Melt My Heart to Stone (рабочее)

      — Как думаете, волосы лучше заколоть или оставить распущенными?       — Синее или розовое?       — Взять накидку или не надо?       В спальне для девочек царил хаос: на кроватях были разбросаны различные платья, накидки и прочие предметы гардероба, на прикроватных столиках громоздились шкатулки с украшениями, косметички, миллионы флаконов с духами и прочие прелестные праздничные атрибуты. Селена, Мелани и даже Анжелика толпились у одного-единственного зеркала, примеряя различные платья и подбирая к ним украшения. Девушки чувствовали радостное волнение — Рождественский бал должен был состояться уже через неделю. Каждая из них уже подобрала платье, но в тот вечер они решили «перепроверить» себя и поняли, что ни один из нарядов не годится.       — А никто не видел Кайен? — вдруг спросила Селена. Когтевранки оглядели комнату, словно надеясь отыскать Розье прячущейся под кроватью и поедающей годовой запас печенья, но, никого не увидев, пожали плечами и вернулись к своим отражениям.       Кая сидела в библиотеке, в третий раз перечитывала «Историю Хогвартса» и искренне надеялась, что к вечеру она закончит чтение и к ее возвращению неугомонные соседки уже лягут спать. Розье не собиралась идти на бал, а потому радостное предвкушение большей части учеников старших курсов не пленяло ее — лишь раздражало.       Услышав, как на соседний стол приземлилась, судя по всему, довольно-таки увесистая книга, и перехватив недовольный взгляд мадам Пинс, направленный на нарушителя спокойствия, волшебница обернулась и увидела Северуса Снейпа, неловко выкладывавшего пергаменты из своей сумки. Юноша выглядел крайне нервным и смущенным и старался не смотреть на мадам Пинс, пока она, тяжело вздохнув и тихо обругав учеников Хогвартса на чем свет стоит, не отошла к студентам, затеявшим драку.       Северус, наконец выложив все необходимое, начал усердно что-то писать, низко склонившись над столом. Кайен несколько минут молча наблюдала за ним, размышляя о посторонних вещах, а после резко встала, схватила свою сумку и пересела за стол к слизеринцу. Снейп оторвался от домашнего задания и недовольно, пытаясь скрыть удивление, посмотрел на Розье.       — Пригласи ее на бал, — спокойно произнесла Кая и испытующе поглядела на волшебника, словно ожидая, что он вот-вот подорвется и бросится к «ней».       — Кого?       — Лили. Пригласи ее на бал. Она согласится, — Кайен снисходительно улыбнулась, словно говорила с недалеким ребенком, а после кивнула своим мыслям.       — Не думаю, — буркнул слизеринец и вернулся к конспекту по ЗОТИ.       — Поверь мне. Она ведь ни с кем не идет, бал через неделю, пригласи ее.       — Отстань, Розье. Какое тебе вообще дело до меня и Лили? — Кая почувствовала, как защипало в глазах, когда она услышала, с какой безграничной нежностью Снейп произнес имя Эванс.       Кайен смотрела на Северуса, но видела в нем не пятнадцатилетнего мальчика-слизеринца, а взрослого, убитого горем мужчину, приходящего к ней домой, ищущего спасения в поместье Розье. Она смотрела на волшебника, и перед глазами ее стоял образ сломленного, повзрослевшего раньше времени человека, который потерял самое дорогое, что у него было, и вместе с тем утратил смысл и желание жить. Кая не знала, почему никак не могла выбросить из головы образ из будущего, а потому продолжала вглядываться в острые черты лица, на котором читалось раздражение.       — Просто хочу помочь, — Кайен пожала плечами, словно разъясняя всем понятную истину, и едва заметно улыбнулась.       — Отстань, Розье, — Северус махнул рукой, а после тихо, почти неслышно добавил: — Все равно она с Поттером пойдет.       — Вовсе не обязательно, — Снейп вздрогнул: он явно надеялся, что последних его слов когтевранка не услышала. — Она ему уже три раза отказала. Как и всем остальным. Хотя бы попробуй. Вы ведь друзья. Что плохого в том, чтобы вместе пойти на бал? — на несколько минут воцарилось молчание, которое Розье, не выдержав, прервала: — Если продолжишь бояться и сомневаться, никогда не узнаешь, взаимны твои чувства или нет. Или есть ли у тебя хотя бы шанс. Ой, брось, Северус, весь Хогвартс видит, как ты на неё смотришь. Мы живём один раз, и поверь мне, не стоит тратить время на страхи и сомнения.       — С чего ты вообще взяла, что мне интересны советы заучки с Когтеврана? — ядовито спросил слизеринец, презрительно и в то же время настороженно посмотрев на девушку.       — С того, что больше тебе советы никто не дает, — пожала плечами Кая и вернулась к «Истории Хогвартса», проигнорировав возмущенный вздох Северуса. Юноша явно хотел что-то сказать: он долго собирался с мыслями, на его лице отпечаталось задумчивое и разъяренное выражение, но спустя пять минут молчания, поняв, что Розье потеряла интерес к общению с ним, Снейп резко встал, собрал свои вещи и вышел из библиотеки, совершено забыв о домашнем задании, которое собирался выполнить.       Слизеринец шел по коридорам Хогвартса и мысленно ругал Кайен всеми известными ему оскорбительными выражениями. Северус был настолько раздражен, что даже не замечал мелькавших лиц учеников и преподавателей. Он шел и шел по бесконечным коридорам Хогвартса, пока вдруг не обнаружил, что стоит перед портретом Полной Дамы.       Снейп не переставая проклинал Розье, наворачивая круги вокруг входа в гостиную Гриффиндора и ожидая Лили. Он злился на себя, на Каю, даже на Эванс, но никак не мог заставить себя ни уйти, бросив глупую затею, которую внушила ему, как он сам полагал, когтевранка, ни попытаться войти в обитель львов.       В конце концов, немного успокоившись и постаравшись хотя бы начать мыслить здраво, Северус понял, что он последний дурак: еще вчера Лили сказала ему, что собиралась погулять с подружками у озера! Снейп с трудом удержался от того, чтобы стукнуть себя по лбу, тихо выругался и, резко развернувшись на каблуках, стремительно зашагал прочь от портрета Полной Дамы, которая с облегчением вздохнула, поняв, что юноша наконец-то перестанет маячить у нее перед глазами.       Спустившись в подземелья, слизеринец оставил свои вещи в комнате, с удивлением отметив, что его однокурсников нет в спальне, а затем решил подняться в Большой зал. Близился обед, а уж на нем-то Лили точно будет, так что Северус надеялся поймать Эванс и пригласить ее на бал. Правда, параллельно юноша молился всем известным ему богам, чтобы гриффиндорка пропустила трапезу и ему не пришлось выставлять себя на посмешище в который раз.       Как и любой мало-мальски гордый человек, Северус ненавидел, когда над ним смеялись, а потому старался сделать все возможное, чтобы только избежать этого… в результате чего сам же загонял себя в самые нелепые ситуации, которые только можно вообразить. Снейп старался быть незаметным, старался не попадаться другим на глаза, не вытворять ничего глупого и необдуманного и в конце концов так сильно зацикливался на этом, что попадал в ловушку собственной судьбы снова и снова.       Когда он пришел, в Большом зале почти никого не было. Ученики только начали подтягиваться к обеду, хотя многие из них предпочитали в этот чудесный теплый зимний день пообедать в Хогсмиде в компании друзей. Почти сразу после слизеринца в зал вошла Кайен. Она в упор посмотрела на Северуса и ободряюще улыбнулась ему, словно знала, что ей-таки удалось уговорить слизеринца сделать то, на что сам он бы вряд ли решился.       Постепенно зал стал наполняться шумом и смехом. Студенты веселились, предвкушая радость предстоящих праздников и мечтая поскорее отправиться домой, к семье. Северус молча ковырял в тарелке, не обращая ни на кого внимания. Желудок сводило от волнения, поэтому юноша никак не мог заставить себя съесть хоть что-то.       Он скорее почувствовал, когда она вошла. Сердце Снейпа замерло, а затем словно пустилось в пляс. Подняв глаза, волшебник увидел Лили в компании Марлин МакКиннон и Доркас Медоуз. Щеки Эванс раскраснелись от мороза, волосы были растрепаны, а глаза сияли неподдельным счастьем и весельем. Девушка с удовольствием слушала что-то рассказывавшую ей МакКиннон и пила тыквенный сок, а юноша просто не мог оторвать от нее взгляда. Лили была невероятно прекрасна: растрепанная, немного уставшая от затянувшейся игры в снежки с подругами, но радостная — Эванс была воплощением красоты.       Северус залпом осушил стакан тыквенного сока, встал и решительно направился к гриффиндорскому столу. Парень то и дело ловил на себе заинтересованные взгляды и слышал перешептывания за спиной, но старался не обращать на это внимания. Все самообладание, все силы Снейпа уходили на то, чтобы не развернуться и не убежать, как пятилетний напуганный мальчишка.       Подойдя к Лили, Северус увидел ее удивленный и несколько настороженный взгляд (Снейп никогда раньше не подходил к столу Гриффиндора, даже чтобы поговорить со своей подругой) и постарался ободряюще улыбнуться. Парень заметил Мародеров, с интересом ученых, наблюдающих за подопытной крысой, смотрящих на разворачивающееся действие, но все же собрал волю в кулак и тихо произнес:       — Ты пойдешь со мной на бал?       Сначала Эванс подумала, что ей послышалось. Ее многие звали на бал (взять хотя бы того же Джеймса, которому Лил отказывала уже несколько раз), но она постоянно находила причины отказаться. Гриффиндорка посмотрела на Марлин и Доркас, которые сидели по правую сторону от нее, и только по их ошарашенным лицам поняла, что слова Северуса не были выдумкой ее больной фантазии. Он пригласил ее на бал…       — Да.       Кайен готова была поклясться, что она слышала, как что-то разбилось, прежде чем Джеймс пулей вылетел из Большого зала. Розье проводила Поттера спокойным взглядом, а после с удивлением воззрилась на Сириуса, который выглядел так, словно кто-то подсунул ему флоббер-червей в тарелку с супом. Конечно, Блэк ненавидел и презирал Снейпа, но что-то в его взгляде было такое, чего Кая не могла понять, не могла различить, как ни старалась. Бродяга спокойно поднялся со своего места и покинул Большой зал, махнув Римусу и Питеру, чтобы они не шли за ним.       Когтевранка перевела взгляд на Лили, которая умиротворенно улыбалась, и Северуса, щеки которого залила краска. Снейп и Эванс обменялись парой слов, а потом слизеринец вернулся к столу своего факультета. Кая ощущала искреннюю радость за Северуса. Розье быстро пообедала, а после вернулась в библиотеку.       «История Хогвартса» нагоняла на девушку тоску, но возвращаться в спальню когтевранка не хотела, потому что была уверена, что ее соседки продолжают щебетать о платьях и бале. Закрыв книгу и вернув ее на законное место, волшебница попрощалась с мадам Пинс и вышла из библиотеки. Розье поднялась на Астрономическую башню, откуда открывался восхитительный вид на окрестности Хогвартса, и, укутавшись в теплую мантию, прислонилась к стене, вдохнув морозный воздух.       Кайен думала о прошедшем дне, о Северусе, Лили, Джеймсе и Сириусе, и ощущала вину перед последними за то, что посоветовала Снейпу пригласить Эванс. Признаться, Розье сама не до конца понимала, почему она была так уверена, что гриффиндорка согласится пойти на бал со слизеринцем. Там, в прошлой жизни, партнером Лили стал семикурсник с Когтеврана, Мэтью Уильмс.       — Замерзнешь, детка, — услышав чуть хрипловатый голос, Кая обернулась и наткнулась на теплый, но невеселый взгляд Сириуса.       — Не дождешься, — Розье едва заметно улыбнулась. — Ты в порядке?       — Слышала, Эванс собирается на бал со Снейпом? — когтевранка кивнула. — Ну, вот. Джим расстроился.       — Я ведь не про него спросила.       — Я в порядке, детка, мне-то что. Пусть ходит с кем хочет и куда хочет. Ее дело, — Бродяга помолчал, а затем тихо, но зло и с каким-то отчаянием добавил: — Дура малолетняя.       Сириус встал рядом с Кайен, и девушке в нос ударил запах маггловских сигарет. Блэк молча смотрел на Запретный лес, явно увлеченный своими мыслями, а Розье без всякого стеснения разглядывала его мрачное, отчего-то измученное лицо. Кая никак не могла понять, что творилось с волшебником, и это ее раздражало. Когтевранка всегда была уверена, что знает гриффиндорца, как никого другого, а потому любое непонимание его чувств и мыслей вводило ее в ступор и заставляло нервничать.       Они довольно долгое время стояли молча, каждый думая о своем, пока Кайен, боясь упустить внезапно пришедшую ей в голову мысль, не произнесла:       — Ты любишь ее, да?       — Не говори Сохатому.       Розье ожидала всего: что Сириус посмеется над ней, начнет отрицать все, назовет Каю глупой или сделает что угодно еще, но не что он так просто согласится. Волшебница прокрутила в голове все, что знала о гриффиндорце, и вдруг поняла, что на самом деле его влюбленность в Эванс была самой очевидной вещью на земле: во-первых, Бродяга никогда не смеялся над ней. Вообще никогда. Даже если Лили совершала что-то глупое или говорила что-то нелепое, Блэк никогда не начинал над ней издеваться или смеяться.       Во-вторых, Сириус касался ее. Не так, как других девушек, когда хотел их очаровать: он невесомо касался руки гриффиндорки, проводил пальцами по ее волосам (что жутко бесило саму Лили), превращая все, конечно же, в шутку.       В-третьих, Блэк делал все, чтобы оградить Эванс от проделок Мародеров. В основном этим занимался Джеймс, старавшийся не дать Лили пройти к гостиной Слизерина в неподходящий момент или отвлекавший ее от разговора со Снейпом, с которым вот-вот, согласно плану очередной шалости, должно было что-то произойти, но когда сам Поттер был не прочь пошутить над Эванс, Сириус останавливал его. Или делал все, чтобы розыгрыш не удался. Кайен частенько замечала это, но раньше думала, что Блэк просто кичится своим благородством и джентльменством.       Кая могла бы назвать сотню других признаков, но все они подтверждали то, что Розье была последней дурой, которая не смогла увидеть самое важное в жизни ее друга.       — Почему ты не?..       — Потому что с Сохатым она явно будет куда счастливее. Что я могу дать ей, детка? Мою сумасшедшую семейку, которая будет без устали издеваться над ней и называть грязнокровкой? Или, может, местечко в доме Сохатого, гостеприимством которого я пользуюсь? — в словах Сириуса не было горечи или печали, Блэк говорил спокойно и с неким смирением, и это заставляло Каю чувствовать себя просто отвратительно.       — Давно ты ее любишь?       — С первого курса, — Бродяга повел плечами, словно почувствовав внезапный холод. — Но мне и так все девчонки достаются, — Блэк самодовольно усмехнулся, на секунду став тем самым взбалмошным, дерзким и самодовольным придурком, которого Розье знала и любила, — а Сохатому нужна только Эванс.       — Прости…       — За что?       — Это я сказала Северусу пригласить Лили на бал.       Сириус широко улыбнулся, приняв слова Кайен за шутку, но, увидев виноватое лицо подруги, сразу посерьезнел. Первые несколько секунд, что Блэк испытующе смотрел ей в глаза, Розье была уверена, что гриффиндорец ее ударит. Затем в глазах волшебника отразилось такое разочарование, что когтевранка поняла, что лучше бы он и вправду это сделал.       — Я не знала, что ты…       — Да даже если бы и знала, разве не сделала бы это? Влюбленная маленькая девочка… Ты не меняешься, Кая, ты никогда не изменишься. Признай, ты подговорила Снейпа, чтобы Сохатый понял, что у него нет шансов, и наконец отстал от Эванс? — Сириус сорвался на крик. Кайен вжалась в стену, не чувствуя холода из-за подступающих слез. — Ты думаешь, он обратит на тебя внимание? Ты думаешь, он просто смирится с тем, что в этот раз Лили выбрала Нюнчика? Думаешь, ты сумеешь в его глазах стать хотя бы на одну ступень с Эванс? Ты жалкая, ничтожная, глупая, наивная, влюбленная девочка, которая просто не может повзрослеть! Ты всегда такая серьезная, такая мудрая, а на самом деле — несмышленый ребенок! Неужели ты и вправду надеялась, что этот отвратительный поступок заставит Джима отвернуться от Лили и хотя бы взглянуть на тебя?! Ты просто ничтожество, Кайен Розье.       Сириус сорвался с места и ушел с Астрономической башни, оставив когтевранку, тщетно пытавшуюся остановить слезы, в одиночестве.