Melt My Heart to Stone (рабочее)

      В начале декабря на одном из ужинов в Большом зале профессор Дамблдор сообщил, что в честь Рождества в Хогвартсе состоится бал для учеников пятого, шестого и седьмого курсов. Конечно, волшебники помладше сразу поникли, некоторые даже ругали директора и других преподавателей за несправедливость, а вот среди старших студентов сразу воцарилась атмосфера нетерпеливого ожидания. И если среди юношей это проявлялось не так ярко, то девушки уже начали продумывать свои наряды, макияж и прически, сопровождая свои размышления обсуждениями и перешептываниями на уроках. Конечно же, радостное нетерпение подогревали приглашения на бал.       Была уже середина декабря: большинство девушек уже были приглашены, а вот тех немногих, к кому так никто и не подошёл или кто отказывал потенциальным партнерам, с каждым днём оставалось все меньше. И Кайен была в их числе. Как и Лили Эванс. Рыжеволосую красавицу многие приглашали на бал, но Лили всем отказывала, ожидая… она сама не знала, кого ждала. Девушка смотрела на Марлин МакКиннон, Доркас Медоуз и двух других соседок по комнате, которые каждый вечер крутились у зеркала, фантазируя о рождественском бале, и чувствовала себя лишней. Всеобщая суета казалась Лили пустой, праздной. Гриффиндорка ждала и Рождество, и бал с нетерпением, но не разделяла всеобщего восторга, хотя сама не понимала почему.       — Эванс, эй, Эванс! — волшебница тяжело вздохнула и обернулась. Перед ней тут же оказалось лицо Джеймса, который по привычке взъерошил свои волосы. Юноша нагнал девушку у дверей в Большой зал, куда та спустилась на ужин. — Пойдешь со мной на бал?       — Нет, Поттер, я уже говорила…       — Ну, Эванс! Брось, мы ведь оба знаем, что ты этого хочешь, — Поттер обольстительно улыбнулся, но Лили лишь усмехнулась и, резко развернувшись на каблуках, поспешила покинуть его «приятную» компанию.       Вот уж с кем точно Эванс не хотела идти на бал, так это с Джеймсом. Гриффиндорец каждый день с момента объявления Дамблдора по три раза приглашал ее пойти с ним, и это уже начало порядком надоедать девушке. Поттер всегда был упертым, как баран, и привык получать все, чего хотел, и Лили не хотела стать очередным «трофеем». Лили вообще не хотела иметь ничего общего с Джеймсом.       Войдя в Большой зал, Эванс поймала на себе задумчивый и словно бы расстроенный взгляд Кайен Розье, но постаралась не обращать на это внимания.       — Этот олень меня достал! — раздраженно бросила Лили, обратившись то ли к МакКиннон, то ли к Медоуз, рядом с которыми села, и приступила к ужину.       Что касается Кайен, девушка не пользовалась такой популярностью, как рыжеволосая староста с Гриффиндора. Розье редко общалась с кем-то, кроме своих соседок по комнате, а потому немногие попытались пригласить ее на бал. И каждому из неудачливых кавалеров девушка отказала. Она все чаще и чаще вспоминала, насколько ужасно для нее прошел прошлый рождественский бал в Хогвартсе, а потому и вовсе не собиралась идти на этот.       — Хотите угадать, с кем я пойду на бал? — загадочно произнесла Селена Эйбрамсон, заняв место напротив Кайен. Анжелика и Мелани переглянулись, мысленно закатив глаза, Розье же молча посмотрела на когтевранку, надеясь, что та не сумеет утерпеть и сама скажет, не заставив их угадывать. — Меня пригласил Гидеон Пруэтт! — Кая поперхнулась тыквенным соком и с трудом откашлялась. — С тобой все в порядке?       — Да, не волнуйся, просто ты меня ошарашила, — девушка попыталась улыбнуться и, убедившись, что Селена переключила внимание на Энжи и Мел, осмотрела стол Гриффиндора, постаравшись отыскать глазами Гидеона. Он сидел рядом со своим братом Фабианом и что-то рассказывал ему, активно жестикулируя и смеясь.       Кайен залпом выпила свой тыквенный сок и, схватив сумку и не обратив внимания на удивленные взгляды подруг, направилась к выходу из Большого зала. Однако уже почти у самой двери девушка почувствовала, что у нее внезапно закружилась голова и потемнело в глазах… Кайен Розье упала в обморок, найдя в манящей тьме долгожданное спокойствие.

***

      Кая не сразу смогла сосредоточиться на голосах и на словах, что они произносили. Девушка словно находилась в вакууме, куда попадали редкие нечеткие звуки, и не могла выбраться. Волшебница тщетно пыталась открыть глаза или пошевелить рукой, сказать что-то, но у нее никак не выходило. В конце концов, почувствовав, что ее силы на исходе, Розье предалась мирному течению времени, вновь вверив себя в заботливые руки темноты.       Кайен готова была поклясться, что прошло не больше десяти минут, но, все-таки пересилив себя и сумев открыть глаза, девушка обнаружила, что наступило раннее утро. Розье с трудом повернула голову и с удивлением поняла, что, кроме нее, в Больничном крыле никого не было. Обычно тут находилось минимум три человека: ученики то и дело устраивали дуэли, глупые розыгрыши, в результате которых либо некоторые получали несерьезные «боевые» ранения, либо у них высыпало на коже, либо случалось еще что-либо подобное; порой к мадам Помфри приходили студенты-симулянты, надеющиеся прогулять уроки, но крайне редко случалось так, что в Больничном крыле почти никого не было.       Волшебница попыталась было встать, но с громким стоном повалилась на кушетку. Видимо, это и разбудило мадам Помфри: уже через секунду к Кае подлетела растрепанная медсестра, твердившая о том, что когтевранка совершенно не берегла свое здоровье.       — Что произошло? — наконец спросила Розье, когда мадам Помфри напоила ее каким-то совершенно отвратительным зельем, после которого, впрочем, девушка сразу почувствовала себя бодрее.       — Ты упала в обморок в Большом зале, дорогая. Профессор Дамблдор левитировал тебя сюда и приказал не отпускать тебя, пока вы не поговорите.       — О чем он хочет поговорить со мной? — Кайен почувствовала неприятный холодок, пробежавший по спине.       — Не знаю, дорогая. Тебе лучше пока не вставать. Уверена, директор зайдет после завтрака. Отдыхай, — и мадам Помфри, тепло улыбнувшись, вернулась в свой кабинет, оставив Каю наедине со своими мыслями.       Когда через два часа дверь Больничного крыла открылась и вошел профессор Дамблдор, Кайен уже точно знала, о чем пойдет разговор. Директор выглядел несколько нелепо в лиловой мантии с огромными звездами и такой же остроконечной шляпе, однако, несмотря на казавшийся веселым настрой Дамблдора, Розье сразу поняла, что разговор будет серьезным, так как в глазах мужчины горела холодная решимость.       — Здравствуй, Кайен, как твое самочувствие? — директор сел на стул рядом с койкой когтевранки и, мягко улыбнувшись, посмотрел на нее.       — Хорошо, профессор, спасибо, — девушка слегка наклонила голову, словно пытаясь скрыться от внимательного взгляда ясных голубых глаз.       — Вы очень храбрая девушка, Кайен, раз решились провести столь опасный ритуал.       «Значит, сразу к делу», — с тяжелым вздохом подумала Розье и перевела взгляд на Дамблдора, который, казалось, ждал ее реакции и не собирался ничего говорить.       — Да, наверное, — Кая усмехнулась. — Или глупая, — мужчина качнул головой, словно соглашаясь, а после тихо произнес:       — И что же такого случится в будущем, что Вы отдали жизнь, чтобы предотвратить это?       — Стойте, я… Вы хотите сказать, я умерла? — когтевранка во все глаза смотрела на директора в надежде услышать опровержение, но Дамблдор лишь кивнул. — Нет, нет, Вы не правы: я ведь не могла умереть и не заметить!       — Вы внимательно читали условия совершения ритуала, Кайен?       Розье вдруг с удивительной ясностью вспомнила, как, пьяная, что называется, в хлам, она достала одну из старых книг отца — ту, что он велел никогда не открывать, — и нашла в ней нужный ритуал. Кая никогда не верила в то, что кому-либо могло быть под силу изменить прошлое или повернуть время вспять, а потому отнеслась к ритуалу крайне скептически. Но алкоголь пересилил скептицизм, и Розье, особенно не вчитываясь в строчки с замысловатыми буквами, больше похожими на некие абстрактные узоры, решила попробовать, забавы ради.       — Я была не в состоянии, директор, — честно призналась волшебница.       Книга была старой и ветхой, и Кайен с трепетом держала ее в руках, осторожно перелистывая страницы и вдыхая ее неповторимый аромат. Розье остановилась на ритуале возврата в прошлое и с интересом вчиталась в почти выцветшие строчки. Кая вдруг живо вспомнила, как отец однажды запретил ей трогать эту книгу и наказал ни за что не пытаться провести ритуалы из нее.       Когтевранка особо и не верила в возможность путешествия во времени, и ритуал привлек ее только из-за бьющего в голову огромного количества алкоголя. Волшебница выписала на листок, что случайно подвернулся под руку, необходимые ингредиенты для зелья, назначение которого понимала с трудом, и названия трав, которые нужно было поджечь во время совершения ритуала.       С трудом найдя свою волшебную палочку, девушка сунула ее в карман мантии и трансгрессировала в Косой переулок. Кая вошла в первую попавшуюся аптеку, но там нужных трав, что удивительно, не оказалось, а потому Розье отправилась в аптеку «Слизень и Джиггер». Продавец, низкорослый седеющий мужчина средних лет, приветливо улыбнулся посетительнице и предложил свою помощь, чем девушка и воспользовалась. Кая подошла к прилавку и заплетающимся языком поинтересовалась:       — У Вас есть… эээ… — Розье достала из мантии сложенный лист пергамента и быстро прочла: — Алихоция, асфодель, белладонна, болиголов, полынь и цикута*? — мужчина озадаченно воззрился на волшебницу, а после вкрадчиво поинтересовался:       — Какое зелье Вы собираетесь варить, юная леди?       «Леди? — Кая невесело усмехнулась. — Боюсь, любезный, война лишает подобных титулов». Девушка не озвучила своих мыслей, лишь недовольно пробормотала:       — Как будто Вам есть до этого дело, — Розье вгляделась в сосредоточенное лицо продавца, а после громко и четко спросила, с трудом собрав мысли воедино и не дав алкоголю взять верх: — Так у Вас есть эти травы?       — Да, — нехотя ответил старик и принялся выкладывать на прилавок запрошенные растения. Кайен со скучающим видом следила за его манипуляциями и чувствовала, что у нее начинала болеть голова. — Могу помочь чем-нибудь еще?       — Нет, это все.       — У нас есть прекрасное опохмелительное зелье…       — Хотите сказать, я пьяна? — почти угрожающе произнесла Розье и смерила продавца недовольным взглядом.       — Нет, что Вы! Просто… вот Ваши травы. С Вас тридцать пять галлеонов и восемь сиклей.       «Грабеж!» — подумала Кая, но все же молча выложила на прилавок монеты и, забрав пакет с растениями, вышла из магазина. Солнце уже почти полностью скрылось за горизонтом, поднялся сильный ветер, что заставило девушку вздрогнуть и плотнее закутаться в тонкую мантию.       Девушка шла по Косому переулку, особо не вглядываясь в лица прохожих и яркие вывески с названиями магазинов и лавок. Внезапно она свернула в одну из темных улочек, ведущих в Лютный переулок. Оказавшись на грязной, пропахшей алкоголем и канализацией улице, Розье поморщилась, но все же смело двинулась к «Лавке Коффина». Кая вдруг живо вспомнила, как ее покойная тетушка, строгая дама с утонченными манерами и ужасно визгливым голосом, говорила, что ни одной хоть сколько-нибудь уважающей себя девушке не стоит даже близко подходить к Лютному, и усмехнулась. «Видела бы ты меня, тетушка Люсинда!»       В «Лавке Коффина» горел тусклый свет. Поначалу Розье почти ничего не могла разглядеть, но уже через несколько минут, привыкнув к полумраку, с удивлением осматривалась: девушка оказалась в окружении редчайших объектов темной магии. Кайен, никогда не интересовавшаяся темными искусствами, с почти маниакальным восхищением рассматривала древнейшие артефакты, от которых исходила настолько мощная магия, что у волшебницы перехватило дыхание.       — Могу я Вам помочь? — Кая вздрогнула, услышав скрипучий старческий голос, и постаралась разглядеть мужчину, стоящего в полумраке прилавка. Что-то в очертании его фигуры показалось девушке смутно знакомым, но оглядеть продавца, а по совместительству и основателя лавки — мистера Коффина, — у волшебницы не было возможности.       — Да… мне нужно, — Кайен прочистила горло и вдруг услышала странный дурманящий аромат. У Розье начала кружиться голова и вдруг появилось чувство, что она вновь приняла огромное количество алкоголя за раз. Девушка прокашлялась, огляделась — у нее перед глазами все плыло. — Что… что происходит?       — Не волнуйтесь, юная леди, это скоро пройдет, мне всего лишь нужно убедиться, что Вы не вспомните мое лицо после того, как выйдете из лавки.       — Не понимаю… — Кая потрясла головой, надеясь избавиться от непонятного наваждения, но лучше ей не стало. У волшебницы внезапно подкосились ноги, и она непременно бы рухнула на пол, если бы мистер Коффин вовремя не призвал стул. Прошло несколько бесконечно долгих минут, прежде чем Розье смогла наконец сфокусировать взгляд на стоявшем перед ней низеньком древнем старичке в нелепом сюртуке. Мистер Коффин подозрительно оглядывал девушку, а потом вдруг почти плотоядно улыбнулся:       — Что Вы хотели, мисс Розье?       — Мы знакомы? — продавец пожал плечами, и воцарилось молчание, во время которого Кая, у которой все еще кружилась голова, пыталась вспомнить, где она видела это морщинистое лицо с невероятно яркими и живыми зелеными глазами. Поняв, что мужчина ничего ей не скажет, Розье вздохнула и, достав из кармана мантии список, спросила: — У Вас же есть кровь и копыто единорога, тертая чешуя Гебридского черного дракона и кровь оборотня, собранная в полнолуние?       В глазах Коффина загорелся огонек интереса, и мужчина молча скрылся среди многочисленных стеллажей магазина. Кайен и глазом моргнуть не успела, как старик снова возник перед ней и протянул ей запрошенные ингредиенты. Розье осмотрела каждый из них, не нашла ничего подозрительного (скорее, потому, что не разбиралась в качестве ни одного из названных объектов) и вернула их продавцу.       — Что за зелье Вы варите, мисс Розье?       — Разве это важно? — мистер Коффин пожал плечами. — Сколько с меня?       Услышав цену, девушка едва не задохнулась от возмущения, но, посмотрев в удивительные зеленые глаза волшебника, смиренно отдала ему названное количество галлеонов и вышла из лавки. Оказавшись на прохладной улице, Кайен с удивлением поняла, что наступил поздний вечер и что она совершенно не помнит, как выглядел мистер Коффин. Тихо выругавшись, волшебница отправилась в следующий магазин. Ощущение, что она пьяна, только усилилось после посещения странной лавки, а потому до «Дистальной фаланги» Розье дошла, спотыкаясь на каждом шагу и неловко пошатываясь.       Кая с трудом могла вспомнить, как купила оставшиеся ингредиенты и затем вернулась домой, но точно знала, что что-то в поместье Розье изменилось, когда она пришла. Суровый старинный замок встретил волшебницу непривычным замогильным холодом. Девушка поежилась, а после, прошептав что-то вроде «Идиотка», вошла в дом и с облегчением поставила тяжелые пакеты на пол.       «Сначала огневиски, потом магия», — решила Кайен и быстрым шагом спустилась в погреб, где ее отец хранил дорогой, выдержанный, проверенный временем напиток. Путем несложных вычислений поняв, что за последние полгода погреб опустел примерно наполовину, Розье усмехнулась. Девушка живо вспомнила, как однажды яро доказывала Сириусу, что ни за что, ни при каких обстоятельствах не будет пить. И как Блэк потешался над ней, утверждая, что все люди по природе своей алкоголики, только кто-то скрывает это, а кто-то нет. — «Видел бы ты меня, Сириус. Видел бы…»       Поднявшись в гостиную, Кайен призвала котел и необходимые ингредиенты и начала варить зелье. Уже через час в доме стоял душный запах трав, и Розье всерьез опасалась, что задохнется еще до завершения ритуала, но тем не менее, сама не зная почему, не открывала окно.       Когда зелье было готово, Кая открыла книгу на странице с заклинанием, залпом допила огневиски и, поставив перед собой склянку с пряно пахнущим, густым зельем, начала читать:       — Ad praeterita. Praeterita mutare. Ad praeterita. Praeterita mutare**.       Розье выпила зелье, поморщившись от неприятного вкуса, и запоздало подумала, что многие из его ингредиентов были ядовитыми. Кайен несколько минут постояла, глядя в книгу и ожидая мучительной смерти, но ничего не произошло, и волшебница, посмеявшись над собственной наивностью и глупостью, захлопнула фолиант и, взмахнув палочкой, убрала котел.       — Только такая идиотка, как ты, Розье, могла додуматься на пьяную голову совершать какой-то ритуал! Тоже мне! Умница нашлась! Ну, как, попала в прошлое? Глупая старая книжка, придуманная для таких наивных дур, а ты… повелась! — на всю гостиную огромного дома раздавались громкие, почти истеричные крики девушки, прерывавшиеся порой странными звуками, словно что-то падало.       Кайен кружила по комнате, беспорядочно раскидывая вещи и истерично смеясь. В конце концов девушка упала на пол, ощутимо ударившись головой. Розье попыталась было встать, но у нее не вышло. Волшебница предпринимала попытки подняться снова и снова, снова и снова билась головой о холодную деревянную поверхность, не прикрытую, что странно, потому что ее мать обожала их, ковром, и никак не могла остановить истерический смех, переходящий в рыдания.       Вскоре в гостиной старинного, уставленного богатой мебелью замка установилась тишина. Через несколько часов Северус Снейп, зашедший проведать Кайен и одолжить у нее один из старинных фолиантов из личной библиотеки Этьена Розье, нашел девушку лежащей в лужице собственной крови.       — Так значит, я умерла, — когтевранка с удивлением посмотрела на Дамблдора, в глазах которого плескалась странная эмоция, названия которой Кая не нашла. — Я и не заметила.       — Алихоция и белладонна способны вызывать истерию, — сказал директор, одарив Кайен странным взглядом. — Странно только, что Вы не умерли сразу после принятия зелья. Кайен, скажите мне… что все же случилось в будущем, что Вы убили себя таким чудовищным способом, чтобы изменить его?       — Я не знала, что умру, — Розье пожала плечами. Профессора немало насторожило равнодушие, с которым девушка отнеслась к известию о собственной смерти, но он умело скрыл это. — А то, что случилось… либо случится, либо нет, я не хочу говорить об этом.       — Возможно, я сумею…       — Вы не сумеете помочь, — жестко прервала Дамблдора Розье. — Не сумели тогда, не сумеете и сейчас. Пожалуйста, профессор, я хочу побыть одна.       — Отдыхайте, Кайен. Скоро мадам Помфри, я думаю, выпишет Вас, — директор, мягко улыбнувшись, вышел из Больничного крыла. Кая несколько минут смотрела на аккуратные узоры, выведенные на двери, а после, откинувшись на подушки, беззвучно зарыдала.