Руки Судьбы

Монстр был стар. Чудовищно стар. Обычно подобные ему существа с трудом отдают себе отчет в течении времени. Их сознание, если можно его так определить, сконцентрировано лишь на том, что происходит «сейчас». «Прошлое» и «будущее» не имеют для них значения; первое почти мгновенно исчезает в забвении, о втором они не имеют представления. Однако с тех пор, как бурлящие пучины Астрального плана, неописуемые словами, извергли из себя того, кто был заточен под храмом, прошло столько времени, что у существа развилось определенное понятие о собственной биографии. Сами счастливым периодом времени было самое давнее «тогда». В те времена эта земля принадлежала ему и его роду. Он был самым могущественным существом на многие дни пути, победив и поглотив соперников. Как и память, эмоциональные реакции у существ развиты чуть лучше, и даже сейчас он помнил радость охоты и то восхитительное чувство, когда суть побежденного противника питала его собственную, сладостный вид самок, что склонялись перед ним, и безграничное удовольствие от собственного могущества. Помнил он и другие, более мрачные времена, когда откуда-то пришли новые существа, не похожие на род монстра. Маленькие и ничтожные точно пылинки, они все же осмелились бросить ему вызов. И тогда монстр впервые познал новое чувство, - горечь поражения. Он боролся с мелкими врагами, и пожрал множество из них, но они все приходили и приходили. Новые враги поступали не так, как должны были - он ожидал, что будет убит, его самки перейдут победителю, но вместо этого, мелкие существа убили их, а его заточили в уродливой темнице под землей. Хуже того, они заключили его тело в ошейник. Уродливый, отвратительный, окутавший его точно растение-паразит, убивающее древо-хозяина. Он не давал ему пожирать сущность маленьких существ, вынуждая довольствоваться лишь тем, что они разрешили ему есть - самок их вида, добровольно соглашавшихся питать его. Дни заточения тянулись долго и тоскливо. Именно тогда монстр познал, что такое память: его сознание сбегало в счастливые времена, спасаясь от одиночества, неподвижности и голода. Его кормежка была скудной, а существо слабело. Иногда его пленители меняли пытку, позволяя ему покинуть пределы своей темницы и убивать других существ, не похожих ни на род монстра, ни на его пленителей. Когда это случилось в первый раз, он обрадовался, надеясь, что ему удаться поохотится, но проклятый ошейник не давал ему поглощать сущности побежденных. Монстр исступленно выл от бессилия и боли, но пленители не давали ему выбора, и он продолжал влачить свое жалкое существование. Если бы такие мысли были доступны его виду, он бы, наверное, дал себя убить, чтобы покончить с болью. Но все же, как ни отвратительны были эти времена, те, что настали потом - были еще хуже. Он видел как огромное существо, исполин, превосходящий монстра точно так же, как он превосходил мелких существ, убивает его тюремщиков, и впервые познал мрачную радость отмщения. Но его счастье было недолгим, - хотя пленители и погибли, цепи и ошейник, ограничивавшее его все еще остались. Можно сказать, что почти ничего не изменилось. На смену прежним тюремщикам пришли новые. И хотя они немного отличались от прежних (монстр был не в силах распознать разницу между видами), не стоило ждать надежды на спасение. Даже кормежка становилась более редкой. От постоянной жизни впроголодь, монстр сходил с ума, и все кончилось тем, что он впал в спячку. Может быть, его жизни суждено было оборваться в состоянии летаргии, но судьбе было угодно сыграть с ним еще одну шутку. Он очнулся, когда ощутил, как в его узилище появилась новая жизнь. Существо, потревожившее летаргический сон исполина, было маленьким и слабым, напоминая тех, кого он убивал во время своих пробуждений. Но оно хотело… сотрудничать. В обычном состоянии, монстр не был открыт для новых идей, но голод подхлестывал то, что заменяло ему ум. Тем более, что все выглядело очень просто: новый гость будет приносить ему еду, - больше, чем его пленители, а взамен, чудовище будет убивать тех, на кого он укажет. Обладай монстр способностями к рефлексии, он бы назвал слабое существо глупцом. Те века, что минули с тех пор, как он был скован, износили его ошейник. Обостренное сознание монстра могло позволить ему заглянуть в будущее (люди бы могли назвать это «планированием»). Когда он окрепнет настолько, чтобы сломать ошейник, маленькое существо его не удержит. Он вновь будет питаться как во времена своей юности, сокрушая врагов… И, кто знает, может быть ему удаться найти самку. Его видение воплощалось в жизнь. Маленькое существо приносило ему сущность за сущностью, и он с удовольствием поглощал их. Кроме того, оно привлекло еще несколько существ, чтобы помогать ему. Чудовище решило поощрить их, указав на места, где его тюремщики погибли, дав им возможность воспользоваться пользоваться глупыми игрушками, которые им принадлежали. В голове монстра даже зрел план, позволявший использовать этих созданий для того, чтобы они приносили ему больше еды… Люди бы сказали, что он хотел сделать их своими слугами. Но сейчас все пошло прахом. В его дела вмешалось еще одно существо. Хотя оно и уступало монстру по размерам, его яркий зеленый огонь представлял для него угрозу. В былые времена, он бы сожрал его и не заметил, но сейчас силы еще не вернулись к нему в полном объеме. Чудовище связалось со своим «сотрудником», и велело ему заставить зеленый огонек уйти, одновременно сохранив самку, чьей сущностью он пытался питаться, но тот потерпел поражение. И он сам и его люди потеряли свои сущности, заставляя монстра сотрясаться от беззвучной ярости. Голод, когда-то подхлестнувший сознание чудовища к развитию, сейчас стал причиной того, что монстр его потерял. Ему была нужна пища! Увы, попытка заполучить красный огонек, потерпела неудачу. Зеленый огонь осмелился нанести ему удар. Так больно пленнику храма не было с тех пор, когда он впервые сражался с врагом из своего рода, силясь обрести свою первую самку. Но в тоже время, боль позволила ему обрести еще больше разума, и осознать, что гости слегка повредили проклятые путы, что ограничивали его возможности… Да. Монстра затопило удовлетворение. Свобода близко. Очень близко…

***

- Все еще думаешь, что были бесполезные плитки? – спросил Рейнольд с торжеством. Некромант был горд за себя. Внимательное изучение фресок, которыми были украшены стены, позволили ему понять, что за чертовщина творилась вокруг этого храма. Он не поручился бы за детали, но суть была в следующем: древние жители Валье сумели подчинить своей воле какого-то монстра, заточив его в подземелье. Они приносили ему кровавые жертвы, а взамен требовали, чтобы он сражался в их бесконечных войнах. Затем, что-то случилось, и древние жители Валье были сменены более современными, а монстр остался. Дальше подробности становились менее определенными, но можно было с уверенностью предположить, что покойный иллюзионист нашел его, и решил воспользоваться его мощью в своих интересах. Оставалось только понять, откуда взялись зеленые плащи, но, в остальном, все становилось более ясным. Все это он и изложил эльфийке, но… - И что с того? – ответила та, качнув ушами. - Это поможет нам выбраться отсюда? А затем развернулась и пошла, прежде, чем некроманту удалось придумать остроумный ответ. Рейнольд гневно выдохнул и последовал за нею. Череп, надетый на голову, слегка давил. Ничего удивительного, - голова покойницы была меньше, чем у Рейнольда (он предположил, что это была молодая девушка), и если бы не заклинание Изменения Формы, которое он изучил скорее со скуки, чем ради каких-то конкретных целей, он бы, наверное сломался, когда некромант одевал его. «Может я поэтому злюсь?» - отстраненно подумал он. А злился он действительно сильно. Проклятая эльфийка, втянувшая его во все это, над ним насмехалась. Не ценила его блестящий ум. И то, что он спас ее от чудовища. И… Рейнольд тряхнул головой, задумавшись, что с ним происходит. Он бы не определял себя как святого, и частенько предавался гневу, но, обычно, всегда отдавал себе отчет, когда стоит успокоиться, а когда можно отпустить вожжи. К тому же, даже когда он злился на эльфийку, его мысли не шли дальше «свалить, разорвать одежду и…». На «и» все обычно останавливалось, поскольку некромант отдавал себе отчет, что переходить эту черту – опасно. Существовал маленький, но не призрачный шанс, что он не выдержит и сделает что-нибудь глупое. Сейчас же, им овладели не свойственные ему желания, включавшие цепи, и медленную смерть… «Это Руки», - с ужасом человека, заглянувшего в бездну, понял господин Рейнольдс. -«Он пытается залезть мне в голову». УГАДАЛ. Чужая мысль ворвалась ему в голову точно армия Императора Валье – в разбитые врата крепости. Разум Рейнольда взорвался хаосом паникующих горожан, пытающихся организовать сопротивление, тщательно вспоминая все, что он знал об ужасных обитателях Высшего Астрала. Кажется, большая их часть была лишена разума в привычном понимании этого слова. Его преподавательница, Безжалостная Пустота, второй маг Ордена, говорила о том, что сознания Высших Духов напоминали животных. Они были невероятно более сложны, чем люди или даже обитатели Нижнего и Ближнего Астрала, но их сложность, в конечном счете, сводилась к примитивным конструкциям. «Представьте себе замок из песка, вершина которого тает в облаках. Он огромен, но не дай вам бог воспользоваться его удобствами», - объясняла она. Рейнольд плохо понимал аналогию (Пустая вообще имела своеобразное мышление), но твердо запомнил то, что таким тварям проще убить человека, чем управлять им. Даже их «речь», по существу, была не более чем преломлением образов, создаваемых монстрами, призмой сознания самого волшебника. ЖЕНЩИНА. ОТДАЙ МНЕ ЕЕ. На сей раз, некромант был готов, и почти ничем не выдал своего удивления, продолжая следовать за эльфийкой. Чутье подсказывало ему, что лучше не информировать темную о том, что с ним сейчас происходит. Может быть, монстр влиял и на нее, и лучше было не давать повода подкинуть ей в голову какую-нибудь занимательную мысль вроде «он опасен, убей его». «Извини, но я не склонен исполнять команды тех, кто пытался меня убить», - подумал он. Я НЕ ТРОГАЛ ТЕБЯ, ЗЕЛЕНЫЙ ОГОНЬ. ОТДАЙ ЖЕНЩИНУ, И Я ТЕБЯ НЕ ТРОНУ. Действительно, очень примитивное мышление. Рейнольду монстр напоминал маленького ребенка. Что было странно, учитывая то, что с детьми он практически не общался. Я ДАМ ТЕБЕ ТЫСЯЧУ ТАКИХ. «Если у тебя есть точно такие же, то зачем тебе эта?» - движимый любопытством спросил некромант. ПОТОМ. «Замечательный ответ», - Рейнольд хмыкнул. Нет, отдавать ему темную эльфийку не стоило. Как он припоминал, согласно законам Империи пробуждение древних богоподобных сущностей без официального разрешения Государственного Совета, или его чрезвычайно уполномоченного представителя, каралось смертной казнью. Да и вообще, идея человеческого (ладно, эльфийского) жертвоприношения вызывала в глубинах его души протест. И это еще не отрицая того, что темная эльфийка ему нравилась. СПАСИБО, А ТЕПЕРЬ ОТДАЙ. Сквозь психическую связь между собой и чудовищем, Рейнольд понял, чего монстр хочет, - чтобы некромант прикончил свою спутницу. Обычно, путы заклинаний, наложенных на монстра, позволяли ему пожирать лишь души тех, кто умирал естественной смертью, но аэромант постарался на славу, чары выдохлись. Теперь узнику храма были доступны и жертвы насильственных смертей, погибшие от чужой руки. Некромант сглотнул комок, появившийся в горле, и сделал себе заметку известить Консорциум при первой же оказии. Раз монстру стал доступен такой простой источник энергии как банальное заклание на алтаре, долго его заточение не продлится. ОТДАЙ, ОТДАЙ, ОТДАЙ. «Нет, спасибо», - отрезал некромант, внутренне приготовившись к очередному нападению. Прикосновение Смерти заставило Высшего Духа отступить, и, наверное, пригодится ему сейчас. В том, что нападение произойдет, некромант не сомневался. САМ ВИНОВАТ. Узник храма разорвал с ним контакт, и… Стены храма взорвались от мощного удара, сокрушенные ударом монстра. Некромант сделал шаг к эльфийке, успевшей удалится от него на десяток шагов, готовя заклинание, но враг совершил неожиданный поступок. Вместо тысячи ударов, он нанес лишь один, - гигантский палец ударил мага в лоб, расколов ему надетый на голову череп, сбив с ног, и отбросив на несколько шагов. Рейнольд разозлился. Кто бы мог подумать, что тупая тварь, вырванная из проклятых слоев Астрала, сумеет освоить такую идею как «заговаривать зубы». Определенно, Пустой следовало обновить свои лекции об этих существах… Он стремительно вскочил на ноги, пытаясь сообразить хоть какой-нибудь мало-мальски пригодный план, но, увы, все кончилось слишком быстро. Звон падающего на землю клинка, сдавленные проклятия на незнакомом языке, и некромант остался наедине с темнотой…