***
Оббежав всё вокруг и пройдя по несколько раз по тем местам, через которые проходит или в которых бывает омега, Чон не находит его. Он срывает голос, зовя Тэхёна, забегает в каждый переулок, за каждый угол, но всё тщетно. Результата ноль. Чонгук обходит всё в, наверное, десятый раз и возвращается обратно к месту назначенному Шугой. В душе буря из эмоций, негодование, злость, сердце сжимается и глухо стучит, в голове одна лишь мысль, цель — найти Тэхёна, а после спрятать того в своих объятиях, спрятать от всего, от жестокости и алчности этого мира. Укрыть, уберечь и любить, любить, любить… На месте его уже ждёт Юнги и судя по его осунувшемуся виду и виноватому взгляду — у старшего ничего не вышло. — Чонгук, подумай ещё раз, куда мог пойти Тэ или куда он мог свернуть? – спрашивает Мин у подходящего к нему младшего, закидывая руку на его плечо. — Пойти?… Свернуть?… – повторяет слова Гук, усиленно вспоминая и прикидывая все возможные варианты, а после… – Свернуть! Точно! Тэхён как-то говорил мне об одном очень коротком пути до нашего дома, что пролегает через узкий проулок между домов. — Показывай, – приказывает Шуга, срываясь с места за уже бежащим впереди альфой. Как же он сразу не смог вспомнить об этом чёртовом переулке, а ведь Тэ не раз упоминал о нём. Как же мы многое начинаем понимать и осознавать, когда теряем что-то очень дорого для нас. А ведь нельзя как-то обойтись без этих потерь, сразу начиная ценить то, что имеем? Ведь так было бы куда проще, куда менее больнее… Гук понимает теперь это, почувствовав невыносимую боль на своей шкуре. Переулок находится через пару метров, которые Гук преодолевает за секунды, залетает в него и замирает. Замирает его сердце, душа разбивается вдребезги, а рассудок мутнеет. Злость застилает глаза, срывает все тормоза и накрывает с головой, берёт вверх и начинает руководить. С уст срывается звериный рык, а сам альфа срывается с места. Глаза темнеют, становясь почти чёрными, а то, что сейчас происходит перед ними — ужасно больно, противно, отвратительно и… в этом Гук винит только себя. Потому что не уберёг, не защитил и этим причинил невыносимые страдания. За секунду Чонгук оказывается рядом и тут же хватает мужика за плечо, разворачивает к себе, и с силой бьёт кулаком в челюсть, отчего тот не удержавшись валится на землю. Чон садится сверху и остервенело начинает наносить удары по лицу, в живот и куда вообще попадётся, тому, кто осмелился причинить боль его омеге, унизил и, наверное, успел сделать непоправимое. У Гука в глазах злость, а костяшки уже содраны в кровь, он рычит, кричит и снова наносит удары по окровавленному лицу. Чонгук будто находится в нереальности, все звуки доходят до него будто через толщу воды, он слышит чей-то голос, но не может понять кому он принадлежит. Его хватают за плечи и подымают на ноги, трясут и Гук уже начинает узнавать в этом человеке запыхавшегося Юнги. Чон окончательно приходит в себя только после слов старшего: «Я сам разберусь с этой мразью. Помоги Тэхёну, он сейчас очень сильно нуждается в тебе, Гук». Тэхён. Его омега сейчас нуждается в нём. Ким плачет. Он медленно сполз по стеночке на землю, как только почувствовал, что его больше не держат. Его трясёт, но не из-за холода и не из-за страха, нет. Он не боялся, ему было просто невыносимо противно, все эти касания этого извращенца, его от них воротило и хотелось как можно быстрее сбежать, стереть следы его касаний, заменить их на другие — Чонгуковы. Он уже выработал некий иммунитет, свыкся и научился выживать и сбегать, ведь это далеко не первый случай. Тэхёна трясёт от начавшейся течки, от возбуждения, что растёт в нём с каждым вдохом одурительного аромата латте с капелькой ароматной корицы. Это нереальное сочетание запахов смешались в один и воссоединились в самом любимом человеке — Чонгуке. Эти ощущения в новинку, они необычны, дурманящие и такие желанные. Тэ не смотрит в ту сторону, где Чон озверело избивает его недонасильника, он сидит лицом к стенке дома, оперевшись об неё лбом и роняет слёзы на грязный асфальт, мелко подрагивая всем телом. Его не заботят страшные звуки за его спиной и то, что он сидит наполовину голый, со спущенными штанами и трусами. У него сейчас коллапс ощущений по всему телу и странное чувство, а ещё этот дурманящий запах, что сводит с ума. Омегу приводят в чувства бережное касание к его плечам и нежный, слегка дрожащий голос на ушко: — Тэхён-а, пожалуйста, посмотри на меня. Малыш, ты меня слышишь? Успокойся, я рядом, ты теперь в безопасности. Я больше никогда не допущу подобной такой своей ошибки, что чуть не погубила тебя. Но слова Гука прерывают трепетным и слегка смазанным поцелуем, с привкусом солёности на губах. Тэ целует коротко, просто прикасаясь своими губами к чужим, но своим действием он показывает, что с ним всё в порядке, что он в норме и безумно счастлив тому, что… — Ты уже в который раз спасаешь меня, лишь тебе пока удалось неоднократно услышать моё саднящее «спаси меня», и лишь тебе подвластно меня исцелить. Спасибо, что и в этот момент услышал меня, – хриплым голосом шепчет Тэ, прижимаясь всем телом к альфе, вдыхает его аромат и вздрагивает от нового наплыва сумасшедших ощущений, прижимаясь ещё ближе и обнимает за шею. — Я всегда буду слышать тебя. Всегда буду спасать и защищать, а после залечивать твои раны своими губами, – с окончанием фразы Чон наклоняется к лицу омеги и мажет губами по его искусанным, обнимает его за талию и поднимается вместе с ним на ноги. Старший быстро одевает штаны на младшего, а после подхватывает хрупкое тело и спешит скрыться из этого проклятого места, оставляя разъярённого Шугу наедине с этим ублюдком. Тэ дышит рвано и часто, опаляя своим горячим дыханием шею старшего, и вдыхает полной грудью аромат латте, прикрыв от наслаждения глаза. Гук ускоряется в шаге и лишь крепче прижимает к себе свою омежку.***
За пару минут парни уже находятся в своём доме и Гук сразу же несёт омегу в его комнату, бережно опускает спиной на кровать и снимает с его ног кроссовки, а после куртку, откидывая всё это в сторону и с себя стаскивает то же самое. Он тянется к штанам Тэ, а последний резко прогибается в пояснице и цепляется пальцами за белую простынь. Взрыв. Это ощущение в теле омеги походит на взрыв атомной бомбы. Миллионы частичек маленьких разрядов проходятся от кончиков пальцев ног до кончиков ушей. Дыхание спёрлось, а воздух в комнате стал невыносимо душный. Задний проход жжет и пульсирует, требуя к себе особого внимания, как и кровью налитый член, с неё льёт словно из ведра и природная смазка уже насквозь промочила его штаны, и замарала под ним простынь. Ещё один взрыв — и в следующую секунду комната быстро наполняется сладким запахом ванили с примесью взбитых сливок. Этот аромат дурманит, туманит рассудок, забирается под кожу и заполняет собой лёгкие. Он возбуждает, пробуждает сильные желания и сводит с ума. Чонгук вдыхает его полной грудью и никак не может им насытиться. Он уже навсегда останется с ним, где-то там под кожей и в лёгких. Чон уже дышит только им и невольно испускает рык, нависая над тяжело дышащим и подрагивающим от возбуждения Тэхёном. У Гука всё в штанах твердеет и пульсирует, требуя немедленного внимания. Этот запах дурманит. Этот омега возбуждает до звёздочек перед глазами. Его омега, которого он нереально хочет, желает. Желает заполучить его всего целиком и полностью, а главное — навечно. — Твой запах, Тэхён… – тяжело выдыхает Гук, опаляя горячим дыханием губы омеги, который переводит на него расфокусированный и затуманенный взгляд и шумно выдыхает. — О-он не н-нрравит-тся тебе, Гукии? Он п-противен… тебе? – слова даются с трудом, а жар по всему телу усиливается, возбуждение растёт и не даёт нормально мыслить. — Он сводит меня с ума. И если я вдохну хоть ещё один глоток твоего возбуждающего аромата, то сорвусь. Я не смогу остановиться и возьму тебя, овладею твоим телом, – с придыханием отвечает Чон, проводя ладошкой по порозовевшей щёчке омеги, проходясь большим пальцем по его нижней губе. — Так сделай меня своим. После сегодняшнего я не хочу больше ждать и бессмысленно бояться. Я хочу, чтобы ты сорвался и овладел мной. Я… я хочу принадлежать только тебе, Гукки, – затуманенные глаза устремлены в точно такие же, с возбуждающей дымкой, они смотрят выжидающе, решительно и с желанием. — Уверен? — Уверен и полностью доверяю тебе. Сделай это. Возьми меня. Мгновение — и губы альфы уже накрывают губы омеги, сминают их, язык проходится по нижней, якобы прося разрешения, а после зубки слегка прикусывают её, оттягивают. Тэхён прикрывает глаза и обвивает руками шею парня, притягивая того ближе и неуверенно приоткрывает губы. Гук тут же врывается в чужой ротик своим языком, проходясь им по ровному ряду зубов, поглаживает нёбо и сталкивается им с языком Тэ. У Ким Тэ звёздочки перед глазами и кончики пальцев подрагивают от нереальных ощущений, он пытается отвечать, но делает это не умело, но с полной отдачей. Гук усмехается в поцелуй и полностью берёт над ним контроль, не давая младшему глотнуть и капли воздуха, что сейчас так необходим. Гук отстраняется, когда уже в лёгких жжёт от недостачи кислорода, смотрит в приоткрытые карие глаза и чмокает омегу в припухшие губы, после в кончик носа — в ту самую милую родинку — потом в розовую щёчку, в линию челюсти и плавно спускается на шею, оставляя влажный след. Он спускается всё ниже, целует нежно, а Тэхёна кроет, накрывает с головой нереальной волной возбуждения, а стоящий член неприятно давит сочащейся головкой о грубую ткань джинсов. Он хочет попросить Гука облегчить его страдания, но жутко смущается, неловко ёрзая задницей на скомканных под ним простынях. Чонгук доходит губами до края воротника кофты, оставляет на этом месте расцветающий алым засос, а после отстраняется, заглядывает в желающие глаза омеги. Альфа подцепляет пальцами края белой кофты парня, подымает их вверх и дотрагивается губами до открывшегося участка кожи плоского животика, почти не касаясь ими вовсе. Но это ласковое действие совсем по-другому отзывается на Киме, он прогибается в пояснице и несдержанно стонет, тут же заливаясь краской от своих же действий. Чонгук довольно ухмыляется от чувствительности молодого тела и тянет кофту вверх, полностью снимая ту с худого тела. Божество. Перед Гуком сейчас нереальное божество. Идеально. Худая талия, которую хочется сжать в руках, оставляя после себя следы от пальцев; плоский животик, по которому хочется рассыпать нежные поцелуи-бабочки; слегка выпирающие рёбра, по которым хочется пройтись кончиками пальцев; тяжело вздымающая грудь, которую хочется покрыть множеством поцелуями и засосами; затвердевшие бусинки сосков, которые хочется зажать между пальцами и прикусить их зубками, доставляя специфические ощущения; острые ключицы и тонкая лебединая шея, на которых хочется оставить как можно больше собственнических меток. Нереально возбуждает. И Гук воплощает все свои желания в реальность: сдавливает талию в ладонях, покрывает плоский животик невесомыми поцелуями, поднимаясь ими к груди, вбирает в рот левый сосок, а правый зажимает меж пальцами, играется, возбуждая до предела, как себя так и постанывающего под ним омегу. Дальше он нежно оглаживает ладонями грудь, переходит на хрупкие плечи, скользит ими по рукам к запястьям и подымает их вверх, фиксируя над головой. Губы опускаются к шее, целуют её, засасывая нежную кожу, а после вход идут острые зубки, оставляя после себя кровавые подтёки. Тэхён жалобно поскуливает, уже меньше смущаясь, и стонет в голос, извиваясь всем телом. Ему уже хочется большего. Хочется Гука. Хочется почувствовать его глубоко в себе и омега успокаивает себя тем, что это нормально, что естественно, но это так жутко смущающе и так… возбуждающе, что просто больше не в силах это всё терпеть. А Гук будто слышит его мысли, выпускает руки из захвата и отстраняется от омеги, облизывая свои губы и опасно-желанно смотрит на омегу томным взглядом, пожирает его, разглядывает и запоминает каждую мелочь, каждую родинку и каждый изгиб молодого тела. Пара минут — и омега уже лежит абсолютно голый, а его джинсы с боксерами валяются где-то за пределами кровати. Вот теперь крах. Полный пиздец, при чём для обоих. Один на глазах превращается в дьявола-искусителя, другой — в жуткого девственника, желающего прикрыться и провалиться сквозь землю от смущения, потому что… Потому что Гук пожирает его глазами, облизывая свои губы и наклоняется, целует в острую коленку и ведёт губами выше, переходя на внутреннюю сторону бедра. Тэхёна кроет, ощущения зашкаливают, а возбуждение болезненно давит, из задницы льётся природная смазка и внутри там всё жжёт и пульсирует. — Меня смущает… что я уже полностью голый, а ты… до сих пор одет, – с остановкой, хриплым голосом говорит Тэ и смотрит, как Гук отстраняется от него, выпрямляясь и хитро ухмыляется. — Предлагаю тебе исправить это недоразумение, – томный голос с примесью томной хрипотцы и желающий взгляд тёмных глаз. Тэхён набирается решимости и приподнимается на локтях, смотрит пока нерешительно, и неуверенно тянет руки к низу чёрной толстовки альфы. Подцепив её края, он медленно тянет её вверх, слегка касаясь ладонями крепкого торса старшего, ощущая всю его рельефность и жар. Резким рывком он стягивает её с Гука и замирает, прикусив губу. Нужно всего лишь немного больше решимости и Тэ её находит в нежном взгляде любимых глаз. Он протягивает правую руку и осторожно касается пальцами груди альфы, кладёт на неё полностью ладонь и чувствует под ней быстрое биение сердца, точно такое же, как у него. Сердца в унисон, одно дыхание на двоих и безумная истинная любовь друг к другу. Тэ ведёт ладонью ниже, касается твёрдых бусинок сосков и слышит тяжёлый выдох сверху, опускает руку ещё ниже, проводя по шестью кубикам к низу живота и останавливается возле чёрного кожаного ремня на чёрных джинсах. На этом его решимость заканчивается, как собственно и терпение альфы, который с усердием сносил все эти издевательства, что нереально возбуждают, доводят до пика, до крайней точки. Чонгук опрокидывает младшего обратно на спину, а сам быстро расстегивает ремень, вжикает молнией и стягивает с себя джинсы вместе с бельём, облегчённо выдыхая. Он вновь склоняется над омегой, целует напористо, глубоко, опускается ниже и уже нежно целует под коленкой, ведёт мокрую дорожку по внутренней стороне бедра, подбираясь к самому сокровенному. Тэхён тяжело дышит, сжимает в руках простыни, запрокидывая голову назад и протяжно стонет от нереального удовольствия и ласк. Чон оставляет засос совсем рядом с пахом омеги и вновь накрывает его губы своими, утягивая в долгий и жаркий поцелуй, пока пальцами медленно пробирается к проходу омеги, оглаживает тугие мышцы и слегка надавливает, а после очень осторожно вводит внутрь указательный палец, проталкивая его на всю длину и замирает, давая привыкнуть омеге к новым ощущениям. Тэхён хмурится, прислушиваться к собственным ощущениям и громко стонет в поцелуй, когда Чонгук начинает двигать пальцем прокручивает и надавливает на чувствительные стенки. Ким уже во всю громко стонет, двигает задом и прижимает к себе Гука за шею, продолжая поцелуй. Чон уже аккуратно проталкивает второй палец, начиная двигать уже двумя, сгибает их внутри и разводит в сторону. Уже не так приятно, но и болью это назвать нельзя, а из-за обилия природной смазки пальцы двигаются с лёгкостью, скользя внутри и оглаживают нежные стеночки. Тэхён увереннее двигает тазом навстречу, громко стонет, запрокинув голову, подставляя под требовательные поцелуи альфы шею, который вовсю оставляет на ней свои метки. Из-за обилия ощущений Тэ не сразу замечает, что пальцев стало уже три и появился некий дискомфорт, но Гук умело отвлекает его от неприятного, покрывая всё его тело нежными поцелуями и оглаживает свободной ладонью его бедро. Тэ скулит и ёрзает по постели, потому что мало, потому что хочется большего, хочется члена альфы и желательно глубоко внутри. Вот что за странная штука течка, с её наступлением даже самые заядлые девственники становятся развратниками, и КимТэ не исключение. Смущение давно ушло куда-то на задний план, да и зачем вообще заморачиваться о такой ерунде, когда так ахуенно хорошо? Вот и Тэ не стал. Почувствовав, что его омежка уже полностью расслабился и достаточно растянут, Чонгук с характерным хлюпом вынимает свои пальцы из разработанного прохода и подставляет к нему головку члена, заглядывает в глаза Тэ. А Тэхён притягивает его к себе за шею и целует сам, уже увереннее и смелее используя свой язык и подаётся бёдрами навстречу, давая понять, что он уже готов. Чонгук не медлит, придерживая младшего за бёдра и медленно входит сразу на всю длину и останавливается, вновь давая Тэ привыкнуть. Член альфы гораздо больше по размерам чем три пальца оттого и чувствуется ощутимее. Но это хоть и неприятно, но нет той ужасной боли, наоборот, лишь удовольствие и приятные ощущения. Тэ аккуратно делает движение бёдрами, случайно прикусив от ярких ощущений нижнюю губу старшего, но не останавливается, двигая ими ещё раз. А вот тут всё. Терпение иссякло, желание перевалило за все возможные грани, а тормоза сорвало. Гук почти выходит из омеги и вновь вгоняет член до конца, слыша в ответ протяжный стон. Альфа начинает медленно двигаться, с каждым толчком всё быстрее ускоряясь и вновь утягивает Тэ в глубокий поцелуй. Быстрые и чёткие движения, тяжёлое дыхание, несдержанный рык и громкие стоны, слияние тел воедино, слияние душ и сердца в одно целое. Одна любовь на двоих и истинные чувства. Чонгук набирает быстрый темп и меняет угол проникновения, проезжаясь головкой члена по простате омеги, выбивая из него вскрик и жалобное «ещё… сделай так ещё…». Тэхёна потряхивает, он уже находится на пике и вот-вот случится взрыв, а Чон лишь ускоряется, совершая фрикции аккурат по нежному комочку нервов внутри омеги и жарко целует его, сжимая хрупкую талию. Они оба уже на пределе. Кима начинает потряхивать и он запрокидывает голову назад, громко вскрикивая при каждом глубоком толчке, а альфа пользуется моментом и смыкает свои зубы на нежной шее, высасывает губами кожу и ставит свою метку. Метку принадлежности. Тэхён кричит от смешанных ощущений приятного и боли, а после весь содрогается, сильно сжимает член Гука внутри себя и изливается им на животы, протяжно простонав имя своего парня. Атомный взрыв. Чонгук рычит, толкается последние пару раз и покидает расслабленное тело омеги, успевая до образования узла, и кончает на бедро омеги. Чон со счастливой улыбкой, заваливается рядом с Тэ, который пытается отдышаться и ловит звёздочки перед глазами. Старший бережно вытирает семя с их тел и накрывает обоих одеялом, притягивая к себе Тэ, обняв за талию. Ким сейчас вообще в никаком состоянии, его всё ещё легонько потряхивает от крышесносного оргазма, но слава Богу, в заднице перестало так жечь, а возбуждение спало, правда ненадолго. Омега удобно укладывает голову на груди своего парня и прикрывает глаза. — Теперь ты целиком и полностью мой. Самый дорогой, самый любимый и самый родной. Мой омега, – ласковый шепот на ушко и нежный поцелуй в висок. — А ты теперь тоже только мой альфа, – с глупой и очень довольной улыбкой отвечает Тэхён, пока его маленький омежка внутри пищит от радости. Чон Чонгук — только альфа Тэ, а Ким Тэхён — только омега Гука. Они принадлежат друг другу. Любят, дорожат и уже не могут жить друг без друга. Они созданы быть парой. Их судьба прописана на небесах. Они истинные — неразлучны. А сейчас у них есть не больше тридцати минут дабы отдохнуть и набраться сил, ведь впереди их ждёт ещё не один раунд, течку Тэхёна ведь никто не отменял, а значит — из постели они не вылезут как минимум неделю. Они будут отдаваться друг другу, наслаждаться долгожданной близостью, любить, любить и любить…