— Папирус, телефонный разговор в гостинице Снежнеграда
«Эй, я всегда тут останавливаюсь, когда приезжаю в Снежнеград! Обычно я ночевала у Папируса, но… Его диван слишком бугристый и пружинистый? А его брат среди ночи по сто раз ходил перекусить. Мда, лучше спи в гостинице»,— Андайн, телефонный разговор в гостинице Снежнеграда
«Жжжжжж…» На всю гостиницу раздавались звуки пылесоса. Папирус усердно вытягивал пыль отовсюду, докуда только дотягивался. Периодически он забегал сюда, чтобы помочь — просто так, за бесплатно, по доброте душевной. Управляющей крольчихе такая подмога была только в радость, и она всегда тепло встречала скелета, когда тот в порыве благородного трудового энтузиазма заявлялся на её порог. Расторопному и долговязому монстру было куда легче прибирать комнаты, к тому же у неё самой в такие дни оставалось куда больше времени на то, чтобы просто поиграть с сынишкой. — Спасибо, Папирус, ты такой молодец… Я просто не знаю, как отблагодарить тебя! — хозяйка благодарно улыбалась ему. — Но хотя бы… Вот, держи. Угощайся на здоровье! Она протянула ему леденец, большой, круглый и сладкий. Скелет наклонился, чтобы взять угощение, и в этот момент крольчиха, привстав на цыпочки, ласково похлопала его по черепу. — Приходи ещё, если захочешь. Ты даже можешь остановиться здесь для отдыха, если пожелаешь. Оставаться в гостинице на постой Папирусу не было никакой нужды — в конце концов, он жил в том же самом городе совсем близко — а вот перспектива ещё раз порадовать добродушную монстриху и заодно, возможно, получить ещё один леденец показалась ему привлекательной. С тех пор он взялся регулярно наведываться в это место, чтобы помочь. Иногда ему сообщали, что никакой работы нет, а комнаты заняты постояльцами, но и в этом случае Папирус получал леденцы и ласковые улыбки. Это было лучше всего. Постояльцы в гостинице были самые разные, и большинство из них скелет видел впервые в жизни. То были гости из Водопадья, из Жаркоземья, а то и из самой Столицы. Но настал день, когда он столкнулся в дверях со вполне знакомым лицом. — Ваушки! Привет, Андайн! Ты хочешь у нас пожить? Интересно, почему ты так решила? Ведь ты же говорила, что не любишь холод! — Привет, Папирус. А, у меня образовалась тут серия важных дел. Нужно проверить все сторожевые посты, выявить все нарушения и неисправности, переслушать доклады от собак, уточнить насчёт новичков… Словом, дел довольно много, и мне будет неудобно каждый день бегать до своего дома в такую даль. Я решила пожить несколько дней в вашей гостинице. — Зачем в гостинице? Точнее… Я уверен, что она самая лучшая из всех в Подземелье, потому что я помогаю там следить за порядком! Но всё же… Я знаю, где ты сможешь пожить с наибольшим комфортом и при этом абсолютно бесплатно! И это мой дом! Двери моего дома всегда открыты для хорошего друга! Правда, там живёт ещё и Санс… Но я думаю, он не будет мешать. Готов поспорить, нам даже придётся беспокоить его самим. — Ты точно уверен, что хочешь этого? Учти, я остаюсь с ночёвкой. Даже с несколькими ночёвками. — Это долг всякого порядочного Королевского Стража — дать приют главнокомандующему! — Папирус сменил дружелюбный тон на официально-торжественный. — И по такому случаю у меня для тебя готов превосходный диван! Пойдём, Андайн! Высокий скелет решительно двинулся по улице, и Андайн, улыбнувшись, отправилась вслед за ним. Пожалуй, она была только «за» то, чтобы остаться у друга в гостях. — Располагайся, Андайн! Клади свои вещи в гостиной везде, где хочешь! Можешь даже что-нибудь положить у меня, наверное. И насчёт твоей работы… Может, я смогу тебе с чем-нибудь помочь? Что-нибудь проверить? — Нет, Папирус. Пусть ты только на обучении и ещё не стал полноправным членом Стражи… Но ты здесь работаешь, и я должна проверить и то, как ты справляешься со своими обязанностями, тоже. А кроме того, я не имею права перекладывать свои полномочия на кого бы то ни было, — строго отчеканила Андайн, но тут же широко улыбнулась. — Ну, зато… У меня будет день на проверку работы твоих головоломок, так что у тебя будет шанс немного повеселиться. Приступаю с завтрашнего дня. С этой минуты Папирус изо всех сил старался занять воительницу, чтобы быть по-настоящему гостеприимным хозяином. Он привлёк её к готовке ужина (и на сей раз Сансу вместо бара Гриллби пришлось остаться дома и добросовестно сжевать всё, что ему навалили на тарелку неуёмные кулинары), предложил ей посмотреть телевизор (волей-неволей Андайн смилостивилась на это), устроил шалаш из стульев и одеял и рассказывал ей жуткие, с его точки зрения, истории, слушая которые, Андайн старательно прятала улыбку. Время до ночи пролетело незаметно. Папирус пожелал рыбе спокойной ночи и удалился к себе. Санса давно не было видно. Андайн осталась в одиночестве и попыталась устроиться поудобнее на диване. Тут-то и начались сложности. В сидячем положении сей предмет мебели не вызывал никаких неудобств и не навлекал на себя никаких подозрений. Да, он казался жестковатым и местами продавленным, да, неприятно поскрипывал и булькал, когда на него садились… Но лишь улёгшись, воительница в полной мере оценила, на что подписалась. «Я как будто лежу на мешках с резиновой картошкой», — подумала она. Лишь это странное сравнение и могло в полной мере описать её ощущения. Она принялась ворочаться, стараясь принять хотя бы более-менее удобную позу. Скрипы и бульканья усилились, а бугры стали чувствоваться ещё сильнее. «Будь на моём месте кто-то другой, он бы заработал себе синяки от такой ночёвки. Но только не я! Я слишком суровая, чтобы меня победил диван!» — подумала рыба. Наконец кое-как ей удалось улечься. «Что ж, теперь я, по крайней мере, знаю, что подарить Папирусу на день рождения. А этот хлам давно пора разнести в клочья и выбросить в утиль». Андайн медленно начала засыпать. Но только её сознание подошло к заветной грани между сном и реальностью, как послышался шорох. По звуку воительница безошибочно определила: Санс. Только он мог так неторопливо передвигаться по дому, почти старчески шаркая тапочками. Андайн заскрипела зубами. «Он в состоянии телепортироваться, чего он плетётся пешком среди ночи?» Но вслух она ничего не сказала и даже не сменила позу. Будучи в полной увереннности, что она спит, Санс спокойно прошлёпал к холодильнику, открыл его, постоял несколько минут, раздумывая, какую из кучи одинаковых пачек чипсов ему выбрать, наконец достал и поплёлся обратно. Снова пешком. Снова шаркая. И на этот раз ещё и хрустя чипсами по дороге. Но Андайн стерпела. Увы, это были не последние её мучения. Санс то и дело поднимался с постели и совершал неторопливую прогулку на кухню. Мимо неё. В конце концов рыба не выдержала и вскочила с дивана. — Санс!!! — Генерал диванных войск, награждённый почётным кетчупом, готов к отчёту! — Санс поначалу даже вздрогнул, но теперь попытался улыбкой утихомирить непонятно почему рассерженную гостью. — Санс, я понимаю, это ваш дом, ваши порядки, но это просто невыносимо. — Ладно, ладно, не генерал. Рядовой диванных войск. — Да я не об этом! Ты не мог бы есть поменьше? Я уснуть не могу. — Мне нужно есть побольше. Видишь, какой я маленький? У меня подозрительно не растущий организм, требующий калорий. — Твой организм схомячил огромную тарелку спагетти на ужин. Санс, будь так добр, проваливай спать! — Хорошо, хорошо, — Санс примирительно подмигнул и удалился. Больше низкий скелет и в самом деле не появлялся, но выспаться Андайн не успела. И хотя днём она старалась героически не подавать вида, Папирус, сопровождавший её на правах «стажёра» (он всё-таки придумал повод везде ходить с подругой), всё равно заметил, как она изредка зевает, прикрываясь, и украдкой протирает глаза. — Что такое, Андайн? Ты не выспалась? В доме был недостаточно свежий воздух? Диван был недостаточно удобным? Я слишком громко храпел? — обеспокоенно поинтересовался скелет. — Что? Нет, Папирус, ты совершенно не храпишь. Ты спишь тихо. Проблема в другом. Во-первых — да, диван. Я тебе серьёзно советую купить новый, а это барахло отнести на помойку. Если хочешь, я сама могу поднять его одной левой. А во-вторых… Твой брат всегда ест по сто раз за ночь? — О да, Андайн. Я никак не могу отучить его от этой вредной привычки! Я много раз пытался показать ему, что спорт лучше переедания! Я даже поставил ему в комнату беговую дорожку! Но только он ей не пользуется по назначению. Кидает на неё свои носки или вешает тромбон. — У него есть беговая дорожка? — Ну да. Я думаю, он может разрешить тебе ею воспользоваться, если нужно. А что касается дивана… Ну, у нас не хватает денег на покупку нового. И к тому же с этим диваном связано много воспоминаний. Но я не могу допустить, чтобы мой друг плохо спал! Я позабочусь, чтобы в эту ночь ты уснула быстро и без проблем! Так Папирус и поступил. Вечером, по окончании всех необходимых хлопот, он выудил откуда-то запасной матрас и положил его на диван. Проблема заключалась лишь в том, что матрас оказался шире, чем нужно. — Ну, если ты будешь спать у спинки… Тогда, я уверен, ничего страшного не произойдёт и ты выспишься, как надо! Спокойной ночи, Андайн! Папирус ушёл к себе, но уснуть, в отличие от быстро отключившейся в этот раз рыбы, не смог. Он слишком волновался, как она там, и лежал в кровати, не смыкая глазниц и прислушиваясь. Лишь спустя пару часов он всё-таки смог забыться каким-никаким сном — и, как назло, именно в этот момент Андайн крутанулась так, что перекатилась на часть матраса, свисавшую над полом, и благополучно рухнула на пол. Папирус подскочил и побежал вниз. — Андайн, ты не ушиблась? Нет, она не ушиблась, поскольку упала на мягкое, но спросонья, не придя в себя от сновидения, резко потянула его на себя за штанины пижамы и опрокинула на пол, бормоча: «Сдавайся, пока я не посадила тебя в темницу…» — Стой, Андайн! Какая темница? Эй, это просто сон! Ты у меня дома! Вставай! — Папирус пытался высвободить ноги из рыбьей хватки. Санс, по закону подлости спавший в эту ночь достаточно чутко, решил, что шум снизу можно посчитать за уважительную причину для прогулки к холодильнику. Увидев на полу кучу малу из брата, воительницы и матраса, он хохотнул: — Крутую ночеринку вы тут устроили! — Санс, это не вечеринка! — Конечно, не вечеринка, потому что уже не вечер. Я и говорю — ночеринка! — Нашёл время каламбурить! Помогай! — Потом я возьму чипсов, — уточнил Санс, но помочь помог: отцепил Андайн от Папируса, растолкал воительницу и водрузил матрас на место. После этого старший скелет всё-таки утащил пачку чипсов и спокойно отправился досыпать, а вот его младший брат и их общая начальница так и не сомкнули глаз. Андайн не могла решить, что лучше: спать на бугристом булькающем диване или рисковать рухнуть с матраса. Папирус не мог уснуть, зная, что его подруга в затруднительном положении. Они оба так и не легли до утра, и если Папирус чувствовал себя более-менее нормально, то Андайн мало что соображала. Выполнение своей работы ей пришлось отложить. — Нет, я не могу оставить всё так! Я должен позаботиться о том, чтобы ты выспалась, иначе какой из меня гостеприимный хозяин?! — переживал Папирус, отчаянно пытаясь что-нибудь придумать. Он потрогал диван, как будто надеясь, что под его руками он перестанет скрипеть и проседать, в задумчивости посмотрел на матрас, оглянулся на дверь своей комнаты… И тут его осенило. — Идея, Андайн! Ты поспишь на моей крутой авто-кровати! Я охотно уступлю ее тебе! — Ты уверен, Папс? А как же ты сам? — Ну, сначала я подумал, что не буду спать всю ночь, но сейчас вспомнил, что и так не спал достаточно, так что… Ну, я просто сам героически лягу на нашем диване! Уверен, что для моих костей это будет не так неудобно! Я так решил! — Папс, может, эм… Я посплю в гостинице? А ты спокойно ляжешь у себя? — Ну нет, Андайн! Я должен исправить впечатление от неудачных ночёвок! Дай мне шанс! Отказать Папирусу было невозможно. Он смотрел прямо-таки умоляюще, и Андайн кивнула, соглашаясь. — Она абсолютно чистая и очень мягкая! — уверял Папирус вечером, когда привёл воительницу в свою комнату. — И когда ты в ней спишь, тебе снятся интересные сны! Например, про то, что ты рулишь! — Я и так всегда рулю, — усмехнулась рыба. — Стражей и не только. Но раз ты так настаиваешь… Андайн прилегла на кровать, где-то глубоко внутри ощущая себя немного неловко. Она всё ещё не до конца была уверена, что ей стоит занимать чужую постель. Папирус же суетился рядом, думая, чем бы ещё помочь. — Я знаю, что поможет тебе лучше уснуть, Андайн! Тебе нужна сказка на ночь! — Сказка? — рассмеялась Андайн. — Папс, я давно уже не ребёнок! — В сказках есть смысл! Но раз тебе это не очень по душе… Я могу спеть колыбельную! Поняв, что от Папируса не отвертишься так просто, воительница кивнула и закрыла глаза, устроившись поудобнее. Папирус запел. Назвать его песню колыбельной можно было лишь по мотиву, да по большей части по содержанию: скелет так старался убаюкать подругу, что то и дело менял высоту исполнения, не зная, какую лучше выбрать — более низкую или более высокую, к тому же он иногда не попадал в ноты и менял слова, когда подзабывал, что там надо было сказать. Что удивительно, даже «от себя» у него получалось в рифму. Уснуть Андайн не уснула, но вокал скелета прослушала с интересом и, чтобы отпустить его самого спать, притворилась спящей. И правильно сделала: в противном случае Папирус бы придумал ещё сотню способов её усыпить… С чувством выполненного долга скелет направился вниз и устроился на диване. «Хм, а он действительно странный, когда пытаешься на нём лежать! Андайн права, его надо поменять! Только достать сначала денег… Но это потом. Главное, что сегодня она хорошо выспится!» Андайн действительно выспалась. И сам Папирус в общем-то неплохо подремал. С утра оба были готовы полноценно выполнять свои обязанности. Вот только с тех пор рыба всё равно всегда ночевала в гостинице Снежнеграда. Без приключений.