Сватовство

Погода в Лондоне сегодня была особо пакостной: пасмурно, тучи клубились чуть ли ни у самой земли, мелко моросил холодный колкий дождь. Завулон пожалел, что не провесил портал из Москвы прямо к порогу этого так называемого злодея-консультанта. Но дело было слишком щепетильным, чтобы лишний раз рисковать и злить Джима Мориарти без особой надобности. Все-таки лучше пока придерживаться человеческих правил приличия. По крайней мере пока Завулон не решит все-таки инициировать паука лондонского преступного мира. В небольшой гостиной, заваленной всевозможной техникой и щедро увитой всякими проводами, было почти уютно. Даже камин разожжен. Завулон с удовольствием устроился так, чтобы быть поближе к огню. Мориарти глядел на гостя не моргая и чуть склонив голову набок. Завулону пришлось первому нарушить тишину. — Дорогой Джим, я хочу жениться на Городецком. Что мне делать? Джим моргнул. Чуть сместился, будто наконец оттаял. И покрутил пальцем у виска. — Ты рехнулся? — Да, — как-то обрадовано ответил Завулон. И сам удивился собственным интонациям. — От любви знаешь, что только не случается. Хотя о чем это я, откуда тебе знать про любовь-то. Ты только про морковь знаешь. Где растет, как собирать. В последние десять минут Завулон только и делал, что просматривал мысли Мориарти. И немного обалдел от особой образности его мышления. Почему-то там преобладала морковь. Причем в самых разных вариациях. Джим медленно засунул руку в карман пиджака, но пистолет не достал, а достал айфон. Что-то набрал, покивал сам себе и через минуту выдал вердикт: — Морковка, которую ты хочешь вырастить, взращивается очень просто. Иди и сделай предложение. — Так он откажется. Мне нужно знать, как сделать, чтобы он не отказался. — А, сейчас придумаем. Завулон попытался скрыть охватившее его раздражение. Джим Мориарти был слишком самоуверен. Но кто знает, чем Сумрак не шутит? — Для начала ты должен понимать, что вероятность нужного тебе исхода — процентов пятьдесят, — сказал Джим, закончив вычисления, которые он делал вилкой на тарелке с каким-то странным салатом. Завулон попробовал еще раз залезть в его мысли, но второй раз уже не получилось. Только какие-то обрывки, такие же странные, как и салат. — Маловато, — трагически произнес Завулон, имея в виду не только проценты. — Но я так понимаю, что пятьдесят процентов успеха только потому, что план придумываешь ты, иначе было бы полный ноль? — Пожалуй, — согласился Джим. — Так вот. Нужно, чтобы предложение было сделано при всех, а всем за принятие предложения что-то было. Обещано, необязательно это потом исполнять. Я не знаю, как там у вас принято. Бонусы от начальства. Доп. отпуск. Тебе виднее. — Подводные камни? — Тогда уж сорняки, мы же о выращивании моркови, да? Как там зовут его босса? Гесер? Он захочет чего-то нереального в качестве выкупа. Тебе виднее, чего. Продумай заранее, как ты это достанешь. — Через тебя, — с улыбкой отозвался Завулон. — Твое здоровье, Джим. — Он отсалютовал бокалом с бренди, любезно предоставленным радушным хозяином. — Защита у тебя на пятьдесят процентов. Спустя полчаса беседа пошла уже в более дружелюбном ключе. — Слушай, а твое личное участие в операциях дорого стоит? — Я лично не участвую, только план составляю. Вот тебе план и проваливай. — Погоди. Почему бы тебе не поучаствовать лично? Будет весело, гарантия — сто процентов. — Да уж, с таким заказом по-другому и быть не может. — Ты ничего не теряешь. В любом случае будет весело. Но с тобой проценты возрастают от пятидесяти к семидесяти, верно? Я вероятностные линии сейчас проглядел. — К восьмидесяти пяти по моим расчетам. Ты думаешь, мне заняться нечем? Сватовство, тем более эээ… такое — это не совсем моя сфера деятельности. — Так расширь сферу деятельности. Я считаю, что морковь, о которой ты все время думаешь, — это вытеснение каких-то скверных мыслей, почему бы не развеяться, м? Повисла пауза. — Какая трогательная забота о моих мыслях. И о расширении... — Ну я давно хочу тебя… инициировать. — Ты уверен, что хочешь именно этого? Обмен взглядами предельно затянулся. — Очень хочу. Представляешь, какие новые возможности откроются для Дневного дозора, тьфу, то есть для тебя? Опять повисла пауза. На этот раз весьма напряженная. — Джи-и-им? — Мне и так хорошо. — Джи-и-и-имм? Джим взглянул на часы, прикинул, что он быстрее уладит это дело, если согласится. Потому что если он не согласится, Завулон не уйдет, и все равно другими делами заняться сегодня не получится. — Хорошо, я поучаствую, но как только мне станет скучно, я сразу уйду. — По рукам. *** В самый разгар пятничной планерки у шефа Ночного Дозора города Москвы случилось нечто странное: во двор въехали три черных лимузина, украшенные шариками и лентами, и под невероятно громкую музыку толпа Темных двинулась в офис своих извечных оппонентов. Озадаченные охранники преградили дорогу. Им тут же было заявлено, что делегация прибыла с добрыми намерениями и к тому же с дарами-подарками. Потом Завулон потребовал, чтобы Гесер срочно спустился к ним. За его спиной скромно маячил молчаливый и мрачный английский джентльмен. Неинициированный Иной высокого уровня силы. — Эх, зря я встал сегодня с левой ноги, — вздохнул, подходящий к офису Лас. — Ведь как чувствовал, что опять что-то случится! ** Столы в приемной Ночного Дозора были завалены коробками, свертками, цветами и какими-то официальными бумагами из Инквизиции. Две секретарши, с округлившимися от удивления глазами, взволновано сновали по офису, пытаясь одновременно и устроить нежданных гостей с комфортом, и проследить, чтобы те не взломали защитные чары в порыве радостного разгула. Все гости были запредельно высокого статуса, даже представитель от Московского Инквизиторского бюро наличествовал — оборотень Хена, тот, что из старейших. Гесер держался неплохо, даже не смотря на то, что размах происходящего его, мягко говоря, изумлял. Городецкий попытался было под благовидным предлогом смыться, но его не выпустили. И теперь он потерянно восседал в углу шефского кабинета и старательно делал вид, что происходящее не касается его ни в малейшей степени. Видимо, трепетно надеялся, что любимый шеф сможет своим авторитетом прекратить весь этот цирк. Лондонский гость тоже молча наблюдал за происходящим, но с отстраненным и каким-то вялым любопытством. — У вас товар, у нас купец, — широко улыбаясь, заявил Дмитрий, замглавы Дневного Дозора. И очень удивился, что вместо положенного ответа Гесер лишь скривился и многозначительно процедил: — Тааак, значит… Дмитрий не сдавался: — Аты-баты, пришли сваты До невестиной до хаты. Инквизиторы не прочь, Мы подарки, стало быть, того… Решили приволочь… За спинами гостей потрясенно крякнул Семен. Лас тем временем что-то торопливо обсуждал с Ольгой. Великая волшебница с каждой минутой становилась всё мрачнее. Дмитрий продолжал декламировать как ни в чем не бывало: — Завулон решил жениться, Принести велел гостинцы, Вон, завален у вас стол. Наш купец, а ваш – дозор! — Завулон, что все это значит? — тон Гесера не предвещал ничего хорошего. — Ну как что? — развел руками Завулон, — Сватаемся мы. Всё честь по чести, официальная, так сказать, акция. Невеста — Городецкий, а счастливый жених — я. Он — товар, я — купец. В цене сойдемся, думаю. Никого не обижу, обещаю. В повисшей после этих слов тишине раздался лишь один единственный возглас, непонятно кому принадлежащий: — Твою ж гаргулью… так-пере-так! И в довершение всего с оглушительным грохотом посыпались со стола на пол многочисленные свертки. — А чего обряд-то не до конца соблюдаете? — встрял внезапно Лас. — Как же частушки да песни-заговоры? — Какие еще заговоры? — растерялся Дмитрий. — Ну там по народному обычаю, бабы-плакальщицы и прочее. — Лас, плакальщицы — это на похоронах, — подсказал Игнат. — Ну тогда просто… — Баб хотите? Так мы обеспечим, не проблема! — поспешил заверить Дмитрий, заметивший, как мрачнеет его шеф. — Многоуважаемые Темные, — Ольга наконец решила вмешаться, — первое апреля было неделю назад, шутки, тем более такие, сейчас как-то не к месту. Если это попытка дисквалифицировать… — Помилуйте, какие шутки? Мы к вам с наилучшими намерениями, с открытой душой, так сказать… — Дмитрий пока не мог понять, как интерпретировать язвительную ухмылку своего шефа, которой тот вдруг одарил Гесера, и потому теперь старательно заговаривал зубы хозяевам столь негостеприимного офиса. — Частушки и бабы, значит? — приторно хихикнув, спросил Завулон у Ласа. — Сейчас организуем, — он достал телефон и куда-то позвонил. — Ой, Светка уже портал провешивает, — как бы между прочим предупредил Игнат. — Света? А зачем нам Света? — наигранно изумился Завулон. Затем, вбуравливаясь в толпу Светлых дозорных, пробрался у Городецкому. — Вы же разведены уже лет пять как? Городецкий неопределенно кивнул. — Значит никакой Светы, — решил Завулон, демонстративно перекрывая начавший уже подсвечиваться портал. — Еще какие-то вопросы? — он обозрел всех собравшихся. — Нет? — У меня есть вопрос, — сказал Антон. — Я мужчина, а не женщина, каким образом меня вообще можно сватать? — Сватовство — обряд предложения брака, — негромко сказал англичанин на чистом русском. — Брак может быть заключен в том числе между людьми, пардон, магами одного пола. Вам сделали предложение, вы вправе согласиться или отвергнуть предложение. — Но как так можно? Может быть, это у вас в Англии принято? — У вас что же, страна не свободная в выборе партнеров для совместного проживания? — удивился Джим. — Свободная, — поторопился заверить Антон. Неудобно было перед свободным европейцем признаваться в том, что это не так. — Вот и славно. Противно задребезжал телефон на рабочем столе Гесера. — Да? — он раздраженно выслушал кого-то. — Пропусти. И почти сразу офис заполнился шумом, гамом, протяжными песнями под гитару: по лестнице поднималась орава пригашенных актеров-сватальщиков. Помимо разряженных в народном стиле баб и мужичков с гармошкой нет-нет да виднелись цыгане в красных рубахах и с гитарами. Весь этот шум пыталась переорать чрезмерно активная актрисочка: — Невеста! Где у нас невеста? А свекор? Свекровь? Кто-то сразу заголосил: — Сын решил проститься с волей, Хочет в жёны взять он Олю. Полюбилась ваша дочь, Без неё ему не в мочь. Так пленила молодца, Что бедняга спал с лица. Руку, сердце, даже почку Предлагает вашей дочке. Гесер уткнулся лицом в ладони и то ли засмеялся, то ли зарыдал. — Завулон, а цыгане зачем? — тяжело вздохнув, спросила Ольга. — Для антуражу. Что заказывали, то и предоставил. Городецкий, пойдем-ка переговорим с глазу на глаз. *** Спустя час Гесер тоже уединился в кабинете, чтобы расспросить иностранного гостя о его планах. — Вы-то почему занимаетесь такими делами? Вы же обычно... как-то... в центре паутины... — Да так, приехал развеяться из центра паутины. В Лондоне очень душно. Вы обо мне знаете? — Трудно о вас не знать, — Гесер придвинул к Джиму пузатую бутыль с чем-то экзотическим. И пару бокалов. — Но вообще мне Майкрофт Холмс о вас рассказывал. Много интересного. Знаете такого? — Много интересного он не мог рассказать, он и сам обо мне мало знает. Но к делу. Придумайте невыполнимый выкуп, чтобы Завулон не мог исполнить, да и дело с концом, сватовство провалится. — Я не понял, на чьей вы стороне. — Я просто хочу домой. Ваши традиции сватовства весьма утомительны. — Но он ведь к вам обратится, и вы это достанете. — Я же не все могу достать, луну с неба точно нет. — Кстати, что вы думаете об инициации? — О нет, и вы, Брут! И вы в ту же степь! — Ладно-ладно, — Гесер покровительственно похлопал его по плечу. — На самом деле мне все равно, пусть Антон выбирает сам, надо ему такое счастье или нет. Ближе к вечеру Джим дружески втолковывал Городецкому: — Завулон тебя не любит, не соглашайся ни за что, — Джим лениво поигрывал бокалом с виски и мысленно благодарил себя за то, что не забыл прихватить с собой пару бутылок. Скучно ему не было, ему было утомительно. — Ты же меня сватать приехал за Завулона. Я торможу, прости. Это все так неожиданно. — Нет, я приехал проконтролировать, чтобы у него ничего не вышло. — А что, у вас такие сложные отношения? — Он самый сложный из моих клиентов. Ты даже не представляешь, насколько слооожный, — Джим почти что проглотил букву "с" в слове "сложный". — И супруг из него будет сложный. Хотя...ты наверное представляешь, потому и колеблешься, верно? Антон опрокинул очередную стопку водки и обеспокоенно спросил: — Может ты его любишь и это ревность? Возьми огурчик. — Зачем огурчик? Я привык пить алкоголь без закуски. Твое здоровье. — Твое здоровье. Эх, зря ты не пьешь водку... Кстати, что у тебя во фляжке, можно и мне? — Огурчиков не хватит закусывать. Это чистое ирландское виски. — Ну так что? Мне соглашаться? Джим смерил его на удивление трезвым взглядом. «Удивительный человек, — подумал Антон, — выпил столько не пойми чего, а выглядит трезвым». — Да, — неожиданно сказал Джим. — Я запутался. Ты говоришь то да, то нет. — Если ты не согласишься, мне придется задержаться тут у вас. Вам же хуже будет. — Круто, — Антон икнул. — Оставайся. Я тебя покажу Эрмитаж. То есть нет, Эрмитаж жалко, лучше музей попроще. А вообще — ты инициированный? — Это у вас какой-то пароль? — бесцветным голосом спросил Джим. — Переходи на сторону добра! — Антош, возьми огурчик. ** Когда Завулон подтолкнул Городецкого в первый попавшийся свободный кабинет и заклинанием запечатал дверь, оба тут же облегченно выдохнули, потому что шум и суматоха успели им изрядно поднадоесть. Первым попавшимся оказался конференц-зал, поэтому недостатка в мебели не было: ряды кресел и стульев тянулись во всю ширину, а длинный стол на сцене, обычно предназначенный для аппаратуры, сейчас оказался заставлен всевозможными бутылками с минералкой и прочими безалкогольными напитками. При желании здесь можно было бы забаррикадироваться и отсиживаться до вечера, пока шумной толпе не надоест оккупировать пространство, и нанятые актеры не уберутся с глаз долой. Об всем этом невесело рассуждал Антон, мрачно оглядывая обстановку, которую и так знал наизусть. На Завулона смотреть не хотелось чисто из вредности, все-таки он сегодня отмочил совсем несмешную шутку с этим крикливым и возмутительным сватовством. — Бедненько здесь у вас, — заявил глава Дневного Дозора, деловито обойдя комнату и зачем-то заглянув даже в шкаф с инвентарем. Антону надоело стоять столбом посредине и он, по мере неторопливого приближения Завулона, стал постепенно отодвигаться ближе к сцене. Но дистанция между ними все равно слишком быстро сокращалась. Это начинало нервировать. — Зал для внутриколлективных собраний. У нас еще и для официальных приемов есть, — пояснил он Завулону. — Знаю, имел честь как-то присутствовать. Не понравилось, —обозревать обстановку Завулону быстро наскучило и он всецело переключился на Антона. — Я у вас не был, — сказал Антон, медленно, будто бы невзначай, отступая назад. И как назло, сразу наткнулся на стул, пребольно ударившись ногой. Чертыхнулся. — У нас попросторнее, — Завулон заботливо подхватил Антона под локоть, когда тот, сделав пару шагов назад, едва не полетел на пол, споткнувшись об очередное кресло. — Но если тебе очень хочется наведаться к нам, — Завулон приблизился вплотную и усмехнулся, пожирая Антона глазами, — могу выслать приватное приглашение. Лично встречу и препровожу в наш шикарный зал для торжеств. Я готов исполнить любую твою прихоть. Антон моргнул, судорожно сглотнул и отпрянул. Он уже преодолел ряды со стульями и сейчас размышлял, не будет ли наглостью с его стороны взобраться на сцену, а Завулона оставить торчать внизу. — Итак, — тем временем начал свои пояснения Завулон, — я готов предоставить тебе выбор: мы заключаем брак или… мы его всё равно заключаем, но на менее выгодных для тебя условиях, — Завулон как ни в чем не бывало последовал за Антоном на сцену. — Во втором случае мы заключаем фиктивный брак, естественно, не афишируя свой сговор. И тогда ты обязуешься не разглашать, что мы обманываем окружающих. Ты получаешь некоторые льготы, практически полную свободу действий, но официально попадаешь в зависимое положение от моих решений. Но я все-таки предпочитаю вариант первый. Я даже готов пойти на некоторые уступки, если ты решишь поторговаться и набить себе цену. Фиктивный брак — лишь запасной вариант, и поверь, это тебе понравится куда меньше. Антон даже не успел заметить, как оказался притиснутым к столу спиной, а Завулон навис над ним, упершись руками в столешницу по обе стороны от его талии — настолько был шокирован услышанным. — Фиктивный? — Как худший из вариантов. Но тогда тебе придется очень постараться сыграть свою роль и нигде не сфальшивить. Но я сомневаюсь, что это тебе по силам. Лучше давай рассматривать твое согласие без всяких фикций. Это и проще, и куда приятнее, не так ли? — А если фиктивный? — Ну тогда… Жить ты можешь отдельно, время планировать на свое усмотрение, но два раза в неделю будешь являться ко мне и терпеть мое общество. В этот момент занимайся чем хочешь, хоть в тетрис на мобилке играй, главное не шуми и не провоцируй меня. — А в чем смысл? — Для тебя? Удобство в плане привилегий и статуса среди Темных. А знать о моей выгоде — не твое дело вообще-то. Антон затряс головой, собираясь сказать, что не намерен ввязываться в странную авантюру, не зная всех нюансов. Но Завулон истолковал протест по-своему: — Ты прав, фиктивный брак — это скучно. Первый вариант мне и самому нравится куда больше. Я давно положил на тебя глаз. Да и ты неравнодушен к моему обаянию, как успел заметить. Антон снова мотнул головой, на этот раз больше обескуражено, чем возмущенно. И, извернувшись, высвободился из жесткой хватки. — Я хочу знать, в чем твоя выгода. Ты устроил весь этот цирк не просто так. — Умный мальчик, — усмехнулся Завулон, — выгода, разумеется, есть. Выгода есть всегда, куда же без этого? Но она настолько личного свойства, что я не желаю ее озвучивать. Сейчас. Чуть позже ты и сам всё узнаешь. Я вот не пойму, чего тебе еще надо? Я предоставляю тебе статус, личную опеку, всевозможными благами завалю. Гесер тут, к слову, заломил баснословную цену за свое согласие. Не жалеете вы меня, совсем разорить хотите? — Баснословную? — Антон в растерянности даже присел на край стола, все-таки беготня неимоверно утомляла. — Потребовал у меня артефакт Мерлина. Я согласился. Куда ж деваться? — Мерлина? А у тебя он есть? — У меня их три. Отдам тот, что попроще. Все равно Гесер его активировать не сможет. Антон хотел было возмутиться такой наглости — Завулон пообещал отдать то, что заведомо окажется бесполезной ерундовиной, — но вовремя сообразил, что вообще-то его сейчас должно куда больше возмущать предательство собственного шефа. Гесер променял его на артефакт? Да еще и так охотно? — Ну чего ты там зубами скрипишь? — Завулон подошел и присел рядом. — Ты, конечно, можешь сообщить ему, что артефакт Гесер никогда не сможет использовать для своих целей, но это все равно ничего уже не изменит. Мы ударили по рукам, Гесер потребовал его отдать, я пообещал это сделать. О том, что его надо будет активировать, речи не шло. Так что все по-честному. Антон тяжело вздохнул. — Я так понимаю, что в этом деле в выигрыше все, кроме меня? — Ну отчего же? Если ты правильно сумеешь распорядиться своим шансом заполучить от меня свадебный подарок, то не останешься обделённым. Представь, что я твоя золотая рыбка. — Ты не рыбка… — Антон метнул в Завулона взгляд, полный трагизма, — ты пиранья. Размером с акулу и запросами ей же под стать. Завулон хохотнул, сравнение ему явно польстило. — Сделай мне приятное, соглашайся поскорее, — Антон даже опомниться не успел, как оказался опрокинутым на стол и устроен так, что голова покоилась на колене Завулона, а пальцы темного мага тут же зарылись в пряди волос на его макушке. Поза оказалась на удивление удобной. Настолько, что Антон даже не стал возражать. — Переедешь ко мне, пообвыкнешься, вкус к жизни почувствуешь. А то погряз в делах, постоянно лишь в работе,— смотреть больно. Да и стерпится — слюбится. Антон хмыкнул. Задумался. Потом все-таки сказал: — Я не понимаю, — Антон еле сдерживался, чтобы не заурчать, словно довольный кот под приятными поглаживаниями Завулона, — судя по твоим словам, тебе нужно задокументировать наш брак во что бы то ни стало. Не важна форма, важен статус? — Не стану скрывать: мне вдруг захотелось стать твоим родственником. По возможности — ближайшим. И обязательно с официально подтвержденным статусом. Кстати, к слову, мой зам автоматически станет тебе кем-то вроде троюродного братца. — Это еще почему? — Антон опешил и дернулся, пытаясь сесть. Но сильные руки, упершись ему в плечи, не позволили это сделать. — Мы с ним пару столетий назад в одном ритуале поучаствовали. Так, ерунда, ситуация вынудила, но с тех пор мы с Дмитрием что-то типа братьев по крови. Так что мой официальный статус автоматически и ему дает право считаться твоим родственником. — Понабежало внезапно родственничков, — пробурчал Антон, в удовольствии прикрывая глаза, когда Завулон принялся чуть массировать ему затылок. Запоздало мелькнула мысль, что Завулон вполне мог на него морок накинуть. Ведь было очень странным, что Антон не просто подпустил его так близко, но и позволял делать всё, что тому заблагорассудится. Да и ощущения были до одури приятными, мягкий голос завораживал… — Подожди! — вскинулся вдруг Антон. — А сколько у тебя еще так называемой родни? Они что тоже все станут?.. — Из живых? Да больше никого и нет, пожалуй, — саркастично заверил Завулон. — Но если брак будет фиктивным… Ладонь Завулона, поглаживающая его шею и уже готовая поднырнуть под ворот рубашки, напряглась при этих словах. — Фиктивным если будет, — бодро продолжил Антон, — достаточно будет любого провала, любого подозрения, и законность твоего так называемого родственного статуса — тигру под хвост? — Если ты сейчас намекаешь на то, что попытаешься меня в дальнейшем шантажировать этим, то спешу тебя разочаровать, — пальцы Завулона все-таки зарылись под ткань рубашки Антона и стали поглаживать ключицу, чуть сместились, почти коснулись соска, ноготь провокационно царапнул кожу. Антон задохнулся от необычного ощущения, даже чуть не вскрикнул. Но вот что странно — даже и не подумал отстраниться. — С недавних пор согласно Инквизиторским правилам и поправкам к закону брак считается подтвержденным и действительным, если состоялся любой обмен жидкостями между партнерами, если он, конечно, совершен по обоюдному согласию. Хоть всего лишь простой поцелуй или соприкосновение порезами. Даже если я вдруг решу проверить какова твоя, Светлая, кровь на вкус. — Как это? — обалдел Антон. — Был прецедент. Лет пятнадцать назад разбиралось дело о наследовании редкого артефакта. Так выяснилось, что субъект состоял одновременно в двух браках. Его средневековый брак с ведьмой забыли расторгнуть. Субъект неудачно сходил на четвертый слой Сумрака, помер от магического истощения, завещания не оставил. Ну и по более ранней дате заключения брака его супруга доказать не смогла свое право наследования, свидетелей от 12 века не осталось, готовых подтвердить законность брака. А вот молоденькая ведьмочка фотографии-то свадебные предоставила. Черно-белые, правда, помятые, но достоверные. Поцелуй зафиксирован — так что они были признаны единственным достоверным документальным подтверждением. — Ерунда какая. — Смешно. Но без бумажки ты… — И мы, значит, на камеру запишем, как я из тебя кровь сосу? — съязвил Антон. — Для достоверности? — А это, мой дорогой, уже как ты сам пожелаешь. Так что ты решил? — Мне подумать надо. — Думай. Но только до вечера. Мы не уйдем из вашего офиса без однозначно положительного ответа. И, кстати, Сумрак по периметру весь перекрыт, так что ты порталом улизнуть от меня все равно не сможешь. Всё понял? — Завулон больно дернул его за волосы. Антон обиженно поджал губы и перехватил слишком уж бестактные пальцы, теребящие его левый сосок. Приподнялся на локтях, собираясь сесть. Но Завулон наклонился и, ухватив его за подбородок, требовательно впился в его губы, настойчиво их посасывая, раздвигая, проталкиваясь языком внутрь, вызывая тем самым у Антона не столько протестующий, сколько восторженный стон. — Зачем? — возмутился Антон, когда смог немного отдышаться. — Это мы так репетируем обмен жидкостями. Расслабься. Не съем я тебя. По крайней мере — пока.