***
— Кайен? Ты слышишь меня? — и снова голос матери, такой заботливый, но такой… чужой. Розье долгих четыре года не слышала его, а потому совершенно отвыкла. Девушка открыла глаза и увидела перед собой обеспокоенное лицо Мишель, из-за плеча которой с не меньшим беспокойством глядел на дочь Этьен Розье. Волшебница во все глаза смотрела на родителей, боясь, что, если даже моргнет, они исчезнут. Кайен медленно села, вновь оглядела Мишель и Этьена и спросила, глупо и растерянно улыбнувшись: — Что случилось? — Ты упала в обморок, chéri, — ответил отец, с опаской глядя на дочь. — Как ты себя чувствуешь? — Нормально, — коротко ответила Кайен. — Ты говорила, сегодня какой-то прием? — она посмотрела на мать, которая едва заметно повела плечами, но все же ответила: — Да, в доме Блэков. Неужели ты не помнишь, Кайен, я тебе всю неделю об этом говорила? — Да, прости. Я сейчас спущусь на завтрак, не волнуйтесь, просто дайте мне несколько минут. Переглянувшись, Этьен и Мишель вышли из комнаты дочери, оставив ее в одиночестве. «Значит, так выглядит второй шанс? Но разве я могу менять историю? Это ведь неправильно: нельзя вмешиваться в события прошлого, потому что я не знаю, как это отразится на будущем. Мерлин Всемогущий, прошу, помоги мне!» Розье встала с кровати и направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок. Девушке предстояло обо многом подумать, многое взвесить, но она твердо решила, что никто в этом времени не узнает, что она пришла из будущего, потому что это слишком опасно и непредсказуемо. А тем временем ее ждал прием в доме Блэков, один из представителей которого когда-то был (точнее сказать, будет) ее другом…Пролог
18 марта 2018 г. в 17:54
Было ужасно темно. Казалось, весь свет внезапно исчез, оставив после себя лишь всепоглощающую, беспощадную тьму, пеленой охватившую разум и не желавшее слушаться тело. Голова жутко болела, словно девушку несколько раз к ряду хорошенько приложили о стену. Она не могла открыть глаза или пошевелить хотя бы пальцами, как ни старалась…
…пока внезапно не ощутила ласковое прикосновение к своему плечу и услышала давно, казалось, забытый, бесконечно нежный голос матери:
— Кайен, милая, вставай.
У нее все же получилось открыть глаза, однако, мельком оглядев сидевшую рядом женщину, волшебница тут же закрыла их снова, почувствовав резкий приступ тревоги. В голове пронеслась шальная мысль: «Я умерла?» И это было самым реальным объяснением того, что перед ней, совершенно живая и невредимая, по-прежнему красивая и ласково улыбающаяся, сидела ее мать.
Справившись с нахлынувшими эмоциями, Кайен вновь открыла глаза, искренне надеясь, что видение, жестокая иллюзия исчезнет, однако этого не случилось: рядом с ней все так же сидела Мишель. Она с беспокойством вглядывалась в лицо дочери, а затем, тяжело вздохнув и притворно нахмурившись, произнесла:
— Только не говори мне, Кайен Розье, что ты снова забыла поставить будильник и надеялась таким образом пропустить прием у Блэков.
— Прием? — непонимающе спросила девушка. Она села в постели и с почти дикой радостью впилась глазами в красивое лицо матери, едва заметно тронутое паутинкой морщин.
— Именно, — деловито кивнула Мишель. — Вставай скорее и спускайся к завтраку, иначе мы опоздаем… снова.
Женщина встала и вышла из комнаты дочери, аккуратно притворив за собой дверь. Кайен недоверчиво оглядела комнату, в которой не была, казалось, уже целую вечность, и с удивлением для себя обнаружила, что все в ней было именно таким, как она помнила: большая кровать с полупрозрачным балдахином, увешанные многочисленными рисунками и колдографиями стены (Мишель постоянно грозилась снять «все это безобразие» и придать комнате более «приличный и строгий» вид), деревянный стол, на котором в полнейшем беспорядке лежали различные пергаменты.
Розье недоверчиво оглядывала комнату, снова и снова останавливая взгляд на самых незначительных вещах, давно стертых из памяти. Вот на подоконнике стоит горшок с азалиями отвратительного ярко-розового цвета, который она искренне и всей душой ненавидела. Кайен вспомнила, как фальшиво ей пришлось улыбаться бабушке, делая вид, что подарок на десятый День рождения ей очень понравился.
Усмехнувшись, девушка перевела взгляд на прикроватную тумбочку: на ней стоял небольшой пузатый будильник, рядом с которым лежали «Магические иероглифы и логограммы». Книга была явно не новой, о чем говорил потрепанный корешок и обложка, и во многих местах виднелись различные обрывки листочков, служивших закладками. Девушка провела по корешку фолианта пальцами, однако не почувствовала трепета, который, насколько она помнила, всегда испытывала тогда, много лет назад, когда вновь и вновь в далекой юности перечитывала эту книгу.
После волшебница подошла к увешанной колдографиями, помещенными в рамки, стене. Она с любовью разглядывала каждую из них и с удивлением поняла, что некоторых не хватает. Вот она стоит в окружении толпы мальчишек и девчонок, спешащих на поезд, на вокзале Кингс-Кросс, неуверенно улыбается и машет рукой. Эту колдографию сделала ее мать, когда Кайен впервые отправлялась в Хогвартс. У девочки по ту сторону рамки были живые миндалевидные глаза, светившиеся неподдельным счастьем, длинные, собранные в аккуратный хвост волосы и широкая, казалось, тянувшаяся до ушей улыбка. Розье провела рукой по лицу себя старой и грустно улыбнулась.
На следующей фотографии она стояла рядом с высоким мальчишкой ее возраста с темными, почти черными волосами и задорными глазами. Он с недовольством взирал на фотографа, а после с таким же недовольством поглядел на стоявшую рядом с ним Кайен. Девочка выглядела несколько смущенной и зажатой, словно находиться в компании недовольного мальчишки ей было крайне неуютно. Колдография была сделана на одном из приемов в доме Блэков, Кайен было двенадцать, и кто-то (кто — девушка уже и не помнила) пожелал сфотографировать ее с Сириусом Блэком, знакомство с которым тогда явно не задалось: Розье наступила гриффиндорцу на ногу и вдобавок вылила на него тыквенный сок, так что Сириусу пришлось переодеваться, чем была крайне недовольна его матушка.
Кайен отошла от колдографий, почувствовав, как сердце сильно сдавило от боли. Она подошла к шкафу и открыла его, со страхом заглянув в зеркало, находившееся на двери гардероба. Розье с трудом удержалась от крика: в отражении она увидела вовсе не себя. Точнее, себя, но совершенно иную, совсем юную, пятнадцатилетнюю. Лицо девушки из отражения не было изуродовано шрамами, полученными во время Первой магической войны, и на него еще не легли отпечатки изматывающих сражений, казавшихся бесконечными.
Розье с недоверием разглядывала свое отражение, силясь понять, как она упустила момент, когда она умерла и попала в это странное место, выглядевшее точно так же, как ее дом. Волшебница ущипнула себя за руку, потом еще и еще, словно не веря в происходящее. К горлу поступил ком, вызванный внезапно накатившей паникой. Кайен смотрела в зеркало, закрывала глаза, открывала и смотрела снова, молясь всем известным ей богам, чтобы все происходящее оказалось сном, вызванным больной фантазией уставшего мозга, однако ничего не менялось.
Девушка закрыла шкаф, хлопнув дверцей и схватилась руками за голову, запустив пальцы в растрепанные после сна волосы. Она пыталась вспомнить, что происходило с ней в последние несколько дней, однако события упорно не желали складываться в логическую цепочку. Кайен помнила школьные годы, помнила детство, помнила некоторые сражения, в которых ей удалось участвовать во время войны с Волан-де-Мортом, но что-то важное, безумно важное все ускользало от нее, сводя с ума, не давая возможности понять, что же произошло.
«Ритуал сработал».
— Что? — вслух спросила волшебница у самой себя и подивилась тому, как наивно и чисто, без хрипотцы звучит ее собственный голос.
«Ритуал… да, конечно, ритуал! Я же… кажется, я пыталась перенестись в прошлое. Но зачем? Что случилось?..»
Внезапно перед глазами девушки взорвался калейдоскоп событий последних месяцев: изнуряющие сражения сменялись еще более жестокими и утомительными. Бесконечный танец на крови, казалось, пленял всех, от мала до велика, доводил волшебников до безумия, заставлял их вновь и вновь вгрызаться в желание победить противника, защитить тех, кто дорог, однако неожиданно он прервался… Все праздновали победу, а Кайен, сидя в своей одинокой квартире на окраине Лондона, забывалась в алкоголе и топила горе в слезах. За победу над Волан-де-Мортом пришлось слишком многое отдать, слишком… Розье вспомнила остекленевшие глаза Джеймса, ее возлюбленного, самого родного на свете человека, бездыханное тело которого видела там, в доме Поттеров в Годриковой впадине, и почувствовала, как теряет сознание.