***
Когда Макс стала медленно приходить в чувства, она находилась в месте, которое уже видела раньше. Было очень тихо. Свет был тусклым и не повредил её глазам, когда она их открыла. Она осмотрелась вокруг, до сих пор чувствуя свои неокрепшее восприятие и заторможенность. Максин была немного сбита с толку. «Почему я привязана к стулу?». Совсем чуть-чуть. «Почему я здесь?». Всё, что ей требовалось, это следовать нити собственных размышлений. «Что было ранее? Я не могу вспом…». Как только Колфилд вдруг с трудом вздохнула, то, наконец, осознала. «Свалка! Мистер Джефферсон!». Она продолжила следовать нити развития событий. «Он застрелил Хлою… он выглядел таким… расстроенным». На этом она чуть углубила свои размышления. «Почему он не застрелил меня тоже? Почему вместо этого он притащил меня сюда?». Но вскоре она прервала свой мыслительный процесс. «Эти фотографии на столе… неужели это я?». Её восприимчивость значительно улучшилась, и Макс попыталась освободить свою правую ногу от клеящей ленты, используя ступню, чтобы пододвинуть стол поближе к себе. «…Почему Мистер Джефферсон фотографировал меня такой?». Она сфокусировалась на фотографии. Макс хотела получить ответы на всю вереницу вопросов, поселившуюся в её голове.***
Вновь темнота. Макс не могла ничего ощущать. В какой-то момент ей показалось, что фото-перемотка дала сбой. Пока она не почувствовала тёплые прикосновения к своим ногам, в один момент – одной конечности, а в другой момент – второй. Её тело передвигали, и она не могла сказать, насколько сильно менялось её положение, так как касания были очень мягкими, осторожными, и она не смогла ничего заметить. Казалось, что она полностью вне тела и сознания. Хотя Максин всё же могла ощущать случайные вспышки тепла. На её плечах, лодыжке, запястье… Колфилд также смогла расслышать что-то. Мягкий, повторяющийся звук. Также казалось, что это был голос, но она не могла сказать о нём ничего. Всё, что она могла делать, это слушать эти звуки. Вскоре ей удалось получше его расслышать. «…О, Макс…». Она определённо могла его слышать. «Если бы только…». Звук до сих пор звучал немного приглушённо, и он повторился. «…Если бы только ты приняла участие в конкурсе…». Короткая пауза. «…Но ты этого не сделала…». Тёплое, осторожное прикосновение к её шее, и она смогла расслышать его немного ближе и отчётливей. «…Мы могли бы лететь сейчас в Сан-Франциско…». Тепло на её шее больше не ощущалось. «…Но вместо этого, мы здесь…». Очередная пауза. «…И мне нужно убить тебя…». Что-то тёплое снова, она могла чувствовать нечто, скатившееся по её щекам. «…Довольно скоро…». Это были слёзы? Её силы, имеющие временные ограничения, дали о себе знать. Несмотря на то, что она обладала такой потрясающей силой, она всё же оставалась слабым человеком. Прошло не так много времени, прежде чем Макс вернулась в настоящее.***
Макс очнулась в той же тускло-освещённой комнате, привязанная клейкой лентой к тёмноокрашенному стулу. На всё том же столе была расположена всё та же фотография, на которой она была запечатлена, но сейчас Максин была даже более сбита с толку, чем до своего путешествия в прошлое. Она дважды моргнула и опустила свой взгляд. «…Я…не могу в это поверить…». Столь обожаемый ею учитель фотографировал её. «Мистер Джефферсон собирается меня убить…». У него получаются такие прекрасные снимки, он их всегда получает, в то время как она не могла постараться получить один снимок по его просьбе. «Потому что я не отправила свою заявку?». Она с силой прикрыла веки и схватила подлокотники стула настолько сильно, насколько могла. Она глубоко вздохнула… Макс чувствовала себя монстром, она была безответственной, не смогла оправдать чужих ожиданий, всё, что она когда-либо привнесла - это разочарование. Как только слёзы начали собираться в уголках её глаз, она услышала сигнал, а затем, громкий, низкий звук, который эхом пронёсся через всю комнату. Дверь начала открываться, и Макс уже не могла сдерживать свою печаль. «Ты уже проснулась? Ты всё ещё здесь?», - его голос вызвал эхо, но вопросы были оставлены без ответа. Далее были слышны мягкий звук шагов, ткани, пластика и рвущейся бумаги. Он был здесь. Вот и настал её конец. Всё, что она могла себе позволить – это жить одним коротким мгновением, пока он подготавливался, прежде чем нить её жизни оборвётся руками самого почитаемого ею человека, с которым ей удалось встретиться вживую. Макс больше была не способна сдерживать слёзы. Она опустила голову настолько низко, насколько могла, хотя негромкие рыдания выдавали её слабость. Как только он прошёл большую половину комнаты, он заметил, что она шевелилась, и заговорил с небольшим пренебрежением в голосе. «О, я вижу, ты очнулась. Ты готова к- -». Послышался громкий шум, как только совершено новый шприц упал на пол. Он подбежал к ней, опустившись на колени, и приподнял её голову обеими руками. Она слышала хруст пластика его перчаток очень близко к своим ушам. Её глаза были всё так же прикрыты, когда она начала отчаянно плакать. «ПРОСТИТЕ МЕНЯ, МИСТЕР ДЖЕФФЕРСОН!». Слёзы потоком полились без остановки по её лицу, когда он запнулся. «Ч-Что? Почему ты плачешь?». «ПРОСТИТЕ МЕНЯ! Простите меня… Я отвратительна, вы, должно быть, меня ненавидите…так сильно…» - она распахнула веки, безостановочно рыдая, и сквозь размытость, возникшую из-за её слёз, она смогла увидеть его глаза за оправой очков, которые с беспокойством глядели на неё. «Макс, послушай… Мне нужно, чтобы ты мне рассказала, почему ты плачешь», - тон его голоса был абсолютно серьёзным. Он был обеспокоен её состоянием. «Вы… вы собираетесь убить меня… потому что я не приняла участие в конкурсе… потому что я разочаровала вас!», - и она ещё громче заплакала. Его веки широко распахнулись, когда он услышал ответ.