Лондон, 2007 год
Гермиона Грейнджер недовольно сморщилась. Отчёт, который она получила по случаям незаконного использования магловских изобретений за последний месяц, был полон грамматических ошибок. Вздохнув, она взяла корректирующее перо и принялась исправлять их. Кроме неё в кабинете больше никого не было, и было непривычно тихо. За искусственным окном стояла ночь. На столе горела одинокая лампа, придавая офисному помещению несвойственный ему уют. Переделав отчёт, Гермиона зевнула. Она взглянула на часы и, убрав бумаги в стол, медленно стала собираться. Убедившись, что на её рабочем столе идеальный порядок, она переобулась, взяла свою сумочку и вышла в коридор. Толстый ковер заглушал ее шаги. Она шла к лифтам, думая о том, что идёт, словно невидимка. Словно её не существует. Спустившись в атриум, она прошла к каминам, и, взяв щепотку летучего пороха, кинула его в огонь. Спустя секунду она уже была дома. Гермиона жила в крохотном уютном домике на окраине Лондона, неподалеку от своих родителей. Она переехала сюда после разрыва помолвки чуть больше трёх лет назад, забрав с собой только одежду и Живоглота. Девушка устало прошла в ванную, разделась и приняла душ. Горячие струи воды сделали её совсем сонной. Выйдя из душа, она вытерлась большим, душистым полотенцем и, как была, голышом прошла в спальню и легла в кровать. Часы, висевшие на стене, показывали 23:13. В 23:20 она уже крепко спала. Так проходило большинство ее дней. Отучившись еще один год в Хогвартсе, Гермиона с отличием сдала ЖАБА и уже летом устроилась на практику в Министерство. К осени она стала младшим сотрудником Отдела регулирования и контроля за магическими существами, где проработала почти семь лет, делая карьеру. И вот, несколько месяцев назад ей предложили пост заместителя в Отделе магического правопорядка. Ей нравилась эта работа. Она с удовольствием вгрызалась в толстенные законодательные книги, вычитывая и редактируя законы, статьи и дополнения, предлагая новые, справедливые. Гермиона прилагала все усилия к тому, чтобы искоренить старые. Министр не препятствовал её деятельности, а, скорее, молчаливо поощрял. Но если в Отделе регулирования и контроля за магическими существами, где она отчаянно боролась за права домовых эльфов, над ней немного посмеивались, то здесь она начала наживать себе неприятелей. Некоторым чистокровным волшебникам и волшебницам не нравилось, что маглорождённая Гермиона Грейнджер так легко перечёркивает их старые устои и вносит новые законопроекты. Гермиона требовала равенства для всех: чистокровных и полукровок, маглорождённых и сквибов, людей и других разумных и полуразумных магических видов, желая, чтобы в новом мире, который они строили после войны, было место для всех. Работа занимала все её время, и она практически каждый день приходила на пару часов раньше, а задерживалась на несколько часов после рабочего дня. Нередко случалось, что она заходила поработать и на выходных. Свободное время девушка либо проводила с родителями, либо наслаждалась одиночеством дома. Изредка она навещала друзей, с которыми и так довольно часто виделась в Министерстве. После событий последних лет и её неудавшегося брака, она не хотела ничего большего. Такая жизнь вполне её устраивала.***
Проснувшись в шесть утра Гермиона наскоро позавтракала, собралась, прикрикнув на Живоглота, который норовил запутаться у нее в ногах, пока она пыталась одеться, так что в начале восьмого она уже была в Министерстве. Ей нравилось работать, когда в офисе больше никого не было. Суета, которую создавали коллеги, утомляла её. Такой график, безусловно, выматывал Гермиону, но в нём был свой большой плюс — она была так загружена, что не могла больше ни о чём думать. Ни о том, что Джинни уже нянчила второго ребенка. Ни о том, что Рон вот-вот собирался жениться. Ни о своем не состоявшемся браке. Ни о Драко Малфое. В особенности о Драко Малфое. Поначалу, первые годы она почти не вспоминала о нём, а если и вспоминала, то только с теплой улыбкой, с какой люди обычно думают о чём-то приятном, и через минуту забывала снова. То, как они расстались, делало историю их отношений с Драко Малфоем интересной сказкой с хорошим концом. Ничего большего, чем то, что произошло между ними в ту ночь, она и представить не могла. И Гермиона знала, что он тоже с легкостью отпустил её. Это должно было случиться, и должно было закончиться. Затем она совершила несколько ошибок, которые изменили её саму и изменили её отношение к Драко Малфою, ведь самая ужасная ошибка была связана с ним. Спустя пять лет после того, как он уехал, она получила записку. Одну-единственную записку, которая прикончила её и без того уже разваливающиеся отношения и дала ей надежду. На исходе мая 2005-го года Гермиона была сама не своя. Семь лет прошли. Она не могла спать, все думая о том, что он вот-вот вернется, представляя себе, как они встретятся и что скажут друг другу. Она стала нервной и подскакивала от любого внезапного звука. Её сердце замирало, когда ей казалось, что она видит его в толпе. Однажды, в атриуме Министерства, чьи-то мужские руки закрыли ей глаза, заставляя угадать их обладателя, и она чуть не упала в обморок от волнения, но, обернувшись, она увидела Джорджа Уизли. Гермионе показалось, что никогда еще не она испытывала такого разочарования при виде кого-либо. Она отказывалась отвечать самой себе на вопрос, почему так ждет его, и чего ждет от этой встречи. Она знала, что самое главное — увидеть Драко, такого настоящего, рядом. Услышать его голос, почувствовать его запах, а дальше всё само станет понятно. Но он не вернулся. Прошел ещё месяц. Затем ещё один. И ещё. В начале осени она набралась смелости и, отчаянно краснея, за обедом с коллегами из Отдела международного магического сотрудничества между делом упомянула о том, что Малфоям, наверное, отказали в амнистии. Ей с удивлением ответили, что никакой амнистии никто из них не подавал. К ноябрю Гермиона впала в апатию. А на Рождество она полдня просидела у окна, наблюдая за веселящимися на улице людьми, и вдруг поняла, что ей все равно. Эта мысль не вызвала у неё ни радости, ни удивления. Казалось, за это время что-то в ней выгорело до тла. С тех пор прошло больше года. Время, которое, как ей казалось, тянулось вечность. Он не вернётся. И у неё никогда не будет шанса узнать, что было бы, если…***
Оказавшись за своим столом, она взяла бумаги и погрузилась в работу. Спустя час в коридоре послышались голоса. Сотрудники Министерства, зевая, разбредались по офисам, начали летать бумажные самолетики и шуметь печатные машинки. — Привет, дорогая, — поздоровалась с ней Глэдис Корнфут. Глэдис была симпатичной, улыбчивой женщиной за пятьдесят. Её муж работал с мистером Уизли в Отделе магических происшествий и катастроф. Она нравилась Гермионе — была милой, дружелюбной, и, самое главное, не лезла к ней в душу. Глэдис была чуть ли не единственной коллегой Гермионы, которая до сих пор ни разу не поинтересовалась, «почему такая умница и красавица до сих пор не замужем». Тем не менее, отношения между ними были довольно близкими. Глэдис однажды рассказала, что когда ей было тридцать лет, она забеременела. Беременность была долгожданной, и они с мужем были невероятно счастливы, но она потеряла ребенка. С тех пор они не могли иметь детей. Иногда, когда к Гермионе заходили Гарри или Рон, в глазах Глэдис мелькала боль, несмотря на искреннюю улыбку. Её сыну было бы сейчас столько же, сколько и им. — Доброе утро, Глэдис, — улыбнулась Гермиона. — Как настроение? — О, великолепное! — просияла та. — Угадай, что подарил мне мистер Корнфут? — она подперла голову рукой и продемонстрировала сверкающий браслетик на запястье. — Очень красивый! У вас годовщина? — спросила Гермиона. — Нет, детка, что ты! Сегодня же день Святого Валентина! Девушка мысленно чертыхнулась. Как она могла забыть? Она ненавидела этот праздник. В этот день к ней было устремлено слишком много сочувствующих — жалеющих — взглядов. Что ж, их можно было понять — практически все её ровесницы уже обзавелись мужем и детьми, или, хотя бы, состояли в крепких, перспективных отношениях. Ну, пожалуй, кроме Полумны, которая до сих пор путешествовала с отцом где-то в Европе. Но это была Полумна, так что она была не в счёт. К обеду работать стало совершенно невозможно из-за снующих туда-сюда красных валентинок. Глэдис получила одну от мужа и, прочитав её, залилась краской. В коридоре то и дело раздавалось хихиканье. Окончательно потеряв концентрацию, Гермиона решила зайти к Гарри и Рону в штаб-квартиру Мракоборцев. Несмотря на то, что Рон и Гермиона так и не вышли за пределы своей дружбы, и Рон поначалу довольно болезненно это воспринял, со временем всё наладилось, и они трое общались как раньше. С поправкой на то, что Гарри дома ждали жена и двое маленьких детей, а Рон готовился к свадьбе с Розой Целлер, пуффендуйкой младше него самого на пять лет. Они уже не могли проводить вместе так же много времени, как раньше, но, к счастью, они работали на одном этаже. Увернувшись от очередной стайки заблудившихся валентинок, Гермиона вышла в коридор и тут же на кого-то наткнулась. — Смотри, куда идешь, Грейнджер, — выплюнул Маркус Флинт, с отвращением глядя на неё. Бывший капитан Слизеринской квиддичной команды теперь стал частым посетителем Сектора по борьбе с неправомерным использованием магии. То, что Флинту казалось «невинным» колдовством, не считалось таковым сотрудниками Сектора, и, получив очередное письмо или повестку, Флинт считал нужным навестить их лично, чтобы уплатить необходимый штраф и замять дело. Однако, с периодичностью от шести месяцев до года, ситуация повторялась. Поначалу Гермиона недоумевала, почему его просто не посадят в Азкабан за постоянные рецидивы, но Флинт был чистокровным, и это все объясняло. Это была одна из причин, почему она с таким энтузиазмом занималась своей работой. Не ответив ему, Гермиона поморщилась, и, вздернув подбородок, пошла по направлению к аврорату. Однако, на полпути её чуть не сбил с ног Рон, бегущий навстречу. — Привет, Гермиона, — запыхавшись произнес он. В руке у него был букет ярко-красных роз. — Привет, — улыбнулась она, — куда ты? Я хотела пообедать с вами. — О, Гарри тоже нет, он решил устроить Джинни сюрприз и взял сегодня выходной. А я хочу в перерыв поздравить Розу. Вечером у нас свидание, но я подумал… — и Рон смущенно улыбнулся, указав взглядом на цветы. — Я думаю, это очень мило! — сказала Гермиона. Они пошли в сторону лифтов. Рон слегка приплясывал от нетерпения. — Уверена, Роза будет в восторге. Как она, кстати? — Гермиона довольно быстро подружилась с невестой Рона. Свадьба должна была состояться уже через три недели, и Гермиона знала, что Роза очень переживает. — Готовится к свадьбе, — уныло произнес Рон, пропуская Гермиону в лифт и заходя следом. — Честное слово, они с мамой скоро сведут меня с ума! — Представляю, как воодушевлена миссис Уизли, — улыбнулась Гермиона. — С момента свадьбы Джинни и Гарри прошло уже несколько лет. — Я даже не знаю, кто из них воодушевлен больше! — пожаловался Рон. — Роза постоянно задает мне вопросы, на которые я не могу даже представить ответа, а мама настойчиво объясняет очевидные, по её мнению, вещи. Вот ты, например, знала, что на свадьбу нельзя надевать ничего голубого? — Нет, серьёзно? — изумилась Гермиона. — Ты уверен, что правильно её понял? — Честно говоря, не уверен, —задумчиво произнёс Рон. — Но ты уловила суть! — Гермиона засмеялась. Лифт с клацаньем открылся в Атриуме и они вышли. Вокруг туда-сюда сновали люди и эльфы, наряженные как купидоны.То и дело вспыхивали камины, был разгар дня и стояла жуткая суматоха. Над фонтаном Магического Братства летали зачарованные розовые сердечки. — Ладно, Гермиона, я побегу, — сказал Рон, размахивая букетом, — увидимся! — и он скрылся в ближайшем камине. Гермиона проводила его глазами и, вздохнув, нажала кнопку лифта. «Надо забрать бумаги и поработать сегодня из дома» — пронеслось в голове. Она почувствовала его прежде, чем услышала. Звуки вокруг вдруг исчезли, а шея покрылась мурашками, когда знакомый голос за её спиной протянул: — Привет, Грейнджер.