(Не).чувствую

Хан Джисон всегда был странным замкнутым подростком. Мало общался с людьми, редко выползал из комнаты, и, как следствие, друзей у него было очевидно не так много (одноклассник, который пару раз давал списывать домашку из жалости, считается?). Если сравнивать его с ровесниками, то можно было придти к выводу, что парень просто социофоб, который не любил общаться с людьми. Но, на самом деле, в нерешительности мальчишки сидел самый настоящий болтунишка, только до жути стеснительный, от того и производил впечатление совсем не того, кем являлся на самом деле. - Так, наверное, даже лучше. - решил одним вечером Джисон, грея руки о горячую кружку любимого какао. Кивнул сам себе и грустно улыбнулся, потому что стены устали слушать и соглашаться, а людей рядом не было. Вас когда-нибудь отказывались слушать стены? - Или все же нет... Родители подростка работали за границей врачами, обеспечивая своего ребенка всем необходимым. Только им и в голову не могло придти, что ему было необходимо только одно - живой человек рядом. Но кто послушает мальчишку, "который и жизни не видел, совсем не думает о своем будущем, которому давно пора вырасти из маленького эгоиста и повзрослеть". Тем самым вечером Хан Джисон решил, что если через неделю не заведет себе друга, то шагнет из окна многоэтажки, ну или с моста сиганет, потому что терпеть молчаливое одиночество больше не было сил. Шесть дней с того вечера молнией пронестись перед глазами, а друга так и не появилось (то Джисон стеснялся заговорить, и пока настраивался, потенциальный друг успевал уйти; то все же начинал разговор, но собеседнику было не интересно, поэтому тот быстро сливался). Оставался всего один день до того самого момента, когда ничего уже не вернуть, и сожалеть о поступке будет уже некому. Родителей, конечно, жалко, но они сами были виноваты, что не прислушались к своему ребенку. Не полностью, но доля вины точно есть. - Грустно все это... - выдохнул шепотом в темноту Джисон, лениво провожая взглядом редких прохожих на улице за окном. - Пойти прогуляться, что ли... Даже если и опасно, мне уже как-то все равно... Безграничная печаль и горькое одиночество съедали все остальные положительные эмоции, пробивая огромную черную дыру где-то в районе пока еще бьющегося сердца. Ноги сами принесли к мосту, что ледяной железякой надвисал над рекой Хан. Тот самый, где когда-то сбоку мерцали надписи, которые многих спасли от неминуемой гибели. А что теперь? Все, что от них осталось - это потертая облупившеяся краска, которая не помогала от слова «совсем». Больше не загорались они спасительными огоньками надежды, теперь это лишь безмолвные мертвые проводники на тот свет, что скорее нагнетали и подталкивали на встречу угрюмой неизвестности, чем успокаивали. Еще и решетки эти дурацкие, что сразу чувствуешь себя каким-то заключенным в безымянной тюрьме. Заключенный в собственной жизни. И кто-то реально решил, что лишить людей права выбора - отличная идея? Процент смертности может и упал, но вырос ли процент счастливых людей, что стали узниками без выбора? - И вот как, спрашивается?.. - еле сдерживая слезы обиды, прошипел сквозь стиснутые зубы Джисон, схватившись за голову. Пусть у него и оставался еще один день, но он все для себя уже решил. Жить одному невероятно тяжело, особенно когда тебе сложно контактировать с людьми. В какой-то момент парень заплакал, не сдерживая слез и нарастающую истерику. Разрыдался прям там, посреди ночи, когда редкая машина проносилась где-то позади, что уж говорить о простых прохожих. Этой ночью было невероятно холодно, пусть и было довольно теплое лето. Может от самой атмосферы бросало в дрожь? Джисону было уже все равно. Ему было плохо, ему никто не сможет помочь, его никто не слушал и не пытался понять. Так какая разница - холодно ли на улице, если где-то внутри градус давно опустился ниже нуля? Может от эмоционального напряжения и истощения, может от того, что было безумно холодно, Джисон не заметил, как ноги стали ватными, совсем перестали держать, что он в миг оказался на земле. - Странно. Первый раз вижу звезды, когда вокруг столько огней... - улыбнулся парень, выдавив из себя единственную мысль из пустой головы. Внутри все в один момент успокоилось, и только горячие слезы, что не переставали бежать по раскрасневшимся щекам, напоминали о том, что он еще жив. Прикрыв глаза, Джисон постарался успокоиться окончательно и умереть.