Героин умеет ждать.

Как обычный укол. Точно, как обычная прививка. Былой страх позади, неуверенность испарилась. Я рвано вдохнул, чувствуя изменения. Мне хватило сил, чтобы посмотреть в глаза напротив, наполненные добрыми смешинками и мне даже показалось, какой-то материнской заботой, если бы это не было таким несоответствующим в данной ситуации. После этого я перестал что-либо ощущать, чувствуя, как перед глазами появляется невидимая, но четко ощутимая пелена. По телу прошла легкая дрожь, которая остановилась в кончиках пальцев, заставляя тело ощутимо напрячься, а после – расслабленно раствориться в окружающем пространстве. Сердце екнуло, и сразу же замедлило свой ход. В голове взорвался вихрь эмоций и ощущений, основанных на чувствах – и тут же практически погас, унося меня в тягучую и мягкую негу удовольствия. Конечности расслабились – я их не чувствовал. Разум перестал закономерно поставлять мысли на необходимую обработку, мыслей не было. Осталось лишь ни с чем несравнимое чувство безмерной эйфории, медленным, тягучим потоком достигающей каждого участка тела. Это…это кайф. Я не знал, где нахожусь – привычный серый коридор, ведущий в знакомый подвал, куда-то пропал, вокруг меня не было ничего – вокруг меня было все. Я почувствовал себя королем, которого только что официально короновали, а подданные сели на колени и склонили свои головы передо мной, обещая всегда помогать и приносить мне счастье. Как же им не верить? Они не могут врать мне… Через бесконечно-короткое время привычная обстановка начала возвращаться, хотя для меня по-прежнему ничего не значила. Я вижу стены, вижу его – но это теряет всякий смысл. Это все…подождет. Не имеет значения, пока блаженство охватывает весь организм. Губы сами выговаривают расслабленное «спасибо», хотя я не понимал, зачем произношу эти звуки. Зачем они сейчас?.. - Получилось немного больше, чем я собирался тебе ввести, Ки…ты не бойся, все будет окей. Просто отдыхай, если станет плохо – позови меня. Если захочется спать – спи, я буду в соседней комнате. – Парень в виде расплывчатого силуэта, что маячил перед глазами, продолжал говорить какие-то абсурдные вещи, словно это должно меня интересовать или волновать. Я с трудом помнил, кем он является для меня, но это не было большой проблемой – сейчас вообще не существовало никаких проблем… Я расслабленно опустился на спину, чувствуя под собой мягкую поверхность. Наверное, кровать. Сознание очень медленно, словно сгущенка по тонкой пластиковой трубочке возвращалось ко мне. Я облегченно выдохнул, чувствуя, что дыхание очень размеренное и расслабленное. Ничего, я знал, что он помог мне в этот раз, с чем именно – думать времени не было, время было лишь для кайфа и летящего чувства счастья. Я знал, что эта инъекция не принесет мне вреда – всего лишь одна, я всегда смогу остановиться. Это даже не имеет значения – сейчас мне стало лучше, а дальше я смогу справиться и сам. Поводов для беспокойства не было. Было оно – чувство эйфории. Самый лучший момент в жизни это… Это не реальность. Это не реальность, которая сейчас бьет по голове, заставляя проклинать всю свою жизнь от самого рождения. Где бы я ни был – я вспомнил за эти четыре месяца каждую секунду своей дрянной жизни, просчитывая все возможные пути, ведущие к более положительным исходам, но…что теперь? К чему эти бессмысленные раздумья, которые ничего не исправят? Почему только сейчас, только сейчас ко мне пришло осознание? Где-то в глубине души меня действительно это интересовало, но я почти не ощущал этого давления со стороны подсознания. Оно всегда меня побеждало, но только не теперь. Оно по-прежнему угрожало мне, и я чувствовал, что рано или поздно я сломлюсь под натиском своих тайных желаний, прогнусь, уступая место слабостям…своей единственной слабости. Где бы я ни был – он меня преследовал. В натуральном виде – чистый белый порошок, хотя на деле же – всегда разный, смотря какую дрянь туда добавят «поставщики». Где бы я ни был – страх сдаться пугал меня до истерик, тогда врачи силком затаскивали меня в палату и успокаивали – не лекарствами, нет. Мне они были определенно противопоказаны, потому что после всех этих успокоительных меня начинало трясти. Это слабо, даже в одной миллионной части не походило на былое блаженство – но что-то внутри чувствовало родную отраву. Зеленый чай, на нем я отыгрываюсь. Да и суть не в этом. - Ким Кибом, пойдемте обедать, - привычный голос медсестры прервал мои гулкие размышления, заставляя оторвать взгляд от потолка – слишком белого. Я встал с кровати и, надев белые тапочки, запахнув белый халат, отправился вслед за маячащей впереди фигуркой, по белым коридорам. Не знаю, о чем думали люди, когда привозили сюда строительные материалы, оборудование, а также огромное количество необходимых для жизни человека предметов, можно было хотя бы у одного пациента поинтересоваться, нравится ли ему белый цвет. Конечно, на самом деле, белый цвет – это цвет счастья, спасения, всего для наркомана, но только это никак не поможет в лечении. Я продолжаю вспоминать, когда ем, не чувствуя вкуса еды, когда сплю, наблюдая во сне картинки из прошлого, когда дышу – вспоминая, как отличается дыхание под дозой. И хоть детоксикация – первая стадия лечения - прошла довольно быстро и успешно, что оказалось весьма удивительно как и для меня, так и для врачей, в реабилитационном центре сразу как-то не завязалось. Да, я стал спокойней. Да, я не употребляю наркотики. Да, я веду фактически здоровый образ жизни – а где выход? Где выход из этого бесконечного лабиринта, именуемого «лечением»? Как отсюда выбраться, если вид на выход заслоняет невидимая, но заполняющая собой все – оболочка эйфории, оболочка смерти, самой желанной, самой привлекательной и безопасной, как кажется мне до сих пор. Обед закончился, и мне разрешают погулять. Я вышел на задний двор, где гуляли такие же больные, как и я. Немногие из них общались друг с другом, предпочитая разговорам собственные гнетущие мысли. Они все хотят выбраться – как и я, но зависимость не позволяет – так же, как и мне. Усевшись на свободную скамью, сканирую взглядом уже надоевший небольшой парк, в котором проводились прогулки и физические упражнения. Я позволил воспоминаниям уволочь меня в прошлое, которое за все время, проведенное мною в диспансере, не собиралось покидать меня ни на секунду. Что именно заставляет меня продолжать думать об этом – наркотическая зависимость? Душевные травмы? Нет, к сожалению, нет. Хотя, что же это еще, если не душевная травма? И разве не из-за наркотической зависимости я сейчас нахожусь здесь, а не где-то еще, например, в супермаркете, выбирая, какие специи взять для обеда? Взаимосвязь…я пытаюсь изучить ее, хотя это не так просто. Сознание сразу же забивалось порохом, когда я ломал голову над тем, как скатился до такого – я почти прогнил. Почему я помню все, но ничего не понимаю? Во всем виноват…героин, или все же он? Он, который знает меня. Он, тот, что помог мне и этим чуть не убил. Я помню тебя, и вряд ли смогу забыть. Но…это ничего не значит. Не должно меня волновать. Сейчас мне нужно сосредоточиться на лечении, а не на отношениях с людьми, хотя психологи говорят наоборот. Но я знаю лучше – я всегда знал лучше. Во рту неимоверно пересохло. Тело покрыл легкий зуд, я чувствовал раздражающую тошноту, подкатывающую к горлу и вот-вот грозясь извергнуться из меня в виде непереваренного скудного обеда. Эйфория как-то слишком незаметно ушла после моей первой инъекции, оставляя за собой настолько призрачный шлейф, что мне было тяжело понять – это было правдой? Тот рай, нет, даже лучше, это, правда, происходило со мной? Почему…почему так плохо? Куда делось то наслаждение, кайф? Черт бы его побрал, как все чешется и горит – жутко раздражает и бесит. Тошнота стала невыносимой, и меня стошнило на пол. Рвало недолго – зато мерзко. Гадкий жгучий вкус остался во рту, провоцируя новый приступ рвоты. Его не удается удержать, и пол становиться грязнее. Удалось опять откинуться на подушки, дышать стало тяжело. Я попытался позвать кого-нибудь, не важно, кого, я напрочь забыл все имена, чувствовал лишь жжение и зуд. Проклятый героин, или что он мне там вколол… ничего не помню, слишком тяжело. Открылась дверь, и в темную комнату зашел он. Присел рядом, аккуратно заливая мне в рот прохладную воду и обещая, что скоро все пройдет. Я слабо кивнул. Стало немного легче, но все равно мерзко. Большая доза…насколько большая? Это моя первая и последняя инъекция, с самого начала я в этом не сомневался – теперь я точно никогда не притронусь к игле, ни за что! Как же я тогда ошибался.