***
Море довольно вздохнуло, греясь в лучах закатного солнца. Столько лет играться с ветрами и бурями, чтобы получить наконец несколько дней передышки. Как хорошо… Бриз все еще был где-то рядом. Он то налетал на Море играючи, то ни с того ни с сего взмывал к облакам, оставляя после себя лишь длинные волнистые полосы ряби. И это нравилось Морю. Настолько нравилось, что оно позволило себе закрыть глаза и на моллюсков, и на надоедливых птиц, и даже на странный корабль под названием «Ордость Анк-Моркорка», идущий вперед по его спокойным волнам. Теперь все совершенно точно закончилось: торжественные встречи и дипломатия остались позади — в Клатче, а командор Ваймс мог наконец-то вздохнуть свободно. И его светлость решил этой своей возможностью не пренебрегать. Морской воздух, после раскаленного клатчского зноя казался ему по меньшей мере волшебным эфиром, и Ваймс был практически счастлив, стоя у самого борта и наблюдая за тем, как соседнее государство растворяется где-то вдали. К тому же, он снова был одет в штаны и рубашку. Конечно, о вкусах не спорят, но Сэмюэлю Ваймсу казалось довольно странным то, что жители Клатча отдавали предпочтение абсолютно немужественным вещам. Платья? Нет уж, спасибо. Он был рад избавиться от всего этого барахла при первой же удобной возможности. Что, собственно говоря, у него легко получилось: из вещей, полученных в Али-Хали, у командора анк-морпоркской Ночной Стражи осталась лишь накидка кроваво-бордового цвета да подаренный генералом Басилем старинный церемониальный кинжал. Накидка ему понравилась, и Ваймс даже начал думать над тем, что можно было бы носить ее дома… а вот, что ему делать с кинжалом, командор честно не знал. Он не любил подобного рода предметы и не мог вспомнить ни одного городского обряда, в котором их нужно было бы применять и который был бы хотя бы косвенно связан со стражниками Анк-Морпорка. Да и Ваймс не терпел оружия, на котором было слишком мало царапин и ржавчины и чересчур много дорогого декора. Но это была одна из причин, по которой командор уже несколько минут стоял спиной к прекрасно-однотипным морским пейзажам и задумчиво рассматривал инкрустированную рукоятку клинка. Второй же причиной было одно незавершенное дело, а именно — поиски человека, заменившего яд на сигарный пепел и, как следствие, спасшего командору жизнь. Расследование все же зашло в тупик. — Решили полюбоваться закатом, командор? Ваймс удивленно поднял глаза от кинжала. Законы времени и перемещения объектов в пространстве, очевидно, никоим образом не касались патриция, потому как он просто появлялся в том месте, в котором хотел, без каких-либо промежуточных действий и звуков. — Скорее, хотел привести в порядок кое-какие мысли, сэр. — О-о, — понимающе протянул Витинари. — И как? Плодотворно? — Не очень, сэр. Патриций мягко облокотился на борт. — Если бы вы поделились своими мыслями, я бы, может быть, смог бы вам чем-то помочь. Ваймс промолчал. Мысли осиным роем крутились в его голове и все никак не хотели собраться в хоть какую-нибудь более-менее понятную кучку, но прибегать к чьей-либо помощи он пока не хотел. Кто-то подменил банки со смесями. Кто-то, кто знал или кто, может быть, случайно узнал о яде. Это мог бы быть, скажем, кто-нибудь из прислуги… хотя зачем слугам Куфуры прибегать к столь запутанным методам, если они просто могли рассказать все страже? Кто-то пробрался к советнику в комнату дважды. Кто-то, кто смог сделать это, не оставив при этом никаких свидетельств собственного присутствия. Шпионы? Наемники? Но и тех, и других вряд ли интересовало бы благополучие жертв советника… Если только одна из жертв не была их непосредственным начальством. — Сэр? — Да, сэр Сэмюэль? — лорд Витинари оторвался от созерцания морской глади и перевел свой холодный взгляд прямо на командора Ваймса. — Это сделал кто-то из ваших людей? — Кто-то из моих людей сделал что, командор? — не понял патриций. — Подменил порошки, сэр. Это сделал один из ваших шпионов? — А, — лорд Витинари снисходительно улыбнулся. — Нет, Ваймс, мои люди совершенно здесь не при чем. — А кто тогда при чем, сэр? — Я думал, вам это лучше знать, сэр Сэмюэль. Командор снова умолк. Что он еще упустил из виду? Ах, да. Настойка. Кто-то, кто знал о яде и кому хватило наглости пробраться в покои советника, вернулся туда еще раз, чтобы вылить яд в напиток Муавии, который тот все равно бы уже никогда не выпил. Зачем? На этот вопрос Сэм Ваймс не мог дать ответа. Это было что-то вроде небольшого показательного выступления. Удар на удар. «Вы к нам лицом — и мы к вам лицом», — кажется, так говорил патриций. И вдруг Ваймс замер. Решение — очень простое, но абсолютно безумное — пришло к нему вместе с парой других не очень заметных деталей… — Вы позволите? — лорд Витинари тем временем протянул перевязанную руку и взглядом указал на кинжал. Ваймс резко метнулся вперед и перехватил запястье патриция прежде, чем тот смог что-либо предпринять. — А вы позволите, сэр?.. Лорд Витинари коротко усмехнулся. Он даже не попытался выдернуть руку, когда Ваймс без всякого на то разрешения начал неторопливо разматывать бинт… — Знаете, сэр, — будничным тоном начал командор, — когда мы обыскивали покои советника, произошел один инцидент… не очень приятный. Один из дворцовых стражников попробовал окунуть указательный палец в стакан с разбавленным ядом и в результате этого очень сильно его обжег. — Неужели? — изумился патриций. Ваймс снял еще несколько оборотов бинта. — Да, весьма бестолковый парень, сэр. Но так мы узнали, что если бы кто-то прикоснулся к порошку голыми руками, то это не прошло бы бесследно. Тонкая сетка еще прикрывала бледную кожу патриция, но Ваймс уже знал, что именно он увидит под ней. — Вы ничего не хотите мне рассказать? — он оторвался от разматывания бинта и заглянул прямо в голубые глаза Витинари. В них играла лишь едва заметная тень улыбки. — Зависит от того, что ты хотел бы услышать, Ваймс. — Правду. Уголки губ патриция дернулись, но только слегка. Это была одна из тех особых улыбочек, по которой нельзя было понять решительно ничего. — Обещаю говорить правду и только правду, Ваймс. Ваймс продолжил снимать повязку. — Я вас слушаю, сэр. Пальцы командора подцепили тонкую ткань бинта. Остался последний виток. — Я не привык ложиться рано, командор, — начал рассказывать лорд Витинари, — и поэтому вчера ночью долго не мог уснуть… Он внимательно следил за реакцией стражника. — …и тогда я решил немного побродить по дворцу, не создавая при этом особых помех его обитателям… — То есть вы замаскировались? — перебил Ваймс. — Оделся в нечто менее примечательное, — спокойно ответил патриций. — У меня не было причин за кем-либо следить, Ваймс, и, я надеюсь, ты это понимаешь. Командор пожал плечами. — Пожалуй, вас я понимаю гораздо меньше, чем кого-либо еще, сэр. Патриций едва заметно вздохнул. — Ближе к четырем утра я прогуливался по второму этажу в левом крыле дворца и услышал, как в одном из коридоров спорили трое… — Я, генерал Басиль и Главный советник принца, — командор вновь прервал монолог патриция. — И вы… как это, по-вашему, называется… решили не вмешиваться? — Я бы предпочел называть это именно так, — согласился лорд Витинари. — О, кто бы сомневался, — съязвил Ваймс. — Дальше. Какое-то время они слышали только размеренное хлюпанье волн. Глаза патриция на мгновение вспыхнули, и он резко выдернул руку из шершавых ладоней командора. Бинт сорвался и улетел куда-то за борт, обнажив еще свежие следы от порезов, а также странные ожоги на пальцах мужчины… — Дальше? Часть Сэмюеля Ваймса, отвечавшая за самосохранение и другие жизненно важные стражнические инстинкты, слушать дальше как-то сразу перехотела. Но командор всё же решил стоять до конца. Лорд Витинари продолжил. — Ближайшая ко мне дверь была приоткрыта. И, да, Ваймс, я проник внутрь и еще тогда понял, что сделал это не зря. Все было ясно как божий день. Из стола был выдвинут ящик с разного вида склянками, а одна из них — с весьма подозрительной на вид смесью — стояла на столе и была открыта. Я изучал яды, пока находился в Гильдии, Ваймс, и могу отличить их от безопасных смесей. Этот пах так, что сомнений просто быть не могло, но я все равно решил убедиться… — Витинари раскрыл ладонь, демонстрируя командору обожженные пальцы. — Это было моей ошибкой. К счастью, единственной… Дальше? Я взял из ящика чистую склянку и высыпал в нее пепел из пепельницы советника — столько же, сколько было бы в ней яда, а затем просто поменял склянки местами и вышел. Патриций смолк так же неожиданно, как и взорвался речью. Он уже начал жалеть, что действительно рассказал командору правду. Ваймс тоже чувствовал себя не очень приятно, но решил все же продолжить допрос. — Э-э… и ту склянку, в которой был яд, вы забрали себе? — О, сэр Сэмюэль, вы очень догадливы, — сухо съязвил Витинари. Какое-то время Ваймс просто молчал. — И сержант Ангва об этом знала? — Думаю, она стала догадываться после того неудавшегося покушения, но не была уверена, — уже намного спокойнее ответил патриций. — Она вам ничего не сказала? — Нет. Между ними вновь воцарилось молчание, нарушаемое лишь монотонным поскрипыванием палубных досок. Остался всего один нерешенный вопрос. — Сэр… вы ведь растворили в настойке весь яд? Лорд Витинари хмыкнул. — Да, сэр Сэмюэль, весь. Если бы мне вдруг захотелось убить кого-нибудь из своих недоброжелателей, я бы выбрал для этого более гуманные способы. Патриций повернулся к Ваймсу спиной, готовясь уйти, но тот вновь перехватил его руку. Ни один мускул не дрогнул на бледном лице мужчины. — Хотите арестовать меня, ваша светлость? — За незаконное проникновение в чужие покои, кражу, опять же, чужого имущества и попытку отравления Главного советника принца?.. — Ваймс ненадолго задумался. — Лично я был бы не против, сэр… Он подтянул руку Витинари поближе к себе и поднял глаза на мужчину. В невозмутимом взгляде патриция тонкой нитью проскользнула растерянность. –…но, боюсь, этими преступлениями должны были заниматься дворцовые стражники. Он все ещё внимательно смотрел в глаза Витинари, стараясь увидеть в них реакцию на свои слова. И в них действительно что-то мелькнуло: не то удивление, не то лёгкая, не лишённая лукавства улыбка. Ваймс наклонился и сухо коснулся губами обожженной ладони. — Вы неплохо импровизируете, ваша милость, — спустя мгновение произнес он, — но учтите: нам так и не привезли кандалы. В этот раз ему действительно удалось заставить патриция искренне улыбнуться. — Вот… возьмите, сэр, — Ваймс протянул патрицию церемониальный кинжал, — можете оставить его себе. — Ну что вы, командор, он ваш, — Витинари небрежно провел пальцем по богато украшенной ручке кинжала, но оружие брать не стал. — Тем более, вы же знаете: я не сторонник всякого рода излишеств. Ваймс неопределенно хмыкнул. Какое-то время они еще простояли в молчании, но затем он решил, что должен сказать патрицию кое-что еще. — Спасибо, сэр. Витинари непонимающе изогнул бровь. — За что, Ваймс? — За то, что спасли мне жизнь, сэр. Не дожидаясь ответной реплики, командор развернулся обратно к морю. И удивленно замер, когда рука патриция мягко легла ему на плечо. — Это вам спасибо, командор. — За что, сэр? Лорд Витинари как-то по-особому улыбнулся. Он ничего не ответил, а только лишь ласково похлопал командора по плечу… Краешек кроваво-красного солнца в последний раз мелькнул над поверхностью Круглого моря и потонул в его ровных и спокойных волнах. Ваймс аккуратно коснулся ладони патриция. В первые годы их знакомства с патрицием отношения между ними можно было бы описать, как толстую и непробиваемую стену из льда: они говорили, что-то друг другу доказывали, но чужие слова никогда не пробивались сквозь занавес этого неподъемного ледяного барьера. Однако лед таял, постоянно подогреваемый снаружи и изнутри. Сейчас, вероятно, из-за жаркого клатчского солнца эта стена исхудала настолько, что стала похожа на тонкую корочку прибрежного льда. Ваймс ступал по ней осторожно и неуверенно, рискуя в любой момент провалиться… и утонуть в бесконечной глубине синих ледяных глаз. Но лед не рушился: он все также тихо и медленно таял. А на плече командора все также лежала чуткая и далеко не чужая рука. — И все-таки, сэр, за что? — Ох, Ваймс… тебе и в самом деле так хочется это знать?***