Что угодно для тебя (Anything for You)

В первый раз, когда Шепард рискнула приготовить что-то из турианской кухни, Гаррус практически попал в больницу. Он знал, что у него неприятности, стоило лишь разрезать лежащий на тарелке кусок мяса хаффы. Снаружи он казался хорошо прожаренным, а вот внутри все было с точностью да наоборот. Внутри стейк представлял собой кровавое месиво — довольно сырое и неаппетитное — глядящее на сидящего перед ним Гарруса. — Ну? Налетай, — сказала Шепард, счастливо жуя собственную еду, которая, несмотря на то, что это был один из тех видов скользкой лапши, что он всегда считал слегка отвратным, сейчас казалась куда как привлекательней, чем его собственное, черт бы побрал эти разносторонние аминокислоты. Гаррус глубоко вдохнул и положил кровоточащий кусочек в рот. Когда-то его предки охотились за живой добычей и ели мясо сырым, разве может быть какой-то вред, если он немного подавиться сырым мясом прямо сейчас. Как оказалось позже — может. Остаток ночи он провел в постели, корчась от боли, хватаясь за живот с бесполезными попытками облегчить желудочные спазмы, и каждые десять минут несся в туалет, чтобы освободить организм от кулинарных подвигов Шепард. — Прости, — проговорила она со страдальческим лицом, садясь рядом и с извинением поглаживая его руку. — Все в порядке, — прошептал Гаррус, едва способный говорить. — Я все равно ценю твои усилия. На самом же деле он надеялся, что она никогда не попробует приготовить что-либо из турианской кухни снова. К сожалению, Духи отказали ему в исполнении сего желания. Несколько дней спустя Шепард удивила его еще одной неудачной попыткой. На этот раз блюдо не было сырым. Что было хорошо, поскольку Гаррус не собирался проходить через очередные приступы спазмов, рвоты и диареи снова. Как это не прискорбно, хорошая прожарка была единственным плюсом блюда, что любовь всей его жизни сделала для него. Проблемы начались, когда он попытался проткнуть кусок вилкой. Зубцы прибора соскользнули, с громким звоном ударяясь о поверхность тарелки. Это был плохой знак, очень плохой знак, но сдаться сейчас он просто не мог — Шепард смотрела, и Гаррусу не хотелось ее расстраивать. Так что он предпринял еще одну мужественную попытку, удерживая кусок на месте при помощи ножа. На этот раз вилка с большим усилием вошла, и у него в итоге получилось-таки отрезать кусочек. Один лишь взгляд на обугленные останки ценного продовольствия, которое Шепард каким-то образом достала, несмотря на ограниченные запасы декстро пищи, доступные после окончания войны, подтвердил его подозрения — все сгорело, целиком и полностью, не оставив даже единой молекулы, способной принести ему наслаждение от употребления. Тем не менее, он продолжил и положил отрезанный кусочек в рот, довольно промычав, с хрустом разгрызая твердый, словно камень, безвкусный шмат, пока не смог его нормально проглотить. — Я могла его немного пережарить, — признала Шепард, наматывая спагетти на вилку. — Нет, все нормально, — соврал Гаррус. — Просто я не так уж и голоден сейчас. Думаю, доем это позже. «Намного позже, — подумал он, — когда тебя не будет поблизости, и я смогу избавиться от этой штуки, чтобы не пришлось тащить ее в рот». Целых две недели Шепард не предпринимала никаких попыток приготовить что-то турианское, и Гаррус уже начал расслабляться, думая, что опасность миновала, и не будет больше неловких вечерних свиданий с недожаренной едой и обугленным мясом, приготовленных, чтобы заставить его страдать. Так что, когда однажды вечером он вернулся домой после изнурительного дня, на протяжении которого решались вопросы реконструкции и пополнения запасов все еще находившегося на орбите Земли турианского флота, мечтая лишь о старом добром пакете с сухим пайком, бутылке пива и чудесной ночи со своей женой, последнее, чего он ожидал это то, что его ноздри будут изнасилованы исходящей из кухни самой ужасной вонью, которую ему когда-либо доводилось чувствовать. И это с учетом отвратных ароматов, которые он все еще помнил со времен на Омеге. Ему даже не нужно было спрашивать, что это за запах. Быстрого взгляда на обеденный стол было достаточно, чтобы подтвердить его наихудшие страхи — Шепард снова играла в турианского шеф-повара и снова с треском провалилась. — Сюрприз! — воскликнула она, махнув рукой в сторону стола. Глаза ее сияли, а на лице отразилась довольная улыбка, стоило ей увидеть вошедшего Гарруса. Он подавил вздох и подошел к своей жене, чтобы прижаться своим лбом к ее. — Э-э, спасибо. Шепард обвила руки вокруг Гарруса, притягивая лицо, чтобы поцеловать, а затем развернула его в направлении его стула. — По словам Соланы, это твое любимое. Надеюсь, тебе понравится. Мне кажется, что получилось очень даже неплохо. — Ее руки сползли ему на талию, задерживаясь там, а потом она подалась чуть ближе к его уху и прошептала, обдавая горячим дыханием чувствительную кожу его шеи. — Десерт будет подан прямо в постель. Она отпустила его и направилась на свое место, с удовлетворенной ухмылкой плюхаясь на стул. Гаррус вздрогнул, скорбя по утрате ее рук и тепла ее тела, и с неохотой опустился на стул. И вот как ему теперь отказаться это есть? Понятное дело, что никак. Снова удержавшись от вздоха, Гаррус откусил кусочек, надеясь, что на вкус блюдо будет лучше, чем его вид и запах. Надежды, к сожалению, не оправдались. Вкус был мерзким. Какое-то время он раздумывал о том, чтобы заставить себя съесть остальное и соврать, как сильно ему понравилось, чтобы порадовать Шепард. Ей удалось приготовить это блюдо, не спалив его до хрустящей корки, что, в конце концов, было прогрессом. Но потом он представил себе тысячи еще более кошмарных обедов и решил, что не может этого допустить. Это должно прекратиться здесь и сейчас. Он отложил вилку и потянулся к Шепард, нежно накрывая ее руки своими. — Милая, — начал он, надеясь, что не переселится на диван на ближайшие две недели из-за того, что собирался сказать, — ты знаешь, что я тебя люблю. Очень сильно. Но пожалуйста, брось эти попытки приготовить мне что-то на обед. Получается у тебя ужасно. К его облегчению, Шепард легонько кивнула и улыбнулась: — Надо признать, что кулинария не самая сильная моя сторона. И я бы соврала, если сказала бы, что это приносит мне удовольствие. Плечи Гарруса расслабились и он не смог сдержать довольный вздох. К сожалению, Шепард еще не закончила, и то, что она сказала дальше, снова заставило его мандибулы плотнее прижаться к лицу. — Но, — продолжила она, — это не значит, что я не хочу учиться и совершенствоваться. И будь я проклята, если вот так просто сдамся. Если ты научился готовить человеческую еду, пока я поправлялась после войны, то и я смогу. Ну, то есть турианскую кухню. Вот увидишь. Гаррус чуть не выдал разочарованный стон, но вовремя перебил себя, закашлявшись. Он потряс головой и решил предпринять попытку разубедить Шепард. Какой бы упрямой она ни была, она так же была одной из умнейших и практичных людей, которых он знал, так что, возможно, если найти правильный подход, ситуацию можно было еще спасти. — Да, но мне помогали, — начал Гаррус. — Кайден был рядом и учил меня. Ты понятия не имеешь, сколько раз я ошибался прежде, чем сумел приготовить что-то съедобное. У тебя же нет никого, кто мог бы тебя научить. Я не самый лучший повар, и я не знаю никого, кто мог бы… Шепард ухмыльнулась и махнула рукой. — Я знаю. — Что? — Этот кто-то может научить меня. И она точно знает, что тебе нравится. Гаррус нахмурился. Он знал этот взгляд — она что-то задумала. Что-то, что не слишком его обрадует. Он почти боялся спрашивать, но обратной дороги не было. — Кто? — Твоя сестра. Что ж, он не ошибся. Ему на самом деле не нравилось к чему все идет. — Моя сестра на Палавене. — Да. И она пытается уговорить нас приехать ненадолго проведать их. Может так и стоит поступить. И прежде чем ты скажешь, что занят, — добавила она, поднимая руку, пресекая любые жалобы с его стороны, — я уже поговорила с примархом. Он считает поездку на Палавен хорошей идеей. У нас там немало дел, да и моральный настрой у людей повысится, если самые известные герои войны посетят их планету. Гаррус откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. — Это будет не так уж просто, ты ведь знаешь. Конечно же, моя сестра одобряет наши отношения и, по-видимому, была весьма общительна. — Он потряс головой, задаваясь вопросом, о чем еще могли говорить эти двое за его спиной. — Однако то, как к нашей привязанности относится мой отец — это уже совсем другое дело. Если мы будем в гостях у Соланы, нам придется посетить и его тоже. И весельем это не назовешь, я тебя уверяю. Губы Шепард изогнулись в уверенной улыбке. — Думаю, я это переживу. Выражение на ее лице стало серьезней, и она потянулась через стол, чтобы коснуться его руки. — Время вернуться домой, Гаррус. Все будет хорошо, вот увидишь. Он одарил ее долгим неуверенным взглядом, а затем покорно выдохнул и опустил руки на стол. — Хорошо. Я завтра обо всем договорюсь. — Отлично. — Она поднялась и, подойдя к холодильнику, достала из него коробку. — Я приберегла это для тебя на случай, если мои кулинарные усилия обернутся очередной катастрофой. Надеюсь, это тебе понравится больше, чем-то, что сделала я. Шепард забрала тарелку, поставила коробку напротив Гарруса, и он открыл ее с неудержимым любопытством. Он сглотнул, стоило лишь взглянуть на содержимое — коробка была переполнена копченой и великолепно приготовленной ветчиной, восхитительно темной и пряной, и притягательной. — Где ты это достала? — спросил он, не способный остановить себя от того, чтобы не вгрызться в мясо, откусывая сладкий кусок. Шепард засмеялась, бросая результат своего кулинарного эксперимента в измельчительную машину. — Нравится? Виктус где-то нашел. Думаю, раньше оно находилось в секретной заначке одурманенного представителя правительства. — Она обернулась и подмигнула Гаррусу. — Теперь это все твое. Он проглотил кусочек, после чего запил его водой, однако прежде чем опустить стакан обратно на стол, его рука замерла в воздухе, и он уставился на свою жену, сузив глаза. — Погоди минутку. Ты же не делала все эти ужасные блюда только лишь для того, чтобы затащить меня на Палавен? Шепард картинно ухватилась за грудь: — Конечно же нет! Я бы никогда так с тобой не поступила. Ну, не первые два раза, по крайней мере. — Она усмехнулась на его раздраженный рык и продолжила. — Я правда хотела научиться готовить для тебя турианскую еду. Ты был таким милым, заботясь обо мне, пока я восстанавливалась, и я хотела как-нибудь отблагодарить тебя. А потом, после второй попытки, я попросила помощи у Соланы, и она сказала, что если мы прилетим, она сможет меня научить. Я подумала, что это будет хорошим поводом, чтобы затащить тебя туда. Она скучает, ты же знаешь. И, к тому же, я хочу познакомиться с ней и остальными членами твоей семьи. Даже с отцом. Гаррус облизал пальцы и вздохнул. — Не говори потом, что я не предупреждал. С ним весело не будет. Вообще. Ни капли. — Знаю. И все же. С полным и нормально работающим желудком (а также данным женой обещанием больше не готовить никакой ужасной еды, из-за которой ему придется страдать) Гаррус чувствовал себя намного лучше. Он склонил голову на бок, окидывая взглядом фигуру Шепард. — Так… как насчет десерта, который ты мне обещала? Губы Шепард изогнулись в ухмылке. Она снова открыла холодильник и достала маленькую коробку, держа ее в воздухе. Со своего места Гаррусу удалось рассмотреть лишь название — съедобная краска для тела. — Ты же любишь турианский шоколад, верно? Не дожидаясь ответа, она выплыла из кухни и направилась в спальню, прихватив с собой коробочку. К черту этот потрясающий кусок мяса — шоколад определенно был любимой едой Гарруса, особенно если этим шоколадом было покрыто тело его любимой. — И ты еще спрашиваешь? — прокричал он вслед своей жене и поспешил присоединиться к ней в спальне.