***
Море ощетинилось, почувствовав первые прикосновения легкого бриза. Он был нежен и свеж, подобно утреннему поцелую, и потому скучен. Морю это не нравилось. Никакой тебе бури или двадцатифутовых волн, взбеленившихся от безумных порывов ветра; никакого дождя из рыбы и прикроватных столиков — только легкое волнение, как на первом свидании. Глупо. Море было старо — оно, может быть, даже было ровесником знаменитого Пятого Слона. Оно уже почти и не помнило, когда у него было то самое, первое свидание. Свидание с ветром… Оно тогда, кажется, было всего лишь каплей — незначительной субстанцией, покорной всему и во всех отношениях. Оно падало без цели и без каких-либо надежд, но было подхвачено лихим потоком, и слилось воедино с водяным роем… Сейчас в нем были миллиарды капель. Оно имело Силу. Имело Вес. Оно почернело, обзавелось глубокими расщелинами и стало хранить в своих недрах Тайны[1]. А во время хорошего урагана Море получало еще и Власть. Над кораблями и над жизнями моряков. К примеру, оно могло играючи забрать кого-нибудь из них в качестве трофея, а могло и отпустить, если захочется… Ему не было дела до какого-то там юного бриза. Этот ветерок был всего лишь мальчишкой, глупым и робким — таким не следует уходить далеко от побережья и заигрывать с самим Морем. Тем более когда оно так устало от последних событий. Бури и ураганы — это невероятно весело, тут невозможно не согласиться. Но они чертовки утомляют. А еще и пришлось повозиться с одной из Тайн. Сначала выпустить на поверхность, потом забрать обратно к себе… После всего этого нужно было хоть чуточку отдохнуть. «А, черт с ним», — подумало бы вдруг Море, если бы у него была возможность подумать. Но боги не дали ему этой возможности, а потому оно просто вздохнуло, заставив заколебаться водную гладь, и отдалось без остатка прошлому, которое еще пару мгновений назад казалось таким далеким… Волны разгладились, но в ту же секунду легкая рябь наслаждения вновь пробежала по ровной поверхности Моря. Бриз был мальчишкой и касался воды нежно и искренне, а ведь именно такие прикосновения способны добраться до дна даже самой глубокой расщелины.***
Над Круглым морем забрезжили первые лучи рассветного солнца. Изящный трехмачтовый корабль гордо шел по волнам. Да, именно шел, потому как бриз, робко подгонявший его с утра, еще не до конца окреп, чтобы позволить судну двигаться хоть немного быстрее. Делегацию послов из Анк-Морпорка, в данный момент частично рассредоточившуюся по палубе, а частично — похрапывающую в гамаках, впрочем, скорость их передвижения вполне устраивала. А значит, устраивала и команду во главе с капитаном Сильверстом. А потому путешествие проходило в относительном спокойствии — столь редкого для плаваний по Круглому морю. Однако спокойствие все же было относительным, и забывать про это не стоило. Относительность эта проявлялась в том, что присутствие некоторых лиц на корабле само по себе вызывало совершенно справедливое и обоснованное волнение как у матросов, так и у самого капитана. Лорд Витинари стоял на носу корабля и наблюдал за восходом солнца, окрасившим воды Круглого моря в мягкий нежно-розовый цвет. Зрелище было для него в какой-то степени непривычным. Нет, дело было не в том, что патриций никогда не наблюдал за восходами, — просто обычно солнце выползало не из-за гладко-зеркальной поверхности горизонта, а из-за плотного ряда разнообразных по форме крыш. Он был спокоен — под определение волнения в нем могли подойти разве что полы плаща, взлетавшие вверх от внезапных порывов ветра, и слегка растрепанные волосы. А в остальном патриций был настолько неподвижен, что прими он более величественную позу, его можно было бы закрепить на корме вместо деревянной богини. Это был новый день, суливший, кроме всего прочего, еще и новый этап в международных отношениях Анк-Морпорка, и патриций входил в него человеком[3], абсолютно уверенным в собственных действиях. Сейчас Анк-Морпорку нужен был мир — быть может, шаткий и хлипкий, но все же мир. И для его достижения лорду Витинари пришлось как следует потрудиться. Клатч не любил проигравших. Как и не любил победителей, если те были родом, скажем, из Анк-Моркорка, а в роли проигравшего ни с того ни с сего оказывался он сам. Но правильно подобранные слова, произнесенные на ряде дипломатических встреч, а также взаимовыгодные условия торговли и сотрудничества порой творили самые настоящие чудеса… К примеру, чудом можно было считать повторный визит принца Куфуры в Анк-Морпорк — теперь уже во дворец патриция. Или, например, то, что при этом не произошло никаких вопиющих нарушений спокойствия[4]. А также чудом можно было считать то, что «Ордость Анк-Морпорка» сейчас рассекала водные глади Круглого моря с важной делегацией на борту, так как пришло время для ответного и завершающего визита патриция в Клатч. Эта была рискованная игра, но в данный момент лорд Витинари был абсолютно спокоен. Быть может, так на него повлияло притихшее море и ласковые рассветные лучи. А может быть, все дело было в присутствии на судне командора Ваймса — человека, который все всегда делал по-своему, но в конечном итоге это самое «все» получалось именно так, как нужно. А может быть, Ваймс был сейчас лишней фигурой. Есть вещи, которые невозможно предугадать, даже если ты патриций Анк-Морпорка. Но это была рискованная игра, и поэтому даже патрицию не пристало оставлять свой главный козырь в колоде. Волнение же сэра Сэмюэля Ваймса, новоиспеченного герцога Анкского, частично поутихло еще в тот момент, когда ему удалось убедить патриция принять в состав делегации сержанта Детрита и сержанта Ангву. Когда он плотно поужинал парой сэндвичей с беконом, салатом и помидорами, это волнение стало еще менее заметным. А уж когда ему все-таки удалось совладать с гамаком в трюме и устроиться на нем с легким намеком на удобство — оно и вовсе испарилось. Хотя командору, как и некоторым другим членам экипажа, все-таки было о чем волноваться…