Не фанат

      Часы на одной из стен показывали ровно 5:30 утра. Работа в спортивном зале шла полным ходом, и звуки тренажера смешивались с утренними новостями, питая привычную энергетику вокруг. Томас сосредоточенным взглядом наблюдал за ведущим на экране большого плазменного телевизора, совершенно не слыша то, о чем тот болтает, лишь подмечая, как периодически разбавляет деловую напыщенность едва заметная улыбка. Пожары, ограбления, убийства – отличный набор кадров, дающий понять, насколько сильно утро добрым не бывает, но даже такой прямой посыл не мог добраться до пункта назначения в черепной коробке спортсмена. Мозг, обволакиваемый музыкой в наушниках, не переставал прорабатывать правильную технику бега: шаги поступательные и ритмичные, движения рук попеременно-плавные, темп ровный, дыхание размеренное – все внимание спортсмена сосредоточилось на работе тела. Минутная стрелка достигла рубежа в 40 минут, и Трюмпер ткнул на кнопку, которая тут же загорелась красным, останавливая электронный механизм. Искусственный бег сильно отличался от пробежки на свежем воздухе, но отказаться от многолетней привычки сложно, а в ближайшем доступе только множество небоскребов и ни одного парка. Подхватив махровое полотенце, висящее на ручке тренажера, промокнул лицо и шею, стирая излишек свежего пота, капельки которого давно успели пробраться под майку. Душ был бы очень кстати.       Открыв шкафчик в раздевалке, Том достал спортивную сумку, закидывая внутрь использованное полотенце. Потянув на себя собачку бокового отсека, ухватил ежедневник, сразу открывая нужную страницу. Брови медленно сползли к переносице, пока зрачки бегло изучали предстоящий день, иногда останавливаясь в тех местах, что были подчеркнуты двумя жирными чертами, как особо важное. Парень уже собирался захлопнуть книжку, когда взгляд выцепил немного кривой мелкий почерк в самом низу страницы. Запись, накарябанная наскоро, напоминала: “День рождение матери, юбилей”.       – Тебе обязательно было родиться этого числа? И так дел дохрена! – грубо проговорил себе под нос, понимая, что в этом году скинуть на забывчивость никак не получится. Спасибо отцу, который обо всем позаботился, трогая без разрешения чужие вещи.       Не смотря на то, что жили родители буквально через улицу, виделись они даже реже, чем родственники, разделенные тысячами километров друг от друга. Не сказать, что в их семье яблоком раздора был какой-то конфликт, просто стало нормой чувствовать себя чужими, вопреки общим генам и одной фамилии.       Скинутый на плечи бесчисленного количества нянек, которые были не в силах терпеть вздорный характер избалованного мальчугана, отчего сменялись, как грязные носки, маленький Том все сильнее пытался привлечь внимание родителей, вытворяя с каждым разом более изощренные проказы, но безуспешно. Ответом служило лишь появление в доме новых лиц, приставленных неотрывно следить за неугомонным ребенком. Том взрослел, не отставая за бегущим вперед временем. Вырастив эпицентр всех местных катастроф, родители решили использовать самый гуманный способ, сослав подростка в спортивную школу с постоянным проживанием при ней, хотя многие знакомые настоятельно рекомендовали дисциплинарные военные заведения. Однако этого хватило: вся энергия, эмоциональная и физическая, сосредоточилась на спортивных достижениях и твердой цели стать лучшим из лучших, достигнув “Олимпа” футбольной карьеры, что семимильными шагами воплощалось в жизнь.       И вот такие жалкие попытки восстановить семейные узы сперва казались смешными, а теперь и вовсе раздражали.       Не глядя запихнув ежедневник вглубь сумки, Трюмпер перекинул ее через плечо и отправился на выход, намереваясь принять душ у себя в номере.       Положив подбородок на сложенные перед собой руки, девушка развалилась на ковре посреди гостиничного номера, наблюдая за парнем, бедра которого прикрывало одно лишь полотенце, оставляя весьма мало работы для бурной фантазии. Все попытки соблазнения увенчались крахом еще прошлой ночью, поэтому сейчас абсолютно нагое тело, чувствуя мягкий ворс ковра каждым изгибом, ни на что не рассчитывало. Почти. Только глаза то и дело блуждали по пропорционально накачанной фигуре, облизывая каждый идеальный мышечный бугорок, словно мороженое на палочке.       – Если ты нимфоманка, то можешь мастурбировать прям здесь. Моя тонкая душевная натура не станет надрывать свою глотку, не переживай.       – Даже так? – надежды девицы зажглись ярче, будто в печь подбросили охапку дров, и, грациозно прогнув поясницу, она откинулась на лопатки, разводя ноги в стороны и наглядно демонстрируя то, что может предложить, но ответной реакции не последовало. – Может, ты мне все же поможешь? А можно сделать так, что я помогу тебе и позабочусь о себе. Никакого секса, просто невинные шалости, – не желая упускать момент, она поднялась и бесшумно приблизилась, остановившись за широкой спиной. Томас скучающим взглядом наблюдал, как маленькие пальчики левой руки ведут от ключицы вниз, чтобы затормозить у кромки полотенца. – Абсолютно бесплатный и очень приятный бонус любимому клиенту, – придвинувшись вплотную, оборвала сладкую речь возле самого уха, сильнее вжимаясь упругой грудью в его спину.       – Ты меня видишь в первый и последний раз, дорогая, – небрежно отпихнув ее руки, он прошел к своей одежде, уловив разочарованный вздох.       – Да неужели твоя леди настолько хороша, что ты, весь такой из себя народный Казанова, агрегат с цепи не спускаешь?! – словно обиженный ребенок девушка недовольно насупила мордашку и отошла в другой конец комнаты. Вся грация куда-то растерялась и матрас широченной кровати активно запружинил под плюхнувшимся весом.       Том еле подавил смешок, вспомнив смазливого блондина с мелодичным именем Рафаэль, и еще парочку таких же элитных шлюх гей-эскорта, которыми он периодически разбавлял их устоявшуюся “пару”.       Бордель без какого-либо названия, с доставкой на дом и прочными связями, гарантирующими полную безопасность имен клиентов. Только проверенные мальчики, умеющие прятать правду за пошлыми оскалами, получая за это умение и торговлю чистым телом, приличные суммы. Эдакий кружок узкого направления с ограниченным количеством мест. Такой вариант был самым оптимальным и не казался чем-то диким человеку свободных взглядов, ни разу не имевшим за сердцем серьезных отношений.       – Знаешь, сынок, геем быть не стыдно, нет, но завязывай обгладывать своих товарищей до костей и пальцы облизывать, не дожевав. Следующий тренер убьет твою карьеру на зачатке, потому что превращать футбол в брачные гей-игры – вот что стыдно! – мужчина с сединой в волосах прикрикнул, заставив подростка вздрогнуть. – И не делай из себя проблему команды. Никогда! Гуляй с бабами, лапай, зажимай, пока люди смотрят, а отвернутся – трахай того, на кого встает. Надежный тыл – залог успешного будущего. Пидорасня мало кому нравится, – более спокойно продолжил наставник, словно и не было той резкой вспышки. – А теперь иди, тренируйся. Я возлагаю на тебя большие надежды, – весомый хлопок по плечу, легкий кивок в ответ.       Подросток, словно ужаленный роем пчел, сорвался на галоп, удаляясь в сторону игровой зоны, снова и снова прокручивая услышанные слова, которые впоследствии стали твердым жизненным кредом.       – Ты помнишь о договоре, что подписала? Держи язык за зубами, иначе мои адвокаты снимут с тебя три шкуры, – Трюмпер быстро пробежался по своему отражению в зеркале, застегнул часы на запястье, встряхнул рукой, располагая их удобнее, и отвернулся от зеркальной поверхности, переводя внимательный взгляд на девчонку, словесный запас которой испарился вместе с его недавними воспоминаниями. Удовлетворенный положительным кивком, добавил: “Одевайся, назойливые чуваки с камерами уже заждались”.       * * *       Томас сидел на аккуратно стриженом газоне поблизости от входа в академию, уверенно ощущая позади себя плотную кору ствола дерева, которая совсем не добавляла удобства. После изнурительной тренировки он был бы не прочь утонуть в чем-нибудь мягком с головой или довериться умелым рукам массажиста и выдавить из себя напряжение также легко, как воду из мочалки, но мечты оставались мечтами. Вместо этого он торчал здесь, успешно убивая святой час, отведенный на обеденный перерыв, и наблюдал за мальчишкой Каулитца, который вместе с остальными первокурсниками обивал уличный порог, дожидаясь окончания родительского собрания.       Сколько прошло времени с той вечеринки? Полторы недели, уже даже почти две, а жгучий брюнет продолжал всплывать в его мыслях. Не сказать, что этот факт сильно напрягал, но спортсмен точно не привык откусывать вкусненькое, чтобы чуть только распробовав, сразу выплюнуть обратно, а именно так и получилось с этим брюнетом.       Прямолинейность – полезная черта характера. Это экономило достаточно сил и времени, а главное работало, но почему-то Билл не спешил запрыгивать в его постель. Сказать по правде, Трюмпер редко себя баловал случайными прохожими, предпочитая быть осторожным, но если такое все же случалось, то упрашивать не приходилось – парни летели в его объятия, как мотыльки на свет, выбросив ненужную никому скромность в ближайшую урну. Билл Каулитц же был словно девственным воплощением распутного инкуба – чертовски сексуальный, но хранящий обет целомудрия, как если бы гребаному Богу было какое-то дело до спаривания высших приматов. Хотя девственником тот точно не был, судя по тому, как естественно его тело отзывалось на ласки в туалетной кабинке.       К черту все! Если нужно переиграть сценарий, он это сделает, потому что отказывать себе в чем-либо не умел и учиться не собирался.       Центральные двери распахнулись, и родители не спеша потянулись к выходу, по пути вылавливая своих отпрысков. Том заметил брюнета сразу же. Тот подошел к брату, сверкая обворожительной улыбкой, которая будто солнцем заиграла на пасмурном небе, освещая местность в доступном радиусе. Это невозможно было не заметить. Говорил он оживленно, активно жестикулируя руками, и под конец его импульсивной речи не менее счастливая улыбка расползлась по лицу Штефана. Тот что-то болтал, показывая на Тома, и Билл, заприметив его, испуганно вытаращил глаза, явно собираясь уйти в другую сторону, но мелкий не дал этого сделать, проворно схватив его за рукав и потащив в нужном направлении. На это Трюмпер и рассчитывал.       – Мистер Трюмпер, здравствуйте! – вышло слишком бодро.       – Привет! – спокойно отозвался спортсмен, поднимаясь в полный рост и, отряхнув трикотажную штанину, сделал шаг навстречу.       – Билл, познакомься, это Томас Трюмпер, я много тебе про него рассказывал, – спортсмен изобразил некоторое удивление, словно спрашивая: “В самом деле?”, и этот немой вопрос был точно адресован Биллу, но покалывания на кончиках пальцев, вызываемые острой неловкостью, делало его внимание больше похожим на крупицы зерна, которое кто-то неуклюжий рассыпал прямо под ноги. – Мистер Трюмпер, это Билл Каулитц, мой старший брат!       Том вытянул вперед руку, будто первый раз видит перед собой человека, и Билл не сразу, но вложил свою прохладную ладонь в его теплую, создавая легкий контраст и принимая правила игры в “незнакомцев”.       – Я хотел сказать вам огромное спасибо за эту возможность. Невероятно много для меня значит! Правда, спасибо!       – Штефан, – прервал спортсмен, отлично понимая, как быстро это может перерасти в бурный поток слов, – Через неделю мистер Агилар начнет обучение своей команды и готовься пахать как никогда до этого, потому что если ты меня подведешь, лично голову с плеч сниму!       – Все будет как надо, обещаю! – паренек усиленно задергал головой, напоминая статуэтку болванчика.       – Мне нужно обсудить кое-какие вопросы с твоим опекуном, погуляй где-нибудь.       – Понял, – мигом отозвался парень. – Жду тебя у входа! – ринувшись в сторону ворот, он даже не посмотрел на Билла, который крепко сжимал край своей хлопковой водолазки, прилипнув взглядом к удаляющейся фигуре, будто это могло поменять его с братом местами и помочь ускользнуть от предстоящего разговора.       Брюнет никак не реагировал на стоящего перед собой парня, просто рассматривая местную растительность, иногда останавливаясь на редких посадках липы или тополя, чьи листья уже начинали желтеть. Не сказать, что тот специально его игнорировал, но попытки перехватить взгляд не привели к успеху.       – Наша академия имеет соглашение с лучшими клубами профессионального футбола, входящие в состав Лиги Испании. В течение года Штефана определят в состав команды одного из клубов, – Том заговорил и парень, до этого словно задержавший дыхание, как перед прыжком в морскую пучину, сделал резкий вдох, наконец обратив свое внимание. – Подбирается наиболее оптимальный вариант, соответствующий уровню игрока, его позиции на поле, наличию места в клубе с учетом возраста. Тебе будет предоставляться ежемесячный отчет о динамике развития его, как футболиста. Далее академия уже не будет вмешиваться в тренировочный процесс футбольного клуба. Мы просто обеспечиваем территорию для тренировок и теоретические знания. И у Штефана появится новый тренер, которого выделит клуб, так что Агилар лишь на этот год, – на Томаса смотрели недоверчиво, как то с укором, словно он сейчас описывал не ближайшее будущее одного из студентов, а то, как занимаются растлением несовершеннолетних маленьких мальчиков.       – И что я за это должен? Ты же об этом хотел поговорить? – брюнет скрестил руки на груди, слегка вздернув подбородок.       Хотя тот и стал выглядеть более уверенно, но Том отлично знал, что вся эта демонстрация воинственного настроя всего лишь напускное, на самом деле Билл больше походил на того, кто пытается таким способом защититься. И это все сейчас, когда он просто доводил полезную информацию и не нарушал сраных правил приличия!       Откуда ему было знать, как этот парень дни напролет закрывал уши подушкой, силясь заткнуть пронизывающий вой, идущий изнутри, стараясь перекричать его внутренним голосом и объяснить, что все это ничего не значило и у истории с говорящим названием “Том Трюмпер” продолжения нет и не будет? Даже тело объявило забастовку, то и дело вспоминая поцелуи и прикосновения, вспоминая, какой мощности бывает разряд, когда тебя прошибает оргазм в сильных умелых руках, и хриплое: “У тебя очень красивое лицо, когда ты кончаешь”.       Билл изнывал, злясь на себя и Трюмпера, который мог бы как то выйти на связь, но не делал этого, да и с чего ему вдруг? Сам же он был слишком уверен в том, что это не тот, кому можно доверить свое сердце в руки, потому что такой обязательно его растопчет и сделает это, даже не прилагая усилий.       Томас точно не мог этого знать.       – Послушай, то ты ко мне прибегаешь, умоляя взглянуть на твоего брата хотя бы разок, то стоишь тут, недовольный тем, что я это все же сделал. Ты, блять, определись уже! – руки сами переплелись, повторяя позу Каулитца, но Том одернул себя, опуская их. Раздражение неприятно липло к языку, и он всячески пытался его стереть. Справился. – Я посмотрел на умения твоего пацана, и они впечатляют. Посчитал, что ему не место среди школоты. Это вся история, – хоть это и не раскрывало всех карт, но он не врал.       Где-то вдалеке прозвучал долгий звук свистка, и тоненький ветерок донес низкий бас тренерского голоса, который, тем не менее, разобрать было невозможно. Обед подошел к концу, и студенты потянулись в тренировочные секторы, намереваясь возобновить свое обучение. Тому тоже нужно было идти, но он не спешил прощаться.       Хрупкие плечи брюнета слегка опустились, разрывая перекресток рук, мышцы лица уже не были такими напряженными, и он перестал напоминать зверька, загнанного в угол, но готового покусать в ответ. Трюмпер словил себя на мысли, что такое сочетание ему как раз и нравится – умение быть колючим и жестким, но в правильных руках становиться мягким и податливым. И что-то ему подсказывало, что его руки как раз были заточены под обращение с таким материалом. Жаль, что сейчас приходилось сохранять дистанцию.       – Я охренеть как соскучился по домашней стрепне. Кафе, рестораны, хвалящие свою кухню – это хорошо, но не то, а нанять тетю-кудесницу руки не доходят, – тембр голоса был спокойный, почти монотонный, но приятный. – Ты же растишь брата сам и должен уметь готовить? Накорми меня.       – Ты хочешь, чтобы я принес тебе поесть? – Каулитц казался таким озадаченным, что Том не сразу почувствовал, как правый кончик губ пополз вверх, создавая улыбку наполовину.       – Я хочу, чтобы ты приготовил ужин у меня, а потом посадил свою прекрасную задницу напротив и составил компанию, – просто объяснил спортсмен, растягивая улыбку полностью.       Билл приоткрыл рот, закрыл, потом снова открыл шире, но так и не выдавил из себя ни звука, позабыв при этом закрыть его обратно.       – Ты так всегда общаешься или есть все же список тем, на которые выучил ответы? Я бы ознакомился.       – Не нужно делать из меня умственно отсталого, я умею строить предложения. Не считаю, что после всего..       – Тебе никогда раньше не дрочили? – прервал его Трюмпер, отлично понимая, что именно станет объяснять ему Билл своим культурным трепом, поэтому он, как истинный джентльмен, решил сэкономить время обоих, обогатив его минут на 10 точно.       – При чем здесь это? – Каулитц несколько раз обернулся воровато, проверяя, не слышит ли их кто, но Том был абсолютно спокоен на этот счет – возможные уши бегали сейчас за сеткой забора, не догадываясь о том, какие пикантные подробности могли бы узнать.       – Хорошо, что проблема не в этом. Тогда послушай. Если я говорю, что все ради домашнего ужина, то это правда так. Когда я хотел потрахаться, то сказал тебе об этом, сейчас вот мои желания такие, ничего не поделаешь, – Том пожал плечами, будто совсем не понимая, что неловкость ситуации создает совсем не его смена желаний, а та прямая полоса, по которой слова вылетают на волю, тут же простреливая мозг своим смыслом. – Поимей совесть, для перевода студента из одной команды в другую заполняется херова тьма бумажек. Это скучно и отнимает силы. Тебе теперь стало неудобно, правда?       – Ты делаешь это специально, – догадался брюнет, но Трюмпер лишь игриво поиграл бровями, ничего не ответив.       Шаг назад, еще один. Он постепенно удалялся, продолжая смотреть на брюнета, в чьих глазах блестело что-то игристо-доброе, отчего не хотелось разрывать зрительный контакт.       – У тебя ведь остался адрес? – задал вопрос, пока еще был достаточно близко.       – Спасибо за Штефана, Том. Я буду завтра в семь, – прозвучало сквозь короткую паузу и позже Каулитц обязательно пожалеет, что это был не отрицательный ответ.       Спортсмен удовлетворенно закусил губу и, развернувшись, побежал в сторону сектора номер 28.       Томас Трюмпер умел брать обаянием то, что не желало падать под силой натиска.