Stockholm Syndrome

— Терпеть не могу командировки, — фыркнул Накахара. — Устаю как последний пёс, да ещё и приходится ориентироваться в какой-то жопе мира. Но самое отстойное в них то, что мы сами обязаны оплачивать съёмное жильё на её время.       Он выпрямил спину, и его шейные позвонки издали громкий хруст. Дазай, сидящий рядом, со спокойствием удава перед броском наблюдал за тем, как Накахара в приступе психоза разносит их рабочий кабинет. — Какого хуя вообще? Почему всегда мы? — Он нервно шагал из стороны в сторону, и вдруг в стену полетела ваза с завядшими цветами. — Я, конечно, всё понимаю, но неужели нет других собачек, которые могли бы по команде «апорт» отправиться в очередное путешествие?       Книги с полки устремились в противоположную сторону. Одна из них заехала по лицу Осаму, из-за чего тот тихо пискнул. — Да блять, нам за это даже не доплачивают! — Яростный взгляд Чуи устремился на Дазая. — Почему ты так спокоен? — Потому что я знаю, куда мы отправляемся. И, думаю, мне следовало сказать тебе раньше, что на этот раз проблем с жильём не возникнет. — О чём ты? — Мы будем на частной территории за городом. А у меня, насколько ты помнишь, имеется небольшой загородный дом в том районе. — Что-то не припоминаю. — Конечно, ты ведь был в очко в тот день, когда мы последний раз были там. «Дазай, вызови мне такси, я забыл как работает эта штука без кнопок». — Бесишь, — Накахара агрессивно плюхнулся на кожаный стул. — Значит, мы сможем пожить у тебя, да? — Да. Ты же не против пожить со мной? — Если на время забыть, что ты неряшливая свинья, то, думаю, я смогу спать с тобой под одной крышей.       Дазай загадочно улыбнулся, а Чуя лишь облегчённо выдохнул. Он расценивал эту улыбку как часть Дазая. Однако это была лишь маленькая деталь, выдающая истинную сущность и намерения Осаму. В этом искривлении ротовой мышцы скрывалось безумство истинного маньяка.       В основном о Дазае ходили только отрицательные слухи, но Чуя закрывал на них глаза. Он был уверен, что знает своего напарника как свои пять пальцев. Да что он вообще мог сделать? Ребёнок. Большой ребёнок.       Чуе следовало быть более осторожным, играя с ним. Потому что лишь дети знают все правила игр и запасные ходы. А ещё… Дети единственные, кто умеет мухлевать так, чтобы это не было заметно. Бедный, бедный Чуя. Дазай не умеет проигрывать.

Добро пожаловать, Чуя Накахара, чувствуй себя как дома.

      Чёрный автомобиль буквально выплюнул двух мафиози из собственных глубин. Расплатившись с таксистом, они целенаправленно отправились вдоль по асфальтированной дороге, уходящей вглубь лесной зоны. — Напомни, почему мы не доехали прямо до дома? — Потому что я до сих пор ценю собственную конфиденциальность.       Чуя тяжело выдохнул и, не желая более везти свой чемодан с одеждой, поднял его в воздух (естественно, при помощи способности), таща за собой. — Это всего на неделю. А после мы снова будем разбирать твои любимые бумажки в нашем разъёбанном кабинете. — Ты утешить меня пытаешься или что? — Просто констатирую факты. — И всё же спа…       Дазай вовремя заткнул Накахару. — Не стоит благодарности. Это одна из моих обязанностей. — А? В твои обязанности входит жильё на время командировки? Почему ты молчал об этом раньше, сукин сын?       Чуя даёт игривый подзатыльник Дазаю, в то время как тот издаёт сдавленный смешок. В этом была вся суть двойного чёрного: оба имели отвратительный характер, но всё-таки терпели друг друга и понимали как никто другой. — Я имел в виду совершенно другое. — Тц, я и так это понял.       Когда чемоданы были закинуты в дальний угол первой попавшейся комнаты, оба мафиози наконец-то смогли расслабиться. Сигаретный дым пропитывал древесные колонны, которые удерживали на себе тяжёлый навес. Чуя удобно устроился на большом стуле, уронив голову на его спинку. Сделав глубокую затяжку, он немного поморщился. — Слишком лёгкие, где ты вообще раздобыл такие? — Зашёл в ближайший магазин и попросил сигареты для малолетних школьников, специально для тебя старался.       Сдавленный смешок Чуи — награда для слуха Осаму. — К слову, если они очень лёгкие для Вашего величества, то ты можешь затянуться тремя за раз. — Думаешь, что мне слабо? — Я знаю это.       Короткая пауза, после которой Накахара тянется к пачке сигарет, что небрежно лежит на хлипком уличном столике. Затушив окурок только что выкуренной сигареты в маленькой пепельнице, он не раздумывая ни секунды кладёт в рот три новых. — Мамаша, огоньку не найдётся? — Спрашивает он, на что Дазай приглашающим жестом хлопает по своим коленям.       Чуя с азартом принимает условия игры и удобно усаживается на ноги Осаму, попутно выгибая одну бровь в немой провокации. Это ему и нужно. — Ну что, так и будешь сидеть сложа руки? Зажги сигареты — и покончим с этим.       Дазай копается в кармане брюк, что совершенно не удобно делать, когда на твоих коленях восседает другой человек. С трудом, но ему удаётся извлечь заветный предмет и зажечь все три сигареты. Чуя ухмыльнулся. — Давай-давай, затягивайся, чего ты ухмыляешься? Так и я могу.       Чуя чуть опускает веки и устремляет взгляд прямо на Осаму, словно говоря «смотри только на меня, придурок». Выдохнув носом, он тут же вдыхает никотин из трёх сигарет. Едкий дым разливается по его лёгким, от чего становится по-особенному приятно. Дазай улыбается, глядя на такого Чую: сидящего на его коленях, с прикрытыми веками и холодной дымкой в его голубых глазах, которая сливается с сигаретным дымом.       Как только рука Накахары тянется вверх, чтобы вытащить медленное орудие убийства из своего рта, Осаму останавливает его. — Я вытащу, а ты выдохнешь.       Из-за долгой задержки никотина в лёгких Чуе немного поплохело. Обычно он не был экспериментатором в этой области. Курение было скорее способом расслабиться, нежели преднамеренно разрушить собственный организм. У него не остаётся другого выбора, кроме как согласиться и слабо кивнуть.       Перебинтованная рука вытаскивает сигареты, отводя их в сторону, и в тот момент, когда Накахара выдыхает, Дазай тут же припадает к его губам, вбирая в себя полупрозрачный дым. Другой рукой он властно ухватывает Чую за подбородок, чтобы у того не было ни малейшего шанса отпрянуть назад. И вот, когда дым уже полностью вобран в его собственные лёгкие, около горла Осаму ощутил острое лезвие. Ну конечно, клинок Чуи. Рыжий мафиози с яростью посмотрел в глаза цвета молотого кофе и прошипел: — Ручищи свои убрал от меня.       Дазай, закрыв рот, улыбнулся и носом выпустил уже не первой свежести никотин. Чуя всё ещё держал клинок на самом кадыке напарника. — Это что за выкрутасы? Разве я разрешал тебе делать подобное? — Да ты сидишь у меня на коленях. Разве это не даёт мне полного права делать с тобой то, что вздумается?       Остриё скользнуло вверх, разрезая бинты, плотно обматывающие шею. — Полное право ты будешь иметь тогда, когда на твоих коленях будет сидеть шлюшка по вызову. А в отличие от дорожной шалавы, я имею член между ног, так что будь поосторожнее со своими действиями.       Дазай восхищённо распахнул глаза и по-издевательски улыбнулся. — Вот уж извините, Накахара-тян, что я задел ваше эго своей манипуляцией. Чуя цыкнул и убрал клинок от горла напарника. — Единственное, что ты задел — это моё бедро своим стояком, извращенец перебинтованный. — Вот это уже клевета. — Расскажи это своей мамаше, когда она спалит тебя за дрочкой на мою фотографию, — рыжий усмехнулся и слез с коленей Осаму. — Не забудь потом руки помыть, а то мало ли извозишься в собственной потенции. Накахара уходит, оставляя Дазая в полном одиночестве. В спину он получает свой же туз. — Как передёрнешь, приходи обратно, мне, возможно, понадобится твоя помощь, а то руки нынче не в моде. — Блять, вот идиот, — фыркает себе под нос Чуя и скрывается за тяжёлой дверью.       Дазай прекрасно понимал, что эти шутки не были чем-то большим в понимании Накахары. Более того, его напарник никогда не рассматривал их отношения в подобном ключе. Максимум — подъёбы и усмешки. Хотя большинство знакомых (и, чего греха таить, коллег) замечали все эти гейские штучки, которые рыжий умело проворачивал с Осаму, оставляя в итоге того ни с чем. То есть, посидеть на его коленях, пить из одной бутылки и просто облизать пальцы от отвратительного приторного пирожного, в которое вляпался Дазай — было вполне нормальным явлением. Но вот только Чуя был слеп и просто не замечал того взгляда, которым окидывал его Дазай каждый раз, когда происходили подобные моменты. Оценивающий, жадный, ждущий. Или нет, лучше сказать, выжидающий. Да, он выжидал необходимого момента. — Вы с Дазай-саном… В отношениях? — Спросил однажды рыжего Акутагава.       Так уж случилось, что в тот день им было по пути, и они медленно плелись в сторону домашнего тепла. — Какой ужас, нет, — прыснул смехом Чуя. — С чего такие доводы? — Странно. Мне казалось, что на прошлом корпоративе вы с ним… Ай, не важно. — На прошлом? — рыжий нахмурил брови. — Напомни, когда он был? Я что-то не припомню, что там вообще происходило, что ты вдруг сделал такие выводы. — Об одном прошу: не заставляй меня пересказывать этот разврат, иначе мой мозг взорвётся раньше положенного. — Ах, да, кажется, я припоминаю… Я просто попросил у него колы со льдом, а этот ублюдок специально запихал себе в рот последний замороженный кубик. Ну, я и решил отобрать.       Рюноске поморщился и встряхнул плечами. — Достаточно. Я просто спросил. — Ха, да брось, неужели за тобой нет грешка? Я же знаю, что в тот вечер ты поехал к своему тигру. — До завтра, Накахара-сан! — Акутагава свернул в сторону и быстро зашагал прочь, не желая слушать этого более. — Ага, и сейчас пошёл к нему! Хорошенько потрахайтесь.       Да, в этом был весь Накахара. Это и привлекало Осаму. — Ах, да, совершенно забыл сказать тебе о том, что кровать здесь одна, — Дазай облокотился о дверной косяк и окинул томным взглядом Накахару, который разбирал чемодан. — Это была угроза или предупреждение? — Не поднимая взгляда на собеседника, спросил Чуя. — Если взять в расчёт то, что ты — это ты, а я — это я, то это угроза. — Мне похуй, ты же знаешь. Если я устал, то я смогу спать и на полу. И с такой свиньёй, как ты, смогу поспать. — Очень великодушно с твоей стороны.       Докуривая последнюю на этот день сигарету, Дазай небрежно выбросил её за пределы навеса. Сзади за плечи его схватил Чуя. — Что я должен сделать, чтобы ты дотащил мою тушу до кровати? — Ммм, продать свою душу? — Я отдал её в залог за вино в прошлом месяце, — рыжий покрепче впивается пальцами в Осаму, заставляя того немного нагнуться, после чего подпрыгивает, и тот хватает его за ноги. — Так что выбери другой вид оплаты. — Тогда за отсос. — Не мечтай.       Оба мафиози издали короткий смешок. Миновав короткую дистанцию до спальни, Дазай небрежно отпускает ноги Накахары, и тот с шумом приземляется на бревенчатый пол. Проходит ещё добрых полчаса ругательств и подколов, после которых оба наконец лежат в кровати, и Дазай нахально и по-хозяйски обнимает хрупкое тельце рыжего. — М? Что за прилив нежности? — Ощущал ли ты когда-нибудь себя одиноким, Чуя? — философски спросил Осаму. — Ты серьёзно? Сейчас не время разводить такие разговоры, — рыжий почувствовал, как перебинтованная рука ещё сильнее сжала его. — Давай спать уже. — Поговори со мной, — в голосе Дазая присутствует нотка разочарованности. — Мы нечасто говорим просто так, по-нормальному. — А тебе это так необходимо? В ответ молчание. Накахара развернулся, пытаясь в темноте рассмотреть лицо Дазая, что было практически невозможно. — Одиноким? Не думаю… Нужно ли вообще забивать свою голову такими глупыми вещами, как одиночество? Я считаю, что до тех пор, пока со мной общается хотя бы один человек — я не имею права называть себя одиноким. Почему ты спросил меня об этом? — Потому что я одинок. — Поплачь, если тебе от этого станет легче, — саркастически бросает Чуя, на что Дазай не выдаёт никаких эмоций. Это настораживает рыжего. — Хватит забивать себе голову хуйнёй. Я буду ебать тебе мозг ещё очень долго. Так что ты не одинок. — Насколько долго? — До тех пор, пока мне не придётся пить виагру для того, чтобы поднять свой седой член. Тебя устраивает такой ответ? — Ты бываешь серьёзным хоть иногда? — Только тогда, когда ты не ноешь, как глупая девушка. — Я не ною. Хотя, знаешь, с таким как ты, я в шоке, почему до сих пор не завыл волком. — Устал усмирять стояк в штанах? — Блять, лучше просто заткнись. — Ты сам хотел поговорить со мной. — Я хотел обсудить немного другую вещь, а ты всегда всё сводишь к шуткам про члены. Неужели у тебя такой сильный недотрах? — Подъёб засчитан. И нет, я в полном порядке, — Дазай набрал в лёгкие воздуха, но Чуя тут же перебил его. — Прежде, чем ты любезно предложишь оттрахать меня, я сразу тебя предупрежу: если хочешь всю ночь собирать зубы по полу, то можешь продолжать рукоблудничать. — Чуя-тян снова злится? — Я тебя предупредил. Мы не раз говорили на эту тему. И я не тупой идиот, который не понимает твоих намёков. Поэтому иногда происходят ситуации, которые тебя… Бесят? Раздражают? Я не знаю. — Ситуации, которые я бы хотел повторять чаще. — Ты же знаешь, что я веду себя так только тогда, когда безумно пьян. — Сегодня ты был трезв. — Не хочу говорить об этом. Завтра опять на меня будешь смотреть волком весь день. Так что радуйся, что я до сих пор не скинул твою руку со своей талии, и прекращай философствовать, тебе не идёт умная рожа. — Спасибо, что согласился пожить со мной эту неделю. — Да-да, целую в лобик, спи, мой долбоёбик.       Чуя тяжело вздыхает и наконец-то расслабляется, в то время как Дазай довольно улыбается. И улыбка эта вовсе не выражает того блаженства, которое испытывает человек после откровений. Это безумство, нарисованное на его лице.       Когда Чуя наконец-то мило сопит в плечо Осаму, тот довольно протягивает: — Мне будет одиноко до тех пор, пока ты не станешь полностью моим, Чуечка. Поэтому я сделаю тебя таким в ближайшее время.