Сладкий

      Прошло порядка двух недель с момента выписки Минсока и все потихоньку становилось таким же, как раньше. Ребята собирались по выходным, чтобы выпить, порубиться в приставку и посмотреть какой-то фильм. С понедельника Минсок даже надумал выйти на работу. Ему самому казалось, что его отношения никогда не были настолько крепкими. Лухан взял небольшой академический отпуск и каждый день проводил с Минсоком. На фоне его заботы, нежных поцелуев и совместных прогулок в парке даже постоянные ночные кошмары казались глупостью. Даже просыпаясь, Минсок чувствовал ужасную боль в животе и желание организма выпихнуть это наружу. Аппетит не очень хотел возвращаться после такого, но Минсок честно старался соблюдать режим питания и кушать.       Кошмары же снились весьма и весьма однообразные, и самое страшное в них было то, что Минсок не запоминал происходящее, но ощущение каждый раз было такое, будто кто-то рукой живот насквозь пробивает, сдавливая внутренности. Ему не жаль себя, но неудобно перед парнем. Он не может заснуть без Лухана, а Лу не может заснуть с ним, видимо. По словам лечащего врача, это посттравматический синдром и фантомные боли, осознанные сны и сонный паралич при этом — вполне реальные вещи. Как и формы обсессивно-компульсивного расстройства. Что это такое, Минсок толком не понял. Ему сказали, что это вроде навязшего состояния, когда ты на чем-то зацикливаешься и признаки подобного есть почти у всех людей. В панике пытаться вспомнить, закрыл ли ты дверь? Выключил утюг? Плиту? Но здесь же что-то изнутри не давало ему находиться в одиночестве даже в своей квартире. Ким точно не мог сказать, что не так, но стоило ему остаться одному, как создавалось ощущение, что он непременно окажется в опасности. Ведь в квартиру Ифаня он попал именно потому, что был один.       Лухан старается проводить все время с Минсоком. Он говорит со своим преподавателем, беря небольшой отпуск на учебе и работе, обещая все задания выполнять и скидывать работы в электронном виде. Он так и делает. Когда Минсок спит в обед, Хань достает ноутбук, выполняя домашнее задание, либо же когда они смотрят фильм. Парень старается выполнять все быстро, не заставляя ждать Мина. Особенно перед прогулками в парке, когда Лу натягивает на исхудавшие плечи своего парня кожаную свою куртку, притягивая того к себе и говоря о том, что все будет хорошо. Когда покупает ему сладкую вату и вымазывает его нос, после слизывая и смеясь. Ему хочется, чтобы старший забыл все.       В день суда он оставляет парня с друзьями, строго-настрого пригрозив им никуда не отлучаться, даже если Минсок попросит. Первое слушание закрыто, а адвокат Криса пытается его оправдать, как и отец пытается откупиться деньгами от Лухана. Тщетно. Лу чуть ли не с кулаками накидывается на господина Ву, когда Акира его оттаскивает, пока он кричит, что в прошлый раз он не посадил эту тварь, так посадит в этот. Что не даст больше своих близких в обиду. Никогда. Акире крайне тяжело удается увести его, а после завести домой к Минсоку, где Хань тут же утаскивает старшего в спальню, прижимая к себе и целуя везде, где только мог дотянуться. Хань дразнит Минсока, старается каждый раз расшевелить. Даже учится готовить что-то более… что-то более эстетичное, что ли? Как например сделать яичницу в виде сердца или сделать крем, в итоге вымазавшись в нем, и не только себя, но и кухню, котов и самого Сюмина, а потом разом отправляясь в ванную комнату и до ночи отмывая полы.       — Малыш, ты чего… — Минсок заходит на кухню, где Лухан старательно кашеварит. Он делает что-то сливочное, видимо, снова какой-то десерт, и Минсок подходит сзади, приобнимая и чуть поглаживая руки того, перехватывая маленькую лопатку. — Заварной крем на огне поменьше нужно делать, ты слишком медленно мешаешь! Комочки же будут! — Мин направляет руку своего любимого, и желтоватый крем перестает так сильно булькать. — Что на этот раз готовишь? — улыбчиво спрашивает Ким.       У него настроение лучше обычного, ему просто бесконечно хорошо с Лу. Доктор Чхве уменьшил дозировку таблеток и утверждает, что Мин идёт на поправку. Они ходят к психотерапевту два раза в неделю, но теперь, как он сказал, можно и реже. Первое время доктору звонили чуть ли не каждый день, и не столько Минсок, сколько обеспокоенный за него Лу, но после того, как врач посоветовал паре вылезти из дома куда-нибудь на сутки, все действительно стало лучше. Старая Pagoda Hotel на берегу озера оказалась хорошим решением. Минсоку все ещё неловко, он будто в коконе из-за всего этого, будто Лухан — его защитный доспех, принимающий весь удар на себя. Старший, конечно, благодарен, но чувствует себя чертовски неудобно. Ему нельзя волноваться, по словам Лухана, но за самого Лу невозможно не беспокоится.       — Ась? — Лу тут же переключается на зашедшего в кухню Минсока, вздыхая. Вот не вовремя тот проснулся. Поспал бы еще чуток, и Хань будил бы его. Но нет же, Мин пришел на кухню, а Лу весь в чем-то съедобном.       — Ну вот, ты же пришел, теперь, значит, комочков не будет, — смеясь, отвечает парень, поворачивая голову вбок и оставляя поцелуй на щеке старшего.       Что он готовил? Вопрос. Вот реально был вопрос. Сначала он собрался готовить одно, потом другое, потом третье, что в итоге забыл, зачем крем варит вообще.       — Хм, хороший вопрос. Может, эклеры? Либо ты просто так съешь этот крем. Либо я просто вываляю тебя в этом креме и съем. Ты будешь самым съедобным в этой квартире, — довольно произносит шатен, выныривая из объятий старшего и вручив тому ложку, занимает место позади него, обнимая за талию и целуя в шею, вдыхая приятный аромат.       — Поспал бы еще чутка, а в итоге проснулся и пришел на кухню. Вот кто так поступает, а, господин Ким Минсок? Я так никогда не смогу принести вам кофе с чем-то в постель.       — Ну, — мурлычет Минсок. — Ты бы мог заново уложить меня в постельку и уже потом покормить.       Ким касается небольшими ладонями лица младшего, проходясь пальцами по скулам, подбородку, которые тронулись едва заметной щетины, и взгляда от чужих глаз не отрывает.       — И спалить кухню? — смеется Хань, закрывая глаза, когда руки старшего касаются его лица.       — У тебя скоро кончается академотпуск, верно? Да и моя справка истекает, — задумчиво говорит старший, чуть понизив тон. — Я думаю, что с понедельника я бы мог… пробовать выйти на работу.       Минсок будто крадётся, аккуратно подбирается, поэтому касается руки Ханя бережно.       «Мне правда лучше, я готов.»       — А… эклеры это хорошая идея.       — Мм, да… Я уже посдавал задания, но уже пора на работу выходить., но я могу продлить академку, если надо, — спокойно отвечает Лухан, раскрывая глаза.       — В понедельник? Не рановато ли? У тебя все еще отпуск, — серьезно тянет парень, поджимая губы. Не хотел он, чтобы Минсок выходил еще на работу. Может его на учебу отправить?       — Слушай, Мин… А ты не хочешь походить на какие-то курсы? Ты же хотел на магистратуру поступать, нет? — аккуратно тянет Лу.       — Что? Ну… да. А что мне мешает и учиться и работать? — недоумевая спрашивает Минсок, картинно поворачивая голову.       — А то, что я хочу, чтобы ты не заочно учился, а на стационаре. Будешь ходить на лекции и делать презентации. И да, возражения не принимаются, — снова кивает Хань.       — Хэй, малыш, ты же знаешь, я не привык сидеть в четырех стенах. Да, мне чертовски сложно даже в помещении одному находиться сейчас, но… В кафе ребята. Они надёжные, знаешь же. — Минсок снисходительно улыбается. — Если хочешь, можешь попробовать поработать с нами. У нас как раз официант уволился… — после Минсок делает гаденькую ухмылочку и сладко тянет: — Но, я не гарантирую, что ты продержишься.       — Я это знаю. Но… — он задумчиво смотрит куда-то в окно, а после, снова переводит взгляд на парня. — Я — официантом? И не продержусь? На слабо решил меня взять? — кривоватая усмешка, с которой он подхватывает старшего на руки, усаживая того на стол и становясь между его ног. — Но я откажусь. Я не зря пошел на работу именно в академии. Это хороший вариант потом пробиться далее, иначе смысл мне тогда продолжать учиться? А вот ты идешь на магистратуру. Ага.       — Я могу учиться днём и работать в вечернюю смену, раз хочешь, чтобы я пошел на очное, — задумчиво произносит старший, и в голове проскальзывает мысль о том, что дело-то не совсем в учебе. — Или ты не хочешь пускать меня на работу? — фраза как-то разрезает тишину по горизонтали, ломая комнату на два куска. — Я не понимаю, что происходит, Лу? — Минсок со стола плавно сползает, становясь во весь рост и скрещивает руки на груди. — Я знаю, что ты за меня волнуешься. Я сам, видишь ли, за себя беспокоюсь. Но нельзя же запереть меня в четырех стенах? Я уже видеть не могу эти обои в полосочку, Хань! — Минсок выдыхает тяжело и потирает пальцами переносицу, пытаясь собрать мысли в кучку. — Я люблю работу, ты же знаешь. Там ребята, и если что, они позаботятся обо мне. Там Чондэ и Сехун, почти всегда.       — Знаю, но… — тяжело вздохнув, Хань клонится вперед, упираясь лбом в плечо Минсока. — Хорошо, можешь ходить на работу.       В итоге он просто сдается. Ну вот и как можно отказать ему? Как? Да никак. Хань и сам понимает, что он не может закрыть Сюмина в четырех стенах. Хотя, он бы с удовольствием приставил к нему охрану, а лучше целый конвой.       — Только Мин, никаких вечерних смен. Пусть Чен делает что хочет, но позже, чем до шести ты работать не будешь. Понятно? Надеюсь, ты все уяснил? И нет, никакие возражения не принимаются. Понятно?       — Предлагаю ультра-ультиматум! — выдает Ким, стукая кулаком по ладошке. — Давай я буду работать до обеда, а после буду идти на занятия. У нас есть очно-заочники, если мне не изменяет память. И кони сыты и бараны целы. А ты можешь составить мне компанию по дороге домой, м? — Мин улыбается легонько, самыми уголками губ.       Жизнь каким-то образом вливается в нормальное человеческое русло.       «Внутренне все еще чувствуешь подвох, удар подвох, но на твое счастье, пока все в порядке, верно?»       — Я не уверен, что даже выйти из дома без тебя смогу, какое там одному плестись.       — Ага, а на занятиях ты будешь до ночи? Или… Ааа, ооо, хорошо, — тут же кивает Хань, довольно улыбаясь. — Я буду забирать тебя после пар. Тогда да, я согласен, — обняв парня, он подымает его на руки, неся обратно в спальню и падая поверх него на кровать. — Значит, утром я буду заводить тебя на работу, а вечером забирать домой. И никак иначе, — наклоняясь и прежде чем поцеловать, произносит парень.       — Сколько раз говорил, прекращай со мной таскаться, — чуть хрипя, смеется Минсок, начиная хихикать от коротких поцелуев в шею и щекотных прикосновений. — Лу, я знаю, что ты тоже устал. Тебе не нужно говорить это, чтобы я понял. Я знаю, что ты волнуешься, но… Нельзя всю жизнь вот так жить.       Странно, что говорит это именно тот Ким Минсок, который месяц пролежал в четырех стенах, как овощ.       Тот самый, который умудрялся доводить и себя, и Лу.       Минсок чертовски хотел, чтобы Лухан хоть чуть-чуть отдохнул. Хоть немного перестал волноваться и заботиться. Он не отходил от него ни на шаг после всего случившегося, не выходил на учебу и чертовски мало спал из-за того, что писал курсовые по истории хореографии ночью. Минсоку стыдно ужасно за то, что из-за его кошмаров младший все ещё просыпается по ночам. Он чувствует себя полнейшей сволочью за свою бесхребетность и дурацкое «все в порядке».       Ведь ничего не было в порядке, но…       «Ты ведь говорил это не подумав, да?»       «Ты нарочно изводил себя?»       Ходил по квартире как серое привидение, не ел, не пил и почти не разговаривал, а ночью нападал на младшего как дьявольский суккуб, желая стереть из памяти те злосчастные двое суток, буквально напирая и позволяя себя вдалбливать, игнорируя все «подожди, Сладкий» и «что на тебя нашло?».       Будто воздух ненасытно глотая, в этом он утопал буквально каждый день.       К счастью Минсока и Лухана и, конечно, господина Пак Чонсу, так любезно предоставившего свои услуги, как психотерапевта, потихоньку, но все-таки жизнь возвращалась в привычное русло.       — Ничего я не устал, — утвердительно кивнув, отвечает парень, легонько щелкнув Минсока пальцами по носу.       Он сползает с парня, ложась рядом и подгребая того себе под бок. Может Минсок этого и не показывает, но он очень боится оставаться один. Он старается быть сильным, пытается показать это Лухану, а после ночью цепляется за него как за спасательный круг. Да, физически Лу уставал. Он по ночам писал домашние и делал те задания, которые пропустил, переписывая все. Но это ему не мешало. Выходил на работу только тогда, когда Бэк или Чан были с Мином. Про магазин он вообще молчал. Но это не доставляло ему никакого дискомфорта. Проведя пальцами по ребрам старшего, Лу закусывает губу, начиная ее жевать.       — Давай поженимся, а? А после уедем в другой город. Ну, мне осталось недолго до окончания учебы. Я думаю, Чанель с Бэком с удовольствием свалили бы с нами. Что скажешь, а, Сладкий?       — Что? — Минсок удивлённо моргает глазами и устраивается поудобнее. — Пожениться?       Он об этом даже и не думал, наверное, никогда. В его жизни понятие семьи было каким-то нестабильным, но с приходом Ханя — как-то резко разрослась, и младший стал ключевой фигурой.       — А что даст женитьба?       «Я и так твой. А ты мой.»       — Ханни, мы же и так семья, да?       «На самом деле, я был бы с тобой всю вечность.»       — Да и переезд… А как же Сехунни, Нини, Чен, Исин? А твоя семья, младший братик?       Минсок сел на кровать и нежно взял Лу за руку.       — А почему бы и нет? Узаконим наши отношения. Ну, еще больше узаконим, — пожимает плечами Хань, не сводя взгляда со старшего. — Возьмешь мою фамилию. Будешь не Ким Минсок, а Лу Минсок. Ну или Лу Ким Минсок, или Ким Лу Минсок. Вариантов море. Ну?       Вот почему Мин задает столько вопросов? Ханю это не нравится. «Что даст?», «зачем?», «а почему?». Неужели нельзя просто сказать «да» или «нет»? Вот что с ним не так?       — Ну, можем не переезжать. Можем переехать за город или в соседний город. Не знаю.       — Это было, типо, предложение? А на одно колено встать? А где цветы, оркестр, белый конь, ужин при свечах, кольцо наконец? — смеётся Минсок. — Не для такого муженька бабушка ягодку растила, — у него улыбка спокойная и лучезарная.       — Я слишком ленив для этого, — улыбнувшись отзывается Хань, но все же перекатывается на бок, доставая коробочку с драгоценностью и протягивая ту парню, смотря на него. — Не с оркестром и не на одном колене, но все же. Выйдешь за меня?       Конечно, по правилам было бы неплохо попросить руки у его бабушки, но Лухан слишком неидеален для этого.       — Я же пошутил! А ты, видимо… нет. Ох, малыш… — Минсок в ту же секунду замер, точно оледенел, лишь удивлённо захлопал лисьими глазами.       Ему показалось, что его сердце только что удар пропустило с громкостью на всю комнату, и тот даже за собственную грудь схватился.       — Ханни… — жалобно протянул Ким. — Ну как? Ну куда? У нас же и нет ничего толком, и… И почему именно сейчас? Я… я…       Действительно странно. Минсоку всегда казалось, что когда люди решают пожениться, должно свершиться какое-то чудо. Любовь — эфемерное нечто, которое словно тысяча воздушных шаров, поднимает тебя наверх и вы оба, довольные до безумия и бесконечно влюбленные, венчаетесь.       Звучит красиво, но… Разве сейчас именно такой момент? Их маленькое государство, состоящее из них двоих сейчас истощенно военным положением. По ним прошлись атомным ударом и от столицы, кажется, кратер остался. У них бедственное положение и самое время писать «SOS». Совсем не окрыляет. Они держатся за руки просто потому, что если отпустят — их воздухом друг от друга оторвёт. Обнимаются — лишь бы единым целым быть, а не по осколкам опять собираться. Если разбить фарфоровую чашу один раз — ее ещё можно склеить, но потом склеивать уже будет нечего. Но Лухан, видимо, нашел и для падающей с обрыва жизни страховочный трос и клей для чашки.       «Я тоже боюсь тебя отпустить, Хань».       Старший тычется безмолвно в шею Ханя и фразу так и не договаривает.       — Почему сейчас? Все совсем не так… Ханни… — бубнит он куда-то Лу, чувствуя в глотке неприятное жжение. Изнутри лезет, давит и царапает, а слез нет, как нет. Премерзкое чувство. После Ким садится на кровать по-турецки и лицо его становится более сосредоточенным, точно тот в голове логарифмы решает. — Мы бы могли снять дюплекс или любой другой частный дом и располовинить его с ребятами. Если дом достаточно большой, можно было бы и гостей на ночь звать и жить… вчетвертом? — Минсок аккуратно касается руки Ханя.       — Черт, милый, все это так затратно. Я давно думал купить подержанную машину, потому что, если честно, элементарно добраться до магазина нам будет удобнее. Не придется каждый раз брать такси… Видишь, как все сложно, да? Только не смейся.       — Я не против частного сектора, даже если придется делить его с Чаном и Бэком. Как раз неподалеку продавали. На счет средств не переживай. Дай мне немного стать на ноги, и все наладиться. Конечно, сразу в дом въехать не получиться, нужно будет сделать ремонт и все такое, но ты подумай. Можешь с Бэком обсудить и все такое.       Мин себя слабым чувствует, ужасно. Ему хочется дарить весь мир этому человеку. Дать ему все, что тот пожелает. Но предложить он может только себя. Лица младшего парень не видит, но знает, как сейчас Лу выглядит, и тихо, вполголоса говорит:       — В тысяче других вселенных, я бы все равно сказал тебе, что согласен.       Легкая усмешка на губах. Реакция старшего бесценна. Он обнимает его, поглаживая по волосам. Вот она, идиллия. Его маленькая семья.       — И что, что у нас нет толком ничего. Тебе меня мало? Я же сказал, я буду работать. Заработаю, и все наладиться, — уткнувшись носом в макушку старшего, он вдыхает свой любимый запах, все крепче сжимая Минсока в объятиях. — Я люблю тебя, Сладкий, — шепчет Лу, целуя макушку парня. — В тысячи других вселенных, я бы каждый раз предлагал тебе выйти за меня. Каждый раз. В любой жизни.       У Минсока от волнения ладони холодеют, он в свои ладони берет ладони младшего совсем аккуратно, а затем оставляет лёгкий поцелуй на губах Лу:       — Я тоже люблю тебя, Хань.