The Suffering of Tate Langdon

      С тех пор прошло уже… Боже, я даже не знаю сколько времени прошло с тех пор, как я видел её в последний раз. Проведя столько дней в этом ебучем подвале, я даже не имею понятия, какой сейчас день. Как только Вайолет сказала те два слова, я понял, что больше не имею права любить её и видеться с ней. Я бью одну и ту же стену уже четырёхсотый раз, совершенно не обращая внимания на сломанный и кровоточащий кулак. Я ничего не чувствовал, поэтому мне было абсолютно плевать: я просто продолжал усердно пытаться пробить эту бетонную стену напротив. Я ударяю последний раз, как вдруг внезапно слышу знакомый голос.       Я обернулся, чтобы посмотреть на своего посетителя. Мой кулак сжимался в безумной ярости, но как только я увидел знакомое красивое лицо (хоть и не то, которое я хотел бы увидеть), моя ярость пропала: это была женщина, прежде спасшая мне жизнь, но также и втянувшая меня в эту ебучую херню. Нора расхаживала своей знакомой, а иногда и раздражающей походкой, но я осознавал, что не могу злиться на неё. — Привет, Нора, — говорю я безэмоционально, пытаясь спрятать свои эмоции от неё, даже несмотря на то что она была занята поисками своего ребёнка.       Она пристально посмотрела на меня. — Привет, красавец, — улыбнувшись, ответила она. — Что ты тут делаешь один? — Я провёл здесь несколько лет, Нора. Ты первая, кто вообще это заметил — нет, даже не заметил, — ты первая, кому вообще есть дело! — прорычал я.       Её лицо говорит само за себя: она без понятия, что со мной не так. Но я знаю, я знаю, что стою в этом куске дерьма, ебучей дыре, названной «Дом-убийца»; я знаю, что единственные люди, которые имеют представление о том, что со мной не так… ненавидят меня. И я точно знаю, что девушка, которая свела меня с ума… никогда не полюбит меня вновь. — Тейт? — её дыхание стало тяжёлым и смешалось с неожиданным вздохом, а руки потянулись ко мне. — Не надо, — я отхожу от неё, словно почувствовав ту боль и грусть, что она ощутила. — Мне жаль, моё дитя, — извиняется она, прежде чем исчезнуть из комнаты наверху, в гостиной.       Подхожу к стене и ударяю по ней ещё пару раз, прежде чем скатиться на холодный пол. — Блять, — провыл я, потирая рукой лоб и совершенно не осознавая, что растираю по нему свою же кровь. — Что со мной не так?       Я опираюсь на стену рукой и встаю с грязного пола. Чёрт побери эту ебучую, странную усталость! Смотрю на свою руку: зажила ли она? Уже? Хотелось бы мне, чтобы раны не заживали, а я оставался жив. Не пришлось бы стараться: просто кровоточишь весь день, не выбивая всю хуйню из стены, будто накуренный Майк Тайсон.       Шагаю к лестнице и вдруг слышу, что кто-то спускается по ней. Мне уже было абсолютно чхать, поэтому я поднимаюсь наверх, проходя мимо того, кто был там, и не замечая, что это — Патрик.       Он внезапно хватает меня за куртку и швыряет обратно в подвал. Я лишь успеваю пару раз взглянуть на светлые волосы и жирное тело, прежде чем понять, кто это. Я поднимаюсь на ноги, закипая от ярости. — Что за хуйня, Патрик?! — прорычал я. — Да ладно тебе, Лэнгдон! Помнишь, как ты сделал то же самое после того, как убил меня? Тебе было весело, не так ли? У тебя была странная живая сила, но угадай что? Теперь эта сила у меня, и я намного превосхожу тебя.       Скорее всего, раз Патрик здесь, он опять поссорился с Чедом, но подвал он никогда не посещает. Он пришёл специально за мной; за тем, кого можно избить, чтобы самоутвердиться. Видимо, в этот раз мишень — я. — Я так полагаю, ты здесь для того, чтобы из меня всю дурь выбить? — мой голос не изменился ни капли: я знал, что заслуживаю боли. По крайней мере, она так сказала. — Возможно, — он приостановился. — Тебе вообще срать? — Да, — сказал я, и это было чистой правдой.       Лицо Патрика уже не казалось таким счастливым, как прежде: он был в замешательстве. Он хочет причинить мне боль. Я бы захотел сделать то же самое со своим убийцей, будь я им — даже убить. Патрик проводит по мне взглядом, пытаясь понять мои эмоции, но у него не выходит. Он медленно подходит ко мне.       Я знал, что это произойдёт. Он опять будет причинять мне боль. Но на этот раз… я сам хочу этого. Я хочу, чтобы он заставил меня страдать.