The Suffering of Tate Langdon

      Я знал, что это произойдёт. Он опять будет причинять мне боль. Но на этот раз… я сам хочу этого. Я хочу, чтобы он заставил меня страдать.       Я изумился, что он не ударил меня, а сел со мной. Выражение лица изменилось, став не разъярённым, а грустным. Смахиваю волосы со своего лица и протираю глаза. Не иллюзия ли это? Был ли он тут на самом деле? Снится ли мне это? Патрик ненавидел меня, а теперь сидит со мной? Что за херня? — Сколько ты уже тут гниёшь? — спрашивает он, пытаясь не смотреть мне в лицо, и я его не виню. — Без ёбанного понятия, — я приостановился. — Повлияет ли мой ответ на что-нибудь? — Скорее всего — нет. Причина по которой я здесь — это ты, — размышляет он. — Ну, извини. — И это всё? — он смеётся. — Ну, по крайней мере это лучше, чем ничего.       В эту секунду комната опять наполнилась тишиной. Мне было хорошо вновь поговорить с кем-то, но с таким количеством ненависти в мою сторону тишина оказалась бы намного приятней.       Патрик ничего не делает, лишь пристально смотрит на свои серебряные часы. Радость постепенно сходит с его лица. Я прилично испортил ему жизнь, и теперь он застрял в этой психушке со всеми остальными. Тут нет магии. Блять. Это не отель, это ебучий цирк уродов, и мы здесь — главное зрелище.       Я думаю об Эдли. Боже, мне было бы намного легче, будь она сейчас рядом со мной. Мне было бы с кем поговорить. — П-прости, что был таким дураком и убил тебя, — я знал, что это — самая дерьмовая вещь, которую я когда-либо говорил, но что сказано — то сказано. — Подожди… Повтори-ка это ещё раз? — усмехнулся Патрик. — Простичтоябылдуракомиубилтебя, — промямлил я так быстро, что почти не выговаривал слов.       Патрик смеётся: — Я не прощаю тебя. Не сейчас. Может, когда-нибудь, но… — Очевидно, что не сегодня, — перебил его я.       Патрик просто кивнул и посмотрел на меня. — Ты полностью всё испоганил, ты знаешь это? — спрашивает он, и я понимаю, что сказанное — чистая правда.       Я медленно встаю и направляюсь к столу для пинг-понга, оставленному семьёй, которую мы напугали.       Мои зубы скрипят; я чувствую, что зло, которое я когда-то мог контролировать, снова пробуждается. Латексный костюм. Я кидаю стол в стену, и он распадается чуть ли не на дощечки. Вижу, как зрачки Патрика расширяются, а глаза почти выскальзывают из орбит. Начинаю собирать куски сломанного стола и разбрасывать их по комнате, попутно разбивая банки. — Что ты, чёрт возьми, делаешь?! — отчётливо слышу, как он орёт на меня.       Никто не сможет остановить меня, даже я сам. Я игнорирую Патрика и продолжаю разрушать подвал до тех пор, пока не чувствую, как чья-то рука хватает меня за запястьё, чтобы я наконец-таки остановился. — ЧТО?! — я кричу, и эхо моего голоса распространяется по всему подвалу.       Патрик шокирован. Я напугал его. Я разозлился, — нет, — я вёл себя как психопат; вёл себя как тот, кем назвал меня Бен. Я был тем, кем боялся стать: злым, неконтролируемым, нелюбимым, психом и, без сомнений, монстром.       Я беру Патрика за ладонь. Он намного сильнее меня, но это меня не волнует. Чувствую, как моя хватка заставляет его ладонь хрустеть. Наконец, я отпускаю руку и отхожу. Патрик хватается за свою ладонь и потирает её. Я причинил ему боль. — Извини, — сказал я. — Я потерял контроль, извини.       Патрик пристально смотрит на меня своими тёмными глазами. Он не злился, но казался несколько обеспокоенным. — Что это было? — спросил он. — Ты не был собой. — Может, я был собой, — я нахмурился.       Патрик вновь пристально смотрит на меня. Он ненавидел меня, но внутри него было что-то не так. — Это из-за неё, не так ли? — его голос выделяет «неё». — Из-за кого? — переспросил я, хотя прекрасно понимал, кого он имел в виду. — Вайолет. Ты остался здесь из-за неё, так ведь? — Кого это волнует? Она не хочет видеть меня, — утверждаю я, вспоминая те слова. — Я бы не был так уверен, — говорит Патрик, глядя на то, как мои глаза наполняются слезами при малейшем воспоминании о ней.       Я был проклят её светло-коричневыми глазами, прекрасной улыбкой, поведением. Я забрал её невинность, и теперь обременён тем, что никогда не увижу её вновь. — О чём ты? — я хотел выслушать каждое слово, которое Патрик собирался произнести. Он замолчал, зная, что ожидание — лучшая пытка, но он не хотел, чтобы я это заметил, как будто это его секретное оружие против меня. — Это не суть важно, но тебе нужно кое-что сделать.       Его глаза вновь наполняются злостью, словно его отношение ко мне резко изменилось. Пытался ли он спрятать своё беспокойство или он действительно так ненавидит меня?       Он подходит к соседнему шкафу и открывает дверцы шкафа, обнажая разорванный в области живота чёрный костюм из латекса, который он носил, когда совершал те преступления. Этот резиновый человек — его форма, альтер эго. Он не помнил, как положил костюм в шкаф. Последний человек, который носил его — это… Бен Хармон?       Моё сердце плавно скользнуло к почкам. Костюм пугал меня даже когда я его надевал. Я не мог смотреть на него, вспоминая всё, что делал вкупе с чудовищным альтер эго, которое создал. — Убери эту ебучую вещь подальше от меня! — Нет, Тейт, — раздражённо процедил Патрик. — Тебе нужно уничтожить это. Уничтожь этот костюм, и возможно то, что ещё осталось в твоей беспомощной душе, проявится.       Его выражение лица стало серьёзным. Я не знаю почему, но он пытался помочь мне. Действительно ли он пытался помочь мне? — Почему? Почему я должен уничтожить это? Почему этого не можешь сделать ты? — из-за страха мой голос полностью изменился. — Если ты этого не сделаешь, оно снова тебя поглотит, — голос донёсся с лестницы.       Ещё одно знакомое лицо. Мне уже не очень нравится это сборище в подвале. Чед со злостью опирался на стену. Зачем он тут? Без сомнений, ради Патрика. — Патрик, милый, — говорит он. — Мне кажется, нам пора оставить эту вещь наедине.       Я чувствовал, как быстро темнеют мои глаза, в то время как Чед поднимался по лестнице. Патрик направился за ним. — Всё зависит от тебя, Лэнгдон, — проворчал он. — Просто помни, что ты побудешь здесь ещё немного. Возможно, на кого-нибудь да и произведёшь впечатление.       Я подхожу к нему и хватаю за майку, преграждая дорогу. Чед оборачивается и смотрит на меня. — То, что ты сказал мне — правда? — я вздыхаю, требуя ответа. — Правда и только правда, — Патрик ухмыляется, прежде чем исчезнуть.       Я спускаюсь по лестнице и подхожу к шкафу, пристально глядя на латексный костюм. Вижу коробку под ним и резко прижимаю её к себе, быстро открыв в ожидании чего-нибудь глупого, например, бомбы. Вместо этого я стою перед вещами для мук: вижу бритву, похожую на ту, что использовала Вайолет (наверное, до сих пор использует после всего говна, которое исходило от меня); пистолет, с помощью которого я убил несколько учеников в тот день, когда съехал с катушек; зажигалку и петлю, применённую для убийства Бена Хармона.       Мои руки хватают костюм. Я держу его, чувствуя тьму, просачивающуюся сквозь всё моё тело. Глаза разбегаются, но в итоге я фокусируюсь на порезе в области живота. Не могу вспомнить, что произошло, но кому-то или тому, кто был в нём, не нравился костюм. Я издал душераздирающий крик, который длился секунд двадцать, после чего замолчал. Ты должен заплатить за то, что сделал. — Ты права, Вайолет. Я должен. Ты должен уничтожить это.       Я хватаю костюм и тащу его по лестнице, несмотря на то что поклялся себе, что не выйду из подвала. Я захожу в комнату для развлечений и замечаю, что камин зажжён: это облегчает мне задачу. Через несколько мгновений я замечаю, что ноги ведут меня к пламени, а глаза искрятся, как у психопата.       Я осматриваю помещение и вижу Нору, сидящую на стуле и наблюдающую за мамой Вайолет — Вивьен, — что укачивала своего ребёнка — Джеффри. Я думаю о сводном брате Вайолет, которого воспитывает полный ублюдок, и надеюсь, что он будет с моим характером, даже хуже. Констанс обязательно оценит это.       Я погряз в своих мыслях, как вдруг кто-то появился передо мной, демонстрируя свою призрачную силу — телепортацию. Бен Хармон. Тот, кто возненавидел меня с первого взгляда. — Что. Чёрт. Возьми. Ты. Здесь. Делаешь? — он произносит это медленно, заметив костюм в моих руках. — Ты соврал мне, знаешь, — с раздражением ответил я. — Ты даже не попытался наладить со мной отношения. Но это не причина, по которой я тут. — Тогда почему ты здесь? Вайолет не… — Это не из-за Вайолет, мистер Хармон, — объясняю я. — Это из-за вещи в моих руках. Я избавляюсь от неё.       Бен смеётся надо мной.       В порыве злости мои глаза снова темнеют. Появляется желание сломать шею человеку, стоявшему напротив, но это лишь всё усугубит. Я говорю волшебное слово, чтобы он пропал. — Исчезни.       Когда Бен испаряется, я поворачиваюсь к камину и сажусь перед ним на колени. Разрываю костюм на маленькие кусочки, чтобы латекс не сгорел. Мой разум сводит меня с ума. Я не хочу сдаваться, но понимаю, что так будет лучше. Бросаю кусочки костюма в огонь, что вызвало искры пламени. Я вздыхаю. Голоса вновь зазвучали в моей голове. Ты заплатишь за то, что ты сделал. Ты не человек. Ты монстр. Психопат. — Заткнитесь, — схватившись за голову, рычу я. Я собиралась бросить его, а ты помешал и этому! Ты должен объяснить нам. Расскажи, что ты сделал.       Я завыл от боли, но положил последний кусочек латекса в огонь. Моя рука тоже загорелась: рукав кофты уже начал светиться ярким пламенем, а мой рот открылся, чтобы издать крик. Я слышу Нору и Вивьен, что повернулись на стульях с протяжным скрипом.       Моя рука становится всего лишь сожжённой плотью. Крики затихают, когда мой рот медленно закрывается, но сам я изнемогаю от боли и вижу, как латекс горит недалеко от моей ладони. Я больше не в силах сдерживаться. Крик эхом раздаётся по всему помещению.       Я не делаю это ради внимания, ведь единственный нужный мне человек ненавидит меня. Я делаю это, потому что заслуживаю.