vi
Это случилось внезапно, как выскочивший из-за угла маньяк с топором, который поджидал недалекую главную героиню триллера. Началась большая перемена, все устроились в классе, чтобы пообедать, обсудить недавно вышедший в прокат сериал. Я решил прогуляться по пустым коридорам, потому что почти все ученики не желали покидать оживленные классы. Пара девчонок пробежали мимо меня, задорно смеясь. Один парень равнодушно проплыл, не заметив меня, и скрылся за дверью учительской. Я не спеша шагал по коридору первого этажа и смотрел в окна, где ветер сильным порывами кружил опадающие лепестки сакуры. Я подумал: "как тихо". Я подумал: "была бы моя жизнь такой же тихой". Я подумал: "какого быть лепестком сакуры?". Из груди вырвался тяжелый вздох, который подхватила тишина. Я сел на подоконник, облокотившись о стену, согнув ноги и окольцевав колени руками. Я забрел в самый дальний угол школы, где находился выход на задний двор, куда выбрасывали мусор и где иногда ловили парней с сигаретой. Из окна выходил вид на стену школы, где находился спорт-зал, на одинокую скамейку, неподалеку от которой стояло три полу-заполненных мусорных бака. Я внимательней присмотрелся, заметив несколько теней у стены. Несколько девчонок прижимали кого-то к стене. Я не хотел наблюдать за происходящим, потому что понимал, что в лице жертвы увижу себя. Что почувствую себя еще ничтожнее. Одна из девчонок замахнулась и ударила кого-то по лицу. И именно тогда я неосознанно пригляделся. Прежде, чем она вытерла кровь с губы, я подумал: "в какие еще неприятности ты можешь вляпаться?". Прежде, чем девчонка схватила ее за волосы, заставляя посмотреть на себя, и начала что-то злобно шипеть ей в лицо, я подумал: "неужели ты не можешь дать отпор?". Прежде, чем она безразлично подняла уставшие глаза на обидчицу, я подумал: "тебе все равно?". Прежде, чем она откинула от себя чужую руку, я подумал: "я не слабее тебя". Прежде, чем она развернулась к ним спиной, я подумал: "почему так?". Прежде, чем она молча ушла от них, я подумал: "почему я чувствую себя проигравшим?". Девчонки что-то кричали ей в след, но окна не пропускали ни звука. Она просто ушла, а я остался сидеть на том подоконнике с неприятным осадком внутри. Почему я не помог ей? И как бы это выглядело? Главный педик школы спасает чокнутую девчонку. Я выдохнул, провел рукой по волосам, зачесывая их назад, и прикрыл глаза. Ветер за окном поутих, но бархатные розовые лепестки сакуры все еще кружились над землей. По небу плыли тяжелые облака; лучи солнца нагревали землю, проникали в коридор золотыми полупрозрачными столбами, в которых танцевали песчинки пыли. Стояла приятная тишина, давно прозвенел звонок, но я не спешил на урок. Я продолжал сидеть на подоконнике и смотрел на зеленую листву клена, росшего прямо под окном. Я подумал: "как ее зовут?". Я подумал: "Савада? Акира?". Я подумал: "кажется, Асада. Да, точно, Асада". Я подумал: "в каком она классе? Может, в моем?". Я подумал: "за что ей досталось?". Я подумал: "больно ли ей сейчас?". Я подумал: "куда на ушла?". Я вскочил на ноги и уверенными шагами направился в сторону своего класса. Солнце оставляло после себя на небе розово-желтый след и медленно уходило за горизонт. Я не задумывался над тем, сколько просидел на том подоконнике, сколько времени было и что школа уже давно пустая (не считая некоторых работяг). Я мерил широкими шагами коридор за коридором, без сомнений вырисовывая перед глазами круг из парт и лежащую на полу девушку. Я был уверен, что в этот раз поступлю правильно. Познакомлюсь с ней. Узнаю о ней чуть больше. Помогу ей. Я хотел помочь ей. Я был уверен, что смогу спасти эту девушку, даже не зная от чего именно.***
Вся решительность улетучилась, подхватив под руку уверенность, когда я остановился у двери класса. Тяжело дыша, я поднял руку, чтобы взяться за ручку, но не мог пошевелиться. В голове вновь стало пусто, кончик языка онемел, а в горле встал комок тех слов, которые я хотел произнести. Я подумал: "а вдруг ее там нет?". Я подумал: "и с чего я взял, что она должна быть там?". Я подумал: "идиот". Глубоко вдохнув через рот, я осторожно открыл дверь. Сердце стучало в висках, мешая думать, в горле саднило от сухости, я тихо прошел в класс, внимательно всматриваясь в очертания стоящих на местах парт, в плотно закрытые окна, надеясь найти хоть один знак того, что она была там. Но я стоял один в заливавшемся вечерними красками классе. Мне казалось, что я один во Вселенной, что не осталось никого, кто смог сказать бы: "ты мне нужен" или "я рядом". Мне захотелось взвыть от захлестнувшей меня волны одиночества. Будто кто-то окатил меня ледяной водой и вырвал из мира грез. Если раньше я думал, что справлюсь со всем, нацепив на себя множество безразличных масок, то тогда все это стало глупым и бессмысленным. Я осознал свою ничтожность. Она переполняла меня, словно чашу, и выходила за края, выливаясь слезами, скатывающимися по моим щекам. Я уперся руками в парту, чтобы не упасть на колени от навалившейся на мои плечи реальности, она давила, словно огромная железная плита. Еще никогда мне не было так плохо, никогда не хотелось чтобы кто-нибудь пришел и спас меня. В тот момент я понимал Асаду, которая также хотела, чтобы ее спасли и единственным, кто это мог сделать, оказался я. Ничтожный, трусливый. Я просто сбежал, оставив ее погибать так, как погибал в тот момент. Послышался шорох открывающейся двери, а мое сердце сначала ускорилось, а затем замерло на мгновение. Я поднял глаза, боясь увидеть там своего одноклассника, который на следующий же день растреплет все школе. Но там стояла та, которую я уже и не надеялся увидеть. Она стояла на пороге, сжимая ремень сумки, висящей на плече, ошарашено смотрела на меня. Ее глаза смотрели точно в мои, и я не знал, что она чувствовала или думала в тот момент, но мне хотелось превратиться в пыль и рассеяться по ветру. Она увидела слезы, чертящие по моим щекам мокрые дорожки. Увидела покрасневшие глаза, прикрытые отросшей челкой. Увидела растрепанные волосы. Увидела испуг и растерянность в моих глазах, в частых вздохах и приоткрытых губах. Она смотрела так долго и внимательно, будто хотела запомнить каждую деталь. Слова опять застряли в горле, да и что было говорить? Слова в тот момент были лишними. Мы поняли друг друга без них. Она прикусила нижнюю губу и отвела взгляд в сторону, а потом медленно опустила голову, но я успел заметить прозрачные кристаллики слез в уголках ее глаз. Она скинула сумку на пол и быстрыми, насколько позволяла длина ее ног, широкими шагами направилась в мою сторону. Внутри меня все замерло, когда ее тонкие маленькие руки обхватили мою талию со спины. Стало так легко, будто весь многотонный груз, который минуту назад припечатывал меня к земле, вмиг исчез, стоило ей сильнее прижаться ко мне. Я услышал первый всхлип, потом второй, третий. Она сжимала меня в объятьях, дрожа всем телом. Я ошибся, когда решил, что она сильнее меня. Она такая же. Ничтожная. Мы стояли в классе, погружавшемся в сумерки. По нашим щекам текли слезы, щипля кровоточащие раны на сердцах. Ее слезы впитывал мой жилет, ее дрожь передавалась мне мелкой рябью. Я все также упирался ладонями в парту и не смел пошевелиться или нарушить тишину даже кротким вздохом. Я боялся, что если разрушу этот момент, то она просто исчезнет, будто все происходившее было сном, и я сломаюсь окончательно. Она тихо произнесла: — Домой проводишь? Я тихо согласился: — Хорошо.***
Я смотрел на темное небо, где начинали мигать маленькие звезды, пока девчонка, расставив руки в стороны, вышагивала по крашенному бордюру. Меж ее губ опять зажата шоколадная палочка, волосы сильно растрепал ветер, глаза все еще красные от слез. Мы ни о чем не говорили, потому что оба знали, что это не нужно. По крайней мере, не в тот момент. Рассматривая небо, я ощущал как легкое дуновение ветра ласкало мое лицо, как на щеках высыхали слезы. Я ожидал, что будет жутко неудобно и стыдно, но было легко и свободно. С меня спали все оковы и я смог спокойно шагнуть вперед. Я посмотрел на нее, пытаясь не выдать заинтересованного взгляда. Я подумал: "чувствуешь ли ты тоже самое?". Я подумал: "освободилась ли ты от своих цепей?". Она, будто прочитав мои мысли, неожиданно прыгнула прямо передо мной, отчего я немного чертыхнулся и остановился. В свете ясной луны ее глаза казались двумя бездонными черными дырами, в которых плавали звезды. Именно звезды, — не слезы. Она, склонив голову набок, сказала: — Мы на месте. Я посмотрел на дом, возвышающийся за ее спиной, и почувствовал странное разочарование. У такой эксцентричной личности, как она, такой простенький и неприметный домик. Но меня привлекла маленькая клумба расцветших ирисов, которая располагалась чуть дальше низкого забора и голубой калитки. Она приподняла уголки губ: — Я пошла. В моей голове что-то щелкнуло, когда она повернулась к дому и перепрыгнула через бордюр. Я не заметил, как моя рука потянулась вслед за ней, как мои пальцы сомкнулись на ее тонком запястье. Я опомнился, когда она замерла, но не обернулась, а я не разжимал пальцы. Я неуверенно начал: — То, что произошло сегодня... Я хочу сказать спасибо за это. Она тихо спросила: — За что? Почесав свободной рукой затылок, я продолжил: — За то, что... спасла меня. Серьезно. Если бы ты не пришла в тот момент, я бы... Наверно, я бы сдался. И... я хочу отблагодарить тебя за это. Что скажешь? Она молчала, а я задержал дыхание, ожидая ее ответа. Я боялся, что она посмеется надо мной, что равнодушно отвергнет или вообще молча уйдет. Неожиданно девушка резко повернулась ко мне, отчего я разжал пальцы, выпуская ее запястье, и внимательно взглянула в мои глаза. Она искала подвох или насмешку, но не нашла ничего, кроме смятения и искренности. Она подняла руки и громко хлопнула в ладоши: — Друзья? Я, вздрогнув, сконфужено посмотрел на ее сложенные вместе ладони: — Друзья. Она звонко хохотнула и быстро убежала к калитке. А я остался стоять на месте и смотреть на свою ладонь, в которой недавно сжимал ее запястье. Что мной двигало в тот момент? Желание помочь? Чувство долга? Или я просто понял, что такие, как мы, должны держаться вместе? Тогда я ничего не понимал, потому что не пытался прислушаться к своему сердцу, трещины которого начинали затягиваться. Я не почувствовал, как в животе что-то хлопало бархатными крыльями, заставляя все трепетно дрожать. В моей груди цветы пустили свои корни.