Глава 7
7 февраля 2018 г. в 17:55
Глава 7
Возвращение в Изенгард.
Через неделю после того, как я получил меч, Глорфиндель предупредил, что завтра со мной хочет познакомиться Владыка Элронд.
Что ж, подобного следовало ожидать. Мои вопросы, те, что я задавал Глорфинделю, наверняка стали известны Элронду. И заинтересовали его.
Не сказать, что вечером накануне разговора я не мог уснуть. Просто думал. В голове крутились различные мысли, ответы на возможные вопросы и вероятные вопросы, те, что при возможности, задам. Я не сильно нервничал, но и рядовой эту встречу назвать нельзя.
Да уж, на лицо несомненный прогресс. Эльфийский владыка, хозяин одного из Трёх Колец, решил найти время и познакомиться лично. Для безызвестного бродяги четыре года назад прорыв в личном статусе. Но у всего есть и оборотная сторона — теперь на меня обратили внимание, за моими действиями станут смотреть и оценивать.
Впрочем, может все глупости и беседа такой и останется, без далеко идущих выводов? А якобы возросшую значимость я сам себе и надумал, а Элронд просто, от нечего делать, решился познакомиться. Кто знает.
Утро после завтрака выдалось прелестным. В эльфийской долине практически каждый день солнечно и тепло. От воды тянет легкой прохладой. Где-то вдалеке слышится звук арфы и мелодичный женский голос. Благодать!
Над горными склонами зависло несколько грозовых облачков. Там сверкали молнии, и шел нешуточный ливень. Но даже эта деталь, говорившая, что есть Ривенделл, и есть остальной мир, лишь добавляла спокойствие и безмятежность в здешнюю атмосферу.
Элронд оказался высоким, на дюйм выше меня, очень внушительным эльфом, с густыми и темными волосами ниже плеч.
Власть всегда преображает человека, но делает это по-разному. Если человек недостоин такой власти, то она его начинает развращать, и он совершает множество нелицеприятных поступков в угоду своему тщеславию, корысти или выгоде. И все непременно отражается на внешнем облике — надо просто научиться замечать.
Но если человек владеет собой и своими чувствами, является хозяином судьбы, то он воспринимает власть по-другому — не как привилегию и возможность, а как Долг. И тогда власть не способна подчинить такого человека. Он сам становится ее господином.
Именно таким правителем и являлся Элронд — величественный, умудренный знаниями, но все еще внешне юный. И лишь глаза — много видевшие, хорошего и плохого, выдавали немалый житейский опыт.
Одет Элронд в легкие брюки, обувь и рубаху. Поверх всего длинный, до колен камзол из тончайшей материи. Камзол искусно вышит серебром и жемчугом. Одежда богатая, выглядевшая изящно и неброско. Сразу становилось понятно, что именно так и должен одеваться Элронд.
— Глорфиндель много рассказывал мне о тебе, — продолжил Элронд, после того, как мы познакомились, — и мне стало любопытно.
Мы втроём — Элронд, Глорфиндель и я, неторопливо шли по обсаженной деревьями дорожке.
— Что же больше всего тебя заинтересовало, Владыка? — мой тон был доброжелательным и спокойным. Я приготовился максимально правдиво вести беседу. И я понимал, что перед Высоким Эльфом, мне, волей-неволей, предстоит многое, если не всё, о себе рассказать.
— Твоя суть, — Элронд внимательно посмотрел мне в глаза. — И она мне чем-то знакома. Словно подобных тебе я уже встречал.
— Видящий всегда может распознать Майар, — я сказал без хвастовства (моей-то заслуги здесь нет, всё сделал Азре), но с внутренним достоинством.
— Так ты Майа! — улыбнулся Глорфиндель. — То-то я ощущал знакомое чувство.
— Мне казалось, я знаю всех Майар в Средиземье, — если Элронд и впечатлен, то ему удалось это умело скрыть.
— Ты хочешь сказать, что всех Майар из Благословенной Земли, Владыка?
— А ты разве не посланец Валинора?
— Нет, — я покачал головой. — Открою правду, я там даже ни разу не был.
— Так откуда же ты пришел?
— Из Чертогов Безвременья, конечно.
— Великий Эру Илуватор! — воскликнул Глорфиндель. — Ты Его видел?
— Нет. Там я познакомился лишь с одним из Айнур. Имя ему Азре.
И предвосхищая вопросы обескураженных слушателей, я рассказал свою историю — как Азре пригласил меня из другого мира, как говорил о смысле и задачах творения, известного как Арда и какой выбор предложил, и как я впервые попал в Средиземье четыре года назад.
— Арда один из множества миров материального мира, ориентированный на магию. Таких миров неисчислимое количество, — продолжил я. — Валар и Майар очень сильны, но в пределах Арды.
— Продолжай, — произнес Элронд, и в его голосе послышалась легкая заинтересованность.
— Азре полагает, что все укладывается в Игру, цель которой дать возможность развиваться душам и сознаниям, получать опыт и эволюционировать. Воплощаясь в мире, ты принимаешь все его правила, возможности и ограничения.
Я замолчал, и некоторое время мы шли молча, погрузившись в собственные мысли.
— Все кажется новым, но если вдуматься, то здесь нет никаких противоречий с тем, что мы и так знали, — наконец заметил Глорфиндель.
— Айнур считают, что великая цель перестала выполняться. Души, пришедшие в Арду, не сумели вспомнить своих задач и даже не захотели попробовать что-то осознать. Закрутилось бесконечное колесо перерождений — рождение, смерть, Залы Мандоса. И снова рождение, смерть, залы Мандоса…
— В Залы попадают лишь эльфы. Разве не так? — спросил Элронд.
— Нет, не так, Владыка. Я точно не знаю, но со слов Айну выходит, что души-фэа, попавшие в Арду, с какого-то момента стали попадать в этот круг. Сначала таких было совсем мало, но постепенно их количество увеличивается. Айнур считают, что со временем процесс будет лишь усиливаться, и это им не по нраву, так как противоречит всей изначальной концепции. Вот только эльфы получают новые тела и выходят в Валинор, а люди, гномы, орки и прочие расы идут на очередное перерождение с потерей памяти. Похоже, Владыка Мандос решил что-то изменить, или что-то начало меняться самой-собой, а возможно, таково влияние поверженного Мелькора или Саурона.
— Это слишком серьезно и важно, чтобы принимать все на веру, — возразил Элронд.
— Вероятно, таково наше право — сомневаться в чем-то и не торопиться принимать на веру.
— И все же продолжай, — произнес Владыка.
— Айнур не рады тому, что жизнь застыла и не приносит качественно нового опыта. И второе, что их беспокоит — магия уходит из Средиземья. А ведь она сама суть мира.
— Значит, ты пришел сюда с целью изменить мир, — констатировал Элронд, и его лицо стало серьезным. — Саурон когда-то поступил также, и мы не смогли вовремя распознать его лжи.
— Не бойся, Владыка, я не падший Майа, и мы не во Второй Эпохе, когда Саурон в прекрасном обличье пришел к Гиль-Галаду и тебе. Ты же видишь мою суть, не так ли?
— Да.
— Ну, так загляни глубже и пойми, что мною движет.
Мы остановились. Элронд повернулся ко мне лицом и закрыл глаза. Глорфиндель смотрел, как и раньше, но более внимательно и серьезно. Не знаю, что уж там смогли углядеть эльфы (я сам-то себя плохо знал), но осмотром, они, судя по всему, остались удовлетворены.
— Да, зла и пустого тщеславия в тебе нет, — задумчиво признал Элронд. — Но всё равно, моя фэа неспокойна. Жажда перемен часто приводит к худшему результату, чем был раньше.
— Да, правда, — я вынужден был согласиться. — В моём мире говорят так: благими намерениями вымощена дорога в ад.
После того, как я объяснил эльфам, что такое ад (они сочли его более суровой версией Залов Мандоса), мы продолжили беседу.
— Значит, ты считаешь, что несделанные добрые дела, не использованные возможности и есть те камни, которыми выкладывают эту дорогу? — поинтересовался Глорфиндель.
— Я пока еще не во всем разобрался. Но так, вероятно, считают Айнур.
— И что же ты собираешься делать здесь, в Средиземье, Майа Мэлгорн? — Элронд впервые назвал меня таким образом.
— Прежде всего — учиться. И мне хочется понять и почувствовать этот мир, — мой ответ прозвучал искренне. — Я пока лишь похож на Майа, и мало что умею.
— Если ты продолжишь так же, как делал это последний год, то преуспеешь во многих своих начинаниях, — промолвил Глорфиндель.
— Благодарю! К сожалению, жизнь не всегда зависит лишь от нас самих. И всегда есть место случаю.
— Так что, в Чертогах Безвременья есть Айнур, которые хотят изменить этот мир? — переменил тему Элронд.
— Не мир, а то, для чего он создан. Цель перестала выполняться, — я, как мог, рассказал эльфам концепцию перерождения, как возможности набора опыта и роста души-фэа и еще раз повторил: — И они обеспокоены уменьшением магии.
— Это правда, — с горечью согласился Элронд. — Магии и в самом деле становится меньше. Хорошо, что пока это не сильно заметно.
— Так значит, в Чертогах Безвременья известны наши трудности? — заинтересовался Глорфиндель.
— В некотором роде.
Моим собеседникам всё это казалось и совершенно новым и абсолютно непонятным. Впрочем, к моему удовлетворению, все эти слова не вызвали жесткого отторжения.
— Валар сделали и продолжают делать для нас очень многое, — сказал Элронд. — Мы искренне почитаем и любим их. Да и как может быть иначе, если они подарили нам Валинор, страну, где можно жить вечно?
— Подумайте, — обратился я к своим собеседникам, — разве так уж здорово прожить бесконечные тысячелетия в одном и том же месте, не иметь возможность посмотреть на все бесчисленное многообразие других миров и жизни в них? Разве такая жизнь не начнет, рано или поздно, надоедать или тяготить? Ведь, по сути, она станет бесконечным повторением одного и того же…. Все книги будут прочитаны, все песни спеты, все истории рассказаны.
— То, что помимо Арды есть иные миры, лишь теория, — ответил мне Глорфиндель.
— Но я сам доказательство этой теории. И я сам из другого мира. Может он и не самый лучший, и наверняка, вам бы там не понравилось, но он есть.
— Если кто-то из эльфов захочет уйти за предела Арды, это можно оценить как предательство по отношениям к Валар, — сказал Элронд.
— Позволь с тобой не согласиться, Владыка, — ответил я. — Когда дети уходят из родительского дома в поисках приключений, или любви, или просто по зову сердца, разве они предают своих родителей? Нет, конечно, они уходят, но любовь к тем, кто подарил им жизнь, остается в их сердцах. Они уходят для того, чтобы когда-то вернуться. И родители это понимают.
— С такой точки зрения я этот вопрос не рассматривал, — признался Элронд.
— А как ты всё это видишь, применимо к жизни? — спросил Глорфиндель.
— Никак, — я развел руками. — У меня нет решений, их еще только предстоит найти.
Мы долго разговаривали в тот день — всё утро, вплоть до обеда. И разговор позволил сделать интересные выводы.
И самое важное открытие для меня то, что эльфы этого мира, несмотря на всю свою долгую жизнь, богатый опыт и большие знания, во многих вопросах, так и остались очень консервативными. Например, они не думали о других мирах — но не потому, что им запрещали. Нет. Такие рассуждения просто не входили в их систему понимания мира. Вся вселенная ограничивалась для них Средиземьем и аналогом рая в Валиноре, Благословенной Земле. Думать о чем-то, выходящем за эту простенькую концепцию, они и не умели, и не хотели. И как мне представляется, даже немного побаивались. Всё это напоминало позицию Бомбадила. Но Том хотя бы понимал все многообразие Вселенной. А эльфы — нет.
Но и Элронд и Глорфиндель являлись Высокими Эльфами, и следовательно могли предвидеть, серьезно и основательно размышлять, учитывая массу нюансов. И они, своими вопросами и словами заронили одну очень важную мысль, коротко которую можно выразить так: — иногда лучше синица в руках, чем журавль в небе.
Общаясь с эльфами, я неожиданно понял их аргументы, опасения и тревоги. Передо мной встала серьезная моральная проблема. А кто я вообще такой, чтобы вот так взять и решать за других, как надо или как не надо жить? Если эльфы или другие люди счастливы, то какое я имею право влезать в их мир и все там перестраивать в угоду иной цели? А если я ошибаюсь, или что-то не учитываю, чего-то не замечаю? Какой может стать цена моей ошибки? И ладно бы, дело касалось лишь меня — это совсем одно. Но если я решусь и попробую изменить целый мир — то это очень и очень серьезно. И даже если намерения мои правдивы, чисты и ведут к добру (как я его понимаю), то не факт, что все получится, и выйдет по задуманному.
В общем, после беседы, и эльфы, и я сам крепко задумались.
Потом, в течение ближайшей недели, я встречался и беседовал с Элрондом еще несколько раз. И мне, с каждой новой встречей, все больше и больше импонировал этот эльф. Мне очень сильно нравилась его мудрость, спокойная уравновешенность и способность смотреть на вещи здраво и правдиво, не мешая чувствам и личным пристрастиям влиять на окончательную оценку.
Не знаю, как он и Глорфиндель относились ко мне и к каким выводам пришли. Судя по всему, они приняли меня достаточно спокойно, понимая, что в мире могут жить великое множество различных жителей, зачастую не похожих друг на друга.
И все же они не торопились мне верить и принимать как должное мою точку зрения. Они с уважением выслушали рассказ, но оставили себе возможность делать выводы и не торопиться с оценкой вновь открывшихся обстоятельств. И пока мои слова ничего не изменили в их мировоззрении и в их возможных решениях.
Совершенно неожиданно меня пригласили в один из небольших покоев, обставленный с немалым вкусом и изысканностью. Здесь я еще ни разу не был, но по тому, кто меня там ждал, понял, что попал в комнаты Элронда и его семьи.
Они все были там — сам Элронд, его жена Келебриан, их сыновья-близнецы Элладан и Эльрохир, дочь Арвен, Глорфиндель, советники Эльдир и Линдир, а также еще несколько эльфов.
Все они — величественные и спокойные, сидели кто в кресле, кто на низких кушетках. Глорфиндель, сложив руки на груди, стоял у окна.
— Мы хотели попросить тебя рассказать о Чертогах Безвременья и о том, что ты видел, — негромко сказал Элронд. — Это важно и интересно. Мы бы сочинили об этом песню.
— Расскажи нам, Мэлгорн, — Келебриан присоединилась к просьбе мужа. Ее голос звучал как музыка.
— Хорошо, — я осмотрел их всех и кашлянул, пытаясь побороть смущение. Меня не торопили и не настаивали. Но сам факт того, кто меня окружает, немного выбивал из колеи. Здесь лишь Гендальфа с Саруманом не хватало для полного счастья.
Что ж, ты сам всего захотел, — мысленно напомнил я себе. — Ты привлек внимание и тебя заметили.
Я долго рассказывал о Чертогах Безвременья, вернее той его части, где меня встречал Азре — величественные и мощные Двери, горная долина с легкими облаками и рекой, впитывающей в себя бесчисленные ручейки. Голубое солнце на небе, окрашивающее весь пейзаж в удивительную палитру голубых и синих тонов. А когда небо закрывали тучи, то мир становился фиолетовым. Свежий ветер, пронизывающий долину и несущий с собой удивительные, непонятные ароматы. И лес, деревья в котором вздымались выше облаков.
А в самом конце Долины, в противоположной от Дверей части, находилась небольшая усадьба. Там я и встретил Азре. Он был высоким, мощным мужчиной с серебряными прямыми волосами до плеч, с сияющими, василькового цвета глазами, мужественной складкой губ, широкими усами и аккуратной бородкой. Он был одет просто — грубого покроя рубашка, ремень и широкие брюки, заправленные в низкие сапожки.
— Неужели именно так выглядит Айнур? — удивилась Келебриан, в то время как Линдир не останавливаясь, записывал мои слова.
— Госпожа, я думаю, он мог принять совершенно любую форму, но принял близкое мне и моему прошлому миру обличье, — ответил я.
— А Долина, горы, деревья и река? — впервые что-то сказала Арвен. Казалось, ее чарующий голос звучит прямо в сердце. — Они и есть Чертоги Безвременья?
— Уверен, Чертоги настолько огромны и разнообразны, что их невероятно трудно описать. И они приняли тот вид, который мне нравился. Если бы там оказалась ты, Арвен, то Долина выглядела бы как место, которое очень нравится именно тебе. Вероятно, там все зависит лишь от мысли хозяина.
— Возможно, — кивнул Элронд. — Мы сами меняем мир, согласно нашему чувству гармонии и прекрасного. Только для изменений нам надо больше времени.
Я рассказал о беседе с Азре и о том, как он угостил меня здравуром. При этом многие эльфы не смогли сдержать улыбки.
— А потом я проделал путь Валар и Майар, когда они спустились в Арду… Время, которое я чувствовал как величественную и прекрасную ноту, замерло и остановилось. Предо мной распахнулись таинственные и неизведанные горизонты. Непонятно как, но я видел застывшие бутоны оранжевого света, яркие всполохи и мерцание непроявленной энергии и материи, прошлое, будущее и настоящее — суть одно, которое одновременно ещё и не начиналось и уже закончилось. Мелькнули образы исполинских сил, формирующих Мироздание, его объём, мерности, многочисленные течения, и законы. Все это, и еще множество других, непонятых и не осознанных видений и картин, пронеслись и пропали перед моим взором. Я преодолел Завесу и достиг явного мира.
Эльфы смотрели на меня. Было так тихо, что казалось, то время, о котором я только что говорил, застыло и у нас. Закончил я свой рассказ последними впечатлениями:
— Сначала я увидел прекрасную Галактику с миллиардами звезд и по огромной нисходящей спирали влетел в неё. Появлялись и исчезали туманности и скопления. Мелькали звезды, проносились кометы. Я ощущал более теплые и холодные области и участки Галактики. Свет и тьму, разделенную и соединенную, порождающую неисчислимое множество форм и их содержание. Постоянно, здесь и там, рождались новые и погибали или взрывались старые звезды. Вся Галактика воспринималась как единый организм, величественно плывущий в пространстве. Всё это зрелище рождало удивительные ощущения. Затем я приблизился к желтой звезде: и вот я стремительно лечу к одной из планет, прекрасной сине-зеленой жемчужине, зависшей на фоне черного бархата космоса. Миг, и я уже падаю сквозь атмосферу. Вокруг меня начинает рождаться пламя. Боли нет. Лишь восторг и предвкушение необыкновенного и захватывающего приключения. И последнее, что я увидел — это широко распахнувшийся зеленый континент, с многочисленными реками и лесами. Я успел заметить исполинскую гряду Мглистых гор, уходящую в необозримые дали на север. Справа мелькнула голубая ниточка Андуина. Внизу появилась безбрежная травяная равнина Каленардона и стремительно приблизились склоны Белых гор, поросших растительностью…
Я закончил и еще долгое время никто ничего не говорил, и лишь перо Линдира продолжало еле слышно скрипеть по бумаге, записывая последние слова.
Рассказ впечатлил эльфов — это было видно. И сильнее всего он подействовал на Арвен. И впервые в ее прекрасных глазах я увидел пробуждающийся интерес!
В один из следующих дней я попросил Глорфинделя научить меня видеть Призрачный мир. Эльф согласился. К моему удивлению, это оказалось не так уж и сложно. Всё дело в элементарной физике. Любой объект отражает или поглощает тот или иной спектр солнечного света. Если мы что-то не видим, то это значит, что наши глаза просто не способны фиксировать именно такую длину световой волны. И это можно исправить. Либо с помощью механической тренировки глаз (многие же умеют видеть ауру человека без всякого колдовства), либо с помощью магии.
Вот Глорфиндель и показал мне такую магию. Она, по сути, влияла именно на глаз, а не на окружающее пространство. Изменялись характеристики зрачка и теперь он мог видеть ранее недоступное.
Призрачный мир выглядел как более серая и туманная копия мира обыкновенного. Вещи и предметы приобретали больший контраст и даже глубину, но дальность видимости снижалась. Зато становилось видно тепло во всех его проявлениях. Говоря простым языком, начальная возможность видеть призрачный мир — это инфракрасный спектр. Так, во всяком случае, я решил для себя.
Человек и любое живое существо излучает тепло с различной интенсивностью. Вот это тепло и проявляется — более холодные и теплые области, синие, зеленые, красные оттенки во всех проявлениях.
Важное достоинства такого зрения заключалось в том, что ночью окружающий мир становился видим и узнаваем.
Так же становились видны отпечатки человека на других вещах. Например, я дотронулся рукой до какого-либо предмета. И мой след виден в Призрачном Мире еще некоторое время. Так же обстояло дело и со следами от ног, на земле и других поверхностях.
Теперь мне стало понятно, как видят наш мир и его существ назгулы и иные призраки.
Мир, если смотреть на него призрачным зрением, выглядел удивительно и завораживающе. Хотя, возможно, потому, что это для меня способность новая и интересная. Со временем я привыкну и перестану испытывать такие эмоции.
Как я понял, именно в этом диапазоне можно увидеть, как душа покидает тело. Или просто призраков умерших. Но для меня самая важная практическая ценность — это возможность видеть назгулов. И Глорфиндель твердо меня заверил, что я их увижу.
— Каковы твои планы? — спросил как-то раз Глорфиндель.
— В октябре я должен вернуться в Изенгард. Там встречусь с другом, и мы отправимся в Минас-Итиль. Всё уже обговорено.
— Хочешь помочь гондорцам?
— Да. И себя заодно испытать.
— Значит, ты скоро покинешь Имладрис, — задумчиво протянул эльф. — Когда собираешься уезжать?
— Дней через двадцать. Путь неблизкий, так что пусть в запасе будет неделя-другая.
— Ясно, — Глорфиндель потер подбородок. — Я хочу тебе кое-что предложить.
— Слушаю.
— Через неделю жена и дочь Элронда отправляются в гости к родичам в Лориэн. Я буду их охранять в дороге. Не хочешь составить нам компанию? До Лориэна мы могли бы проделать путь вместе. Тем более, Келебриан и Арвен хотели бы еще послушать твоих рассказов.
— А Владыка?
— Он остается в Имладрисе.
Я задумался. Честно говоря, я собирался возвращаться в Изенгард через Шир уже знакомой дорогой, и возможно снова посетить Тома Бомбадила. Эльфы же отправятся в Лориэн через перевал в Мглистых горах, а потом спустятся к югу вдоль правого берега Андуина. Эта дорога короче, но зато и эльфы двигаются более медленно. Трудно ожидать, что благородные эльфийки станут день и ночь нахлестывать коней, спеша побыстрее увидеть Галадриэль.
Зато мой путь пройдет не в одиночестве. Да и Том Бомбадил, как я знаю, ближайшую тысячу лет менять место жительства не собирается. Так что решено, еду с эльфами и с радостью принимаю предложение, о чем и сказал Глорфинделю.
В начале августа мы отправились в путь. Отряд получился немаленький — сотни три эльфов, большая часть из которых являлась воинами под предводительством Глорфинделя. Ну а что, всё правильно. Жена Элронда и его дочь нуждаются в надежной охране. Тем более, в горах можно повстречать орков или гоблинов.
Кстати, я наконец-то уяснил для себя, чем орки отличаются от гоблинов. По существу, это родственные народы. Орки более крупные, более смелые и искусные в бою. А гоблины практически во всем их слабое подобие, если не считать хитрости, подлости и умения устраивать засады. В этом они превосходили своих собратьев.
Через несколько веков и Саурон, и Саруман с помощью похищаемых людских женщин, начнут создавать новый вид орков, так называемых урукхаев. Эти ребята станут серьезными противниками, практически не уступая (а иногда и превосходя) обычных людей и в росте, и в силе, и в выносливости. Но пока, в обозримом будущем, урукхаев даже в планах еще не наблюдалось. Хотя от эльфов я слышал рассказы, что им попадались невероятно мощные, и главное долгоживущие орочьи вожди. Похоже, Саурон проводит-таки генетические эксперименты. Правда, пока лишь в единичных масштабах.
Покинув Ривенделл, наш отряд выбрался на тракт и повернул на восток. Начался долгий подъём к Высокому перевалу. В передовой дозор Глорфиндель отправил охранный десяток конных эльфов. С тыла нас также прикрывали его воины.
Большая часть эльфов двигалась пешком. На конях находились лишь Келебриан, Арвен, несколько знатных эльфиек, и также часть воинов.
Несмотря на отсутствие лошадей у части отряда, эльфы оказались очень выносливыми и за день проходили весьма значительные расстояния. Часто, особенно при ясном небе, путешествие продолжалось и в ночную пору. Эльфы мало спали, немного ели, даже в дороге играли на музыкальных инструментах, и наш путь проходил в интересной, живой атмосфере.
Для привала эльфы выбирали живописные места, наподобие лесных полянок, около небольших водопадов, скрытых долин или рощ. Чувствовалось, что они прекрасно знают этот путь, и ранее неоднократно его проходили.
По мере того, как мы поднимались все выше, становилось холодней. Эльфы на удивление стойко переносили холод. И даже легкой одежды им вполне хватало.
Потом начались снега. Во «Властелине Колец» описывалось, что Леголас мог ходить по любому снегу, не проваливаться в него. Так и есть. Эльфы действительно могли стоять на снегу, и их ноги в легких туфлях погружались на дюйм-два. Я же, когда подходил к ним, проваливался в том же месте, зачастую и по пояс.
Эльфы звонко и совсем необидно смеялись. Наверное, они считали меня очень неуклюжим и неумелым. А я сделал в памяти зарубку, а потом перенес ее в дневник — попробовать этому научиться.
И вот, в один из дней мы достигли седловины Высокого перевала. Легкий морозец пощипывал щеки. Редкие снежинки падали с голубого неба. Пар от дыхания рассеивался в чистейшем воздухе.
Наш отряд остановился. Эльфы наслаждались прекрасным видом. И действительно, здесь есть на что посмотреть. Склоны Мглистых гор начинали понижаться, и отсюда, с самой высокой точки открывался прекрасный вид на восток Средиземья. А учитывая остроту эльфийского зрения, они действительно могли видеть впечатляющие картины.
И тут я спохватился. Ведь Том Бомбадил успел научить меня магическому зрению. Я упоминал о некоторых способностях, что успел перенять у него. Так вот, магическое зрение входило в их число.
Я сосредоточился, прогоняя лишние мысли. Глаза продолжали оставаться открытыми. Вначале ничего не происходило. А потом, совершенно неожиданно, мир «прыгнул» на меня.
Тракт, спускаясь и петляя, устремлялся вниз по склонам Мглистых гор. Примерно в двадцати лигах, с помощью своего нового зрения, я увидел Андуин и брод Крутень через него. Тонкой ниточкой Андуин тек с севера на юг. Немногим выше брода я увидел небольшой городок. Судя по всему это Каррок. Еще дальше, на северо-востоке смутно темнела горная гряда — Серые горы.
Я посмотрел на восток. Пересекая реку, тракт шел по степи, а потом углублялся в Лихолесье. Лес казался исполинским, живым существом, непонятным, и таинственным. Могучие, старые деревья, клочки тумана там и сям, долины и редкие прогалины… Где-то необозримо далеко за лесом, за пределами видимости даже магического зрения, мне удалось рассмотреть величественный пик. Я сразу сообразил, что это Одинокая Гора, до которой никак не меньше двухсот лиг. Сказать, что я поражен, значит, ничего не сказать. Уметь видеть на такое огромное расстояние — это просто чудо…
Я перевел взгляд поближе, на Андуин. Величественная река неспешно несла свои воды на юг, а позади нее, на значительном расстояние тянулось бескрайнее Лихолесье.
Чтобы стал понятен масштаб и размеры Средиземья, представьте, что общая длина Андуина достигала около тысячи ста миль. А Лихолесье — огромный лес, протяженностью более четырехсот пятидесяти миль. Через Андуин, по направлению юго-восток, угадывалась величественная опушка Лихолесья. Там деревья выгибались огромной дугой, и где то в той местности находился Росгобел — дом Радагаста Бурого, одного из Магов.
Ещё дальше к югу, на лесистом каменном холме, находился замок Саурона Дол-Гулдур. Правда, ни эльфы, ни Маги, пока еще не знали, кто конкретно там поселился, и называли тамошнего колдуна Некромантом.
Андуин пропадал где-то далеко на юге, в туманной дымке. Но прежде, прослеживая его течение, мне удалось заметить также огромный лес, примыкающий к восточным склонам Мглистых гор. Это Лориэн, цель нашего пути.
А потом у меня закончились силы и магическое зрение пропало. Ух, я выдохнул. Такое ощущение, что словно камни таскал — так я умотался. Да уж, не так уж и легко пользоваться магией. Впрочем, возможно это с непривычки. Тренируйся чаще, и запасы магической силы увеличатся.
Наш отряд за пару дней спустился с Высокого перевала. С каждым часом, с каждой минутой воздух становился все теплее и теплее.
Затем мы свернули с тракта к югу, на дорогу, ведущую по правому берегу Андуина. И это был единственный более-менее спокойный путь с верховьев Андуина до самого Гондора. Существующая дорога по левому берегу была куда опасней и рискованней — там Лихолесье и Дол-Гулдур. И это степи и местные жители — истерлинги, возничии и другие степные народы, которые особой добротой не отличались. И конечно, это орки, устраивающие периодические набеги.
Дорога то приближалась к реке, то, петляя, удалялась к склонам Мглистых гор. Утром и по вечерам чувствовалась прохлада. От реки постоянно наползали туманы и сырость. Днем, как правило, погода налаживалась, и наш путь освещало ласковое солнце.
Наш отряд потратил целый день, пересекая вброд реку Сир Нинглор, одного из бесчисленных притоков Андуина, берущего начало в Мглистых горах.
Тут, в продолжение нескольких дней, я старался быть очень внимательным, пытаясь с помощью магических способностей уловить что-то необычное...
Дело в том, что мы двигались по Ирисной Низине. А эта местность знаменита тем, что в самом начале Третьей Эпохи именно здесь погиб Исильдур и потерял Кольцо Всевластья. Это колечко зарылось в ил где-то тут, в этом огромном, заболоченном крае, примыкающем к Андуину. И если история не изменится, что через пять веков его найдет речной хоббит по имени Деагол. Кольцо понравится его другу и родственнику Смеаголу, и произойдет убийство. Со временем Смеагол станет Голлумом, и поселится в Мглистых горах, где и повстречается с Бильбо Беггинсом. Но эта история далекого будущего. А пока Кольцо спокойно лежит где-то здесь. И никто в целом мире об этом не знает! А я знаю…
Ирисная Низина большое и протяженное место. Но у меня есть ориентиры. Во-первых — это правый берег Андуина. А во-вторых это место, недалеко от которого проживают хоббиты.
Уму непостижимо, но здесь, в этом самом месте, живут настоящие невысоклики! И мы их встретили.
Хоббиты умели ловко прятаться, а их дома искусно скрыты в земле, либо среди деревьев. Но рассмотрев, что появившиеся в родном крае чужаки — эльфы, они немного осмелели и несколько из них вышли нас поприветствовать и разузнать последние новости.
Я, честно сказать был и удивлен и восхищен их мужеством. Эти маленькие ребята выбрали для постоянного места жительства очень опасный регион, и, судя по всему, не собирались его покидать. Здесь они счастливы, а всевозможных орков, разбойников и бродяг воспринимали как неизбежное зло, с которым сложно бороться, но от которого можно успешно прятаться.
Так они и жили — тише воды, ниже травы. Конечно, до основательности и внушительности родни из Шира местным далеко. Но на свой лад – это смелый, спокойный и добродушный народец, вся жизнь которого связана с Андуином.
Мы познакомились с местными невысокликами. Когда я расспросил их про деревеньки, разбросанные вдоль Андуина, то понял, что поиски Кольца (если я захочу его искать), вещь невероятно проблемная и не простая.
Пока что я знал приблизительное место. И всё. Правда со временем можно будет найти семью, где родится маленький Смеагол — это еще более сузит район поисков.
В настоящий момент никакой активной магии я не чувствовал, да наверняка и в дальнейшем не смогу почувствовать — иначе те же Маги и сами бы смогли найти Кольцо. Так что в настоящий момент у меня нет даже намека на план, как можно действовать. И во всем этом существовала одна очень серьезная проблема. Даже если мне удастся найти Кольцо, не стану ли я его рабом, как все прочие? Ведь даже Майа Саруман переродился, едва лишь захотев получить это кольцо. Так с чего мне быть уверенным, что я способен противостоять его мощи?
Нет, в такие игры я пока играть не собираюсь. Слишком уж все это опасно и может закончиться очень плачевно. Как минимум надо тренировать волю и постараться разобраться в магии колец. А там посмотрим…
На следующее утро эльфы распрощались с хоббитами, одарив их подарками, яствами и продолжили путь.
В сентябре наш отряд вступил в пределы Лориэна. И здесь наши дороги расходились. Эльфы по малозаметной тропинке сворачивали вправо, вглубь леса. Мне же предстояло двигаться дальше, вдоль реки на юг. Эльфы предлагали мне завернуть вместе с ними к своей лориэнской родне, но я с сожалением отказался. Время поджимало, а до Изенгарда путь не близкий. И я не хотел заставлять Грестлинга себя ждать.
Последним, с кем я прощался, был Глорфиндель. Мы стояли на небольшом кургане и смотрели, как эльфы медленно исчезают среди деревьев. Арвен отстала и напоследок обернулась, одарив меня задумчивым взглядом. Я кивнул ей, прощаясь.
Величественный Андуин нес свои воды на юг. День выдался солнечным и приветливым.
— Я вижу, что в будущем мы еще с тобой увидимся, — так сказал мне Глорфиндель. — И встреча эта окажется радостной.
— Прекрасные слова. Пусть так и будет, — искренне ответил я.
— Как долго ты собираешься находиться в Итиле?
— Года три-четыре. Может меньше. Может больше.
— А потом?
— Ты знаешь, Глорфиндель, в Средиземье столько мест, которые я мечтаю посетить, что мне пока сложно сказать. Возможно, я решусь отправиться на Восток и поискать эльфов-Авари, по пути посетив окрестности моря Рун. А может, отправлюсь на юг, в Умбар, или на север, к Долгому озеру. Я ещё и сам не знаю.
— Про Авари у нас лишь легенды остались, — эльф задумчиво покачал головой. — Да и вообще, живы ли они? И зачем тебе это?
— Меня тянет в путешествия. Хочется увидеть мир, осознать, насколько он огромный. Да и понять мудрость и чаяния восточных народов дело очень нужное. Ты же должен помнить Синих Магов. Они ведь не просто так ушли на восток.
— Да, я их помню, — медленно проговорил эльф, — мы плыли с ними в Средиземье на одном корабле.
— Так может, подскажешь, где я смогу их отыскать?
— Думаю, что я мало чем могу помочь. Единственное, что я помню, в те далекие времена эти два Истари упоминали Прирунье. Знаешь, где это?
— Да, это обширный регион на северо-западе Моря Рун. Там растут леса, зеленеют степи. И там расположено достаточно сильное государство Дорвинион. Это богатая торговая область, где встречаются множество народов, многих из которых на Западе даже не знают.
— Всё правильно, — кивнул эльф. — Если и искать следы Синих Магов, то начинать надо в Прирунье.
— Что ж, уже неплохо. Есть первая «зацепка». А про остальных Магов ты ничего не слышал? Где их можно найти? Они, в некотором роде, моя родня, — я рассмеялся.
— Про Радагаста ничего не знаю, — эльф пожал плечами. — Саруман, вероятнее всего, сейчас в южном Гондоре, на побережье — так я, во всяком случае, слышал от Элронда. А вот Гэндальф, не исключено, что живет в Лориэне. Так может, ты передумаешь, и все же заглянешь туда?
— Не могу, — я с сожалением покачал головой. — Хочу, но не могу. Не в этот раз. Сдаётся мне, что даже года в Лориэне не хватит для знакомства со всеми его тайнами. А у меня и десяти дней лишних нет. К тому же у меня другие планы — посетить Фангорн.
По-хорошему, это лишь отговорки, и я бы вполне мог найти время, и посетить Лориэн. Но странное дело, меня туда словно что-то не пускало. Предчувствие, что ли?
— Ну, тогда давай прощаться, — эльф сжал мою руку около локтя. — Пусть Свет всегда будет вести тебя на твоём Пути, Майа Мэлгорн.
— Пусть и твоя дорога будет честной и правильной, Преображающий эльф Глорфиндель. Я рад, что познакомился с тобой.
Так я расстался с эльфом, узнав которого, понял, что такие душевные качества, как честность, смелость, верность не пустой звук в Средиземье.
Дальше я двигался один, лишь Яблоко составлял мне компанию. Вплавь я пересек реку Кристалимку, что брала своё начало в лесу Фангорн и впадала в Андуин.
В тот день резко похолодало, моросил противный дождь. Реку я одолел, но сильно промок и замерз, но останавливаться, разводить костер и сохнуть не стал, решив, что не стоит терять время.
Сильный ветер, постоянно продувающий этот пустынный край, внес существенные коррективы в мои планы. Уже через полтора часа я основательно чихал и озяб. И точно понял, что как минимум простыл.
Пришлось остановиться в небольшой рощице, и оборудовать временный лагерь. Я расседлал Яблоко и стреножил его. Затем развел костер, нарубил елового лапника, нашел несколько крепких и сухих поваленных деревьев, и перетащил их к костру. В общем, сделал себе небольшой шалаш.
Подкрепившись, и напившись горячего травяного взвара, я залез в свое временное жилище. Всю ночь меня сильно колотил озноб и зубы выбивали чечетку. К утру стало легче, но я всё еще чувствовал легкое недомогание. Но это уже пустяки, и я продолжил путь.
Теперь я двигался по самому северу обширного степного края, который через пятьсот лет станет известен как Рохан. Сейчас же гондорцы и иные народы называли этот регион Каленардон. Северная часть, по которой я сейчас и передвигался, носит название Волд.
Я начал забирать вправо, смещаясь на юго-запад. Далекий лес Фангорн медленно приближался. Отдельные рощицы и заросли начинали постепенно сливаться в единое целое. Это еще не полноценный лес, и даже не его начало, а всего лишь дальние подступы.
Еще дальше за лесом виделись Мглистые горы. Среди них выделялся гигант Медхедрас.
Здешние степи поражали своими масштабами и богатством природы. Огромные просторы, занятые никогда не кошеным разнотравьем, с редкими рощами или длинными лентами лесных полос. Овраги и балки, ложбины и волнистые предгорья, урочища и многочисленные безымянные степные речушки, поросшие камышом. На десятки лиг тянется это «море трав». Сейчас, в начале осени, все степные краски уже приобрели побуревшие, соломенные цвета.
Степь полна жизни. Очень часто я видел вдалеке стада степных туров, один раз даже заприметил волчью стаю. Мне попадались лисицы и косули, зайцы и кабаны. Из хищных птиц наблюдал орлов, канюков, беркутов. По ночам ухали совы. А уж простых птиц, тех вовсе не перечесть — дрофы, журавли, цапли, перепела, рябчики, куропатки и многие другие.
Край показался мне ярким, несмотря на осень, и полным жизни. Прекрасный край, и как, наверное, здесь хорошо весной и в начале лета, когда воздух пропитан пьянящими ароматами трав разогретых южным солнцем.
А ведь местная степь всего лишь небольшой кусочек Великой Степи, той, что лежит по другую сторону Андуина, и тянется до Рунного моря, и еще дальше на восток.
Современному человеку с Земли нелегко представить такие огромные и пустынные просторы, где нет присутствия человека или оно ощущается весьма слабо. Место, где природа находится в своем первозданном виде, а многочисленные животные и птицы чувствуют себя спокойно, и люди не мешают их жизни. Где воздух хрустально прозрачен, а обычная речная вода чиста и имеет необыкновенный вкус.
В таком мире просто хочется жить и радоваться его дарам. В такие минуты ты начинаешь понимать, что Земля, с её якобы необходимой цивилизацией и городской культурой, вещь далекая, позабытая и даже ненужная. Никогда, живя в многомиллионном городе я не испытывал такого подъёма чувств. И никогда я не ощущал себя таким живым, полным сил и энергии…
В своё время я достиг берега реки Энтавы. И здесь я принял решение свернуть вправо, в лес Фангорн, и попробовать найти энтов. Для этих целей вполне можно уделить несколько дней, к тому же не сильно отклоняясь от прямого пути в Изенгард.
Для чего мне вообще посещать эти места? Конечно, дело не в возможности попробовать знаменитое питье «древопасов». Нет, причины совсем иные.
Самое главное — мне очень любопытно и интересно взглянуть на иную форму жизни. Познакомиться, пообщаться, постараться понять. Я уверен, что сейчас с этим проблем не будет. Энты в настоящее время вполне себе адекватные существа. Озлобятся они гораздо позже, когда Саруман займет Изенгард, создаст армию и начнёт вырубать леса.
Ну, и что самое важное, в моих планах имелся пунктик — путешествие на восток. Я уже решил, что мне необходимо найти Синих Магов. Именно их, а не Сарумана или Гендальфа, к которым я почему-то не чувствовал доверия. Слишком уж они «непростые», правда, каждый на свой лад. Я подозревал, что не случайно Алатар и Палландо ушли на восток, и нашлись причины, по которым их не пригласили в Совет Мудрых. Что-то тут нечисто. И с такими раскладами имелся шанс, что я смогу найти очень полезных союзников. Так мне во всяком случае кажется.
Как там все сложится и кого я там встречу, это другой вопрос. Возможно, мне повезет, и я смогу найти энтиц — если они вообще живые, и если ушли именно в те края, а не, например, на юг. И поэтому, мне крайне важно познакомиться с энтами, посвятить их в свои планы, ну и заручиться моральной поддержкой на всякий случай.
Я поднялся вверх по течению Энтавы. Здесь речка уже не особо широкая — ее спокойно можно перекинуть стрелой из лука. Лес по берегам рос светлый, чистый. Но интуитивно становилось понятно, что это еще не Фангорн, а лишь его окраина.
А затем я увидел и сам Древний лес. Больше всего он походил на кусок хлеба, отрезанный ножом. Мелкие деревья и кустарники заканчивались и единой, высоченной стеной вставал Лес. Именно так, с большой буквы. И от одного его вида становилась немного неуютно и абсолютно ясно, что это очень, очень древний лес.
Верхушки высоченных, многовековых, а скорее даже тысячелетних деревьев неспешно покачивались под порывами ветра. Огромные лишайники, словно бороды, свивались со стволов, и утопали в траве. Гигантские ветви зачастую опускались до самой земли. Подлеска практически не существовало. Лишь деревья и густой ковер трав у их подножия. Сумрачный свет, казалось, не особо любит освещать такие места.
Яблоко возбужденно заржал. Я похлопал коня по шее, успокаивая — ему явно не хотелось соваться туда, под деревья.
Я зашел в лес, ведя лошадь за узду. Сразу стало пасмурней и тише. Лес не любил шума и глушил звуки. Здесь властвовала тишина и покой. Редко, где-то в глубине, одинокая птица подавала голос.
По описаниям из «Властелина Колец», я помнил путь, которым прошли хоббиты Мерри и Пипин — вдоль берега реки до большого холма со ступеньками, на котором их и встретил Древень.
Я решил идти также, а там уж как повезет. Доберусь до этого холма и осмотрюсь. Если никого не встречу, то углубляться в лес не стану. Это просто бесполезно и даже в чем-то опасно. Не зная ориентиров (где находится жилище Древня, или Энтомолвище, я представлял смутно), бродить по Фангорну наугад — явно пустое занятие.
Так что дохожу до холма и жду пару дней. Если никого не встречаю, то значит не судьба, придется продолжить путь в Изенгард.
Становилось душновато, но не от отсутствия воздуха. Просто здесь, под лесными сводами, он немного другой — и к этому следовало привыкнуть.
Найдя вполне приемлемый выход к воде, я спустился, напился сам, напоил коня и наполнил флягу.
Вода оказалась чистая, студёная и пахнувшая лесными травами. Питьё освежило меня, да и Яблоко повеселел.
Впереди немного посветлело, и я оставил берег Энтавы, двигаясь вправо, на лесной просвет. Путь стал забирать вверх, начали попадаться заросшие лишайником камни.
На одном из камней я увидел стайку синичек. Птички при моём приближении испуганно вспорхнули и скрылись в глубине леса. Я счел это добрым знаком.
Вскоре я вышел на поляну. Сверху нависал скалистый откос — судя по всему, здесь, из-под земли вырывался наружу отросток Мглистых гор. Каменистый холм голый, словно тонзура на выбритой макушке у монаха. Лишь солнечные лучи перебегали по камням, освещая ту или иную его часть.
Нашел я и подобие лестницы — грубые, неровные ступени вели по склону наверх.
Мне не хотелось оставлять Яблоко одного в пугающем его лесу. Прикинув ширину и высоту ступенек, я все же решил, что эту лестницу мы с ним одолеем.
Так и получилось. Не сразу, устав и выдохнувшись, мы взобрались на вершину холма. Он оказался вровень с древесными вершинами, окружающими его со всех сторон. Поверхность казалась абсолютно пустынной, если не принимать во внимание многочисленные густые травы и летающих насекомых.
Здесь, на открытом пространстве, безраздельно властвовал свежий и немного прохладный ветер. Вид во все стороны открывался замечательный. Правда, смотреть здесь особо не на что. Со всех сторон растут деревья, и лишь на западе, высоко вверх поднимались склоны Мглистого.
Становилось видно, что по лесу я прошел около пяти километров. Дальше распахивались безбрежные травянистые равнины Каленардона.
К моему большому сожалению, энтов в пределах видимости не наблюдалось.
Что ж будем ждать. Тот вечер мы с Яблоком заночевали прямо на вершине. Костер я разводить не стал — энтам не нравился огонь, и не следовало их злить. Поэтому перекусил всухомятку и весь вечер занимался призрачным зрением. Потом, когда стемнело и на небе стали появляться первые звезды, я лег на попону, положил под голову седло и стал наблюдать за небосводом.
Бескрайний космос раскинулся от горизонта до горизонта. И сквозь него беззвучно летела Арда. Если настроиться, то этот полет планеты можно и почувствовать, и даже понять. Это удивительное и непередаваемое ощущение.
Потом я, от нечего делать, стал прикидывать, видно или нет с Арды наше земное солнце и где его можно обнаружить. Солнце это маленькая (карлик по астрономической квалификации) желто-белая звезда. Но ни мое острое телесное зрение, ни магическое, не помогли ответить на этот вопрос. Слишком много желтых звезд на небе — выбирай, не хочу. А может, я сейчас вообще в другой галактике?
С такими вот мыслями уснул.
Проснулся утром, с первыми лучами восходящего солнца и провел утреннюю разминку. А потом помог Яблоку спуститься с холма. Мы отправились к берегу Энтавы, где конь вдоволь напился, а я разделся по пояс и немного ополоснулся.
Прохладное утро и ледяная горная вода взбодрили меня, и я с надеждой принялся ждать энтов. В тот день я обошел кругом этот скалистый холм и немного обследовал окрестности леса, впрочем, далеко не углубляясь.
Закончился и этот день, и так никто и не пришел ко мне в гости. Засыпая, я решил, что на следующий день подожду до обеда, а потом начну выбираться из леса. Ждать дольше не стану.
Утро прошло спокойно. Ближе к обеду, всё еще находясь на вершине холма, я с надеждой оглядел окрестности. Пусто, и ничто не предвещает появление местных жителей.
Я уже собрался спускаться, как неожиданно почувствовал некое наитие, или если хотите, голос интуиции.
Глубоко вздохнув, набрал в грудь побольше воздуха и громко засвистел. Эх, будь у меня рог, получилось бы замечательно. Но и так свист вышел на славу. Абсолютно здоровые легкие выдали мощный и долгий звук.
Свистнув, я перевел дыхание. И вот, спустя некоторое время, издали, еле слышно, мне послышался отзвук.
Я свистнул еще раз. И теперь никаких сомнений не осталось. Кто-то меня услышал, откликнулся, и теперь шел к этому месту.
Мне стало немного не по себе…
Из-за дальних деревьев неторопливо вышла высокая, человекоподобная фигура. Энт, а это, безусловно, именно он, остановился, осмотрелся, приложив руку ко лбу, а затем направился в мою сторону.
Шагал он неспешно и степенно, но приближался быстро. Очутившись около основания холма, энт задрал голову, посмотрел на меня и принялся подниматься.
Вот и он. Яблоко испуганно заржал, и мне пришлось успокаивать коня. Затем я осмотрел местного жителя.
Энт оказался высоким, больше четырех метров существом с кожей сероватого оттенка. Длинные руки и ноги с шестью пальцами. Стройный торс, шея и голова. Но конечно, как это и отметил хоббит Пин, главное в энте — это глаза. Глубокие, мудрые, всезнающие. И очень спокойные.
— Эхе-хе, хм, хм, — проговорил энт, словно прокашливаясь и вспоминая полузабытую человеческую речь. — Ну, здравствуй, гость. Ты позвал, а я услышал. Теперь отвечай кто ты такой, и что тебе здесь надобно?
— Я странник. Моё имя Мэлгорн, — честно сказать, я был немного, самую малость, разочарован. Я-то надеялся встретить Древня, но это, конечно не он. Даже по количеству пальцев это можно определить — у Древня их семь. Так я во всяком случае помнил. — И я бы очень хотел познакомиться с энтами.
— Эге, хм-хм, познакомиться с энтами, — задумчиво протянул собеседник. — А позволь спросить, тебе это зачем?
— Ну как же, зачем, — я улыбнулся. — Больше таких, как вы нет в Средиземье. Вы много видели, много помните, и можете много поведать… А как твоё имя?
— Ну, если говорить по человечески, можешь называть меня Яствень, — ответил энт. — А настоящее моё имя ни к чему так сразу выкладывать первому встречному, да и слишком долгое имя у меня.
— Ясно. Что ж, будем знакомы.
Яствень оказался вполне радушным и гостеприимным энтом. И, что самое главное — любопытным. Впрочем, понять его можно. Представьте себе существо, которому несколько тысяч лет, и которое живет в одном месте — пусть и большом, но дремучем лесу. И что здесь делать? Скукота смертная, новостей никаких. Про женщин и связанный с ними инстинкт размножения все уже и думать забыли. Большая часть сородичей, скажем прямо, довольно молчалива. С медведями и всякими птичками надоест общаться довольно быстро. В первые два-три века. В общем если и не одичаешь, то ошалеешь, это точно.
Поэтому, любым новостям, даже самым простым и незамысловатым, энты придавали большое значение и внимательно их слушали.
По своей сути, энты достаточно простодушны и непосредственны. Обмануть их, при желании, не такая и сложная задача. Они мало общались с людьми и плохо представляли, какими негативными качествами может обладать человек. Они оценивали окружающих по своей мерке. И поэтому были и радушны, и гостеприимны, и охотно рассказывали про себя.
А уж когда я упомянул про Тома Бомбадила, так энт чуть ли не заулыбался. Видать, они помнили этого древнего духа и сохранили о нем очень теплые воспоминания.
— А ты можешь мне рассказать про энтийц? — спросил я Яственя.
— Это печальная история, — энт даже голову понурил. — Они сгинули и всё тут. Больше сказать нечего.
— А где и когда?
— Последний раз мы видели их на востоке, на Бурых Равнинах. А потом Саурон начал набирать силу. Началась война, но приплыли Заморские Рыцари, и Саурон сдался в плен. С тех пор энтийки пропали.
Ага, всё понятно. Нуменорцы пленили Саурона в 3262 году Второй Эпохи. Эпоха эта потом продолжалась ещё сто семьдесят девять лет и закончилась падением Саурона. Значит, на сегодняшний день, с того момента прошло более двух тысяч лет. Срок, что и говорить немалый. Но энты живут по-другому, и это время для них не критично.
— А где ваши старшие, Яствень, — спросил я. — ты не мог бы меня с ними познакомить?
— Кхгм, кгхм… Самых старых у нас троё: — Фангорн, Финглас и Фладрифь, это их эльфийские имена. По-простому, можешь называть их Древень, Листвень и Вскорень. Древень сейчас на севере Фангорна и его так просто не найти. Листвень уже готовится к зиме, и наверное засыпает. А вот со Вскорнем я тебя смогу познакомить. Хочешь этого?
— Да, Яствень.
Вот таким образом, мы направились к западу, к тем местам, где по предположениям Яственя, мы могли найти одного из трех их старост.
Пока все складывалось удачно и мои планы осуществились. Теперь мне хотелось большего — познакомиться с одним из старших энтов.
Около часа мы пробирались лесными тропинками на запад. По моим прикидкам сейчас мы находились на склонах Медхердаса. Где-то там, с противоположной стороны этого пика построен Изенгард. Жаль, что я не умею летать — так бы я намного сократил путь, и достиг крепости за пару часов. Но дорог здесь нет и мне придется делать огромный крюк.
Вскорень оказался высоким, под пять метров энтом, худощавым и задумчивым. По внешнему виду он выглядел и старше и солидней Яственя. Его кожа чем-то напоминало березовый ствол — светлая, с темными пятнами.
Эх, будь я ученым, то можно создать новое направление науки — энтологию. Хе-хе. Жаль, что на Земле этим словом называют совсем не связанную с энтами науку.
Казалось, Вскорня мало интересовало всё то, что происходит вокруг. Но это только на первый взгляд. Как только мы познакомились и разговорились, он заставил меня пересказать все то, что я уже поведал Яственю.
Я вздохнул, отпустил Яблоко пастись и начал свой рассказ. Что ж, я сам все этого хотел.
В тот вечер я заночевал на небольшой полянке, где-то в глубине Фангорна. Энты, конечно, пригласили меня к себе в гости, но как оказалось, Яблоку туда добраться будет непросто. Бросать коня, я само-собой, не стал, и поэтому от приглашения отказался. Энты пожелали мне спокойной ночи, и мы расстались до утра.
Едва рассвело, они уже появились. Да не одни. На сей раз с ними пришел еще один энт по имени Каштанник — с коричневой кожей, здоровенными руками и короткими, но очень мощными ногами. Очень колоритный энт, что и говорить. Увидя его, я аж присвистнул. Мне представилось, что весь свой рассказ придется повторять по новой.
Но, славу Эру Илуватору, обошлось.
Мы проговорили весь день. Энты расспрашивали про Средиземские новости, но и я в долгу не оставался. Узнавал про Древний Лес, про земли Белерианда, про давние времена.
Энты обладали хорошей памятью и умели неплохо рассказывать. На мой взгляд, у них присутствовал лишь один серьёзный недостаток — они любили подробно и очень обстоятельно отвечать на вроде бы короткие и простые вопросы.
Ну а потом я упомянул, что возможно со временем отправлюсь на восток. И мог бы поспрашивать там про энтиек.
Услышав эту новость, энты очень оживились и даже обрадовались.
— Это будет очень полезным делом, — сообщил вполне очевидную вещь Вскорень. — И все энты будут тебе благодарны. А я расскажу о тебе Древню. Пусть и он порадуется, что хоть кому-то в Средиземье не безразличны наши горести и беды.
Наступил вечер и наш разговор подошел к концу. Ну, это я ее закончил, объявив, что утром отправляюсь дальше по своим делам. Что касается энтов, то они были бы счастливы, если б я остался в Фангорне еще на годок — другой, и рассказывал им раз по десять, всё, что знаю и помню.
Что ж, я остался доволен беседой и встречей. Я добился самого главного — первого знакомства и энты меня запомнили. Со временем, я больше чем уверен, всё это мне пригодится.
Собственно, для всего этого я и заглянул в Фангорн. Отметиться, познакомиться, поставить «галочку».
От энтов в настоящий момент мне ничего не нужно. И пить их знаменитое питьё тоже не требуется. А сделать доброе дело и не просить за него вознаграждение — это же приятно и правильно, на самом-то деле. Если у меня получится помочь этим «древесным пастухам», то я буду рад.
Ранним утром энты снова пришли на полянку, где я ночевал. Они просили снова приходить к ним в гости, и сделать это в любом случае, даже если я и вовсе не отправлюсь на восток.
Мы попрощались.
Выбравшись из леса, я продолжил свой путь.
Я пересек реку Энтаву и углубился в край Вестемнет, огибая восточные отроги Медхедраса. Здесь, как я знал, уже можно встретить и местных жителей дундланцев.
Еще через день я наконец-то встретил первых, после энтов, живых людей. Но, это оказались не крестьяне или охотники, а парный изенгардский разъезд.
Двух всадников я заприметил издалека, намного раньше, чем они меня. Я подключил магическое зрение и внимательно их рассмотрел. Так и есть, судя по форме и амуниции, это свои.
Через некоторое время эти ребята заметили меня и остановили коней. Один из них, тот, что помладше, постоянно приподнимался в стременах, и один раз даже встал на седло, осматривая степь, и выясняя один ли я, или со мной есть еще люди.
Несмотря на то, что на воинах были надеты шлемы, приблизившись, я узнал одного из них. Его звали Бренго, и я хорошо запомнил его по совместному походу на орков. Второй воин, по виду он выглядел моложе, был мне незнаком. Возможно он из новеньких, из тех, кто стал служить в крепости за время моего отсутствия.
Всадники смотрели настороженно, держали руки на рукоятях мечей.
— Здорово, парни, — я помахал рукой. — Не узнаете меня? А я тебя знаю, Бренго.
— Постой, постой, — воин задумался. — Я же тебя тоже помню. Ты Мэлгорн, сначала служил в десятке Грестлинга, а затем стал вестником, — воин широко улыбнулся и облегченно вздохнул. Я его понимал. Встретить вооруженного незнакомца в степи — та еще проблемка. Кто он, что делает, куда направляется? А тут все вопросы сразу отпали.
— Точно. И я возвращаюсь в Изенград.
— А откуда?
— С севера.
— Что, хочешь на службу вернуться?
— Нет, я с Гресом договорился встретиться. Будем думать, что дальше делать.
— Понятно, — ответил Бренго. — Что ж, дорогу ты найдешь. Удачи.
Мы разъехались. Второй воин так и не произнес ни слова и я даже не узнал его имени.
Еще через день я наконец-то достиг Изенгарда. В крепость меня, несмотря на знакомства, не пустили, и я остановился на постоялом дворе с названием «Толстуха Мэг». Его хозяйка, женщина около сорока лет, и по имени, и по внешнему виду точь в точь соответствовала вывеске этого заведения.
Мне предоставили вполне удобную комнату. И самое главное, я наконец-то получил чан с горячей водой, в котором с большим удовольствием вымылся.
Вечер я провел в комнате, отдыхая и отсыпаясь. Что и говорить, путь я проделал немалый. Если прикинуть по карте — огромное расстояние.
Но я не устал. Более того, остался доволен проделанной работой и пройденным путем. Мне очень нравилось узнавать новых людей (и не людей) и посещать ранее неизвестные места. Открывая новый мир, ты, таким образом, открываешь и новые стороны самого себя. Получаешь свежие, яркие впечатления, учишься смотреть на людей непредвзято и максимально объективно, и развиваешься.
А сегодняшний вечер я посвящаю отдыху. Никуда не иду, ничего не пишу, и ничем не занимаюсь. Просто лежу на кровати и отдыхаю. Ах, да, хозяйка, принеси на ужин двойную порцию!
Утром я собрался и пошел к крепостным воротам, где попросил позвать Грестлинга.
И когда Грестлинг вышел из ворот, и, заметив меня, радостно крикнул — "здорово, Мэл!", я был счастлив. На самом деле, в тот момент я ощутил, как тяжело одному, и как хорошо, когда рядом есть друг.
Мы обнялись, и были одинаково рады этой встрече.
— Ну, как ты, старина? — первым спросил меня Грес.
— Да ничего, вроде живой, — я улыбнулся.
— Вижу, вижу, и выглядишь нормально.
— Да и ты не раскис. Форму то держишь? — я, шутя, ткнул его кулаком в живот.
— Стараюсь.
— Хорошо. Ну что пойдем на постоялый двор, посидим, пива выпьем, поговорим, а? — предложил я.
— Сейчас не могу, Мэл, служба, сам понимаешь, — Грес развел руками. — Ты где сейчас остановился, у «толстухи»?
— Ага.
— Ну, тогда давай до вечера.
— Договорились.
В общем, тем вечером мы душевно посидели. Под копченую андуинскую стерлядь выпили немало пива. Заказали бараньи ребрышки в луковой подливе, тушеную с перцем капусту, и большой круг колбасы. Ну и на десерт яблочный пирог с горячим травяным отваром.
Пивком, что и говорить, набрались мы здорово. Но зато и повод совсем не рядовой. Так что можно и расслабиться.
Мы много проговорили, и в основном рассказывал я. Потому что у Греса особых новостей то и не было. Больше года однообразной службы в Изенгарде — вот и все известия, и их можно описать двумя-тремя фразами.
Самое важное заключалось в том, что Гресу осталось служить девять дней. Значит, я прибыл вовремя, без опозданий. А вторая новость состояла в том, что он нашел нам попутчиков.
Оставшиеся до окончания службы Греса дни, я провел на постоялом дворе. Прежде всего, я написал новые главы в книгу, которую назвал «Записки о Средиземье и о разных странах и народах, в нем проживающих. Том I. Написано Мэлгорном».
Книга постепенно начинала обретать конечный вид. И я уже знал, когда поставлю финальную точку — после посещения Минас-Итиля. Это будет хорошее окончание и я смогу охватить много интересных государств, городов и народов.
Для чего я это все делал? Возможно, тут и присутствовала небольшая нотка тщеславия, но главное в другом. Мне необходимо зарабатывать авторитет и уважение. Уметь мастерски махать мечом это одно. Быть при этом магом — уже лучше. Но если это дополнят многочисленные путешествия, занятие научной и литературной деятельностью, то получится совсем хорошо. Мой образ, и то впечатление, которое я буду оказывать на других людей, станут многосторонними и именно такими, какими я и планировал.
В один из вечеров я навестил почтенного Теосольда. Мы долго разговаривали с ученым обо всём понемногу — интересных тем хватало.
День, когда мы решили отправиться на восток, становился всё ближе.