***
После получения конверта с письмом, Прайм получил еще несколько таких же, но уже от его друзей. Естественно, все поспешили проверить эту информацию, подключив при этом все свои силы и возможности. После долгих разбирательств и проработки некоторых версий, офицеры не знали что и думать: впервые они столкнулись с такого рода проблемой. В комнате собралось около десяти человек: представителями высшего общества предстали виконты Бамблби и Оптимус Прайм, а так же барон Балкхеда. Все остальные были сыщиками участка и предполагаемыми свидетелями происходящего, хотя ничего кроме бессвязного бреда никто так и не предоставил. Мнения сыщиков не сходилось, каждый желал работать по своему, аристократы продумывали план, как бы найти нужных людей. Оптимус, нахмурив брови, простоял около получаса, о чем-то раздумывая и никак не реагируя на остальных. Но тут он услышал знакомое имя… — Может Рэтчет, тот врач, что-нибудь помнит? — вдруг предложил Бамблби во время разговора с Балкхедом, ведь проще заставить утку говорить, нежели достучаться до Оптимуса Прайма. — Вы говорили, он работает в гетто-районе, уверен, там, скорее всего, все и организовывается, — блондин стоял и пытался рассуждать вслух. Получалось у него не очень, но нужную нить он поймал. На проверку отправили Оптимуса, посчитав, что он ничего толком не предложил, пока был в мире своих размышлений. Именно поэтому виконту пришлось преодолеть весь этот путь в гетто-район для разговора с военврачом для местных наркоманов. Дома его не оказалось, там был только маленький Рафаэль, что сторожил рабочее место врача, словно домашний пес. Он же отправил Прайма в таверну в конце улицы, где мог находится Рэтчет. Виконт двигался неспешно, рассматривая гетто-район: все здесь было настолько старым и обветшалым, что у аристократа словно кончался кислород от одного этого вида. Правда, в этом большую ответственность играло зловоние, чем переживания. Уже подходя к трактиру, виконт встретил инспектора, они переглянулись и оба двинулись в помещение. Там и был медик, в компании самого себя. Оптимус почувствовал как по спине прошлись мурашки: здешние обитатели буквально испепеляли его взглядом, столько ненависти в чужих глазах он еще не видел. Врач даже не повернулся к ним, может, действительно не заметил или просто сделал вид, но наступившая тишина уже звенела в ушах. Рэтчет глянул через плечо и встретился взглядом с глазами Прайма, холодными и мутными, словно осеннее ночное небо. Мужчина прошелся взглядом по обитателям дряхлого кабака. Рэтчет не стал ждать, пока виконт подойдет к нему и поставит крест на доверии его клиентов, поэтому еле заметной тенью продвинулся к черному ходу. Старик за стойкой лишь окликнул его осуждающе. — По твою душу, медик? — едва слышно, произнес он. — Ты же у нас наркоманов лечить пытаешься… — Рэтчета чуть не передернуло, но самообладание, приобретенное в боях в Техногаре и Каоне, не предало своего хозяина. — Нет, не ко мне, — сказал он вполголоса и направился дальше. — Еще бы… — буквально прошептал врач и захлопнул почерневшую от сажи увесистую дверь. Он простоял на заднем дворе недолго и, принюхавшись к аромату этого места, тут же достал потрепанный портсигар и закурил. Папироса задымилась и обуглилась на краю; стоило ему сделать одну затяжку, он услышал, как открывается дверь: она с характерным треском ударилась деревянной ручкой о стену, настолько громко, что в соседнем дворе залаяла собака. Из темного прохода, словно из самой преисподней, вышел прекрасный дьявол и облегченно выдохнул, когда увидел врача. — Я вас искал, — сказал он, ступая на землю, — мне нужно с вами поговорить, — Прайм, подойдя к Рэтчету, вдохнул дым от папиросы и озадаченно посмотрел на врача. По сути, это было ожидаемо: с такой клиентурой ничего удивительного в курящем медике не было. — Да? — вопросительно изогнул бровь военврач. — И о чем же вы хотели со мной поговорить? — медик сделал затяжку. — Надеюсь, вы не балуетесь морфием или опиумом? — шутливо произнес он, но виконт счел насмешку оскорблением. — Хвала Праймусу, мне еще хватает благоразумия не травиться этой гадостью, — брови сведенные к переносице и те выглядели элегантно, что жутко раздражало Рэтчета. Хотелось уйти от мужчины подальше, скрыться и больше не показываться на глаза, ведь, со всем уважением к верхним чинам, стоя рядом с Оптимусом Праймом военврач ощущал себя ничтожным и отвратным. — Но речь, как ни странно, пойдет именно о ваших пациентах, — он на мгновение замолчал и всмотрелся в табачное изделие: уголек стал стремительно продвигаться к концу папиросы. — Кого-нибудь из ваших пациентов можно было бы охарактеризовать как анархистов? Рэтчет уставился на Прайма как на идиота: он ждал чего угодно, только не таких вопросов. Может, вопросов он и ожидал, но точно не от виконта. — Оптимус, если позволите ли узнать, откуда такие вопросы? Прайм совершенно не хотел рассказывать секретную информацию, особенно такому, как он. Мужчина проследил, как упала из рук медика сигарета и потухла в луже грязи. Лишь одинокая струя дыма жалобно тянулась вверх. — Этого мне нельзя разглашать. Ну так что? — поторопил его виконт, топчась на месте и отряхивая с туфлей прилипшую грязь. Медик вздохнул и ответил: — У меня все пациенты либо агрессивные, либо с такими отклонениями, что страшно представить, но явных анархистов… — задумался рыжеволосый и потопал носком по сухому участку земли, — таких не было, лишь приступы маразма, но это предел, — он чесанул щетину на подбородке и пояснил: — Воздействие препаратов. — Благодарю, вы нам очень помогли, — тем, что только отняли время…***
Спустя неделю после этого разговора к Рэтчету пришел новый пациент, он был достаточно чист, но нисколько не опрятен. Незнакомец никак не реагировал на вопросы медика, его ломало и давило, морфий для него был невероятным облегчением, за которым последует полное умиротворение. Пока Рэтчет осматривал его и принимал деньги, Рафаэль подготовил ящик с запасом амфетамина для экстренных случаев, оставив его в кабинете. Позже они без слов поменялись помещениями: Рэтчет никогда не позволял мальчику присутствовать наедине с пациентом, закрывал дверь и сам проводил сеанс. Рафаэль стоял на подстраховке если что-то понадобится или ситуация выйдет из-под контроля, что в последнее время стало происходить все чаще. Но тут кто-то постучал в дверь… "Еще один пациент? Сегодня больше никто не должен был прийти…", - подумалось Рэтчету, когда он услышал стук, но особого внимания не обратил: если что, там есть Раф. Тем временем маленький помощник пытался вытянуть из оказавшегося на их пороге Оптимуса Прайма хоть слово, пока не увидел кровь на ноге его товарища. И почему-то аристократ вспомнил именно об этом месте, где за всем присматривает малыш Рафаэль. — Проносите его в ту комнату, — сказал подросток и захлопнул за ними дверь, без вопросов просто повел их в соседнее рабочее помещение Рэтчета. Усадив на койку офицера полиции, коим и был товарищ виконта, он побежал к медику и попросил Прайма присмотреть за своим другом, пока они проводят незнакомца. Через пару минут в помещение заходит врач, побитый, но в ухоженной одежде, волосы причесаны и заколоты на макушке. Рана была неглубокая, но по виду офицера, ногу ему будто отрезать собирались. Введя пару препаратов, один бог знал каких, Рэтчет стянул ногу жгутом и, обработав ее марлей, удалился куда-то в дальний угол комнаты. Вернулся он уже с мотком ниток и иголкой. Офицер стонал как приговоренный к смерти, смотря на то, как военврач вводит нить в ушко иглы. Прайм смотрел больше не на трусливого полицейского, а на слаженные действия Рэтчета. Все произошло быстро: зашить рану не составило доктору труда. — А сколько вы берете за свои услуги? — неожиданно сообразил виконт, понимая что в данный момент у него денег нет, да и не просит никто обычно. Оптимус уже думал, чтобы такое сказать чтобы он согласился дать отсрочку. В комнате повисло молчание, офицер решил не вмешиваться и четко дал понять что у него тоже нет с собой ни гроша. — Угостите меня в таверне, и мы в расчете, — заявил Рэтчет подходя к столу. Пролистав какой-то дряхлый блокнот, и он предложил: — Завтра я свободен, а вы, Оптимус? Должник здесь только офицер, так почему выпить иду я? — Да, свободен, — без малейшего шороха сказал он, посылая офицеру уничтожающий взгляд. — В семь вас устроит? Рэтчет кивнул в знак согласия и демонстративно попросил всех удалиться из помещения, открыв дверь нараспашку, а после сообщил, что Раф проводит всех до выхода. Вернувшись в кабинет, военврач уселся за бумаги. Его методика лечения шла своим ходом: Рэтчет пытался снизить желание наркоманов к потреблению до уровня, когда они могли себя контролировать. Больше половины из пациентов никаких результатов не показали, но двое из семи смогли все же усмирить свое желание. И это хотелось отметить…***
В таверне было слишком многолюдно, и поэтому двум джентльменам пришлось вернуться в развалюху Рэтчета, где хранился отличный бренди. Из-за полумрака в центре дома, это место казалось еще зловещее чем можно было представить, но во временном убежище военврача было на удивление чисто и прибрано, наверняка заслуга Рафаэля. Разлив по бокалам напиток, врач протянул его своему должнику. Позже они долго разговаривали на темы насущные, и Оптимус даже смог расслабиться в присутствии немного нагловатого доктора. Рассказали несколько историй из жизни и даже из военных дней успели выскользнуть моменты. Это было не тоже самое, что дома: около камина было тепло, а бренди согревал тело изнутри. Никогда не думал, что этот докторишка может быть интересен…