Перемирие

      За всю свою недолгую аристократическую жизнь Сэмюэль Ваймс успел побывать на множестве приемов[1], но так и не научился находить их хоть сколько-нибудь приятными. Он был честным человеком, и эта честность распространялась не только на окружение командора, но и на него самого. А как можно, будучи честным с самим собой, признать, что в картонных разговорах и сплетнях, в вежливых масках, натянутых по самые уши, и в неприлично узких парадных лосинах есть хоть что-то хорошее?       Бр-р-р. От нахлынувших воспоминаний Ваймса передернуло. Была еще, конечно, еда и спиртное… Но на спиртное за несколько лет супружества он уже привык смотреть не более, как на почти забытую подругу молодости — с нежной тоской и сожалением, что все могло сложиться иначе. А еда… Да что еда? В прежние времена ему хватало тарелки с изжаренным до состояния тонкой стеклянной пластины беконом и кружки кофе — черного, как небо в безлунную ночь[2]. И сейчас хватило бы. Так что нет, во всех этих приемах решительно не было ничего хорошего. И еще повсюду приходилось таскать с собой этот командорский жезл…       Ваймс нахмурился. Спины стражников Аль-Хали, одетых в ослепительно белые рубашки, странные, немного раздутые кверху штаны и начищенные до блеска доспехи, уже почти скрылись за поворотом главной улицы, и гостей проводили в просторный шатер, а это означало, что первая часть торжественной церемонии подписания Договора о мире (а именно — парад Стражи) закончена и скоро начнется следующий номер программы.       С этой встречи ему вряд ли удастся сбежать.       К иностранным послам, в числе которых так некстати был Ваймс, уже начали стекаться клатчские дипломаты, и Ваймс понимал, что сейчас ему вполне вероятно придется с ними разговаривать. И он даже не знал, что хуже: стоять на параде в своих дурацких обтягивающих лосинах и чувствовать, как по линии позвоночника тонким ручейком катится пот, или вести светские беседы со смуглыми бородатыми клатчцами. Пожалуй, беседы все-таки были хуже. Ведь при этом приходилось еще и внимательно следить за словами, дабы не обидеть какую-нибудь важную шишку и, в целом, показать Анк-Морпорк с не с самой худшей его стороны. Тем более что перед началом церемонии лорд Витинари дал касательно этого очень конкретные указания.       Кстати, именно лорд Витинари был одной из причин, по которой сбежать с церемонии было практически невозможно. Нелегко строить планы побега, чувствуя на себе пристальный взгляд патриция. И чем интересно ему парад не понравился?       Ваймс вздохнул. Хорошо было Ангве с Детритом: они стояли в углах шатра, призванного защищать зрителей от палящего зноя, и внимательно наблюдали за толпой. Они могли позволить себе быть теми, кем были всегда — стражниками. А Ваймс этого не мог… формально. Разумеется, он тоже следил за гостями и как всегда старался угадать, в чем виноват тот или иной человек. Это было своего рода развлечение.       В паре шагов от него Витинари о чем-то беседовал с принцем Куфурой. Рядом с ним Стукпостук что-то старательно записывал в свой блокнот. В голове Ваймса скользнула мысль. Патриций был занят, как и его секретарь, Ангва с Детритом стояли далеко, и вполне можно было бы тихонечко…       «Нет», — мысленно сказал себе Ваймс.       Второй причиной, по которой он не мог просто так уйти с церемонии, как ни странно тоже был Витинари. А точнее, тот факт, что в свете недавней борьбы за Лепш — остров, всего на пару недель взволновавший море, но до сих пор волнующий умы дураков — чувства многих клатчцев к патрицию Анк-Морпорка значительно поостыли. Конечно, хорошие отношения с принцем Куфурой несколько улучшали ситуацию, но, как известно, в случае поражения вся вина автоматически перекладывается на вождей — своих и, разумеется, чужих[3]. И еще: Клатч не любил проигрывать. Так что предположение, что в Аль-Хали, столь гостеприимно распахнувшем ворота перед делегацией из Анк-Морпорка, вполне может найтись пара идиотов, готовящих коварное покушение на патриция, было вполне логичным.       Поэтому, как бы Ваймс не хотел свалить куда подальше с этого торжественного приема, он не мог. Но вот попить воды, пожалуй, было бы можно…       — Θффенди, — просипел чей-то голос за плечом командора. От неожиданности Сэм Ваймс поперхнулся и, откашливаясь, повернул голову влево. Рядом с ним стоял человек, на первый взгляд довольно приятный. У него были волосы цвета каминной гари и такого же цвета аккуратная борода. А из-под темной, но богато расшитой накидки проглядывала белая туника, с виду похожая на женское платье.       — Боюсь, вы меня с кем-то спутали, сэр, — сказал Ваймс и мысленно улыбнулся. Все-таки его лосины были не самым плохим вариантом.       — Θ, нет, σффенди, я βас узнал. Этσ βедь βы тσт самый кσмандσр βаймс? — ничуть не смущаясь произнес неизвестный. Он скорее утверждал, нежели спрашивал.       Ваймс неопределенно качнул головой в ответ: вступать в очередную дипломатическую беседу не очень-то и хотелось. К тому же он все еще изучал стоявшего перед ним клатчца. Тот казался приятным все-таки только на первое время. При дальнейшем рассмотрении выяснялось, что у незнакомца колкий взгляд и слегка асимметричное лицо. Из-за кривого шрама на лбу одна из его бровей была немного приподнята, и потому непременно казалось, что клатчец либо смотрит на своего собеседника с издевкой, либо все время пребывает в легком недоумении. Под пристальным взглядом командора незнакомец хитро прищурился.       — Пытаетесь чтσ-тσ разнюχать, кσмандσр? — он слегка прищелкнул языком. — Бσюсь, я ничем не смσгу удиβить βас.       — Что? — не понял Ваймс.       — Я слышал, чтσ βас еще назыβают… псσм? Θ, нет же… — клатчец задумался, — Терьерσм.       — В последнее время меня часто называют герцогом. — Сухо отозвался Ваймс.       Незнакомец скривился в улыбке.       — А, командор Ваймс… — Витинари словно бы вырос из-под земли, — уже познакомились с генералом Басилем?       Генерал Басиль наклонил голову в учтивом приветствии.       — Пσзβσлю заметить, лσрд βитинари, βаш герцσг не стσрσнник сβетскиχ бесед.       Патриций смерил Ваймса ничего не выражающим взглядом.       — В некоторых случаях весьма полезное качество, генерал… вам так не кажется?       Ангва принюхалась. Под шатром витало множество запахов — еды, духов, чистой или не очень чистой одежды, пота, всевозможных напитков и прочее, и прочее… В целом, пахло довольно приятно. Получше, чем на некоторых анк-морпоркских улицах.       Командор поручил ей и сержанту Детриту незаметно наблюдать за двумя главными выходами из шатра. Незаметно, потому что на этом приеме они все-таки тоже были гостями. Именно поэтому на Ангве было синее платье в пол — одно из тех, что она не успела подарить Шелли, а на Детрите — импровизированный фрак[4]. И сами они старались вести себя чуть более оживленно, нежели стражники на посту… Детрит, по крайней мере, время от времени поворачивал голову.       Еще пахло древесиной и совсем немного аммиаком. Шелли как-то рассказывала, что соли аммиака часто используются алхимиками для производства многих полезных смесей и еще удобрений, и еще, кажется, взрывчатых веществ… да, точно, взрывчатых. Это несколько настораживало. Однако тут, пожалуй, все было чисто. Дерево, из которого были сделаны опорные столбы и наклонные балки шатра, было мореным. А из все тех же рассказов капрала Задранец Ангва знала, что для быстрого морения как раз таки используют аммиак. А значит… значит, все в порядке, верно?       Сержант Детрит изо всех сил старался вести себя более раскованно, нежели кусок камня, одетый во фрак. Но после того, как один рассеянный господин облокотился на него, вытирая пот под тюрбаном, тролль понял, что явно делает что-то неправильно. Ну, то есть как понял…       Температура, стоявшая на улицах Аль-Хали, мягко говоря, не способствовала процветанию тролльего интеллекта. И мысли в голове Детрита… ета… двигались… очень медленно, а время… от времени… и вовсе брали… ета… как его там… Там-аут. А потому с момента получения зрительного сигнала, до поступления его в мозг проходило порядочное количество времени, не говоря уж о преобразовании этого сигнала в мысль и прочих полезных штуках.       Правда, все было бы еще хуже, если бы не охлаждающий шлем — немного поскрипывающий, но все еще работоспособный — и не… ета… как их… такие странные штуки… водой еще брызгают… а вот… ета… точно… Свяжители.       Пока Детрит пытался привести в порядок слипшиеся в большой комок мысли, за его спиной тихо проскользнула фигура.       Освежители действительно спасали. По крайней мере, в шатре можно было дышать, не опасаясь задохнуться раскаленным воздухом Аль-Хали. Это клатчское изобретение Ваймсу понравилось. Может быть, стоило поставить что-то подобное рядом со шкафчиком Шнобби? Надо было подумать.       Генерал продолжал тяготить Ваймса своим присутствием. Басиль не был аккуратен в выборе слов, но зато был очень предусмотрителен. И, соответственно, поддевал он командора анк-морпоркской стражи предусмотрительно, но неаккуратно. На душевном равновесии последнего такое воздействие сказывалось крайне неблагоприятно.       Правда, с тем, что его периодически называли Терьером Витинари, Ваймс уже практически смирился. Он действительно большую часть времени чувствовал себя псом. Хорошим сторожевым псом. Охранять и «разнюхивать», как выразился Басиль, бросаться в погоню по первой команде «Фас!» — все это у него получалось просто отлично. И чувствовал он себя тоже отлично. Именно в этих погонях он начинал ощущать, как его жизнь обретает смысл. В этих погонях он был настоящим зверем — пусть даже и псом — идущим по горячим следам. Он был стражником. Был собой.       «Терьер Витинари…» — Ваймс опять усмехнулся. И ведь это его прозвище было не единственным. Забавно, но за все то время, что он находился в банде «Ревущий парней», он так и не умудрился заработать себе ни одного достойного прозвища. А сейчас все изменилось. Стражники за глаза называли его Камнелицем, аристократы — Терьером, а он… А он особо и не противился.       Витинари все еще стоял рядом, и Ваймс в кои-то веки был несказанно этому рад. А все потому что генерал Басиль теперь полностью переключился на персону патриция, и у Ваймса появилась какая-никакая свобода. Он огляделся. Гости медленно подтягивались к центру шатра, а это означало лишь одно — до начала следующего этапа церемонии осталось совсем немного. Предполагался торжественный обмен Рыгалиями между командором анк-морпоркской стражи и неким представителем военных сил Клатча в знак дружбы между странами, столь долго пребывавшими во взаимной — хоть и скрытой — вражде.       Ваймс внимательно посмотрел на командорский жезл. Все-таки это было нечто большее, нежели деревянная палка с серебряным набалдашником. Этот жезл был символом власти, ответственности. А для сэра Сэмюэля Ваймса это что-то да значило.       Он решил немного пройтись — в пределах шатра, разумеется — из тех соображений, что едва ли грядущий процесс продлится считанные минуты. Такие моменты всегда тянутся долго и мучительно, по причине того, что многие считают их Историческими, заранее готовят для них свои Речи. Будет много слов и мало действий… политика. Ваймс никогда не сможет в ней как следует разобраться.       Спустя пару минут он добрался до дальней стенки шатра. Из-за обжигающей духоты — Освежители находились только в центральной части — здесь было почти безлюдно.       Мимо Ваймса пробежал светловолосый юноша с прозрачными стаканами на подносе и такой же прозрачной жидкостью в них. Один из стаканов Ваймс каким-то чудом успел ухватить.       Командор поднял его на уровень глаз и посмотрел на гостей через сияющее стекло. Где-то там, на другом конце шатра, стояли Ангва с Детритом, а где-то в центре находился лорд Витинари. А он был тут.       Ваймс поднес стакан к губам и сделал первый глоток.       «А, черт!» — он замер еще до начала второго глотка и осторожно понюхал жидкость. То, что он изначально принял за воду, на вкус оказалось довольно резким, а на запах уж больно подозрительно отдавало спиртом.       — Черт. — Повторно заключил герцог Анкский, теперь уже вслух. Рука со стаканом сама опустилась вниз. Случайность… но он ведь обещал Сибилле не пить.       Подходило время для торжественной церемонии, и гости начали активнее подбираться к центру шатра. Туда же устремились и официанты, призванные снабдить гостей прохладительными напитками. Небольшая давка, столь типичная для подобных моментов, возникла незамедлительно.       — Скажите, генерал, вы ведь тоже участвуете в церемонии? — поинтересовался лорд Витинари, стараясь как можно аккуратнее обойти толкающихся гостей.       — Да, σффенди. βы βесьма прσницательны.       — Ну что вы, в данном случае я просто сопоставил некоторые факты. Позволите узнать, что из себя представляет ваша регалия?       Басиль кивнул и ловким движением извлек откуда-то из недр туники сверток. В нем оказался инкрустированный драгоценными камнями кинжал.       — О, — только и сказал лорд Витинари.       Тем временем, где-то возле главного опорного столба послышался вскрик и звон бьющегося стекла. Какой-то недостаточно ловкий официант все же столкнулся с одним из почетных гостей и, скорее всего, поставил тем самым огромнейший крест на своей карьере.       — Сэр, я думала вы готовитесь к церемонии…       Слегка помятая Ангва только что выбралась из толпы и теперь обеспокоенно смотрела на Ваймса. Тот все еще стоял с почти полным стаканом в руке, потому как просто не знал, куда его деть. Официанты работали, в основном, в центре, а столов в радиусе тридцати футов не наблюдалось. Ну не на пол же ставить, в самом-то деле?       — Я как раз собирался туда идти, — ответил Ваймс и насторожился. Ангва выглядела странно взволнованной. — Что-то случилось?       — Еще нет, сэр. Но мне кажется, что должно случится.       Командор нахмурился.       — Понимаете, сэр, — начала Ангва, — в шатре много запахов, но один из них с самого начала показался мне слегка подозрительным. Опорные столбы… некоторые из них очень сильно пахнут аммиаком. Я вначале подумала, что это из-за морения, но некоторые пахнут сильнее. И есть еще одна странность, сэр… Запах серы и угля. Он едва различим, но все же… У меня нехорошее предчувствие, сэр. Я проходила мимо центрального столба, когда вас искала. Он пахнет также и даже сильнее…– сержант беспокойно втянула воздух. — Сэр?       Ваймс все так же хмурился, но теперь выглядел еще и слегка озадаченным. Аммиак, сера и уголь… сера, уголь и аммиак… сера и уголь.       «О боги», — наконец подумал командор.       — Ангва, ты ведь много общаешься с капралом Задранец, — напряженно произнес Ваймс. — Она тебе, случаем, не рассказывала, что сера и уголь входят в состав порошка № 1?       Ангва замерла.       — Нет, сэр. Но она говорила, что из аммиака можно сделать взрывчатку.       Герцог Анкский и милая леди в вечернем платье синхронно сорвались с места.       — А, командор Ваймс… — начал было патриций.       — Скажите, чтобы людей выводили отсюда! Сейчас же! — перебил его Ваймс, по большей части обращаясь к принцу Куфуре. — Иначе мы все взлетим на воздух!       — Что? — не понял принц. Брови Витинари вскинулись вверх.       Ваймс оглянулся, ища в толпе сержанта Детрита.       — Порошок № 1. Взрывчатка. Столбы заминированы! — отрывисто бросил он.       В ту же секунду прозвучал первый взрыв.       Ваймс бросился на землю, попутно увлекая за собой кого-то из ближайших гостей. Перед тем как центральный столб вспыхнул, и все стоящие рядом с ним оказались в облаке черного дыма, командор успел заметить две вспышки: одну слева от себя, а вторую — ближе к краю шатра…       На мгновение Ваймсу показалось, что он оглох, на пару мгновений — что ослеп. Но в его уши тут же без приглашения ворвались чьи-то леденящие вопли, а темнота, кажется, была просто взвесью черного пепла или чего-то подобного… Откашливаясь, Ваймс попытался встать и тут же столкнулся с кем-то из гостей. Или, может быть, с официантом. В любом случае разобрать было сложно. Он упал, поднялся и вновь оказался опрокинутым наземь. И встал еще раз… А потом он увидел, как свет просачивается сквозь плотное облако пыли, и бросился прочь из предательской тьмы.       В шатре царил хаос. Люди, крича и толкаясь, старались оказаться как можно дальше от пылающей ткани и опасно шатающихся столбов. Они мешали друг другу, спотыкались, падали, поднимались, старались перешагнуть через другого упавшего и вновь спотыкались… Ангва выхватила из толпы двух женщин и потащила их к выходу, стараясь обойти давку.       Первым, что увидел командор Ваймс, оказавшись на свету, стал тролль Детрит. Он держал на своих могучих плечах один из подломившихся столбов, а вместе с ним — и одну восьмую всего шатра. Вторым стало лицо Витинари, в которого командор влетел в следующий миг и с которым они тут повалились на жесткую землю. А третьим — наклонная балка, лишившаяся опоры и неизбежно летящая прямо на двух лежащих внизу мужчин. Понимая, что увернуться они не успеют, Ваймс просто закрыл глаза.