ещё пару часиков, и проснулся бы в новом году. — Что? Спросив слишком громко, разбудил Катсуки. Сонно моргая глазами, словно не понимал что происходит. На лице не осталось и царапинки, да и рука была целая, без бинтов. Но стоило ему зафиксировать на мне взгляд, как тут же застыл. — Тупой Деку! Идиот! — Рад, что ты цел. — Ты заставил всех волноваться за тебя! — Прости. Но я в порядке. Честно! — В порядке он! Конечно! На руки бы свои посмотрел сначала! Бакугоу выдернул руки, выставляя мне на показ. Вплоть до локтя шёл хаотичный узор в виде волн. — Э? Откуда? Медсестра присела на табурет с другой стороны и, вдарив лёгкий подзатыльник Катсуки, уложила мои руки на место. — Мы не знаем. Директор остановил разрушение твоего тела, но следы… Время покажет. Может и исчезнут. Налив в стакан воды, протянула мне. Усевшись как полагается, принял стакан. — Спасибо. — Есть хочешь? От одного только упоминания о еде в животе всё заплясало. — Да… Очень. — Бакугоу, иди, сбегай до кухни. Заодно и к директору. Помнишь где кабинет? — Не потеряюсь. Друг убежал слишком быстро. Я даже поблагодарить не успел. Медсестра хотела что-то передать директору, но дверь уже захлопнулась. — Вот ведь. Все дни от тебя не отходил, сторожил как цепной пёс, всё подрывая. Метлой не выставишь, а тут убежал, только пятки сверкают. Что за дети пошли? — Что? — Поблагодари его после как следует. И отругай. В следующий раз мешать нам не будет. — …ась? Совсем не понимаю, о ком говорила бабушка. Тот Каччан, которого я знаю, никогда бы не стал мешать врачам, не смотря на весь свой своенравный характер. Не отходил все эти дни? Подобное возможно, но маловероятно. — Примчался, как только мог. — Яги-сан! Спасибо вам за заботу обо мне! Поклонившись сидя в кровати, быстро был остановлен. Директор, до этого стоявший в дверях, быстро очутился возле меня. Большие руки по отцовски приподняли за плечи. — Ну что ты. Для меня честь заботится о своих учениках. Как себя чувствуешь? — Неплохо. — Это хорошо. Ты уж прости, что я так сразу к делу, но, что ты чувствовал, когда впервые проявил свою силу? — Я… Хотел помочь Шинсо. Кстати, как он? С ним всё хорошо? — Он в порядке. — Это хорошо. С души словно камень упал. Осталось лишь только парочку вопросов Каччану задать и буду полностью спокоен. Почему он вернулся и что с ним приключилось? — Ты чувствовал, что мог контролировать свою силу или всё пустил на самотёк? — Точно не скажу, но когда увидел Каччана и дотронулся до него, то смог применить свою силу и на нём. Ветерок словно заплясал вокруг нас, как до этого было с Шинсо. — Ясно. Директор погрустнел в лице, а спина сгорбилась. Я сказал что-то не так? Или, быть может, использовал свою силу неправильно? — Директор, всё хорошо? — Да, юный Мидория. — Тогда что насчёт моих рук? Яги-сан, расстегнув пуговицы рубашки, показал шрам на левом боку, похожий на солнце или нечто похожее. — Эти шрамы всегда будут с тобой. Я бы ещё долго созерцал, не отрываясь от шрама директора, но звук падающего подноса отвлёк. Катсуки всё уронил перед собой, неподвижно смотря на нас. С его ракурса можно было всё прекрасно рассмотреть. — Бакугоу, мальчик мой, я напугал тебя? На это он лишь молча ушёл, закрыв за собой дверь. — Вот ведь негодник. Столько еды испортил, ещё и полы после него самой мыть! — Исцеляющая девочка, всё хорошо. Я сам всё вымою. — Ещё чего! Сидите! Старушка, ворча, ушла за вёдрами и тряпками. Встав с кровати, почти сразу упал на колени. Ноги слегка не держат. Хотя какой слегка? Совершенно не держат. Директор помог встать и усадил обратно на кровать. — Отдохни пару дней. Завтра ещё навещу. — Буду ждать. — Я попрошу твоих друзей занести тебе тетрадь с пеналом. Подготовь свой разум и тело, юный Мидория. Попрощавшись с директором, остался один в полном одиночестве и непонимании. *** — Да заходите уже. Он не кусается, в отличие от своего невоспитанного друга. Оторвавшись от изучения каждой неровности на стене, увидел Шото-куна и Шинсо у дверей. Оба не решались войти. — Ребята! Я так скучал! — Мидория, целый. — И здоровый. Заходите, не бойтесь. На маленькие кусочки не рассыплюсь. — Было бы здорово. Шинсо, после своей фразы, отвёл взгляд, смотря куда-то в пол.Тодороки тем временем прошёл вперёд, щупая за щёки и смотря всё ещё неверующими глазами. Тетрадка и пенал полетели куда-то в сторону. — Я в пофятке. (Я в порядке) — Уверен? Наконец мои щёки освободили, и я смог растереть их. Тодороки отшатнулся, падая на табурет, а Шинсо так и не решался подойти, стоя рядом с проходом. — Да. Уверен. Шинсо, проходи, не стесняйся. — Я думал, что ты меня ненавидишь. В коридоре мальчик уже говорил нечто похожее, но тогда не придал этому значению. Фиолетовые волосы закрывали глаза, не торча привычно наверх, поэтому трудно сказать, куда именно смотрит мальчик. — Почему ты так говоришь? — Если бы не мой отец, то твой был бы жив. Слова, ударившие как гром среди ясного неба, неприятно грохотали эхом где-то в голове, в ушах, не собираясь уходить. Руки впервые затряслись с момента приезда в ЮуЭй. Разум кричит о невиновности мальчика, и в тоже время захотелось остаться одному, хотя они только что пришли. — Вы чего тут забыли? Не сразу понял, чьи это белокурые волосы носятся то к тумбе, то к мальчишкам. — Что, опять выставишь? — Да! Либо… В руках Катсуки заплясали яркие огни, угрожая взорвать всё на своём пути. Тодороки встал в боевую стойку, готовый отразить удар. — Я, пожалуй, сам уйду. Мидория… Спасибо. И прости. — Ты ещё здесь? Шинсо поспешил выйти из лазарета, пока Шото-кун всё так же стоял неподвижно. — Прекратите. Это не подействовало на одноклассников и они, буквально за долю секунду, оказались рядом. Шото делал попытки притормозить Катсуки льдом, морозя ноги. Катсуки же точечно атаковал небольшими взрывами, быстро перемещаясь с места на место, будь то пол, стены или потолок. Непонятно как, но они не задевали лишь мою кровать, намеренно обходя её стороной. Только дым от взрывов обволок комнату и забивался в лёгкие. — Хватит! Сам не понял, как и когда директор оказался между ними, раскидывая мальчишек в разные стороны. Яги-сан нахмурил брови, поочерёдно строго смотря то на одного, то на другого. — Что я говорил о боях в помещении? — Творить их как можно меньше. — А лучше не устраивать. — И что же вы натворили? Ещё и в лазарете при пациенте. Что важнее — с вашим другом! На сей раз оба потупили взгляд в пол, хотя до этого времени смотрели друг на друга с вызовом. Исцеляющая девочка поспешила открыть окна, впуская свежий зимний воздух, выгоняя удушающий дым. Дышать стало легче. Отложив одеяло, задышал полной грудью. Не смотря на это, в лёгких всё ещё осталась горечь дыма. — Подумайте над своим поведением в моём кабинете. Подойду к вам позже. — Хорошо. Тодороки послушно пошёл первым, за ним, нехотя, поплёлся и Бакугоу, ворча с каждым шагом всё тише и тише. Директор проводил мальчишек взглядом и переключил с них внимание. Взмахнув рукой, разогнал остатки дыма из лазарета, очищая все вещи от черноты. Белые наволочки вернули свой цвет, с серых камней ушли все следы гари. От мягких жёлтых лучей становилось лучше и, словно, легче. Разум наполнялся спокойствием и гармонией. — Думаю, сегодня отложим занятие до вечера. — Не ругайте их сильно. Они… — Не волнуйся. Мы просто поговорим о должном поведении юношей их возраста. — Хорошо. — Я видел, как они волновались о тебе и уверен, юный Бакугоу всё это время переживает. К тому же, у него есть причина. — Из-за моих рук? — …да. Он видел тот момент. — Ясно. Директор ушёл, как только удостоверился в чистоте помещения. А я снова остался один. Сюда даже Рина не пускают, ибо антисанитария и всё прочее. А сколько тут ещё пролежу — неизвестно. *** Ночь наступила стремительно быстро. Директор заходил буквально на пару секунд, и то для того, чтобы принести ужин и пожелать добрых снов. Наши с ним занятия откладывались до нового семестра из-за его занятости. Исцеляющая девочка давно уснула в соседнем кабинете, служившей ей её личной комнатой. А я в который раз рассматривал стены и потолок от скуки и одиночества. Да так увлёкся, что даже не сразу заметил, как кто-то шёпотом зовёт меня. — Деку, ежи тебя дери! Не прикидывайся, что не спишь. Катсуки выглядывал из-за дверей, но не показывался полностью. — Каччан? Разве посетителям можно приходить ночью? — Плевал я на правила. Скажи — старуха спит? — А? Да. Да, она спит. Пройдёшь? Мальчишка тихо прошёл к кровати, опасливо смотря на дверь. К счастью, старушка крепко спала. Сев на табурет, долго смотрел на меня. В темноте его глаза не казались такими грубыми и холодными. — Как ты? — Всё хорошо. Кстати, почему ты не уехал домой? И что было с твоей рукой? — Очередной дикий мамин подарок. Жаль, что сюда его пока привезти нельзя. Он бы тебе понравился. Впрочем, сначала бы ты расплакался. Катсуки выглядит довольным, вспоминая о своём подарке. Лёгкая, непринуждённая улыбка, расслабленные брови. Это было непривычно и так приятно. — Не терпится его увидеть. Может, хоть намекнёшь? — Неа. Подождёшь до весны, как и все остальные. — Как скажешь, Каччан. *** Перед глазами всё ещё стоял Изуку. По крошкам, он исчезал, подхватываемый ветром. Тёплая рука, дотронувшаяся до щеки, вмиг похолодела. Зелёные глаза, ставшие пустыми, медленно закрывались. На лице застыла его привычная улыбка. — ЭЙ! Не смей закрывать глаза! — …Кач.чан. Но он закрыл. Вечно меня не слушается! Директор и старуха быстро прибежали, а за ними и Половинчатый придурок. Даже я, ребёнок, и то среагировал быстрее, чем они, стоило только услышать «Изуку» от перекосившегося от страха Половинчатого придурка. Взрослые что-то говорили, но я не слушал их, прижимая Изуку к себе, а тех, кто пытался подойти, взрывал пол под ногами этих глупцов. Но Директор всё же пробился сквозь мои взрывы и обволок своей магией. Лишь только когда Изуку перестал исчезать по крупицам, подпустил мужчину к нам. — Отлично. Успел. Изуку подвис в воздухе, окутанный в солнечные лучи. Его конечности потихоньку восстанавливались. И всё равно это выглядело жутко. А от своей беспомощности становилось только хуже. Я должен стать сильнее! Сейчас Изуку выглядит куда лучше, благодаря магии Директора, но его руки… Тонкие пальцы и кисти рук украшали непонятные узоры и всё из-за него и Шинсо! Если бы не мамкин подарок, то он бы не был раненым и отравлен ядом. Если бы папашка Шинсо не предал всех в той войне, его бы не терроризировали в школе. Изуку бы не пришлось применять свою силу так рано и неосознанно. — Рассвет сегодня такой красивый. Скорей бы выйти отсюда. Сев за ним на подоконник, не отрывал от него взгляда. Всё та же глупая улыбка, только с живыми зелёными глазами, отражающие в себе красный рассвет. — Верно. Твой кошак задолбал уже спать на моей кровати. — Уж прости его. Не скажу, что больничная одежда ему не идёт. Просто в повседневке ему гораздо лучше. Или же просто привычнее. — Прости, что уехал тогда не попрощавшись. Не стразу понял, о чём он. Здоровый румянец гулял по щекам Изуку, выделяя веснушки. Кажется, я залюбовался совсем не тем рассветом. — Просто не оставляй меня больше, Деку. — Хорошо. Мы бы так просидели ещё, если бы старуха не решила проснуться. Какой чёрт дёрнул её именно сейчас? — Бакугоу Катсуки! Ты опять за своё? Мне что, у постели Мидории всю ночь дежурить, чтобы ты не влез к нему ночью? — Карга старая! Опять шарманка заела? — Ты как со старшими разговариваешь? Исцеляющая девочка схватила свою метлу и принялась бить ею меня, словно нашкодившего котёнка, попутно оттаскивая Мидорию в сторону. Спасибо хоть не сильно. В итоге, с помощью взрывов, допарил до люстры и остался сидеть на ней. Не вечно же терпеть её удары. И ударить не могу, всё-таки дама в возрасте. — Матери твоей на тебя нет! Какой же из тебя волшебник получится с такой-то дисциплиной и воспитанием? — Самый сильный. Я стану сильнее Яги-сана и без этого дерьма! — Вот ведь! Нос не дорос, а уже такие речи! Изуку смешно метался между нами, пытаясь успокоить. В итоге, это чудо предложило вместе позавтракать. К счастью, старуха согласилась. — Но он будет вести себя скромно! — Лааадно. Ради Изуку можно и потерпеть. Спрыгнув со своего убежища, смягчил падение своей же силой. В комнате слегка запахло дымом, но терпимо. Лучше, чем на тренировках с Директором. — Маленький чертёнок. Схватив Изуку за руку, побежал с ним по коридору по направлению в столовую, оставляя старую клячу сзади нас. Были слышны лишь топот моих кроссовок и его босых ног. — Не отставай. Сейчас он был живым и это единственное, что радовало и волновало одновременно. Весёлый заливной смех Изуки наполнил стены коридора. Да, давно мы с ним так не веселились.